… о взгляде на опустение России

Вячеслав ГЛАЗЫЧЕВ, эксперт Общественной палаты, считает. что страх перед низкой плотностью населения - это средневековье

Человек в России - ископаемое N1
- До сих пор у нас в России не пришли к единому мнению. Одни считают, что только мигранты могут спасти стремительно пустеющую страну, и в их словах есть резон. Оппоненты вполне аргументировано мигрантов опасаются. Кому верить? - спросил корреспондент "КП" главного эксперта по российской провинции и городской среде профессора Глазычева. Истина, конечно, оказалась посередине.
- Миграция без ассимиляции - это катастрофа, - жестко сказал профессор.
Ассимиляция, обучение языку, азам культуры - местной, бытовой, поведенческой - это огромный труд, в котором должны быть задействованы тысячи квалифицированных людей. Я за то, чтобы мигранты приезжали. Но они и сами не очень-то хотят ехать. Одно дело - гастарбайтеры, у которых где-то остаются семьи, дом, кладбища. Другое дело - переселенцы. Но число желающих переселиться в Россию не возрастает. Казахстан стремительно догоняет нас по уровню жизни, и уже происходит отчасти обратный отток. Украина - никакого бурного движения не происходит. В Прибалтике у людей возникли другие возможности. Сейчас человек в России - ископаемое №1, и цена его растет с каждым днем. Но прежде чем привлекать к нам внешних мигрантов, нужно научиться работать с миграцией внутренней. А это вопрос, которым не очень хотят заниматься, хотя бы потому, что это отсутствующее звено в региональной политике.

Жестокий дарвиновский процесс
По словам профессора, в ближайшее время у нас не будет иного выхода для спасения страны, кроме "грамотного распределения трудовых ресурсов":
- Даже если бы идеально заработали все системы поощрения рождаемости, эффект наступит только через 20 лет, не раньше! Придется как-то самостоятельно решать проблему распределения ресурсов. Но эти ресурсы у нас не просчитаны. Нет базы данных по профессиям, локализации трудовых ресурсов. Когда большая фирма ищет людей, она их ищет где угодно, даже в Ташкенте, но только не в соседней области. Она не знает, сколько там непьющих мужиков с нужной специальностью. В советское время были "толкачи" и "снабженцы", теперь появились люди, которые ищут кадры. Недавно "Ижмаш" столкнулся с тем, что под новые заказы нет людей, и его эмиссары кинулись по всей стране набирать людей с квалификацией.
- А как вы оцениваете качество трудовых ресурсов в провинции? Я лично заметил, что пьющих в деревнях стало меньше...
- Да, есть такой очень жестокий дарвиновский процесс. Он дал свои результаты, при этом часть территорий России просто обезлюдела. Но, строго говоря, обезлюдели именно те зоны, в которых экономически целесообразным сельское производство никогда не было: ни при царях, ни при большевиках. Либо оно искусственно поддерживалось заниженными ценами на горючее. В селе почти никого не осталось. При этом в малых городах России реальная безработица. Это создает сильнейшее напряжение в городах средних и крупных. Сегодня нужно снять это напряжение, привести в порядок среду обитания, реформу ЖКХ. Мы не справляемся с этой реформой, несмотря на то, что население сокращается.

Размагниченное общество
Самая неприятная ситуация сложилась в малых городах России, которые в некотором роде являются костяком, на котором держится страна. Сейчас из провинции уезжают две категории людей: уже завершающие свой жизненный цикл - они едут к родственникам в города, чтобы не остаться в одиночестве под старость, либо это наиболее динамичные, мобильные и приспособленные люди, как правило, молодые.
- Иной 30-тысячный город может потерять за счет внутренней миграции 500 человек. Казалось бы, ничего страшного... Но каких людей он потерял? В идеальном случае мы можем констатировать факт, что у нас один из трех малых городов обречен на деградацию до уровня сельского поселения. В нем просто не будет людей. В самом плохом случае в такое поселение превратится каждый второй городок. И эти города ждет резкий, геометрический спад - вымирание. То есть уехала молодежь, и кто там останется - старики и убогие? Это ускоряющийся процесс. - Что же делать? Как реагировать? Сейчас машина управления страной живет циклами - трехлетним бюджетом или выборами. А вот быстро реагировать мы не можем со времен великих строек коммунизма, которые совершались в очень высоком темпе, несмотря на недостатки. Людские ресурсы перемещали разными способами.
- Комсомольские стройки?
- Не только. В армии, например, работало что-то типа "сарафанного радио". Никто не изучал это явление, но, по моим предположениям, некоторый объем внутренней миграции осуществлялся по армейским связям. Люди вырывались из своего села после армии и ехали за тридевять земель, чтобы найти себе лучшую долю. Но сейчас это не работает. В итоге с середины 80-х в обществе произошло размагничивание. То есть уже 20 лет у нас нет быстрой реакции на быстрые изменения. - Как нужно реагировать? - На целину, на Север, на крупные стройки в советское время люди ездили, чтобы получить жилье, поднять свой уровень жизни. От безысходности ехали, чтобы не оставаться на прежнем малоперспективном месте. А сейчас в Угличе после закрытия часового завода остались без работы почти тысяча специалистов. Но нет другого места, где бы их ждали работа, стол, дом. Но процесс перемещения управляемый, значит, нужно создавать специальные зоны, в которые шла бы "внутренняя миграция".
- Кто бы мог этим заняться без рыночной самодеятельности?
- Нужно знать места, где те же безработные специалисты из Углича могут быть востребованы. В Угличе, например, сейчас на рынке туристических услуг заняты 10% населения. Но часовщики туда не пойдут. Ментально они не настроены на этот тип мобильности, не могут смириться с тем фактом, что они, специалисты высшего класса, никому не нужны. Нам нужны агентства развития территорий - именно агентства, а не департаменты внутри администрации. Именно агентства делали бы экспертные оценки местной ситуации и занимались бы перемещением трудовых ресурсов. Тем более в России уже есть "точки роста", где эти ресурсы востребованы.

Морковка для бизнеса
Вячеслав Глазычев как эксперт знакомился со всеми стратегиями, которые проходили через Министерство регионального развития. В программах этих ему не понравился всего один пункт, точнее, он отсутствовал: филиализация крупного бизнеса. То есть создание дочерних производств в провинции.
- Федеральная власть не понимает, что это необходимо для сохранения малых городов России и разгрузки перенаселенных мегаполисов.
Вместо того чтобы видеть в этом инвестиционную деятельность, она продолжает считать ее по графе "расходы". Бизнес к такой деятельности нужно толкать или заманивать морковками, потому что советская привычка к концентрации неискоренима: все делать у себя во дворе - от гаек до упаковки. Эта привычка сидит в менеджменте, и только у самых крупных компаний прослеживается другой подход. Посмотрите, сколько предприятий пришло в малые города Ленинградской области! Всеволожск - "Форд", Тосно - "Эра-Хейнкель", Чудово - "Кэдберри". Начинает работать завод "Тойота" в Шушарах. Начали строить завод фирмы "Судзуки". Такая же картина и в Московской области. Эти предприятия понимают, что открывать филиалы в области, а не в мегаполисе выгодно - дешевая рабочая сила, дешевая аренда и т.д. Во всех остальных губерниях - непонимание.
По мнению ученого, есть несколько факторов, из-за которых западные производственники так полюбили болотистую Ленинградчину. Но есть еще одна немаловажная причина - отношение властей, которые много лет назад поставили себе задачу привлечь в Ленобласть бизнес и целенаправленно ее выполняют. В итоге мы вышли в нашем разговоре на привычную и до боли знакомую тему - региональная власть. Умная власть, как выяснилось, может сделать многое. Иногда от нее надо достаточно малого - не мешать. И на карте России появится очередная "точка роста". Или "точка убыли" - в зависимости от поставленной задачи.

Точки роста и приклеенные ресурсы
Как рассказали журналисту "КП", есть у нас и парадоксальные примеры, когда население сознательно сокращается. Например, город Норильск, в котором содержание инфраструктуры стоит безумных денег, а людей проживает в 7 раз больше, чем задействовано на аналогичных производствах в Канаде. Поэтому жителям Норильска градообразующее предприятие "Норильск-Никель" доплачивает рубль к каждому скопленному рублю. Но при условии, что ты уедешь на материк. Пустые пространства Севера Вячеслава Глазычева совсем не пугают. И страшные цифры "два человека на квадратный километр" тоже:
- Это средневековая психология - есть земля, земля должна быть заполнена. У Канады плотность населения в два раза ниже, что не мешает ей быть развитой страной.
У нас тоже есть свои положительные примеры правильного хозяйствования и работы с "внутренней миграцией". Например, губернатор Ханты-Мансийска для притока живой крови создал университет с жильем для педагогов. И без малого сотня педагогов приехала в новый университет.
Но, как признался ученый, самый любимый пример - наукоград Кольцово под Новосибирском. Когда-то в этом городке было всего 10 тысяч жителей, сейчас 13. Идет приток населения, строится жилье. Власти Кольцова поставили себе "предел роста" - не более 30 тысяч, иначе потеряется "качество среды обитания". Почему так получилось?
- Власти сознательно вкладывались в инфраструктуру и создали условия для выращивания технопарка "снизу", а не по госкоманде.
Главное их ядро - Институт вирусологии, который как делал, так и делает препараты и вакцины. На институт наросли: производство банок алюминиевых от "Русала", производство коммерческой косметики - на экспорт. Это редкий симбиоз сильного предприятия, грамотного управления и непрепятствия властей. В мой последний визит туда я попросил губернатора города построить тоннель от очень загруженной трассы на Кузбасс, чтобы облегчить проезд до Кольцова. И губернатор свое слово держит.
Спрашиваю: есть ли еще в России такие позитивные примеры? И Вячеслав Глазычев начинает перечислять "точки" и "ядра роста".
- Вологда и Череповец выстроили новую систему негосударственной кооперации. В город Шексну, который находится посередке, люди потянутся. Калининградская область - совершенно очевидно ядро роста, куда тянется большой внутримиграционный поток. Еще одна точка роста - "томское кольцо", состоящее из инновационных фирм вокруг университетско-академической системы. Это кольцо уже в прошлом году дало 8 процентов всего регионального продукта. Кузбасс показывает признаки оживления. После увеличения цены на газ начала оживать угольная промышленность. Большой потенциал сидит в проекте "Полярный Урал", но это отдаленная перспектива.
- Хорошо бы, чтобы вся Россия такими "точками роста" покрылась...
- Хорошо бы. Для этого при планировании развития не нужно представлять себе регион островом посреди океана. Подразумевая, что людям на этом острове сбежать некуда, и сидят они там как приклеенные.

Беседовал Дмитрий СТЕШИН

***
ИЗ ДОСЬЕ "КП"
Вячеслав Леонидович ГЛАЗЫЧЕВ. Профессор кафедры теории и истории архитектуры Московского архитектурного института (государственной академии).
Родился 26 февраля 1940 года в Москве. Кандидат философских наук. Доктор искусствоведения. Член Союза российских архитекторов, Союза дизайнеров России, Национальной академии дизайна.
В 2000 году назначен научным руководителем Центра стратегических исследований Приволжского федерального округа, в 2002 году - заведующим отделом дизайна НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств. Член Общественной палаты.
Автор 12 монографий и свыше 400 статей.

Вячеслав ГЛАЗЫЧЕВ, Дмитрий СТЕШИН. «Комсомольская правда», 18 июня 2007 года