…о проблемах интеграции мигрантов российской столице

Дети мигрантов и российское образование пока не находят общего языка

С конца 1990-х годов Россия занимает одно из лидирующих мест в мире по объемам миграции. Основной поток трудовых мигрантов принимают промышленно развитые регионы и крупные мегаполисы, такие как Москва. Многие мигранты приезжают в столицу с детьми, создавая дополнительную нагрузку на систему образования. Но, как выяснил корреспондент «НГ», основная проблема вовсе не в количестве таких детей, а в том, что их базовые знания не позволяют включиться в учебный процесс наравне с российскими школьниками. К сожалению, пока не совсем ясно, кто и, главное, как должен готовить этих детей, чтобы их пребывание в школе было эффективным и не ущемляло интересов их российских сверстников.
Как бы мы ни относились к инородцам, оседающим в наших городах, надо отдавать себе отчет в том, что каждый из них – потенциальный гражданин России. Государство заинтересовано в пополнении людских ресурсов, а так как своими средствами демографическую проблему решить не получается, то население России будет прирастать трудовыми мигрантами и их детьми.

Без Чебурашки в голове
В этом учебном году, по самым скромным оценкам окружных управлений образования, в московских школах обучаются около 30 тыс. иностранных мигрантов. Однако, по словам исполнительного директора центра «Этносфера» при Департаменте образования города Москвы Елены Омельченко, экспертные оценки превосходят эту цифру минимум втрое. Эти дети, как правило, недостаточно владеют или вовсе не владеют русским языком, не знакомы с местными традициями и особенностями российского быта. И тем не менее эти дети вполне могут оказаться за одной партой с коренным москвичом, который еще в дошкольном возрасте научился читать, считать и даже писать. Для московской системы образования совершенно не важно, чьи это дети и какой статус имеют их родители, поскольку доступ в школы имеют все.
Однако насколько это отвечает интересам самих детей? По мнению Елены Омельченко, обучение детей мигрантов совместно с теми, кто с рождения знает русский язык и готов к усвоению учебного материала, нельзя назвать эффективным. «У детей мигрантов нет никаких фоновых знаний, – поясняет наш собеседник. – Представьте, открывает ребенок учебники первого класса и видит там Буратино, Мальвину и Винни Пуха с Чебурашкой. Для московского школьника это его любимые персонажи, он с ними вырос. А таджикский или вьетнамский ребенок видит какие-то непонятные образы, слышит непонятную речь и мало что понимает. Педагогам приходится уделять таким детям намного больше времени, отнимая его у других учеников». К слову, в Москве уже есть школы, где в начальных классах до 30% детей слабо владеют русским языком. В результате такого соседства страдает учебный процесс, растет недовольство родителей и педагогов. А юные мигранты не в силах освоить весь материал и быстро переходят в разряд отстающих.
Попыткой разрубить этот узел стало создание «Школ русского языка». Это годичные курсы на базе 12 общеобразовательных школ, где дети мигрантов обучаются русскому языку и проходят социально-культурную адаптацию. Они действуют в Москве с 2006 года и финансируются из столичного бюджета. Русский язык преподается там по методике «русский как иностранный», а курс социально-культурной адаптации включает изучение русской истории, традиций и культурных особенностей русского народа.

Русский с китайцем одноклассники навек
В этом году в таких школах обучаются 327 учеников. Есть еще дополнительные группы изучения русского языка в 320 из 1500 московских школ. Там дети занимаются русским языком без отрыва от основного обучения. Но для детей с нулевым уровнем языка они бесполезны. А таких детей много, и с каждым годом их становится все больше и больше. По данным центра «Этносфера», в последнее время стремительно растет число мигрантов из государств Центральной Азии и стран дальнего зарубежья, в первую очередь из Вьетнама и Китая. Именно из этих стран приезжают дети, абсолютно не знающие языка.
Елена Омельченко рассказала, что дети, которые ходили в российский детский сад, как правило, более адаптированы и имеют представление о русском языке. Но далеко не все мигранты отдают своих детей в дошкольные учреждения. Попадая в первый класс, такие дети сталкиваются не только с языковыми трудностями, но и с проблемой социальной адаптации. Некоторые замыкаются и перестают контактировать со своими одноклассниками, ограничиваясь общением с родней и соплеменниками. А если таких детей в классе становится очень много, возможны другие проблемы. Мигранты сами начинают влиять на остальных учеников. Младшие школьники особенно восприимчивы и порой начинают копировать поведенческие и речевые особенности приезжих. Иногда непростые отношения русских и нерусских учеников заканчиваются откровенными стычками.
Обучение в школах русского языка позволяет снять большинство из этих проблем. Но очередей в языковые школы нет. Согласитесь, 327 учеников из примерно 90 тыс. детей мигрантов – вовсе не много. Проблема в том, что сами родители не понимают необходимости языкового обучения. Многие считают, что, научившись связывать пару слов по-русски, их ребенок уже готов пойти в школу. А вести разъяснительную работу в среде мигрантов дело весьма непростое.

Страшно далеки они от соотечественников
В этой связи много вопросов возникает к общественным организациям национальных диаспор. Кто как не они более всего должны быть заинтересованы в адаптации своих соотечественников, и особенно детей? Однако, по словам Елены Омельченко, позиция землячеств и других национальных объединений в этом вопросе крайне невнятная. Представители диаспор охотно создают школы с углубленным изучением языка и культуры далекой родины. Но, просмотрев с десяток интернет-сайтов национальных объединений, корреспондент «НГ» не обнаружил там программ по языковой и культурной адаптации соотечественников.
«Представители диаспор и землячеств – это, как правило, состоявшиеся в России, успешные люди, – продолжает Омельченко. – Они долгое время прожили в Москве и очень далеки от проблем современных мигрантов». Получается, что национальные объединения по большей части занимаются сохранением своей национальной идентичности, нежели популяризацией русской культуры в среде мигрантов.
Ближе всех к проблемам соотечественников оказался сопредседатель общероссийского общественного движения «Таджикские трудовые мигранты» Караман Шарипов. В беседе с корреспондентом «НГ» он сообщил, что многие дети трудовых мигрантов действительно остро нуждаются в языковой и культурной адаптации. «Они совершенно не знают языка, и по этой причине многие не ходят в школу до десяти лет, – заявил Шарипов. – Нужны языковые школы, но диаспора сегодня не в состоянии оплатить аренду необходимых для этого помещений, а власти Таджикистана не проявляют никакой заинтересованности в решении этой проблемы».
Для Таджикистана это действительно не проблема, учитывая миллионы долларов, которые гастарбайтеры отправляют на родину. Россия, напротив, получает миллионы необразованных и неустроенных иностранцев и их детей. При этом проблема социализации мигрантов, их культурной адаптации и интеграции в российское общество решается крайне медленно. Если ситуацию не переломить, то лет через 15–20 спальные районы Москвы могут получить те же проблемы, что и пригороды Парижа.
В следующем году в столичном районе Марьина Роща откроется учебный центр по социально-культурной адаптации мигрантов. В центре организуют занятия по основам граждановедения, российской культуре, истории, этике поведения и русскому языку. Один центр, скорее всего, не решит проблемы адаптации всех иностранцев Москвы. В таком мегаполисе их должно быть намного больше. Но самое главное – кто-то должен прийти к этим людям и объяснить, насколько важно для них самих и их детей как можно быстрее адаптироваться к жизни в другой стране. Не важно, кто это сделает, чиновник или представитель диаспоры. Важно, чтобы это было сделано – и как можно скорей

Роман УКОЛОВ. «Независимая газета», 16 декабря 2008 года