… о потенциальной эмиграции из России

Пустая страна

— Как относится российский средний класс к эмиграции
— Кто хочет уехать
— Что мечтает найти
— Какое влияние на решение покинуть Россию имеет потенциальный возврат к власти Путина
— И что вообще с нашим сознанием
В последние месяцы в заявлениях многих публичных акторов, постоянно присутствующих на нашей политической сцене и в телевизионных ток-шоу, всё чаще и чаще возникает тема эмиграции. Как правило, эти разговоры ведутся в тональности мнимой озабоченности «утечкой мозгов», грозящей ослаблением нашей то ли модернизации, то ли безопасности. А именно это, прежде всего, беспокоит государственных мужей.
Реже речь заходит о неблагоприятном бизнес-климате, сложившемся в годы путинского правления, которое одни считают укреплением вертикали, другие — ментовским государством, третьи говорят о коррумпированном полицейском авторитаризме.
Некоторые издания подают читателю данные последних опросов общественного мнения о желаниях граждан уехать из страны как вещь совершенно неожиданную или рассматривают их как симптом надвигающейся деградации и краха. Чаще всего упор делается на отток из страны ученых и инженеров, молодых и талантливых россиян, оказавшихся в хронически бедственном положении из-за проводимой правительством политики сокращения финансирования науки, культуры, образования и т.п.
Эксперты и политики упорно повторяют цифру: 1 млн 300 тысяч ученых и ИТР, уехавших за рубеж за «последние годы». Но подобные данные не просто не точны (невозможно сказать, сколько действительно уехало на постоянное место жительство, сколько из тех, кто сегодня учится или работает по контрактам за границей, вернется по окончании срока работы или учебы), а неизвестно о чем говорят. То ли о действительной деградации института науки в формах его советской организации, то ли о новой, ранее недоступной для ученых возможности работать на Западе в соответствующих университетах и исследовательских компаниях, усиливающейся интеграции мира, нормализации ситуации в полузакрытом или полуоткрытом (как посмотреть) обществе. Принимать во внимание такого рода информацию, безусловно, необходимо, но она требует расшифровки и уточнения, которые официальная статистика дать не может.
Но, так или иначе, начиная с осени прошлого года, пошли разговоры о чемоданных настроениях среди предпринимателей, реагирующих на рост экономической неопределенности и социальной напряженности в России. Масса отдельных событий (показная борьба с коррупцией, приговор Ходорковскому, резкое повышение налогов и т.п.) создали общую картину безрадостного и бесперспективного будущего на ближайшие лет десять—двенадцать, то есть в горизонте возможного следующего путинского президентства.
Скрытая посылка таких разговоров состоит в возложении ответственности за скверное положение дел на руководство страны, озабоченное лишь своими интересами самосохранения и обогащения, лишенное сознания ответственности, идеи «общего блага». За этой критикой стоит знакомое осторожное требование, чтобы начальство «приняло меры».
Соблазн такой интерпретации социальных процессов, теснейшим образом связанной с патерналистским отношением к власти, понятен, тем более что в ней много верного и справедливого. И все же, на мой взгляд, это очень поверхностное и ограниченное понимание ситуации.
Во-первых, мы имеем дело с непрерывным процессом миграции. Нельзя принимать во внимание лишь последние, отдельные данные опросов. Нужно рассматривать эти явления в контексте больших процессов.
Если обратиться к данным социологических опросов населения, проводившихся на протяжении длительного времени нашим центром, то мы заметим, что нынешний всплеск желаний уехать из страны не единичен: подобное происходит всякий раз перед и сразу после острой фазы социальных кризисов. Скажем, осенью 1990 года заявили о своем желании уехать на ПМЖ  11% населения России. В январе 1991 года, в ситуации начавшегося развала советской системы, — 5%, в конце 1991 года — 17—18%, в 1992-м — от 8 до 13%, к концу 1993 года — 15%, в 1994 г., относительно более спокойном, — 10%, в 1995-м — 13%, в 1999 г. (сразу после тяжелейшего кризиса!) — 21%, в июле 2000 г., на фоне прихода Путина и разговоров о стабильности и либеральных ожиданиях продолжения реформ, — 5—6%, в благополучном 2007 году — 7%, весной 2008 г. —12%, летом 2008 года (накануне осеннего кризиса) — 16%, в апреле 2009 года (когда показалось, что кризис будет недолгим) — 13%.
Сегодня (по данным майского замера 2011 года Левада-центром (см. табл. 1) о своем желании уехать насовсем из страны заявили около 22% взрослого населения страны.
Среди молодежи настроение уехать за границу учиться или поработать какое-то время всегда было существенно выше, чем у населения в целом, а собственно эмиграционная установка (что очень важно) — примерно такая же, как у населения в среднем. Например, среди городской молодежи (опрос 2006 г.) на вопрос: «Хотели бы вы уехать за границу?» — ответили «да» 48% (но навсегда из России — лишь 23%).
Сегодня (май 2011 г.) соответствующие цифры выглядят следующим образом: «На время, поработать» подумывают 59% молодых респондентов, «уехать учиться» — те же 48%, «навсегда» — 28%.
Но что примечательно: практические усилия для подготовки к выезду всегда предпринимало не более 0,5% населения, еще около 2% — всерьез задумывались об этом и еще 4—5% собирали сведения о стране, куда хотели бы уехать, учили язык и т.п. Социологические замеры позволяют судить не столько о фактических параметрах эмиграции, сколько о возможных мотивах отъезда, которые правильно было бы рассматривать как динамику настроений в обществе, т.е. как своего рода кардиограмму общества. Хотя определение предполагаемых объемов миграции вполне возможно.
Иначе говоря, мы имеем дело со специфическими и довольно массовыми настроениями, реакциями на происходящее в стране, а не с данными о фактической готовности к эмиграции. Это принципиальный момент, который то ли плохо понимается, то ли люди, пишущие и говорящие об этом, не желают принимать его во внимание по разным причинам, включая политическую ангажированность. Конечно, и 0,5% взрослого населения — это огромная масса людей. Даже если мы допустим еще меньший порядок отъезда — 0,2%, то и этот показатель будет эквивалентен сотням тысяч эмигрантов. Кумулятивный эффект их реального ежегодного выезда оборачивается снижением морального и интеллектуального потенциала общества, что осознается всё с большим трудом, поскольку «серые клеточки» не восстанавливаются.

Кто и  куда уезжает
То, что отток части населения имеет место, подтверждают сведения о формировании в крупных города Европы (Берлине, Лондоне и других местах) русских общин, насчитывающих от 250 тысяч до 300 тысяч человек (точных данных нет, и все держится на примерных экспертных оценках). Не говоря уже о США, Израиле, Канаде или Австралии. Причины и мотивы отъезда (или выезда) достаточно разнообразны и существенно различаются в разные периоды и в разных социальных группах, слоях, как и сами социальные и моральные последствия эмиграции для остающихся.
Для того чтобы лучше понять, что происходит в России в этом плане, Аналитический центр Юрия Левады провел по заказу «Новой газеты» в мае 2011 года специальное исследование. Среди возможных стратегий такого исследования мы остановились на опросе одной, но, может быть, самой значимой для понимания этих процессов группы: молодых и успешных людей, принадлежащих к так называемому российскому среднему классу.
Отбор респондентов был задан тремя критериями: 1). Возраст (25—39 лет); 2). Высокий душевой доход (в Москве — 2 тысячи евро на каждого члена семьи, в С.-Пб — 1,5 тысячи евро, в других местах — от 1000 до 800 евро на человека); 3). Проживание в столицах и других крупнейших городах России (Москва, Санкт-Петербург и 12 городах-миллионниках).
Всего опрошен 1001 человек. По тем же параметрам выборки центр проводил исследование в середине лета 2008 года  (т.е. до кризиса), что позволяет сопоставлять полученные тогда и сегодня данные, видеть, насколько устойчивы установки и настроения этого слоя.
Полученный таким образом массив опрошенных оказался очень любопытным: 15% опрошенных имеют свой собственный бизнес, 12% являются руководителями высшего звена в различных фирмах или организациях, 22% — руководителями среднего звена (заведующие отделами или подразделениями), 44% — специалистами (но без руководящих функций), 6% составляют домохозяйки и др. Больше трех четвертей заняты в частном секторе, 6% — в структурах госуправления, 14% — в госкомпаниях, остальные — люди свободных профессий, «фрилансеры». 83% имеют высшее образование, 9% — незаконченное высшее (или еще учатся), у 8% есть либо второе высшее образование, либо оконченная аспирантура и т.п.
Иначе говоря, это люди состоявшиеся, обеспеченные (их душевой доход в 5—10 раз выше среднероссийских показателей), предприимчивые, энергичные, амбициозные, с весьма высоким потолком запросов (в среднем они ориентированы на стандарты жизни, соответствующие среднедушевому доходу 8—10 тысяч долларов), с солидным семейным бэкграундом (у более половины из них родители имели высшее образование, свыше 70% из них — потомственные жители крупнейших городов). По полученному образованию они — чаще инженеры (33%) или экономисты (31%), гуманитариев и юристов — 14 и 13% соответственно, остальные — педагоги, врачи, физики, биологи и др.
Большая часть из них считает себя вполне состоявшимися людьми, удачливыми в жизни и весьма довольными собой. Их никак нельзя причислить к неудачникам, аутсайдерам. 52% опрошенных спокойно и с уверенностью смотрят на свое будущее (но 40% — с тревогой). Но перспективы и состояние страны у них скорее вызывают беспокойство (об опасениях в этой связи заявили 47%, с этим не согласны 40%, остальные затруднились охарактеризовать свое отношение). Что нельзя о них сказать, так это то, что они простодушные люди и доверчивые патриоты. Они очень хорошо информированы, большинство из них постоянно использует разнообразные каналы информации, постоянно следит за событиями в интернете.

Итак, они отвечают на вопросы…
Теперь перейдем к основным результатам на интересующую нас тему.
Примерно половина из тех, кто хотел бы поехать на работу (48%), готовы выехать лишь на определенных условиях: только для работы по своей специальности и при достаточно высоком доходе, чуть меньше (41%) — отмечают в качестве условия жизни лишь «высокий доход». Небольшая часть (8%) готовы ехать туда для продолжения своей работы, то есть только по специальности, вне зависимости от зарплаты (именно здесь чаще присутствуют ученые и высокопрофессиональные специалисты).
На учебу, понятно, хотели бы уехать самые молодые из опрашиваемых нами россиян, то есть здесь действует ограничение по возрасту.
Наконец, около трети респондентов хотели бы уехать из России навсегда или по крайней мере на неопределенно долгое время. Среди последних несколько больше мужчин, больше самых молодых людей, не обремененных собственной семьей (35% в возрасте 25—30 лет против 26% среди тридцатипятилетних и старше), москвичей (40%; петербуржцев — 24% и 27% из других городов). Размах колебаний, впрочем, не очень значителен.
Направления эмиграции хорошо известны: это исключительно демократические страны Запада – Германия (19%), США (15%), Великобритания (13%), Италия или Франция (по 8%), Канада (6%), Швейцария (5%), Испания (5%) или Австралия (4), Швеция, Финляндия и другие европейские страны.

Характеристика потенциальных «отъезжантов»
Как видим, мотивы выезда на время или навсегда существенно различаются у разных категорий опрошенных. Хотел бы поехать за границу «поработать» каждый третий (30%) из молодых госчиновников, 43% — из сотрудников госкомпаний, 47% — работающих в частных компаниях и 59% — среди фрилансеров и людей свободных профессий.
Распределение ответов о готовности уехать на учебу за границу соответственно следующее: 25% чиновников, 30% — работающих в госорганизациях, 39% — сотрудников частных фирм и 41% самозанятых.
На ПМЖ аналогичные цифры (кроме фрилансеров) будут еще ниже: 20, 25, 32 и 41%.
Желающие поехать за границу — на работу или ПМЖ — в массе своей (65—70%) уже много раз бывали за границей (в среднем за последние три года они выезжали не менее 4 раз).
Этим они заметно отличаются от тех, кто не был за границей и не хочет выезжать за рубеж или уезжать навсегда. Прослеживается вполне четкая зависимость: чем чаще выезжали за границу, тем чаще опрошенные хотели бы работать за границей или уехать из России насовсем. Такой зависимости не прослеживается по отношению к тем, кто хотел бы продолжить свое образование в иностранных университетах или колледжах (по понятным причинам — это самые молодые из опрошенных и еще не успели поездить по миру). Более того, у 54% из них (потенциальных эмигрантов) уже возникли связи и образовались знакомства как среди резидентов, так и среди тех, кто давно уехал из России на ПМЖ и к настоящему времени вполне обосновался в новой среде (среди тех, кто не хочет уезжать, такие знакомства есть лишь у 43%). Для сравнения: у 73% из тех, кто никогда не задумывался об отъезде, таких знакомств и ресурсов нет, что и неудивительно, поскольку основная масса из них живет в провинции с ограниченными возможностями и получения информации, и общения.
Те, кто хотел бы уехать на ПМЖ, гораздо чаще имеют родственников и знакомых за границей, чем у сравниваемой с ними группы не желающих эмигрировать: 51 и 34%. Иначе говоря, люди собираются ехать не в пустоту, а на уже обжитое место, где есть связи и знакомства, поддержка и определенные человеческие ресурсы помощи.
Впрочем, и среди студентов и аспирантов, задумывающихся об учебе в иностранных университетах, почти у половины есть знакомые там, где они хотели бы учиться (у 46%).
Уровень своей квалификации почти половина из желающих уехать за границу (особенно на ПМЖ) оценивает заметно выше, чем те, кто не хочет никуда уезжать, или по меньшей мере такой же, как у своих коллег. (Те, кто никуда не собирается ехать, чаще дают ответ о своем уровне квалификации: «Такой же, как у других».)
Опять же у заявивших о своей готовности уехать (все равно — на время или на совсем) свободное знание иностранных языков гораздо более распространено, особенно у тех, кто готов уехать на ПМЖ (52% — свободно говорят на английском, 62% — свободно читают; среди тех, кто не хочет никуда ехать, эти показатели составляют соответственно 30 и 37%). Еще 10% знают немецкий, 4% — французский. Сравнивать их с показателями владения языками населения в целом даже не имеет смысла.
Другими словами, более или менее серьезные мысли об отъезде из России возникают только у тех, кто уже обладает необходимой базой информации, кругом связей, способностью к общению и взаимодействию с другими людьми, кто обеспечил себе необходимые ресурсы поддержки, у кого выше компетенции или кто более инициативен и амбициозен, кто считает, что он заслуживает большего или ориентирован на работу, представляющуюся для него приоритетной или самоценной, кто занят «делом», а не «служением» начальству.
Уезжают те, кто не просто хочет, но и может уехать, кто обладает важнейшими способностями к социальному взаимодействию,  качествами и капиталом «социабельности».

Политические установки «среднего класса»
Характер партийных предпочтений в описываемой группе или слое молодых и обеспеченных российских горожан близок к распределению политических взглядов и электоральных ориентаций в населении в целом (как и степень вовлеченности в политику). 47% опрошенных заявили, что политика их не интересует. Интерес других носит пассивный или, как говорил Ю.А. Левада, «зрительский» характер, т.е. не предполагает какого-либо активного политического действия или ответственности.
Впрочем, отличия все же есть: уровень поддержки кремлевских партий в описываемой среде заметно ниже, чем в среднем у населения России. Сказывается слабость административного ресурса и ограниченность возможностей давления сверху на эту группу (вспомним, что большая часть из опрошенных занята в частном секторе). За партию «Единая Россия» готов голосовать 31% опрошенных, что как минимум на одну пятую меньше общероссийских показателей; кроме того, массив этой категории опрошенных сдвинут от центра — в Москве показатель поддержки партии власти составляет менее 22%, в Санкт-Петербурге и других городах — 35 и 36%.
Оставшиеся делят свои симпатии между Жириновским (7%), «Справедливой Россией» (4%) и КПРФ (3% — минимум поддержки, естественный, учитывая классовый состав этого массива). Сторонники демократических или либеральных партий («Яблоко», «За Россию без произвола и коррупции», «Зеленые» и другие) набирают в этом смысле от 2 до 0,5—0,3%, что ниже допустимой точности измерения. Другими словами, оппозиционные партии точно так же не пользуются доверием или не рассматриваются как серьезные оппоненты власти, заслуживающие поддержки.
Это значит, что в глазах представителей этого слоя нет серьезной альтернативы действующему режиму, что, собственно, и окрашивает политические воззрения молодых россиян в тона умеренного пессимизма.
Членом какой-либо партии считает себя всего 1% опрошенных (в основном — это электорат ЕР, т.е. чиновники и сотрудники госпредприятий). В большинстве случаев политическая «заинтересованность» опрошенных политикой носит пассивный характер и сводится к просмотру новостей (39%) и их обсуждению с друзьями и коллегами (35%). Политически ангажированная публика или респонденты, занятые общественной деятельностью, образующие преимущественно лагерь оппонентов нынешней власти, участвуют в дискуссиях на острые темы, в политических демонстрациях и митингах, собраниях, подписывают разного рода обращения или коллективные заявления, обсуждают события или выступления в интернете (в блогах, в комментариях и т.п.). Но удельный вес таких респондентов в выборке не превышает 3—5%.
В Москве интерес к политике выражен больше, общее состояние неудовлетворенности положением дел в стране и тревожности гораздо выше, чем в других городах, хотя говорить о сколько-нибудь массовой солидарности и гражданской ответственности не приходится. Информационные запросы провинциалы в основном удовлетворяют ТВ и чтением российских газет, тогда как в Москве помимо этого читают иностранную прессу и смотрят спутниковые каналы и зарубежные информационные сайты.
Преобладающая часть опрошенных (56%) считает, что сложившаяся к настоящему времени политическая система в России установилась надолго и в ближайшие годы едва ли может существенно меняться. Среди них отмечается существенно больший удельный вес москвичей, а также более продвинутых респондентов. Это обстоятельство, заставляющее говорить об их усиливающейся — в связи с этим — тревожности, или чувстве бесперспективности, или безнадежности, которые и отражаются в росте чемоданных настроений.
Около трети молодых людей (32%), преимущественно петербуржцев и провинциальных горожан, напротив, склонны считать, что нынешняя ситуация неустойчива и в ближайшие несколько лет может существенно измениться. Среди них гораздо чаще (в 1,7 раза по сравнению со сторонниками Путина и Медведева) высказываются мнения о том, что причины предполагаемой нестабильности в ближайшем будущем связаны с падающей эффективностью управления авторитарного режима и накоплением отрицательных последствий политики нынешних хозяев страны, их неспособностью решать социальные и экономические проблемы. Остальные не имеют собственного мнения.
Следует подчеркнуть, что оценки самого характера «стабильности» путинской системы полярно расходятся. Около половины из тех, кто считает, что «путинизм — это надолго», позитивно расценивают нынешний политический порядок, полагая, что речь идет об устойчивом и последовательном развитии страны в сторону демократии (чаще это провинциальные горожане). И почти столько же называют это положение «застоем», «становлением диктатуры», «авторитаризмом» или полагают, что оно таит в себе угрозу нарастания хаоса и анархии. Среди последних существенно (в 1,5 раза) больше москвичей.
Особенность описываемого социального слоя заключается в том, что эти люди ориентированы на определенный образ жизни или способ ведения жизни, который, как они считают, обеспечен прежде всего их усилиями, интеллектом, эффективным трудом, а не благодеяниями правительства. От власти они, в отличие от основной массы российского населения, не ждут ни помощи, ни социального обеспечения, ни гарантий уровня жизни или рабочих мест, жилья и прочих распределяемых начальством, а потому рационированных благ. Собственное благополучие они в состоянии обеспечить себе сами, если только им не мешать. Но они очень сомневаются в том, что правительство, узурпировавшее власть в стране, будет эффективно справляться с общими проблемами, которые оно обязалось решать в соответствии с Конституцией. Этот класс людей ясно понимает связи между авторитарной политической системой и неэффективностью управления, между вытеснением политики из сферы открытой конкуренции и социальной недееспособностью бюрократии, бессилием нынешнего руководства страны добиться устойчивого развития страны и клановыми интересами околовластных групп.
Другими словами, неудовлетворенность положением дел в стране (и соответственно поэтому безальтернативной властью) у успешных и обеспеченных молодых людей вызвана не идеологическими, не партийно-политическими разногласиями с нынешним тандемом, а их ясным пониманием тупика, в котором оказалась страна при этом режиме.
Их не волнуют политические обстоятельства борьбы за власть или противоречия между «консервативными модернизаторами», националистами и прозападно настроенными либералами, их тревожит то, что образ жизни, который они наметили себе, смоделировали по западным образцам, оказывается нереализуемым при нынешних условиях.
Поэтому при анализе миграционных намерений и мотивов эмиграции важно выделять как факторы притяжения (привлекательность условий или моделей жизни там, куда хотят переехать), так и факторы выталкивания (угрозы существования, страхов, лишений абсолютных или относительных, сравниваемых с другими возможностями). В нашем случае силы притяжения гораздо более значимы, чем силы выталкивания.
Как видно из таблицы 5, собственно политические соображения занимают последние позиции в списке наиболее значимых факторов отъезда из России. Они важны, но лишь в качестве сопутствующих или дополнительных обстоятельств объяснения, почему для них становится затруднительным в будущем или невозможным обеспечить себе гораздо более важные блага «нормальной жизни».
На первое место эти молодые люди ставят две вещи: а) высокое качество жизни, ради которого следует много и упорно, изобретательно работать, и б) условия ее обеспечения (уверенность в будущем, сознание, что никто не сможет по собственному произволу лишить их достигнутого). В это представление о качестве жизни входят в качестве составных компонентов и правовая защищенность, без которой невозможно поддержание чувст¬ва собственного достоинства и уважения к себе, и недопустимость произвола, и честные, открытые правила ведения бизнеса, и соображения о доступности качественного медицинского обслуживания, безопасная экология, обеспечение в старости, честная полиция, защищающая их от преступников, а не власть от общества, и т.п. Это не отдельные претензии к власти, а целостное представление или воображаемый проект «удавшейся жизни».
Другими словами, ориентация на успех не является доминантой подобного жизненного поведения, для этих людей необходимо более существенное соображение: институциональные условия признания их усилий, их представлений о порядке, включая защиту достигнутого или сохранение накопленных благ (частной собственности, возможности передачи детям того, что они сами заработали, и т.п.). Не деньги, не отдельные блага и ценности, а всё вместе (образцы или представления об определенном, целостном образе жизни) только и может служить интегральной мотивацией смены места жительства, гражданства, отказа от жизни в России.
Главный источник угрозы их благополучию — само нынешнее российское государство, не ориентированное на формирование современных институтов и условий защиты «нормальной» жизни частного человека, свободного и независимого от тех, у кого сегодня власть.
Подчеркну, речь не идет о людях, неспособных за себя постоять или неловких, слабых, оправдывающих свою уязвимость и незащищенность интеллигентскими соображениями типа «это нехорошо» или «я это не умею». Абсолютное большинство наших респондентов (65%), вне зависимости от их намерений уезжать или оставаться в России, готовы любыми способами защищать себя или своих близких, свои интересы от репрессивного государства или рейдерства, чиновничьего произвола или каких-то других форм несправедливости любыми средствами, включая нелегальные или морально сомнительные. В трудной ситуации, которая затрагивала бы здоровье близких и благополучие их детей или даже интересы бизнеса, от половины до двух третей из них легко пошли бы на сомнительные сделки, подкуп или использование неформального ресурса, дабы добиться своего. Это, правда, не означает, что они насквозь коррумпированны или проникнуты криминальным духом. Как раз наоборот: гораздо больше, чем прочие группы населения, они уверены в своих возможностях добиться того, что им нужно, легальными средствами, защитить свои права в суде, наняв хорошего адвоката, и проч. То, что такая уверенность не всегда оправданна, мы знаем из опыта Ходорковского, Магнитского или Чичваркина, но не в этом сейчас суть. Они сильны, энергичны и полны веры в себя.
Иными словами, эти люди умеют жить в нынешней России и могут решать свои проблемы, но то, как им это приходится делать, им не нравится. Они предпочли бы цивилизованные формы, принятые в европейских, то есть демократических, странах. Им не нравится среда, воздух, дух, или моральное состояние общества, примиряющееся с этой властью.
Самый сильный фактор отъезда — специфика нынешней институциональной системы, необеспеченность собственности («угроза потери сбережений»), затем — «давление властей на бизнес» и лишь потом — угроза «ужесточения политического режима». Соображения о тех или иных негативных факторах, влияющих на мотивации отъезда, важны как при формировании мотивации временного отъезда за границу (на работу), так и при обдумывании вариантов ПМЖ. Незначимым для эмиграции оказывается страх перед безработицей. Точно так же опасность усиления политических репрессий или давления власти на общество не влияют на стремление учиться за границей, здесь характер мотивации обусловлен лишь внутренними планами на будущее и особенностями личностного самоопределения (работают только факторы притяжения)

Вероятность реализации планов и желаний уехать за рубеж
Заявленное в ходе опроса желание покинуть Россию (уехать в другие страны на работу, учебу или даже на ПМЖ) совсем не означает, что оно будет когда-либо осуществлено. 60% этих респондентов ничего не делали в этом плане, ограничиваясь мечтательными переживаниями. Лишь каждый десятый предпринял какие-либо практические шаги и действия по организации отъезда за рубеж (в том числе: 6% подали документы на визу, ведут переговоры о заключении договора о будущей работе или оформляют бумаги для учебы и проч., 7% — рассылают свои CV (резюме) разным фирмам или запросы в университеты и другие учебные заведения; 5—6% — учат язык той страны, куда они хотят поехать). Большинство же из изъявивших желание уехать заняты важными, но совсем не обязательно ведущими к отъезду делами — собирают сведения о стране или месте, куда они хотели бы уехать.
Исходя из опыта изучения миграции можно говорить с большей или меньшей определенностью, что эти люди, скорее всего, никогда и не уедут из России, если не случится какая-нибудь социальная катастрофа. Подобные желания важны для самоопределения человека и его места в российской жизни, понимания дистанцированного отношения к происходящему. Это не мотивы действия, а характер групповой или личностной идентичности.

Итоги:
Это не утечка мозгов. Это нежелание жить в «путинской стабильности» долгие годы.
Итак, подведем некоторые итоги. Расхожая схема для объяснения нынешней миграции — «утечка мозгов» (бедность ученых, нищенское положение ИТР, отсутствие оборудования, бюрократизация науки, отсутствие условий для творчества и т.п.) — в данном случае не работает. Описываемый массив представляет людей успешных и довольных собой (удельный вес настроений депрессии, астении, тоски, недовольства своей жизнью в сравнении с соответствующими показателями в населении очень низок и не превышает 10—13% (то есть в два-три раза ниже, чем средние показатели по стране). Им в целом (66—70%) интересно жить и работать в России, хотя большая часть из них недвусмысленно заявляет, что совершенно не разделяет общих мифов, поддерживаемых властью, о том, что Россия — страна огромных возможностей или что здесь открываются такие перспективы, которых нет в других странах.
Почему же в последние месяцы столько разговоров об эмиграции? Или это информационный шум, не отражающий реальных умонастроений в обществе? Рост чемоданных настроений вызван общей неопределенностью в стране и перспективой сохранения «путинской стабильности» еще на многие годы. Эта социальная группа оказывается очень чувствительной к разрыву между нынешней риторикой модернизации или путинским предвыборным популизмом и реальностью, в которой приходится думать о произвольном повышении налогов, загоняющих бизнес в серую зону полукриминальных и коррупционных отношений, о басманном правосудии или подмосковных прокурорах, крышующих подпольные казино. Противоречие между пустословием первых лиц, разглагольствующих о борьбе с коррупцией, или еще более раздражающим словоблудием высших чиновников о необходимости правового государства, демократии и хищничеством ничем не сдерживаемой бюрократии отталкивает больше, чем рутина административного произвола и взяточничества, вранье и лицемерие — сильнее, чем события в Кущевке. Чем больше слов о свободе и развитии, тем меньше веры руководству страны. Чем ближе выборы, тем хуже настроение этих избирателей, наблюдающих поток чиновников и предпринимателей, устремившихся в путинский «Народный фронт». Поражение общества в истории с Химкинским лесом действует сильнее, чем целый ряд вопиющих злоупотреблений, хотя и они не способствует оптимизму.
Дело, повторю еще раз, не в деньгах или не в возможности их заработать — эти люди могут и умеют это делать. Дело в сознании хронической незащищенности, униженности, зависимости, несвободы, постоянной опасности, исходящей от окружающей агрессивной среды. Этот страх, чувство горечи накапливаются с годами и прорываются в один прекрасный момент: всё, уезжаю! Надоело! Нельзя не признать в этом самого сильного человеческого аффекта — желания уважать себя, ценить себя за реальные достоинства, а не за то, что ловко увертываешься от опасностей и бегаешь, как заяц.
По сути, мы имеем дело здесь с отторжением более сложных и новых форм организации социальной жизни и человеческой личности от тех, что сложились в советское время и воспроизводятся привычным повседневным укладом жизни и соответствующим ему человеческим материалом. Идет отслаивание или, если хотите, неприживание модерных, европейских норм и правил поведения, структур сознания и поведения к привычной для нас культуре насилия, хамства, терпения и холуйства.

* * *
Эта проблема — более общего толка, нежели разногласия с действующей властью, она заключается в цивилизационной несовместимости уже почти европейского человека и всё еще крепостного российского общества.

Лев ГУДКОВ. «Новая газета», 10 июля 2011 года