… о внутрироссийских региональных различиях

Чем дальше от Москвы, тем больше кричащих различий в уровне жизни по сравнению со столицей. В провинции все хуже – зарплаты, образование, медицина, облик улиц и зданий. Что тому причиной и как долго нам быть страной контрастов? Об этом – беседа корреспондента «Трибуны» с профессором МГУ, директором региональных программ Независимого института социальной политики Натальей ЗУБАРЕВИЧ.

– Наталья Васильевна, вы много лет занимаетесь исследованием экономического и социального развития российских регионов. Растет или идет на спад, по вашему мнению, их неравенство?
– Неравенство регионов с каждым годом увеличивается. В Москве живет 7% россиян, но бюджет Москвы в 2007 году составил около 20% от суммарного бюджета 85 субъектов Российской Федерации. По величине валового продукта на душу населения регионы сегодня различаются более чем в 40 раз, даже если считать без нефтегазодобывающих автономных округов.
– Чем это вызвано?
– Мы страна догоняющего развития, да еще с очень большой и неоднородной территорией. Экономические контрасты растут в таких странах особенно явно. И связано это с тем, что бизнес стремится базироваться там, где ему выгоднее, – в крупнейших агломерациях, где высокая концентрация потребителей и более низкие транспортные расходы уменьшают издержки. Привлекательны для бизнеса и регионы с экспортно-сырьевыми ресурсами, и плотно заселенные приморские территории с удобным выходом на мировой рынок. А в иных регионах – ни крупных агломераций, ни бьющих из-под земли фонтанов нефти. Вот и получается, что Москва, где размещаются штаб-квартиры главных российских корпораций, и Ханты-Мансийский автономный округ с его нефтяными запасами – оказались крупнейшими по сбору налогов субъектами Российской Федерации, превосходя другие территории в десятки раз.
География инвестиций также усиливает неравенство. Разрыв в объемах капиталовложений на душу населения между Тюменской областью и слаборазвитыми республиками почти 50-кратный. По данным Росстата, свыше половины всех инвестиций приходится на 10 регионов-лидеров, а 10 регионов-аутсайдеров привлекли только 1%.
– Государство постоянно вкладывает в регионы большие средства. Почему это не сглаживает различий, не дает эффекта?
– Эффект от федеральной поддержки все-таки есть. В противном случае различия в уровне жизни регионов были бы еще сильней.
Но представьте-ка электровоз и лошадь. Мчащийся по рельсам электровоз – реальная скорость экономической поляризации. А тянущая телегу лошадь – скорость выравнивания различий в социально-экономическом развитии силами государства.
Чтобы выравнивать различия хотя бы со скоростью усиления экономического неравенства, нужно вкладывать все больше денег. Это непростая задача для любой страны. А у нас она усложняется бескрайним и очень плохо обустроенным российским пространством. До многих деревень, если там нет больницы, никакая «скорая помощь» не доедет. И мы вынуждены содержать в малых деревнях и на «северах» объекты первичных услуг. Это касается не только фельдшерских и акушерских пунктов, но и малокомплектных школ, в которых учеников меньше, чем учителей.
В небольшой компактной стране вроде Голландии выравнивающие усилия, равнозначные тем, что предпринимаются у нас, быстро дали бы зримый результат. Но из-за гигантских размеров нашей страны действия эти малозаметны.
– Итак, различия регионов углубляются ускоренным экономическим ростом и обширностью территории. И все же: насколько умело государство распоряжается средствами, которые перераспределяет?
– Получается парадоксальная штука. Перераспределяют средства несколько федеральных фондов. Базовый фонд для выравнивания называется Фондом финансовой поддержки регионов. Если еще лет пять назад доля этого Фонда во всем объеме перечислений денег из федерального центра в регионы была выше 70%, то сейчас – вдвое меньше. Остальные деньги из федерального центра идут по другим каналам. Фонд компенсации распределяет деньги инвалидам и прочим льготникам. Фонд софинансирования социальных расходов помогает при выделении жилищных субсидий. Эти социальные выплаты не привязаны жестко к процессу выравнивания. И самое главное: с момента перехода к активному экономическому росту федеральный центр значительную часть бюджетных инвестиций вкладывает отнюдь не в бедные регионы. Большие инвестиции получили Татарстан, Санкт-Петербург. Получается, у государства две руки. Одна рука выравнивает, другая перераспределяет инвестиционные деньги небедным регионам.
– Что не очень справедливо по отношению к жителям обделенных территорий…
– Да. Хотя в условиях рынка это логично. Государство заинтересовано в том, чтобы вся страна развивалась быстрее. А это происходит, если быстро развиваются сильные регионы. Бизнес лучше идет в рост там, где ему комфортнее. Но если в высокоразвитых странах средства, полученные от сконцентрированного бизнеса, более четко распределяются по всей стране, помогают стимулировать развитие отстающих территорий и уже создают почти равный доступ к социальным благам и услугам, за которые отвечает государство, то у нас этого и близко нет. У нас сейчас картина неравенства, которая была характерна для Западной Европы на рубеже ХIХ–ХХ веков. Изменить эту картину европейцы смогли лишь во второй половине прошлого столетия.
– Что в этом смысле могло бы сделать и не делает наше государство? Какие задачи, на ваш взгляд, надо решить в первую очередь?
– В ближайшее время перед Россией стоит задача хотя бы не допустить дальнейшего усиления социально-экономического неравенства. Это можно сделать, например, ускоряя расширение зон роста.
Пространство крупнейших городов не резиновое, поэтому бизнес «растекается» из мест концентрации, расширяя зоны влияния. В Москве он сначала перетек за границу МКАД, а сейчас выдвигается вдоль магистралей из Подмосковья, осваивая соседние области – Калужскую, Тверскую и другие. И здесь гигантскую позитивную роль может сыграть государство – в случае, если оно стимулирует развитие транспортной, энергетической инфраструктуры этих территорий, поможет бизнесу занять новые площадки для развития.
У нас до сих пор отвратительные дороги – от Москвы до Екатеринбурга, от Москвы до Самары... А ведь это миллионники, агломерации второго уровня после федеральных городов. Они начинают расти все быстрее, и вокруг них создаются свои, менее крупные, зоны роста. Надо помочь их развитию. И только так, шаг за шагом, мы сможем поднять нашу страну.
Еще одна проблема – новые планы освоения восточных районов. Нас опять одолевает гигантомания, советская привычка осваивать бескрайнюю тундру засела чуть ли не на генетическом уровне. Поэтому, например, планируются каскад электростанций и металлургические заводы в безлюдной Якутии. Поэтому, скажем, Совет по организации производительных сил разрабатывает проект тоннеля под Беринговым проливом из Чукотки на Аляску. Маленькая справка: Чукотка, где живет всего 50 тысяч человек, не имеет ни автомобильной, ни железнодорожной связи с материком. Количество денег, которые нужно затратить на эти дороги, столь огромно, что это не планировалось даже в эпоху ГУЛАГа, хотя труд был бесплатный, и сколько надо было бы людей, столько там бы и оказалось. Если мы будем так тратить деньги, останутся неремонтированными дороги в центральной России, не будут оснащены в нужной степени школы в местах, где живет подавляющее большинство населения страны. Можно подумать, что кроме тоннеля между Чукоткой и Аляской или железной дороги на Ямал у нас важнее задач и проблем нет.
– А какую проблему вы считаете главной?
– Главная проблема государства – найти баланс между поддержкой слабых и стимулированием сильных. Только в таком балансе и получится относительно устойчивое развитие. Так вот, найти этот баланс должна региональная политика, суть которой в поиске золотой середины. Это искусство, но искусство здравого смысла, а не наполеоновских планов освоения великой тундры. И хотя тундра занимает почти треть российской территории, ни здоровья, ни денег на ее освоение в обозримом будущем у нас не хватит.
– Как не хватит и людей…
– Разумеется. Мы живем в стране с убывающим населением. При всей остроте этой проблемы, я вижу тут и существенный плюс: цена человека в России будет расти. Человек в России всегда мало что стоил и мало что значил: новых нарожаем! Так вот – теперь и цена труда, и качество населения становятся большой головной болью для тех, кто определяет социальную политику. Конкуренция регионов за человеческие ресурсы будет обостряться. Придется все больше вкладывать средства в людей – и улучшая условия жизни тех, кто остается жить на своих местах, и стимулируя мобильность населения, переток в места концентрации экономики. А у нас – барьеры в виде заоблачных цен на рынках жилья, института прописки и регистрации. Попробуйте снять квартиру в Москве или пройти по Москве без паспорта! Государство должно, учитывая объективные особенности развития экономики в пространстве, стимулировать расширение зон роста и одновременно снижать риски, постепенно улучшая условия в любом месте жительства. А этого пока не происходит.
– Как развивать самые проблемные в геополитическом отношении территории – Дальний Восток и Северный Кавказ?
– С Дальнего Востока уезжают, потому что там дорогая и малоустроенная жизнь. Чтобы удержать Дальний Восток, как обитаемую россиянами территорию, необходимо развивать ее каркас – крупные города, морские порты и связующие магистрали. Даже такая программа требует огромных ресурсов. Избавившись от советского «освоенческого» подхода государство должно поддерживать бизнес только в тех сырьевых проектах, в которые он готов инвестировать сам – и первым.
Что касается Северного Кавказа, то это территория с растущим молодым населением, с избыточным относительно рабочих мест числом людей. Бизнес туда пока еще идет только из-под палки, поскольку высоки барьеры и риски. Трудовая миграция оттуда в другие регионы страны растет, это помогает смягчить проблемы безработицы, пополнить обезлюдевшие области России трудовыми ресурсами. Но для этого необходимо, конечно, обучать и адаптировать их. В самих республиках нужно создавать более цивилизованные рабочие места, привлекая крупный российский бизнес – но не из-под палки, а по любви. Это означает стимулировать приток инвестиций крупного бизнеса в проекты, основанные на естественных преимуществах и поэтому менее рисковые – горнолыжные курорты, сельхозпереработку.
– Какие ложные представления мешают успеху региональной экономической и социальной политики?
– Действительно, мифологии в этой сфере хватает. И это вредит делу. К примеру, миф – что можно выравнять региональные различия в уровне жизни. Увы, в обозримом будущем выравнять различия мы не можем. Пока наши ресурсы позволяют только замедлить рост различий.
Миф номер два, угнездившийся в головах наших соотечественников, – это представление, что государство отвечает за все. В самом деле, государство отвечает за развитие здравоохранения, образования, социальную защиту населения. Но вся социальная среда формируется только с участием местных жителей. И пока жители городского квартала, деревни, двора не поймут, что социальная среда зависит в немалой степени от их усилий, консолидации, низового самоуправления, явных изменений среды обитания (какой у нас дом, какая улица, какой двор) не будет.
Третий миф – миф о равенстве как реальной возможности. Равенства на земле нет, как нет и равенства возможностей. Так давайте заменим слово «равенство» понятием «социальные лифты». Создание таких лифтов – функция государства. Именно оно должно обеспечить возможность талантливым энергичным девочкам и мальчикам, живущим в разных концах страны, двигаться вверх по социальной лестнице, реализовывать свои возможности, тем самым ускоряя развитие страны. Пока же социальные лифты в нашей стране работают отвратительно. И это огромная проблема.
И еще один миф – о возможном развале страны. Мне кажется, очень трудно развалить страну, в которой едят борщ, пельмени и пьют водку на территории от Владивостока до Мурманска и Краснодара. В которой навыки, привычки, традиции, способы выживания – очень похожи. Давайте, вместо того чтобы пугать себя мифом развала, делать все для того, чтобы страна скреплялась с помощью расширения горизонтального взаимодействия – людей, бизнеса, региональных органов власти.
У регионов есть масса общих проблем. Министерство регионального развития понимает, что нужны горизонтальные скрепы. И с этой целью учреждает макрорегионы, составляет прогнозы и планы... Но наша вечная беда в том, что все формы горизонтального сотрудничества насаживаются сверху. Лишь в том случае, если они станут выращиваться снизу, медленными, порой тяжелыми, но постоянными усилиями, – только тогда возникнет плотная пространственная среда взаимодействия людей и бизнеса, скрепляющая страну и помогающая выравнять уровень жизни ее территорий.

Илья МЕДОВОЙ. «Трибуна», 21 марта 2008 года