… о возможности забастовок

Знаменитая забастовка рабочих всеволожского завода «Форд» до сих пор остается единственным примером серьезного противостояния новых российских капиталистов и трудового коллектива. Как ни странно, даже кризис пока не заставил отечественный пролетариат организованно защищать свои права.
Массовые акции в поддержку решений правительства по защите автопрома, которые сейчас пытается организовать «Единая Россия», не в счет. При всем желании их нельзя считать признаком роста самосознания рабочих. Ведь даже организаторы первой акции, которая прошла 18 декабря на УАЗе и собрала 7000 человек, признают, что многочисленности удалось добиться за счет того, что митинг проводили во время пересменки.
Причина беззубости трудовых коллективов лежит на поверхности — у нас либо вообще нет профсоюзов, либо они представляют собой наследие советских времен, когда профсоюзные организации занимались вручением грамот и распределением путевок в санатории. Защищать права притесняемых сотрудников, выдвигать требования по повышению зарплат и бороться за эти требования такие профсоюзы не умеют.
Псевдопрофсоюзы не единственное отличие российского рынка труда от классических капиталистических рынков. Еще одна отечественная особенность — это псевдозанятость, основанная на том, что постоянная часть зарплаты нередко составляет лишь половину заработка сотрудника, а то и меньше. Остальное — премии, бонусы и т.д. — гибкая часть зарплаты, которая зависит от результатов деятельности работника, успехов его фирмы и многих других объективных и субъективных факторов.
Размер гибкой части, как правило, не прописан ни в каких договорах, и именно она позволяет работодателям регулировать свои зарплатные расходы и конкурировать между собой за привлечение работников. При этом работодатель не несет рисков, связанных с жесткими требованиями трудового законодательства, а работник из-за этого оказывается практически бесправен. Забастовки в этом случае абсолютно лишены смысла.
Описанные причины привели к тому, что в России традиционно очень низкий уровень безработицы, который почти не меняется во время экономических потрясений. Отечественные компании предпочитают не сокращать людей, а урезать зарплату, тогда как на развитых рынках экономические спады сопровождаются массовыми увольнениями.
Неэффективные сотрудники белого сектора, защищенные Трудовым кодексом и традициями, не имеют мотивации для повышения своей квалификации, зато они вряд ли решатся на забастовку. Не пойдут бастовать и те, кто трудится в неформальном секторе, который с каждым годом разрастается (по разным оценкам, его размер составляет 15-20 млн. человек). Эти люди не имеют рычагов воздействия на своего работодателя, поскольку трудовое законодательство их никак не защищает.
Но даже если в недрах трудового коллектива все-таки созреет решимость бросить вызов руководству и организовать законную акцию протеста, это у него вряд ли получится. Например, забастовка на «Форде» была признана судом незаконной на том основании, что за ее объявление рабочие голосовали посменно, а закон требует, чтобы решение принималось на общем собрании коллектива.
Нынешнее законодательство делает процесс легального объявления забастовки практически невыполнимым. Недавно зампред думского комитета по труду и социальной политике Олег Шеин внес поправки в Трудовой кодекс, упрощающие процедуру организации забастовки и разрешающие участникам забастовок законно выражать протест против социально-экономической политики правительства. Впрочем, шансы на прохождение этого законопроекта через Думу не очень велики, поскольку единороссы выступают против изменения трудового законодательства до окончания кризиса.
Поэтому если протесты и будут происходить, то стихийно. Их вряд ли покажут по телевидению. А результатом скорее всего будет подавление бастующих силой.

«Ведомости», 22 января 2009 года