… о русском мире

Соотечественники за рубежом могут стать подспорьем при утверждении позиций России в глобальном мире

Не новый, но привлекательный концепт под названием "русский мир" появился сравнительно недавно и поэтому требует объяснения. Этот термин употребил в своем ежегодном послании Федеральному собранию президент России, отметив, что русский язык является "не просто хранителем целого пласта мировых достижений, но и живым пространством многомиллионного "русского мира", который, конечно, значительно шире, чем сама Россия".

Реальность, которой мы дорожим
"Мир" или диаспора - это не просто сумма эмигрантов, выехавших с территории исторического государства в разные эпохи и в разные страны. Это близкие, но несовпадающие явления. Ясно, что без массовой эмиграции невозможно возникновение культурно-родственного населения за пределами государства. Но само по себе большое число не гарантирует возникновение за рубежами Родины родственного внешнего мира. Диаспора становится именно русской диаспорой, а не тривиальной миграцией или совокупностью всех выходцев из страны, потому что она осознает и воспроизводит свое единство во внешнем мире на основе главной отличительной черты, а именно на основе языка и культуры. Связь с Россией в смысле лояльности и привязанности остается третьей важнейшей чертой русского мира. Для постсоветских эмигрантов и в первую очередь для тех, кто никуда не уезжал, а от кого "мигрировали" границы собственной Родины, доминирующими факторами остаются язык, религия и гуманитарно-политические связи с Россией. Последние гораздо более актуальны в ситуациях дискриминации и попыток принизить статус или унизить русских или "русскоязычных" со стороны "титульных" этнонационалистов стран бывшего СССР.
При всех отмеченных неоднозначностях сам по себе русский мир есть реальность, он проявляет себя в самых разных ипостасях, в большинстве своем значимых для России и ценимых россиянами.

Эмиграция без мифов
Отсчет традиционной российской диаспоры начинается в связи с миграционными процессами после 1917 года. В 1918-1922 годах большого размаха достигла политическая эмиграция групп населения, которые не приняли советскую власть или потерпели поражение в Гражданской войне. Размер так называемой белой эмиграции определить трудно (примерно 1,5-2 млн. человек), но ясно одно: впервые подавляющее большинство эмигрантов составили этнические русские. Именно эта эмиграция-диаспора вобрала в себя данные мной выше характеристики русского мира (язык, православие, идентичность), в том числе и производство параллельного культурного потока, который ныне частично возвращается в Россию. Именно эта эмиграция не имела никакой другой конкурирующей родины, кроме России во всех ее исторических конфигурациях XX века. Именно к этой эмиграции в последнее десятилетие оказались больше всего направлены симпатии страны исхода, согрешившей в процессе демонтажа господствовавшего политического порядка радикальным отторжением всего советского периода как некой исторической аномалии.
Характерно, что приснопамятной ностальгией оказалась охвачена не столько диаспора, сколько ее современные отечественные потребители, желавшие увидеть в ней некую утраченную норму, начиная от манер поведения и заканчивая "правильной" речью. Диаспора рождалась как бы заново, обласканная вниманием и извиняющей щедростью современников на исторической родине. На наших глазах историки сконструировали миф о "золотом веке" русской эмиграции, с которым еще придется разбираться с помощью новых, более спокойных прочтений.
Было бы несправедливо с точки зрения исторической корректности забыть то обстоятельство, что белая эмиграция существовала и сохранилась не просто в силу своего элитно-драматического характера, но и потому, что продолжала получать пополнение в последующие исторические периоды. Во время Второй мировой войны из почти 9 млн. пленных и вывезенных на работы к 1953 году вернулось около 5,5 млн. человек. Многие были убиты или умерли от ран и болезней. Однако не менее 300 тысяч так называемых перемещенных лиц остались в Европе или уехали в США и другие страны. Правда, из этих 300 тысяч только меньше половины были с территории СССР в его старых границах. Не только культурная близость со старой эмиграцией, но и идеологическое сходство в отторжении, точнее, в невозможности возврата, СССР позволили более интенсивное смешение этих двух потоков (в сравнении с ситуацией враждующей диаспоры), а значит, поддержание языка и мизерных связей с родиной (уже после Хрущева).
Не менее, а даже более идеологической была небольшая, но политически громкая эмиграция из СССР в 1960-1980-е годы в Израиль, США, затем в Германию и Грецию. В 1951-1991 годы из страны выехало около 1,8 млн. человек (максимально в 1990-1991 годы - по 400 тысяч), из них почти 1 млн. евреев (две трети - в Израиль, треть - в США), 550 тысяч немцев и по 100 тысяч армян и греков. Эмиграция продолжалась и в последующие годы, но несколько меньшими темпами. Какое число российских соотечественников живет в дальнем зарубежье? Само число 14,5 млн. выехавших из страны мало что говорит, ибо более двух третей жили на территориях, которые включались в состав Российской империи или СССР, а сейчас не являются частью России. Восточнославянский компонент в этом населении был невелик до прибытия основной части белой эмиграции и перемещенных лиц. После этого русских выехало мало. В целом русских в дальнем зарубежье - около 1,5 млн. человек, в том числе в США - 1,1 млн. Что касается лиц, имеющих "русскую кровь", то их в несколько раз больше.
И вот возникает вопрос: как и кем считать представителей других этнических групп? Выходцы из России создали основные этнические общности в двух странах: в США 80% евреев - это выходцы из России или их потомки, в Израиле не менее четверти евреев - выходцы из России. Этнический состав, культурный багаж и установки эмигрантов были разными, и поэтому не все из них составили русский мир, хотя многое здесь остается дискуссионным. Случай с еврейской миграцией, которая во все эпохи составляла существенную часть мигрантов, а в конце XX века - это было большинство всех уехавших из СССР и Российской Федерации (наряду с российскими немцами).
Формально российские евреи и немцы совершали акт воссоединения или возвращения на историческую Родину, но по сути это был отъезд из страны русских по культуре людей. Давние эмигранты-евреи адаптировались в новых обществах, многие потеряли язык и какую-либо связь с Россией, в том числе и эмоциональную. Потомки первого премьер-министра, выходца из Одессы Голды Меир в Израиле едва ли могут быть отнесены к представителям русского мира, как и сотни встреченных мною американцев и канадцев русско-еврейского происхождения, дедушки и бабушки которых приехали из России. Но далеко не все евреи "воссоединились" или "вернулись", и тем более далеко не все евреи отвергли Россию. Перестройка и открытие страны позволили не отвергать страну исхода, не обязательно было стараться освоить иврит и забыть русский, а также друзей и родственников в Москве или в других городах. Можно было сохранить квартиру и даже работу, а недавно выехавшие израильские евреи контролируют во многом деловые связи между двумя странами. Сохраняется мощное русскоязычное информационное поле. Аналогичная ситуация, но с большей аккультурацией в пользу американской культуры складывается среди новейшей еврейской эмиграции в США.
Все это вместе с русскими эмигрантами составляет русский мир. И во многих случаях было бы дикостью проводить этническую различительную между зарубежными соотечественниками-эмигрантами, как это одно время изо всех сил пытались сделать российские законодатели. Им хотелось "зафиксировать" российскими соотечественниками только тех, у которых вне России нет "своей государственности" (это русская певица Вишневская), и не считать соотечественниками тех, у кого есть своя государственность вне России (это, видимо, ее муж Ростропович).
В какой-то мере вопрос о трудных случаях принадлежности к русскому миру касается российских немцев. На мой взгляд, миллион человек, выехавших из России и Казахстана на "историческую родину", во многом продолжают принадлежать к русскому миру. Русскими считают их местные немцы, да и они сами. Может быть только дети, научившиеся говорить без акцента на немецком языке и забыв русский язык, перестанут соотносить себя с Россией и отойдут тем самым от русского мира. Неоднозначных и подвижных ситуаций можно было бы привести много, что говорит о том, что русский мир - это не просто статистическое множество мигрантов из России, это одна из форм культурного поведения и идентичности, то есть ощущения, лояльности и избранного служения.

Наказанный язык
Самый грандиозный момент в истории русского мира, с точки зрения масштабов и смыслов, произошел после распада СССР. Недостаточная правовая культура, наглость титульных национализмов (государство - это мы), явная поддержка "мировым сообществом" массовых нарушений прав человека, особенно политических и языковых, неумелая поддержка со стороны России позволили реализовать грандиозную манипуляцию с лишением базовых прав населения с "неправильной" этнической принадлежностью. Вместе с низведением этой части населения до категории национальных меньшинств, а не народов-партнеров (как, например, в Великобритании, Бельгии, Испании, Канаде, Финляндии) был жестоко наказан и язык большинства или почти половины населения ряда новых стран.
По причине реальной языковой ситуации и международно-признанных языковых прав людей русский язык должен обладать официальным статусом в тех странах, где хотя бы для трети налогоплательщиков - это основной язык знания и общения, то есть родной язык.

Диаспора и имидж страны
Диаспоры могут иметь сильную заинтересованность в том, как внешняя политика родного государства влияет на их будущее. Диаспорам небезразлично, какая, на их взгляд, осуществляется политика правительствами стран исхода: укрепляет ли она безопасность и благополучие их родины или, наоборот, оказывает разрушительное воздействие. Это важно для диаспор, ибо во многих случаях сохраняется расчет на возможность переезда в родную страну, если условия в стране пребывания будут ухудшаться, а в стране исхода - улучшаться. И даже безотносительно возможного переезда присутствует желание иметь в качестве родины благополучную страну с позитивным имиджем, чтобы через этот имидж лучше поддерживать и отстаивать собственную идентичность перед вызовами ассимиляции в стране пребывания. "Да, мы из России только и можем делать здесь настоящую математику, а все американцы - это же тупицы", - говорили мне русско-еврейско-армянские мальчики, работающие в Силиконовой долине. "Если на улице в руках у ребенка футляр со скрипкой - значит, он из наших советских", - сказала мне в Иерусалиме эмигрировавшая в Израиль сотрудница моего института. И это ли не диаспоральный стиль поведения в отношении родной страны или страны исхода?
Мною неоднократно отмечались ситуации, когда неблагоприятный имидж России снижал стремление российских эмигрантов заявлять себя как "русские" в странах пребывания. Естественно, такое внешнее отрицание ведет к внутренней коллизии по поводу идентичности: стоит ли пестовать в себе то, чем трудно гордиться открыто, что не помогает, а, наоборот, мешает. По этим мотивам диаспора может пытаться изменить политику родных государств, как им представляется, к пользе для себя и для этих государств. Работа на благополучие и на позитивный имидж родного государства - это наиболее распространенный и, казалось бы, вполне естественный вариант поведения диаспоры. Но это далеко не всегда так.
В случае с Россией поражает то, почему многие выехавшие из страны в разное время и на разной основе более или менее едины в скептическом или даже в отрицательном отношении к родине? Если речь идет о политических миграциях времен революции и Гражданской войны, периода сталинских репрессий или брежневских гонений диссидентов, то здесь можно найти аргумент в пережитой травме и в несогласии с режимом и его политикой. Но почему отношение сохраняется, когда нет репрессий, когда имеет место добровольный выезд и когда в принципе страна исхода сделала очень много для выехавшего (дала образование, стартовый капитал, богатую историю, культуру и язык)? На наш взгляд, здесь имеет место воздействие общественной среды и политики принимающей страны. Россия выполняет для многих стран роль такой большой внешней угрозы, или же эта возможность держится про запас - даже при личной дружбе президентов. Диаспора реагирует на эту ситуацию и выбирает вариант негатива, а не позитива в отношении к России. Иногда от этого проигрывает, но чаще выигрывает, ибо в стране пребывания такая позиция поощряется работой, грантами и сочувствием, а в стране исхода не наказывается. Человек может "поливать" Россию открыто или трудиться на академической, радиовещательной и прочих нивах по развенчанию России, но, возвратившись, встретить вполне хороший прием и даже стать героем. Ибо отрицание России в моде и в самой России.
Поэтому хочу подчеркнуть, что нам нужен русский мир для России, а не русский антимир или "другой русский мир". Надо чаще обращаться к соотечественникам с полезными для них и для России инициативами, поддерживать русскоязычное население по части политического представительства и социального преуспевания в странах проживания. Этому будет способствовать и новая возможность духовного окормления верующих православных людей.

Валерий ТИШКОВ. «Московские новости», 15 июня 2007 года