… о переписи в прибалтийских странах

Латвия и Литва будут рады, если убыль их население окажется всего в пять раз больше российской

ДЕМОГРАФИЯ
Результаты российской переписи населения - минус 1,5% от общего числа жителей за восемь лет - в глазах наших соотечественников выглядят катастрофическими. Однако в Латвии эти показатели вызовут зависть.

В ПРИБАЛТИЙСКИХ республиках сейчас тоже идет перепись, и огромной победой для них окажутся десятикратно большие потери населения. Впрочем, уже ясно: истинных прибалтийских цифр, скорее всего, так никто и не узнает, поскольку они могут оказаться слишком пугающей иллюстрацией процесса евроинтеграции.

НИКТО НЕ ХОТЕЛ ВЫЯСНЯТЬ
На нынешнюю перепись Прибалтика шла не совсем добровольно. Так, еще в начале 2009 года - через несколько месяцев после того как европейское статистическое бюро Eurostat предписало Латвии к 2011 году выяснить, сколько в республике жителей, - премьер-министр Валдис Домбровскис поручил Центральному статистическому управлению "провести переговоры с Eurostat по поводу возможности отказа от переписи". Официально это было мотивировано недостатком денег в бюджете, пострадавшем от финансового кризиса: трату на перепись порядка 10 млн. долларов премьер назвал нежелательной.
К переписи Латвию в итоге фактически принудили: Европа припугнула правительство, передав через ЦСУ, что "намерение не проводить перепись, запланированную на 2011 год, грозит штрафом с шестью нулями" и что "проводить ее в этом случае придется все равно".
Настойчивость евробюрократов вполне объяснима: собранная в рамках переписи информация позволяет "центру" получить детальное представление о структуре населения государства - члена ЕС и его условиях жизни. Главное же - полученные цифры принимаются за основу при планировании кредитов и финансировании местных социальных программ из общеевропейского бюджета.
В таких условиях любая страна, зависящая от европейских денег - а Латвия зависит от них крайне сильно, - заинтересована в том, чтобы жителей у нее было как можно больше. Проблема, однако, в том, что рассчитывать на положительные результаты Риге не приходилось. Что и вызвало резкое нежелание прибалтийской страны "переписываться".

ХОРОШАЯ ДЕПОПУЛЯЦИЯ...
Предыдущая перепись населения в Латвии проводилась в 2000 году - спустя 11 лет после последней советской, 1989 года. По данным на 1989-й, в небольшой западной республике СССР жили почти 2,7 млн. человек. За первое десятилетие независимости эта цифра сократилась на 11% и составила 2,37 миллиона. Падение было вызвано тем, что в 90-х сработал массовый "депопуляционный фактор": состоялся отъезд российских военнослужащих Прибалтийского военного округа, не пожелавших уйти в отставку, а также членов их семей.
Первая депопуляционная волна была воспринята латвийской политической элитой как положительное явление. Ибо с точки зрения умеренных и крайних националистов, неизменно формирующих правительства республики с момента обретения независимости, отъезд "русских" означал повышение доли этнического латышского населения, а следовательно - их собственной электоральной базы. В том, что русских в 1989 году было 905 тыс., а в 2000-м стало 703, не видели ничего страшного - поскольку количество этнических латышей упало всего на 17 тыс. человек (с 1387 до 1370 тыс.), а их удельный вес вырос с нестабильного большинства в 52% до вполне заметного - 57,6%.
Кроме того, латыши отличались большей рождаемостью. Последнее было вызвано как большим психологическим комфортом, так и большей экономической стабильностью "коренного населения". Так, в госсекторе, в котором в Латвии занято около 12% всего трудоспособного населения, этнические латыши имели явное преимущество в трудоустройстве и карьерном росте. Все 1990-е в госструктурах проходили закамуфлированные под "проверки знания государственного языка" этнические чистки, что в итоге дало 93-процентную заполненность госструктур представителями титульной нации.

...И ПЛОХАЯ ДЕПОПУЛЯЦИЯ
В первом десятилетии нового века Латвия (как и соседняя Литва) пережила вторую депопуляционную волну. Эта волна оказалась, во-первых, более массовой, а во-вторых, затронула все этнические группы населения. При этом ударила она в первую очередь не по "социальному балласту" в лице пенсионеров, а по экономически активному населению.
Осенью в 2003 года Латвия провела референдум о вступлении в Евросоюз - за высказались, по официальным данным, свыше 66% граждан Латвии (около 400 тыс. неграждан права участвовать в определении курса республики не имели). Официальное вхождение состоялось 1 мая 2004 года, после чего западноевропейские страны начали открывать для прибалтов свои трудовые рынки.
В итоге выросла трудовая миграция латвийцев. Уезжали как бывшие работники крупных производств советского времени, закрытых в 90-е (а закрыты были практически все флагманы латвийской промышленности), так и новое поколение "экономически активных". Основной причиной была высокая по меркам того времени безработица в самой Латвии - около 12-13% - и слишком большой перепад в уровне зарплат между восточно- и западноевропейскими странами. В период, когда средняя зарплата в Латвии и Литве составляла после уплаты налогов чуть более 350 долларов, рынок труда Великобритании, Ирландии, Швеции, Португалии и Испании давал возможность неквалифицированным трудом - например, на упаковочном производстве - зарабатывать почти на порядок больше. Даже латвийские сборщики клубники в Швеции - ставшие своеобразным аналогом "московского дворника-таджика" - получали от двух до трех средних латвийских зарплат.
Впрочем, в первой половине и середине нулевых мало кто отбывал "в Европу" с твердым намерением не возвращаться. Скорее, реализовывалась та же схема, что у среднеазиатов в России: в течение нескольких трудовых смен потерпеть стесненные условия, заработать капитал, достаточный для покупки жилья и открытия дела у себя на родине, и вернуться.
Некоторые государственные служащие использовали для подработок в Западной Европе даже собственные отпуска. Так, например, в середине нулевых большую известность приобрел случай с начальником дорожной полиции третьего по величине латвийского города - Лиепаи - Мадарсом Клейнбергсом. Г-н Клейнбергс ежегодно брал отпуск и проводил его на звероферме в Дании, где занимался обдиранием шкурок с норок и прочих пушных зверей. Как рассказывал Клейнбергс в интервью, заработанных денег ему хватало "на детский сад и медицинские расходы для детей". При этом еще в середине 2008 года он заявлял, что покидать страну навсегда не собирается.
К тому же с 2004 года и до финансового кризиса 2008 года Латвия переживала подъем в одной из сфер, требовавших большого числа работников: на местном рынке недвижимости был надут гигантский пузырь, и благодаря огромному числу девелоперских проектов найти низкоквалифицированную, но высокооплачиваемую работу труда не составляло. В 2007 году обычный строитель зарабатывал, как правило, более 2000 долларов и был держателем большого числа кредитов - от потребительских до ипотечных. Уровень безработицы накануне кризиса снизился до 4%. Накануне мирового финансового кризиса поток трудовых эмигрантов из Латвии был уже невелик.
Однако в конце 2008 года Прибалтика попала под кризисную волну. В Латвии, как и в сопредельных Литве и Эстонии, это вылилось в лопнувшие пузыри недвижимости: последняя подешевела в Риге, к примеру, вдвое - при почти полном исчезновении спроса. Стройки замерли, безработица в считанные месяцы - с осени 2008 по весну 2009 года - подскочила до 22%. Государственный аппарат - в том числе полицию, пожарную охрану и пограничников - начали сокращать. Оставшимся вдвое снизили зарплаты.
Поток трудовой миграции вновь начал нарастать - обязательства по выплате кредитов с латвийцев никто не снимал. Кроме того, лопнувший пузырь качественно изменил намерения отъезжающих. К примеру, уже упоминавшийся выше начальник дорожной полиции города Лиепаи Клейнбергс в середине 2009 года подал заявление об увольнении, а в 2010 году, провожаемый саркастическими комментариями в блогах, окончательно отбыл из страны на постоянное место жительства в Данию вместе со своей семьей - работать на звероферме.
Данные о масштабах этой второй, "плохой" депопуляции резко разнятся. Так, согласно официальной оценке Центрального статистического бюро, в 2010 году в Латвии проживало 2,245 млн. человек (то есть на 4% меньше, чем десятью годами ранее). Однако этой статистике в середине минувшего года был нанесен удар с неожиданной стороны, и нанес его известнейший американский экономист Нуриэль Рубини, прославившийся тем, что предсказал мировой финансовый кризис. Г-н Рубини разместил у себя в блоге исследование о Латвии. Согласно ему, данные о латвийцах, отбывших из страны, официальная госстатистика занижает все последнее десятилетие в среднем в 5-10 раз. Так, еще в относительно благополучные 2004-2005 годы, когда в Латвии надувался кредитный пузырь, из нее уехали 40 тыс. человек, в то время как официальные данные говорили о 8 тыс. Только в Германии в 2002 году было принято на жительство 2,2 тыс. латвийцев - в Латвии же насчитали всего 210 уехавших. С начала 2009 по середину 2010 года из Латвии уехали порядка 60 тыс. человек, или примерно 7% трудоспособного населения. А по официальным данным, всего около 9 тысяч.
Надо сказать, что Литва всегда придерживалась более открытой позиции и не скрывала убыль населения. Так, согласно официальным оценкам литовского Регистра жителей, на 2010 год в крупнейшей прибалтийской стране проживали 3,23 млн. человек, что почти на полмиллиона меньше, чем двадцать лет назад.

ОПЕРАЦИЯ "ПЕРЕПИСЬ"
Перепись населения в Латвии началась в марте нынешнего года и проходит в два этапа. На первом этапе населению республики была дана возможность заполнить анкеты через Интернет (с учетом почти поголовной "подключенности" латвийцев мера вполне разумная). На втором этапе, пояснили организаторы, эти данные будут проверяться переписчиками и дополняться сведениями государственной статистики.
Благодаря интернет-переписи организаторы намеревались снять одну из основных проблем кампании - оставить "за скобками" количество латвийцев, постоянно проживающих за рубежом. Однако результат сетевого подсчета оказался неудовлетворительным: анкеты в Интернете заполнили всего около полумиллиона жителей.
Таким образом, основной труд по созданию массовости лег на компании, отвечающие за второй этап переписи. С ними, впрочем, уже разразился скандал: выяснилось, что ее проводит та же социологическая фирма Gfk, что занималась обслуживанием предвыборной кампании правящего политического объединения "Единство".
О том, какие цифры планирует получить официальная статистика, проговорился в интервью демограф Латвийского Университета Эдвинс Витолиньш. Он полагает, что реальная численность населения составляет "не меньше двух миллионов", то есть за последнее десятилетие страна потеряла не больше одной десятой части своего населения. Таким образом, приблизительный ориентир, под который будут подгоняться данные переписи, уже известен.
В то же время, согласно неофициальным оценкам, постоянно в пределах Латвии проживает сегодня от 1,5 до 1,7 млн. человек. При этом предполагаемые реальные цифры не просто ниже официальных, но и означают качественно другой состав населения: с учетом того, что за рубеж эмигрируют, как правило, люди работоспособные и фертильного возраста, реальный средний возраст латвийца значительно выше "официальных" 40 лет.
Кроме того, в Латвии (и Прибалтике вообще) отсутствует еще один фактор, влияющий на демографическую картину. В отличие от России, являющейся вторым после США мировым "импортером" гастарбайтеров, прибалтийская иммиграционная политика традиционно направлена на недопущение в страну переселенцев из других стран. Эта политика, по прогнозам аналитиков, будет сохраняться вне зависимости от положения дел на рынке труда и демографической ситуации - поскольку национальные идеологии как Латвии, так и Литвы не предполагают увеличения числа инородного населения.

ЕСЛИ НАСТУПИТ ЗАВТРА
На примере Латвии видно, что проблема обезлюдения "восточных форпостов Евросоюза" на сегодня выглядит практически не решаемой. Она останется такой до тех пор, пока западноевропейские страны не примут решения пополнять население Прибалтики беженцами из стран третьего мира в принудительном порядке. Подобные проекты в последний год все чаще обсуждаются в различных СМИ как вполне вероятные

Виктор МАРАХОВСКИЙ. «Однако», 11 апреля 2011 года