… о проблемах российской пенсионной системы

В экономической повестке российского государства за 20 последних лет положение социальной политики было очень разным. Кризис вынудил действовать на этом поле в экстремальных условиях, но насколько те многие популистские решения, которые были приняты в течение 2008–2009 гг., послужат развитию, задается вопросом директор Независимого института социальной политики (НИСП) Татьяна Малева

Пенсии: война за прожиточный минимум
Десятилетие началось, по сути дела, со старта пенсионной реформы, а закончилось признанием ее неуспеха. Главная причина неудачи пенсионной реформы, как представляется, в том, что не был выработан ответ на вопрос, инструментом чего пенсионная система является? Является ли она системой страхования? Является ли системой накопления? Диагноз, о котором говорил  НИСП на протяжении многих лет, таков: всё это время пенсионная система в явном или неявном виде выполняла функцию инструмента борьбы с бедностью. Стратегические задачи — создание собственно институтов, способных реально действовать как инструмент системы страхования и пенсионного накопления, неизменно приносились в жертву текущим экономическим интересам.

График 1. Основные характеристики пенсионной системы, 1991–2008 гг.
Примечание: ПМП — прожиточный минимум пенсионера

Всё это время шло соревнование между размером пенсии и прожиточным минимумом пенсионеров, и, наконец, эта война на рубеже 2007-2008 гг. выиграна. Одновременно была проиграна  война за другой важнейший экономический индикатор, характеризующий состояние любой пенсионной системы — коэффициент замещения. Он становился всё ниже и ниже и достиг неприличного уровня — менее 25%. Это означает, что любой среднестатистический россиянин, который покидает рынок труда, автоматически становится четырежды беднее, чем на  пике своей трудовой карьеры или в ее конце.
Финансовые возможности системы, от которых зависит дальнейшая динамика коэффициента замещения, могут быть расширены только за счет двух источников. Это либо повышение тарифов отчислений в пенсионную систему (соответственно — рост налогового бремени работодателей), либо перераспределение в Пенсионный фонд из федерального бюджета. Пока система движется по второму пути. Третий возможный путь — девальвация социальных обязательств через девальвацию национальной валюты, что возможно в том случае, если пенсионная система не справляется со своими обязательствами перед населением.  Пока такая перспектива призрачна. Однако за прошедшие два десятка лет и такая практика решения проблемы была.

Трудовая жизнь с 45 лет сократилась до 33
Одна из примет времени — острая общеполитическая дискуссия об увеличении пенсионного возраста. Этот вопрос перестал быть предметом чисто кулуарного и экспертного обсуждения. Существуют аргументы «за» и «против» повышения пенсионного возраста. Аргументы «за» — это старение населения, ухудшающееся соотношение между численностью пенсионеров и работников.
Среди аргументов «против»: уже сейчас соотношение между работающими и пенсионерами в три раза меньше, чем в тот момент, когда формировалась национальная пенсионная система. Недалек тот период, когда численность пенсионеров и лиц трудоспособного возраста, активно действующих на рынке труда, просто сравняются.
Высокий уровень занятости пенсионеров (сегодня это треть работающих пенсионеров) — это реальное свидетельство того, что наступление пенсионного возраста не означает реальной потери трудоспособности, и что в реальности, если пенсионный возраст будет повышен, этой работоспособностью и трудоспособностью обладают многие люди, возраст которых превышает границу нынешнего пенсионного.
Нормативный возраст выхода на пенсию в России самых низкий среди развитых стран. Мало этого, фактический возраст выхода на пенсию в связи с разными возможностями досрочного выхода на пенсию — еще ниже. Для мужчин в среднем на 6 лет, для женщин — на 3 года.
Есть и еще одна тенденции, малоизвестная, но немаловажная, о которой неоднократно говорилось в исследованиях НИСП — сокращение продолжительности трудовой жизни. Во времена зарождения советской пенсионной системы и определения порогов пенсионного возраста среднестатистический мужчина появлялся на рынке труда в возрасте 15 лет (высшее образование в 1932 г. было уделом избранных), а продолжительность его трудовой жизни составляла 45 лет. Сегодня среднестатистический мужчина в силу продолжительности цикла образования появляется на рынке труда не ранее 22 лет, и досрочное пенсионирование выводит среднестатистического мужчину с рынка труда в возрасте 54 лет. Соответственно, продолжительность трудовой жизни сокращается с 45 до 32–33 лет и составляет чуть более половины продолжительности жизни тех, кто проходит весь цикл «образование — трудовая жизнь — пенсионная жизнь». А женщины на российском рынке труда работают около 40% от продолжительности своей жизни.
Понятно, что трудно рассчитывать на то, что работая все меньше, пенсии можно будет получать все большие.

Низкая продолжительность жизни и плохое состояние здоровья нации
Главный аргумент противников повышения пенсионного возраста — низкая продолжительность жизни. Однако нигде и никогда этот показатель не являлся аргументом в пользу выбора возрастного предела для выхода на пенсию.
Типичный пример: Германия и Франция, устанавливая пенсионный возраст на высокой планке в семьдесят лет, имели дело с демографическими реалиями тех лет — не более половины людей доживало до возраста 65 лет, еще меньше — до 70 лет. В США установили возраст 65 лет, прекрасно понимая, что не более половины пенсионеров смогут стать реальными получателями пенсии.
Еще один аргумент против — плохое состояние здоровья нации. Это сильный аргумент. Однако национального мониторинга здоровья нации у нас в стране нет. А аргумент, что у нас растет инвалидность, разбивается, как только мы посмотрим на динамику инвалидности.
Пики роста инвалидности приходятся на такие годы, как, например, 1999 г. и 2005 г. То есть реальной причиной роста инвалидности является не только, а может быть и не столько ухудшение здоровья нации, а изменения в законодательстве, которые провоцируют людей регистрировать свою инвалидность.
Это произошло в 1999 г. с появлением закона «Об инвалидности», который давал инвалидам целый пакет социальных льгот. Это произошло в 2005 г. после монетизации льгот, когда произошла реструктуризация инвалидов регионального и федерального уровня, когда все поспешили оформить инвалидность в постпенсионных возрастах. Вот она, причина, по которой растет численность инвалидности.

Социальная неприемлемость для населения
Как правило, ссылаются на социологические исследования всего населения, включая пенсионеров. Да, пенсионеры консервативны по определению, но их голос, очевидно, должен быть менее весом, чем мнение молодых возрастных когорт, которым предстоит на себя принять бремя, если социальный контракт между ними и государством будет изменен.
А их мнение иное. Более 20% людей относительно молодых возрастных когорт поддерживают идею увеличения пенсионного возраста, еще около 40% признаются, что им все равно.
Барьеры для эффективной занятости лиц пенсионных и предпенсионных возрастов — тоже аргумент мнимый, потому что занятость лиц в предпенсионных возрастах продолжает оставаться относительно высокой — около 80%.
И то, что она уступает занятости других возрастных групп, является свидетельством не того, что рынок труда выжимает этих людей, а свидетельством того, что эти люди сами покидают трудовую сферу в силу распространения досрочной практики выхода на пенсию.
Ну, и наконец, говорится, что у нас уже есть стимулирование более позднего выхода на пенсию (стимулирующие выплаты для тех, кто откладывает реальный выход). Следует с прискорбием сообщить, что население так и не воспользовалось этими соблазнительными нормами, поскольку простой расчет показывает, что лучше сегодня, не откладывая на завтра, получить от государства хоть что-то.

Государство, рынки, семья
В ближайшее десятилетие нас ждет проблема, которая не получила никакого решения за прошедшее десятилетие — это поиск баланса между тремя крупнейшими агентами в области социальной политики: государством, рынком и семьей. Социальный баланс между ними и обеспечивает эффективность социальной политики.
Сегодня все, что недоделывает слабое государство и слабые рынки, ложится на плечи семьи и индивида. И именно возрастные группы от 40 до 60 принимают на себя всю тяжесть не только финансовой, но и реальной поддержки уже четырех демографических поколений нынешнего общества. Сегодня взрослый человек поддерживает и родителей, и детей, и внуков. И не только через трансферты общественных фондов потребления, но и через межсемейные трансферты и услуги по поддержке этих поколений. Все это свидетельства отсутствия в России системы социальных услуг населению.

График 2. Межпоколенческие трансферты: деньги и услуги, 2007 г.

Эскиз социальной пирамиды
Последние десятилетие для России — период экономического роста. Но роста, не ставшего эффективным с точки зрения социальной пирамиды. Вертикальная мобильность в российском обществе оказалась слабой, изменения соотношения между различными социальными стратами не произошло. В 2007 г. НИСП провел исследования для оценки состояния  российского общества в пик экономического роста. Они показали неутешительные результаты. За 7 лет экономического роста, когда по умолчанию считалось, что средний класс будет расти сам по себе, а бедность сама по себе сокращаться, качественных изменений в социальной пирамиде не произошло. Если средний класс и беднейшие слои ощущают влияние экономической и социальной политики, то класс ниже среднего не получает никаких импульсов от развития экономики страны. В результате сегодня, как и 10 лет назад, ситуации такова, что 70% населения находится вне действия социальных программ и вне фокуса действия государства. А это и есть свидетельство слабости институтов.
Татьяна МАЛЕВА. «Opec.ru», 24 мая 2011 года

При нынешних уровне дефицита Пенсионного фонда и росте демографической нагрузки комплексная реформа пенсионной системы необходима. Избежать непопулярных у населения мер — повышения пенсионного возраста и увеличения минимального стажа — не удастся, считает директор Независимого Института Социальной Политики Татьяна Малева
В рамках модернизации Стратегии-2020, экспертная группа «Реформа пенсионной системы» занимается разработкой альтернатив и возможных сценариев реформирования. О промежуточных результатах наработок группы ее соруководитель, Татьяна Малева, рассказала в РАНХиГС на совместном заседании экспертных групп по проблемам социальной, трудовой и бюджетной политики.

Коллективизм в действии
Сейчас четверть населения России — пенсионеры. При этом половина населения страны так или иначе зависимы от Пенсионного фонда (см. Рис. 1). Солидарная пенсионная система, которая сейчас функционирует в России, основана на принципе выплат пенсий старшему поколению из доходов работников. У такого подхода есть две альтернативы, которые не стоит упускать из виду при разработке стратегии реформы. Первая — самостоятельное добровольное индивидуальное накопление. Однако пока менталитет населения страны и низкие доходы не позволяют ее широко использовать. По данным НИСП, только 10% экономически активного населения имеют возможность откладывать средства на будущую пенсию, и только 3% — готовы это делать.

Рисунок 1. Реальная зависимость экономического положения населения от ПФР
Источник: презентация Т. Малевой

Вторая альтернатива — расчет на социальную ответственность детей. Однако при нынешней демографической структуре использовать ее практически нереально. У значительной доли населения вообще нет детей, у многих — только один ребенок, который должен обеспечивать двоих родителей. Уровень демографической нагрузки на трудоспособных людей в возрасте 40–55 лет становится слишком высоким, а ведь приходится еще и поддерживать собственных детей и даже внуков. В итоге, активные трудоспособные люди становятся самым уязвимым поколением, приходит к выводу Малева.
Отсюда следует вывод: на данном этапе стране нужна именно солидарная пенсионная система, которая должна отвечать следующим критериям: адекватность размера пенсий, посильность бремени финансирования, долгосрочная устойчивость и адаптивность.

Тонкая неприятная настройка
Демографическая нагрузка будет расти, а значит, будет увеличиваться дефицит Пенсионного фонда. Чтобы закрыть дыру в его бюджете, нельзя просто повысить размер взносов работников — это попросту спровоцирует бизнес уходить в тень и вернуться к практике зарплаты «в конвертах». Задача реформы — максимизация суммы взносов при минимизации искажений в экономике. Если проводить комплексную реформу, то уровень тарифа можно будет не просто не повышать, но и снизить с нынешних 26% до 22% или даже 20%, считают в экспертной группе Малевой. (см. Рис. 2)

Рисунок 2. Сравнение сценариев: сумма средств Федерального бюджета на покрытие дефицита и валоризацию, в % к ВВП
Источник: презентация Т. Малевой

Для оптимизации расходов Пенсионного фонда необходимо разделить пенсию на страховую и базовую части, выполняющие разные функции. Базовая часть обеспечит выплаты бедным пенсионерам, в том числе за счет перераспределения внутри пенсионной системы, сглаживая существующие неравенства в доходах. А при помощи страховой части, компенсирующей утраченный заработок выходящего на пенсию, планируется выстроить страховые механизмы.
Еще один шаг — повышение минимального стажа, необходимого для получения трудовой пенсии с 5 до 15–20 лет: с 5 до 10 лет — одномоментно, далее — по 1 году в год. Это косвенно стимулирует более длинную продолжительность трудовой жизни и повышение фактического пенсионного возраста.
Другой непопулярный, но во многом необходимый шаг — пересмотр правил назначения досрочных пенсий для некоторых категорий граждан. Речь в первую очередь идет о категориях, не работающих на вредных и опасных производствах, а использующих ранний выход на пенсию как надбавку к зарплате. Эти расходы надо снять с пенсионной системы, а повышать их доходы за счет роста уровней зарплат.

Рисунок 3. Сравнение сценариев: среднегодовой размер трудовой пенсии
Источник: презентация Т. Малевой

Увеличить поступления в Пенсионный фонд можно также за счет расширения налоговой базы — повышения порога облагаемой заработной платы до 660 тысяч рублей в год. При этом тариф отчислений по персонифицированной части пенсии предлагается снизить с 16% до 14%, предлагает экспертная группа «Реформа пенсионной системы».
Не избежать и самой непопулярной меры — повышения пенсионного возраста. Для обоих полов он должен быть постепенно увеличен до 63 лет.
Все перечисленные выше меры необходимо принимать в комплексе подчеркивают эксперты, иначе желаемого эффекта добиться не удастся. Каждая из мер оказывает определенное влияние, однако без поддержки прочих — положительный эффект от нее будет крайне ограничен (см. Рис. 3).

Анастасия АСТАХОВА. «Opec.ru», 16 мая 2011 года