… о старении и «инфляции возраста»

Старость отступает. Увы, пока только в развитых странах, а не в России

Всемирный банк и Организация Объединенных Наций бьют тревогу: население Земли стремительно стареет. С 1950 по 2000 г. доля стариков в мире выросла на 35% и в следующие полвека подскочит, как ожидается, еще на 130%. К 2050 г. старики, то есть люди в возрасте от 65 лет, будут составлять 16% мирового населения и 20-25% населения развитых стран. Сценарии того, как мировая экономика прогнется под бременем пенсионных выплат, один ужаснее другого.
Демографы пугают, а профессору экономики Стэнфордского университета Джону Шовену не страшно. Он вообще считает, что возраст в годах от рождения — неадекватный инструмент для измерения старости.

ЖИЗНЬ С КОНЦА
Шовену 60, но он считает себя значительно моложе своего отца в том же возрасте. «У меня меньше риск смерти, чем был у моего отца в 60, и я здоровее по объективным параметрам», — хвалится профессор. Он сам — только частный случай в общей тенденции. Здоровье его соотечественников сейчас в среднем лучше, чем у поколения их родителей в том же возрасте. Ожидаемая продолжительность жизни тоже выше.
Не учитывать такую «инфляцию возраста» в демографии — все равно что не учитывать инфляцию доллара в финансах. «Мы уже давно перестали использовать доллар как единицу отсчета. В налоговом законодательстве почти все суммы индексируются с учетом инфляции и указываются не в номинальных, а в реальных долларах», — рассказывает Шовен. По этой аналогии пенсионное законодательство, считает профессор, должно оперировать реальными годами. Чтобы их вычислять, Шовен предлагает на выбор два параметра: риск умереть в ближайший год или количество лет, оставшихся до смерти. И то и другое рассчитывается статистически.
Число людей, которым 65 лет и более, увеличится в США в 2050 г. по сравнению с сегодняшним днем на 66%. Но если взглянуть на жизнь не с начала, а с конца, население в развитых странах стареет совсем не такими страшными темпами.
В 1935 году, когда в США была учреждена государственная пенсионная система (Social Security), после 65 лет граждане жили в среднем 12,5 года. В 2005 году на 12,5 года жизни могли рассчитывать уже 75-летние. Однако абсолютное значение возраста как фигурировало, так и фигурирует в пенсионном законодательстве.
Риск смерти человека в текущем году также снижается. Сегодня возрасту 65 лет соответствует в США риск 1,5%. Если установить этот риск как нижнюю границу старости и воспользоваться прогнозами американского бюро переписи населения, число стариков в США к 2050 году вырастет по сравнению с текущим уровнем не на 66%, а только на 20%*.
На этом запас оптимизма у Шовена не кончается. Сопоставив риск смерти с ожидаемой продолжительностью жизни, он делает вывод, что здоровье в пожилом возрасте крепчает и будет крепчать дальше. В 1965 году американец, которому до конца жизни оставалось 15 лет, испытывал трехпроцентный риск умереть в году текущем. В 2005 году у американца с той же ожидаемой продолжительностью жизни этот риск уменьшился до 2,45%. «Это означает, что люди, которым осталось прожить одно и то же число лет, в 2005 г. здоровее, чем 40 лет назад, — объясняет Шовен, — а смертность концентрируется в конце жизненного пути». А раз здоровье позволяет, почему бы и не поработать подольше?

ПЕНСИЯ ПОДОЖДЕТ
Население старше 65 лет в первой половине прошлого века и население того же возраста сейчас — совершенно разные люди, отличающиеся по множеству параметров. Группы населения с одним и тем же риском смерти в ближайший год гораздо больше похожи друг на друга», — говорит Шовен. У «двухпроцентников» сейчас и 50 лет назад похожи и жилищные предпочтения, и поведение на рынке труда. Вот только пенсионное законодательство, оперирующее абсолютными возрастами, этого не учитывает. Что создает неоптимальные, с точки зрения Шовена, стимулы.
Сейчас мужчины в США выходят на пенсию на 2,5-3 года раньше, чем в 1965 году, но живут после выхода на пенсию на шесть лет дольше, то есть вся прибавка возраста приходится только на пенсионные годы. «С финансовой точки зрения кажется невозможным, что так будет продолжаться дальше. Современная молодежь может провести 40% своей взрослой жизни, не участвуя в производительном труде», — предупреждает Шовен. Пенсионный возраст он предлагает повышать с помощью налоговых стимулов, которые создадут заинтересованность в более длительных карьерах.
Если привязать проводы на пенсию не к абсолютному возрасту, а к риску смерти или ожидаемой продолжительности жизни, предложение рабочей силы не сократится, как пугают алармисты. Напротив, если измерять в человеко-часах, к 2050 году оно вырастет на 8-10%. Шовен уверен, что индексацию возраста по аналогии с индексацией доллара внедрят в практику в ближайшие 10-20 лет, хотя «дело это очень непростое».
Действительно, ситуации возможны самые непривычные. 65-летние дамы будут обоснованно считаться моложе 65-летних мужчин. Гарвардский профессор будет официально моложе своего одногодка, кладущего асфальт. Сбросив лишний вес или перестав курить, можно будет подавать заявку на пересмотр возраста. Шведы станут считаться вполне молодой нацией. А русские — одной из самых старых. Новый взгляд на возраст делает нашу демографическую картину еще более мрачной.

ЧТО АМЕРИКАНЦУ ЗДОРОВО
В конце 1960-х — начале 1970-х годов возрастная смертность в РСФСР выглядела хоть и хуже американских показателей, но ненамного. Советский мужчина в пожилом возрасте имел примерно такие же шансы умереть в ближайший год, как и американец тремя годами его старше. Но срок жизни американцев с тех пор все рос, а в России до начала 1990-х годов стоял на месте, а потом упал до рекордных в Европе показателей.

По риску умереть в ближайший год российский 60-летний мужчина — все равно что 68-летний американец. «Получается, российский мужчина гораздо старше, чем кажется. Риск смерти хорошо отражает и состояние здоровья, и способности к труду. Если же измерять то и другое просто возрастом, картина получится искаженной», — качает головой Шовен, глядя на график рисков смерти россиян.
Специалисты Всемирного банка убеждены, что жители Восточной Европы слишком рано уходят на пенсию. «Росту производства в странах со стареющим населением может придать новый импульс структурное развитие рабочей силы путем повышения пенсионного возраста и поощрения гибких форм трудоустройства», — витиевато рассуждает о проблемах стран бывшего СССР ведущий экономист Всемирного банка Гордон Бетчерман, один из авторов доклада «От красного к седому»**.
Но если считать не прожитые, а оставшиеся годы человека, проблему старения в России подъемом пенсионного возраста не решить. Страна, где население стареет, а продолжительность жизни не растет, не может рассчитывать на оптимистическую инфляцию возраста. Остается надеяться на то, что мы начнем жить дольше и стареть так, как это принято в развитых странах. Шовен полагает, что основания для такой надежды есть: «У России низкий старт и большое пространство для прогресса. В следующие 30-40 лет страна может сделать рывок по продолжительности жизни. Конечно, для этого нужны будут изменения и в экономике, и в поведении людей».
Отмахнуться от альтернативного расчета возраста, который зримо ухудшает картину старения в России, проще всего. Но если осознать серьезность ситуации, может быть, это поможет нам жить дольше?

* Shoven  J. New age thinking: alternative ways of measuring age, their relationship to labor force participation, government policies and GDP. NBER WP. Vol. 13476. Oct. 2007.
** Chawla  M., Betcherman  G. et al. From red to gray. The «third transition» of aging populations in Eastern Europe and the former Soviet Union. World Bank. Jun. 2007.

Михаил ПОПОВ. «Smart Money», 12 ноября 2007 года