… о демографических проблемах России

Каждый год Россия теряет полпроцента своего населения. Демографический кризис достиг такой остроты, что президент РФ предложил положить "сбережение народа" в основу национальной стратегии России. Какие проблемы предстоит при этом решить?
Об этом рассказывает давний автор "Трибуны", руководитель Центра демографии и экологии человека Анатолий ВИШНЕВСКИЙ.
- Анатолий Григорьевич, в статье "Неперспективная Россия?", опубликованной в нашей газете в августе 1990 года, вы с вашим соавтором Сергеем Захаровым предсказывали, что "связанная с низкой рождаемостью проблема воспроизводства населения России в ближайшее время будет скорее всего обостряться". Как вы думаете, если бы власть тогда прислушалась к вашим словам, стал бы демографический кризис столь острым?
- Если бы мы были конструкторами самолетов или мостов, сейсмологами или синоптиками, к нам, возможно, кто-нибудь и прислушался бы. Но в демографии все себя считают специалистами. Посмотрите, с какой легкостью даются советы, как исправить ситуацию. И порой их дают те самые люди, которые не прислушались к нашим словам тогда. Когда предсказанное обострение произошло, они уже перестали быть властью и принялись обвинять в нем тех, кто пришел им на смену. К сожалению, общественное мнение чувствительно к подобным обвинениям, у нас любят искать виноватых.
Но правда и то, что прислушаться к предостережениям демографов не так просто. Факторы демографической ситуации многообразны и сложны. Они укоренены в жизни общества и далеко не всегда поддаются воздействию даже самой мудрой власти.
Низкая рождаемость вызывает беспокойство не только в России. Если бы повысить ее было просто, то хотя бы где-то это уже было сделано. Ведь есть страны, в которых на эти цели тратятся очень большие средства, где уровень жизни намного выше, чем у нас, а рождаемость все равно остается очень низкой.

Дети - не товар
- Что же, по-вашему, ничего нельзя сделать?
- Чтобы успешно лечить болезнь, надо знать правильный диагноз. А знаем ли мы его?
Часто приходится слышать, что рождаемость низка из-за эгоизма родителей, которые не хотят лишать себя удовольствий свободной жизни. Но мне кажется, что все ровным счетом наоборот. Современные родители рожают мало детей из-за сознания собственной ответственности перед ними. Они, как правило, отдают очень много сил их воспитанию, основательно выкладываются, чтобы обеспечить их будущее. Так ли это плохо?
И что могут изменить денежные пособия? Облегчить воспитание детей? В какой-то мере, на каком-то этапе их жизни - несомненно. Но значение денежного вспомоществования семьям с детьми не стоит преувеличивать. Дети - не товар, который можно купить за деньги.
- Значит, нужно что-то еще?
- Да, и это что-то нужно искать. Нужно, мне кажется, найти разумную меру, наилучшее соотношение разных функций и ролей, которое дало бы родителям возможность реализовать себя, в том числе и как родителей, общаться с детьми, работать и т.д. Эту меру можно найти только методом проб и ошибок, испытывая разные варианты. Государство должно помочь в этом поиске. Надо создавать социальный климат, в котором семья чувствовала бы себя не столько свободной от бремени детей (это то бремя, которого люди хотят, которое придает смысл их жизни), сколько способной реализовывать все свои интересы. Это непростая, к тому же все время видоизменяющаяся задача.
- Кто должен ее решать?
- Она может решаться только в социальном диалоге, в коллективном осмыслении проб и ошибок. Это задача и для политиков, и для журналистов, и для церкви - для всех.
Но я бы отдельно выделил то, что мне ближе всего, - науку. У нас демографическая наука очень слабо развита, десятилетиями говорят о необходимости специального института, журнала - ничего этого нет. После Второй мировой войны, когда Франция оказалась в тяжелой демографической ситуации, Шарль де Голль специальным декретом создал Совет по проблемам народонаселения, председателем которого стал сам (подчеркнув тем самым значимость проблемы), и одновременно учредил Национальный институт демографических исследований. Не потому ли ситуация с рождаемостью во Франции сейчас лучшая в Европе? А мы - в самом хвосте.
Нынешний российский президент интересуется демографическими процессами, но демографическая политика отдана на откуп чиновникам, которые не тратят времени на ее исследования. В решение "проблемы номер 1" готовы вбухать миллиарды, но научного обоснования, как лучше потратить эти миллиарды, нет.
Нельзя все время кочевать от одной утопии к другой. "Давайте всем дадим квартиры!" - предлагают одни. "Давайте платить молодым матерям деньги, равнозначные зарплате", - говорят другие. Но есть законы экономики, которые не позволяют делать все, что хочется. Надо выстраивать экономическую систему, которая позволит людям эффективно работать, достойно зарабатывать. И тогда у экономически независимых людей будет и меньше проблем с детьми, и больше возможностей их рожать.
- Насколько может повыситься рождаемость в России при благоприятном развитии событий?
- Россия давно уже в числе стран с самой низкой рождаемостью в Европе. Повысить ее процентов на 20, приблизиться к лучшим европейским образцам было бы неплохо. Но за счет такого повышения рождаемости наши демографические проблемы не решить. Если бы мы могли удвоить нашу рождаемость, тогда другое дело. Но, боюсь, это нереально.

Как на войне
- В момент публикации статьи "Неперспективная Россия?" средняя продолжительность жизни мужчин в стране составляла 64, 8 года, женщин - 74, 4. Теперь значительно меньше. Что нас ждет в дальнейшем?
- Здесь резервов выхода из кризиса гораздо больше. Снижать смертность научились многие страны. Уже одно это внушает оптимизм: чем мы хуже? Но оптимизм - оптимизмом, а реальность пока неутешительная. Уже сорок лет мы не участвуем в общих успехах по увеличению продолжительности жизни.
- Но ведь детская смертность у нас снижается...
- Да, это так. Только главная наша проблема - смертность взрослого населения, особенно мужского, в особенности от внешних причин. Показатели такие, словно Россия находится в состоянии войны. Видимо, все дело - в особенностях образа жизни, повседневного поведения, в социальном климате.
- У нас низкая ценность жизни. Почему? Почему столько пьют, почему лихачествуют на дорогах? Таких вопросов очень много. Но есть ли в огромной России хотя бы один центр, который занимался бы изучением проблем алкоголизма как социальной болезни?
- Недавно министр внутренних дел России выступал по поводу того, что у нас много людей гибнут на дорогах. Дошло до того, что президент России потребовал от министра внутренних дел с этим разобраться. Вряд ли можно такой вопрос решить сразу. Это сложнейшая проблема, на ее исследования и разработки в мире расходуется больше средств, чем на исследования и разработки по туберкулезу. А у нас?
Проблемы нашей жизни и нашего здоровья отнюдь не в центре внимания нашего общества и громоздкого государственного аппарата. И пока положение не изменится, трудно надеяться на увеличение продолжительности жизни.

Люди со стороны
- 16 лет назад вы писали в "Трибуне" о тенденциях, ярко проявляющихся сегодня: в Россию едут те, кто рассматривает ее как свою историческую родину, а также представители среднеазиатских народов. Какие сюрпризы нам это сулит завтра?
- Мы отмечали, что массовые миграции в иную этническую среду - дело не бесспорное. Но тогда население России еще росло, а теперь почти 15 лет, как сокращается; иммиграция если не останавливает, то хотя бы тормозит это сокращение.
Сейчас опасности иммиграции осознаются хорошо - смотрите, сколько у нас сторонников лозунга "Россия - для русских!". Но ведь это - только одна сторона медали. А разве быстрое сокращение числа россиян не опасность для России? Политика должна учитывать обе эти опасности, маневрировать между ними.
- Каким образом?
- Главный путь - интеграция иммигрантов в российское общество. Это довольно сложная задача. Сложная, в первую очередь, для мигрантов. Легко сказать: приезжай и живи по нашим правилам. Но представьте себе: приехал человек из таджикского кишлака в русский город (или из алжирской деревни - во французский, ситуация одна и та же). Он не привык жить по-городскому, добавьте к этому не очень хорошее знание здешнего языка. Мудрено ли, что в такой ситуации мигрант оказывается как бы человеком второго сорта. Он не в состоянии в полной мере выразить свои мысли, не чувствует себя свободно, не за всякую работу может взяться. Его дети идут в местную школу, но в своем семейном кругу не получают культурной подпитки, которую получает коренной здешний житель. И они оказываются изгоями, в чем-то повторяют судьбу своих родителей. А кому нравится быть изгоем?
Неполная интеграция толкает людей в объятия этнической или этноконфессиональной солидарности с такими же изгоями, а отсюда уже недалеко и до агрессивного противостояния местного и пришлого населения, до "неожиданностей и тупиков", о которых мы писали.
Миграционная политика должна быть направлена на то, чтобы облегчить приезжему вхождение в новую для него жизнь, разрушить невидимую границу, отделяющую его от местного населения, помочь ему стать таким, как все. Эта задача должна быть осознана и системой образования, и средствами массовой информации, и политиками всех направлений, и представителями всех религий.
Если миграция будет продолжаться без достаточных усилий по интеграции, это чревато конфликтами. Зачатки этих конфликтов мы видим сегодня постоянно. Убийства на национальной почве - верхушка айсберга. Перед политиками, перед всем обществом стоит задача понять важность миграции для России. Потому что в этой проблеме все синтезируется.

Несекретное оружие
- 16 лет назад вы поставили после слов "неперспективная Россия" знак вопроса. Как бы вы ответили на этот вопрос сегодня?
- Это зависит от того, что понимать под Россией. Наша страна долгое время была котлом, в котором сплавлялись в общность и русские, и украинцы, и татары, и армяне, и сербы, и греки, и евреи, и немцы - и все это была Россия. Никто не ставил под сомнение русскость Пушкина или Суворова. Думала ли Екатерина II, что немцы, которых она приглашала заселять приволжские земли, через двести лет будут вынуждены возвращаться в Германию? А сейчас у нас никого не взволновало, что из страны уехали чуть ли не 2 миллиона человек, говорящих по-русски и вынужденных заново учить немецкий на своей исторической родине.
Китаец, родившийся в США и говорящий по-английски, - американец. А мы считаем, что китаец или темнокожий, как бы он великолепно по-русски ни изъяснялся и как бы хорошо ни знал русскую культуру, -это не Россия. Если придерживаться такой точки зрения, наша страна неперспективная, потому что чудес на свете не бывает. При такой низкой рождаемости, как сейчас, число этнических русских неизбежно будет сокращаться.
- Значит, нашим слишком патриотически настроенным согражданам надо свыкнуться с мыслью, что наша страна - мультинациональный котел?
- Я просто не вижу, как может быть иначе в мире, в котором мы живем.
Что такое Россия: русские гены или русская культура? И что значит сохранить Россию? Я думаю, русским патриотам надо бы бросить силы на спасение русского языка, русской культурной традиции, а не сомнительной расовой чистоты. Учить на русском языке, пропагандировать русскую культуру за рубежом, и для этого ее надо воспринимать как ценность самим. А если делать акцент на разрезе глаз или цвете кожи -тогда у России в самом деле никаких перспектив нет.
В мире сейчас 6 миллиардов человек, в Китае скоро будет полтора миллиарда, а в России к середине века, по некоторым данным, останется около 100 миллионов. На общем фоне - небольшая страна. Главный потенциал России - это потенциал ее языка и культуры. Его можно умножать независимо от рождаемости. Приобщаясь к русской культуре, приезжие из других стран будут вносить свои краски, обогащая ее. Но стволовая часть останется. Хотя можно и это профукать, если вылезет на поверхность что-то другое, если культурное наследие, в частности, великое культурное наследие ХIХ да и XX веков, станет подвергаться эрозии.
Некоторым кажется, что величие России - в ее военной мощи. С моей точки зрения, главное оружие России - это российская культура в ее наиболее высоких проявлениях. Она в культурном смысле мировая держава. И в этом смысле - очень перспективная.

Беседовал Илья МЕДОВОЙ. «Трибуна», 15 сентября 2006 года