… о расходах на социальную политику

Ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов о кризисе социального государства, высшем образовании и культуре водителей на дорогах

Социальных денег достаточно, просто расходовать их надо более эффективно

Кризис и расходы на себя
— Многие экономисты считают, что нынешний экономический кризис — структурный. Это кризис социального государства, поэтому сильнее всего бьет по странам, где оно особенно сильно. Поэтому он намного чувствительнее в Европе, но меньше в США и России. Можно сказать, что нам в этом смысле повезло?
— Нам «повезло» больше, чем европейцам, и меньше, чем китайцам. Европа тратит на социалку треть ВВП. Демократы в США за последние годы повысили долю соцрасходов с 20 до 25% ВВП. В России наращивание социального бюджета началось с 2009 года. До этого он составлял 16–17% ВВП, сейчас — порядка 20%. А вот в КНР общественные социальные расходы хотя и быстро растут, пока составляют меньше 10%.
Однако надо понимать, что все относительно. С одной стороны, обеспечение социальных гарантий в среднесрочном периоде — это вычет из инвестиций. С другой — в долгосрочном периоде социальные расходы, по крайней мере, их часть, — важный фактор роста.
Если посмотреть на структуру соцрасходов, можно выделить три их вида. Первый — расходы на образование и социальную поддержку детей. В долгосрочной (а частично даже среднесрочной) перспективе это увеличивает человеческий капитал и повышает инновационный потенциал страны.
Второй вид расходов — здравоохранение и социальная помощь работоспособным гражданам, позволяющая им сохранить свой человеческий капитал (возможность квалифицированной работы, заработка, карьеры) в период потери работы или временной нетрудоспособности.
Третий — собственно социальная помощь — пенсии, содержание полных инвалидов. Она имеет гуманитарное, моральное значение для общества, ведь экономика не является фетишем.
В России общественные расходы на образование составляют 4% ВВП — меньше одной пятой социальных расходов. В объединенной Европе — 5,3%, в Штатах — 6,4–6,7%. В Китае — около 3% ВВП, но это больше трети всего их социального бюджета.
Таким образом, доля «социально активных» расходов, прямо воздействующих на экономический рост, у нас недопустимо низкая. Если хотим расти в будущем, надо выбирать приоритеты социальной политики.

Кому-то на деревню или в семью
— Вопрос именно так и ставится. В России сейчас то ли стагнация, то ли уже рецессия. Как можно в такой ситуации поддерживать социальную политику на прежнем уровне?
— Природа замедления нашего роста в том, как организовано производство товаров и услуг, а не в социальных расходах. Россия остается страной, в целом неблагоприятной для ведения бизнеса, в первую очередь для новых проектов. И основная причина — не налоговая нагрузка, а незащищенность собственности и бизнеса.
Проблема же нашей социальной политики не в объеме расходов (он невелик по сравнению с развитыми странами), а в ее фактической безадресности. Сегодня, когда бюджетные деньги растут гораздо медленнее, чем мы привыкли, надо сосредоточить усилия на поддержке тех, кто действительно в этом нуждается. Сегодня же состоятельный человек, у которого квартира 200 кв. м, по-прежнему получает значительно большую льготу на оплату ЖКХ, чем пенсионерка на свои 60 кв. м. Мы должны прекратить растрачивать деньги налогоплательщиков на субсидирование обеспеченных людей. Решим эту проблему — сможем увеличить эффективные расходы соцсектора примерно на треть.
У Европы другие проблемы. Социальная политика там таргетирована, но часто порождает иждивенчество. В России, например, трудно представить человека, который сможет комфортно жить на наше пособие по безработице, в Европе таковых немало. Если же говорить о Китае, то до последних лет там вообще не было развитой системы соцпомощи. Китайцы полагаются на семейные традиции, заботу детей о родителях. Поэтому у них есть дополнительно 3–4% ВВП в год, которые они могут инвестировать в свое развитие.
Надо понимать: если общество к чему-то привыкло, оно, как правило, очень тяжело от этого отказывается. В Евросоюзе господствуют гуманитарные ценности: они идут навстречу слабому человеку, не думая, стоит ли ему доверять. Конечно, такой подход имеет свою цену, и все это понимают. Но вряд ли в этой сфере стоит ждать серьезных изменений, я не верю в демонтаж социальной системы Европы.
— Даже перед лицом такого кризиса, который наблюдается в мире и Евросоюзе особенно?
— Думаю, даже перед лицом такого кризиса. Максимум, на что могут пойти, — ужесточат правила миграции. Может быть, установят более короткие сроки выплат пособий по безработице, примут более эффективную программу переквалификации временно безработных. Но если человек реально неработоспособен, я уверен, ни во Франции, ни в Германии, ни в других странах ЕС помощь ему сокращаться не будет.

Сидеть в офисе, а не в троллейбусе
— Вы упомянули миграционную политику в Европе. В России ведь тоже решили ужесточить политику в отношении мигрантов, в частности ввести визы для приезжающих из стран СНГ.
— В «Стратегии-2020» мы констатировали: при любом векторе развития наша экономика без мигрантов обойтись не может. Говорить о России, так же как о Западной Европе, без мигрантов, — чистая демагогия. У нас образованное общество, и наши молодые граждане просто не хотят занимать места, связанные с тяжелым физическим трудом. В лучшем случае они готовы посвятить этому только часть времени, как, скажем, студенты, подрабатывающие официантами.
Но в подавляющем большинстве случаев наш гражданин предпочтет сидеть в офисе за 20–30 тысяч, нежели водить троллейбус или маршрутное такси за 40–50. Поэтому нижний сектор рынка труда занят мигрантами, и меняется это с большим трудом.
Мне как гражданину не нравится, что у нас целые сектора исполнительского труда — логистика, ЖКХ, строительство — переполнены мигрантами. Безусловно, было бы лучше, если бы мы были уверены в профессиональном уровне тех, кто строит наши дома. Но строительные компании не могут одномоментно перейти к найму людей, которые потребуют от работодателя вдвое большие зарплаты и полный соцпакет. Это будет ценовой шок, на который мы не согласимся как потребители. Потому что примерная стоимость отказа от услуг мигрантов — плюс 20% к цене товара в среднем, а в ряде секторов, где мигранты составляют основную рабочую силу, в жилищном строительстве, например, — это рост цен раза в полтора.
Введение виз для мигрантов — способ упорядочить существующие процессы. Ведь правительство не собирается перекрыть канал, оно лишь хочет сделать поток цивилизованным, предотвратить приезд людей, которые занимаются здесь неизвестно чем. Так все страны делают.

Приезжие с дисконтом
— Есть устойчивое мнение, что мигранты занимают рабочие места местного населения. А вы говорите, наши люди лучше будут сидеть в офисе за 20 тысяч.
— Если вы посмотрите на распределение выпускников московских вузов (куда идут 90% школьников), они неохотно занимают рабочие вакансии. А для работодателя есть огромный стимул использовать мигрантов, потому что их труд намного дешевле. Со стороны и работодателя, и потенциального работника есть негласный консенсус: мы туда не идем, там работают мигранты.
Да, реальность малых городов другая. Там местные жители нередко обнаруживают, что их попросту не берут туда, где они были бы согласны работать, в те же строительные фирмы, на малые торговые предприятия. Потому что приезжие хозяева таких фирм предпочитают нанимать соотечественников. Не только из любви к родному языку, но и потому, что приезжие не будут отстаивать свои права. Формально к ним вроде не придраться, а на деле они нарушают права людей других национальностей. И государство обязано отстаивать права местных жителей на равный доступ к рабочим местам. Мы в России еще плохо умеем это делать, надо учиться у европейских стран, США.
Полезно также уточнить, о каких мигрантах мы говорим. Раздражение у населения чаще вызывают не иностранцы, а граждане России, но приехавшие из регионов с другой культурой. И если применительно к иностранцам власть может что-то регулировать, то права россиянина из Карачаево-Черкесии не меняются, если он переехал работать, например, в Калужскую область.
В рамках «Стратегии» мы предлагали сделать ставку на привлечение образованных людей. Первыми предложили ввести для мигрантов экзамен по русскому языку и русской истории. У нас здесь нет расхождений с ФМС, и в том, что касается собственно миграционной политики, наши предложения во многом реализуются.
— Тогда какие необходимые меры сегодня не реализуются, если социальное напряжение не ослабевает?
— Это не миграционная политика, а долгосрочная политика оптимизации рынка труда. Необходимо постепенно выстраивать препятствия для использования бизнесом искусственно удешевленной рабочей силы бесправных людей. А у нас нет соответствующего направления политики; нет инвестиций в трудозамещение на тяжелых работах — такелажных, уборке территорий. Есть микротехника, используя которую, можно в пять раз увеличить производительность труда. Даже если на ней будет работать приезжий, это будет один человек, а не пять. Но у нас нет политики поощрения инвестиций в технологии, направленной на вытеснение тяжелого ручного труда. Это не миграционная политика, но все это влияет на миграционные процессы.

Университеты для водил
— Сейчас стал активно использоваться термин «креативный класс». Что вы в него вкладываете?
— Критерий креативности один — если человек создает что-то новое, он креативный. Если же он только пьет кофе в офисе, а в промежутках заполняет готовые формы, то никакого отношения к креативному классу он не имеет. Это офисный планктон. Креативный класс — это люди, работа которых связана не с повторением, а созданием нового. Их доля в мировой экономике увеличивается с каждым десятилетием. Как правило, креативный класс — люди с высшим образованием. Но далеко не все они занимаются креативным трудом. Большинство — по-прежнему исполнители, более или менее квалифицированные.
Смысл социальных реформ — с помощью достойного вознаграждения привлечь на места, где требуется креативная деятельность, тех самых людей. Это учителя, научные сотрудники, преподаватели вузов. Я добавлю сюда часть чиновников (тех, кто принимает решения), они тоже креативный класс. Если в бюджетном секторе мы начнем платить им заработную плату, достаточную для того, чтобы туда пришли талантливые и честные люди, то качество нашей жизни, здравоохранения, образования и моральный климат в обществе в целом радикально изменятся.
Стоит потратиться на то, чтобы водитель автобуса был интеллигентным человеком, который понимает, что такое ответственность за жизнь людей.
— Но остается огромная доля людей за пределами этих креативных талантов. А им куда?
— В современной экономике растут престиж и оплата не только креативных работников, но и тех, кто любит и умеет работать руками. Европа давно позакрывала свои ПТУ, 30% выпускников школ идут в «университеты прикладных наук». Это подготовка специалистов, рассчитывающих на карьеру и социальное положение, абсолютно достойные и не приниженные по отношению к традиционному высшему образованию.
— Водитель автобуса тоже к таковым относится? Тоже должен пройти свой университет?
— Если деятельность человека сопряжена с ответственностью за десятки жизней, нам надо задуматься о том, чтобы там работали высококультурные люди. Потому что культурный человек больше думает об окружающих — это оборотная сторона образования.
Да, может, стоит потратиться на то, чтобы водитель автобуса был интеллигентным человеком, который понимает, что такое ответственность за жизнь людей. Нынешние же водители маршруток часто изображают шумахеров, когда у них в салоне находится 18 ни в чем не повинных людей.

Анастасия МАТВЕЕВА. «Московские новости», 30 июля 2013 года