… о человеческом капитале в России

Дмитрий Медведев обсудил с экспертами содержание и направление развития национальных проектов - настоящих и будущих

В начале марта в Москве состоялась встреча Дмитрия Медведева с рядом ведущих экспертов России. Тема разговора, длившегося около трех часов, была сформулирована так: "Человеческий капитал в стратегии национального развития".
По просьбе Дмитрия Медведева он выступил последним, отреагировав в своем выступлении на слова каждого из тех, кто выступал до него. При этом предупредил, что участвует в этом разговоре не как первый заместитель главы правительства, а в личном качестве.
Мероприятие не предусматривало присутствия представителей СМИ, однако "МН" располагают полной стенограммой разговора, отрывки из которой мы и предлагаем вниманию своих читателей.
Дискуссия была организована РИО-Центром и фондом "Единство во имя России", которым редакция выражает благодарность за подготовку этого материала.

***
ВЯЧЕСЛАВ Никонов, ПРЕЗИДЕНТ ФОНДА "ПОЛИТИКА"
Известно, что миром движут идеи. И чем идея масштабнее, тем больше шансов на то, что она овладеет людьми, а значит, повлияет на ход истории. Успех в мире приходил всегда к тем народам, которые мыслили категориями столетий или хотя бы десятилетий. Те народы, которые заглядывали вперед лишь на месяцы или годы, уходили в небытие.
Наиболее стратегическим государством в истории человечества всегда был Китай с его концепцией Поднебесной, чья цивилизация насчитывает минимум пять тысячелетий, а скорее семь. И думаю, не случайно, что каждый пятый человек на планете ныне - китаец.
Весьма далекий горизонт у американской политики, которая направлена на обеспечение лидерства в научно-технической, военной, финансовой сферах.
Примером тому служат, в частности, доклады, которые каждые пять лет выпускает Национальный совет США по разведке: о развитии мира и США в ближайшие десятилетия.
Россия тоже имела опыт стратегических концепций. Наиболее заметная из них, на мой взгляд, идея Москвы - Третьего Рима, которая была стратегией создания самого крупного в мире христианского государства. Причем провозглашена она была в то время, когда границы Московского царства едва доходили до Вязьмы. Именно эта доктрина привела русских на берега Тихого океана, в Калифорнию, в Форт-Россе.
В последнее время России недоставало стратегичности: доминировал либо примитивный идеологический подход (станем, как Запад, к следующему четвергу), либо подход технократический. Куда меньше внимания уделялось целям, горизонтам развития, и это осложняет движение вперед. Еще Сенека говаривал, что "для корабля, который не знает, в какую гавань он держит курс, ни один ветер не будет попутным".
Ключ к всеобъемлющей стратегии государства - люди, человеческий капитал. Ныне на его развитие обращено первостепенное внимание, прежде всего в национальных проектах, над реализацией которых работает Дмитрий Анатольевич Медведев. Его статья "Национальные проекты: от стабилизации к развитию", привлекшая большое и оправданное внимание, и стала поводом к сегодняшнему разговору.
Человеческий капитал, людской потенциал - можно много говорить о терминах, - сами по себе являются важнейшими ресурсами общественного развития. Как известно, к важнейшим материальным ресурсам государства относятся также география и демография. И вот здесь мы сталкиваемся с самым серьезным стратегическим вызовом. За прошедший век территория страны сократилась на 5,5 млн. кв. километров, а население - на 20-25 млн. человек. Между тем население планеты выросло почти в 6 раз; и если раньше каждый 7-й или 8-й житель планеты проживал на той 1/6 части суши, которая называлась Россией, то сейчас только 2,3% населения земного шара проживает на все еще 1/8 части суши. Никогда в истории не существовало такого несоответствия между величиной территории государства и численностью населения. Посему главный для нас вопрос - как удержать эту территорию, особенно с учетом того, что на нее приходится до 40% многих основных природных ресурсов. С этой точки зрения несколько иначе могут выглядеть и проблемы хозяйственные. Как создать экономику, способную обеспечивать зримые конкурентные преимущества перед соседними странами? Как осуществлять собственную экономическую экспансию, а не быть объектом экспансии других государств?
В России после многих лет крушения этических ориентиров и коррупции созрел огромный запрос на моральную политику. Страна, безусловно, нуждается в возвращении и введении в политический повседневный оборот таких понятий, как честь, достоинство, совесть, ценность человеческой жизни, личности, сбережение нации, семейные ценности.
У нас в общем-то оснований для самоуничижения, чем мы занимались в последние годы, не так много. Россия - одна из великих держав. Мы являемся государством первого порядка как постоянный член Совета Безопасности ООН, как единственная в мире евро-тихоокеанская держава, если хотите, единственная энергетическая сверхдержава, ядерная, космическая, ресурсная. И это не концепция, а факт жизни, - наша страна внесла огромный вклад в развитие мировой цивилизации. Стратегия развития России должна заключаться в максимизации всех факторов силы, что позволило бы ей оставаться самостоятельным демократическим центром и обеспечивать растущий до европейского уровень жизни всем гражданам, а также безопасность.

***
АЛЕКСАНДР Дынкин, ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ РАН
Если посмотреть на историю XX века, то тот проект, который мы сегодня обсуждаем, самый сложный, комплексный со времен плана ГОЭЛРО и других общенациональных проектов. Еще одно его положительное отличие заключается в том, что если многие предыдущие проекты относились к людским ресурсам как к ресурсу бесплатному, часто неограниченному, то здесь совершенно другая картина.
Понятие "человеческий капитал", конечно, достаточно узкое и банальное, то есть его смысл сводится к тому, что капитализация каждого человека должна расти и, соответственно, должна расти отдача от этого актива в течение жизни. И если вложение не капитализируется, то есть не приносит адекватного дохода, то эта концепция не работает. Такова ее банальная суть. Она была взята на вооружение где-то в 60-е годы.
Два слова о макропоследствиях, которые связаны с этой концепцией. Глобальная конкуренция за человеческий капитал, которая складывается в мире, подобна конкуренции за финансовый капитал. Если раньше считалось, что материальное производство содержит нематериальное, то сегодня это абсолютно устаревший подход, и сегодня именно конкурентоспособность реального производства зависит от адекватности предложения человеческого капитала. И под эту задачу выстраивается национальная стратегия, и эта задача сегодня во многом формирует политические рынки. Конечно, это изменение достаточно драматичное. Если посмотреть на США, то там затраты на здравоохранение сегодня составляют 16% ВВП, то есть они вплотную приблизились к инвестициям в основные фонды и жилье.
Как эта концепция работает у нас? Очевидно, что "шоковый" переход взорвал всю нашу структуру занятости: за 1991-1998 годы только 40% рабочей силы сменили свою профессию: это колоссальное напряжение для людских ресурсов. И тем не менее мы сегодня по ряду показателей обладаем очень высоким международным капиталом. По распространению среднего и высшего образования мы гораздо выше, чем страны с сопоставимым уровнем развития.
Сегодня мы видим, что рост 2000-х годов компенсировал количественные провалы, но все качественные провалы этого роста: конкурентоспособность, производительность труда, неравенство, бедность - эти показатели у нас ближе к показателям развивающихся стран. И поэтому успех приоритетных национальных проектов - это пропуск в постиндустриальную экономику, в развитый мир. Если говорить о качестве, то по начальному образованию мы в группе лидеров, по среднему образованию - мы ниже тренда, по высшему образованию мне не удалось найти адекватных международных сопоставлений.
Массовый спрос на качественный человеческий капитал предъявляет только инновационная, а не сырьевая экономика. И вот здесь ситуация не очень благоприятная. Мне попадались опросы старшеклассников: только 2% из них рассматривают науку как престижную сферу. В США - 86%, несмотря на то, что эта сфера не самая высокооплачиваемая. Образно говоря, у нас сегодня люди ориентированы на получение сырьевой и административной ренты, а не технологической. А именно она и является следствием движения к инновационной экономике.

***
РУСЛАН ГРИНБЕРГ, ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА ЭКОНОМИКИ РАН
Наша страна имеет два потенциала, которые являются абсолютно конкурентоспособными в мире, - природный и интеллектуальный. Природный используется на все сто. Что же касается интеллектуального потенциала, то он, как это ни банально, серьезно деградирует последнее 15-летие. И уже сложилась инерция этой деградации.
Мой тезис очень прост: примитивизация производства вызывает деинтеллектуализацию труда. Когда вы имеете все более примитивное производство - а это клинический факт, несмотря на экономические успехи последних лет, - вы получаете несоответствие между образованными людьми и тем производством, которое в них не нуждается. Выпуски из технических, естественнонаучных вузов не сократились, а экономика сигнализировала, что столько специалистов не надо. Может, и хорошо, когда 90% некоторых групп физтеха или МИФИ уезжают в Соединенные Штаты: хорошо в первую очередь для них, а в перспективе и для нас: когда здесь будут условия, они вернутся.
В последнее время эксплуатируется такой тезис: всего 15% выпускников вузов востребованы рынком. Здесь легко впасть в искушение: мол, надо, заканчивать с этим делом, пусть тогда будут ПТУ. Появились государственные, военные заказы, а у нас нет сварщиков, слесарей, токарей.
Словом, мы стоим на пороге исторического решения: назрела необходимость развития национальных программ. И если будет принято решение приостановить примитивизацию производства с помощью каких-то государственных приоритетов, то у нас есть шанс превратить страну в мощную державу.

***
ИГОРЬ БУНИН, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР ЦЕНТРА ПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕХНОЛОГИЙ
Образование. Главная проблема здесь - падение уровня средней школы. И ясно, почему это произошло: учителя или совсем молодые, или очень старые; произошло падение престижа, доходов. Кроме того, нет смысла очень-то трудиться: все равно поступишь в высшую школу. Конкурсы в вузы упали, и сейчас всегда можно поступить в какое-то из высших учебных заведений.
Самое главное, что стремление получить образование стало самоценным и потеряло связь с реальностью. Каждый, кто стремится получить высшее образование - а сейчас это две трети от всех молодых людей, - делает это в погоне за статусом. Это называется "теорией фильтров". И здесь возникают три неразрешимые проблемы.
Во-первых, спрос на дипломы нельзя снизить, если есть возможность учиться не учась: у нас 50% от общего объема образовательных услуг - это заочное, вечернее образование, когда ты сразу же начинаешь работать, одновременно учась. Во-вторых, вузы не заинтересованы в ужесточении требований к уровню образования студентов, потому что от числа студентов зависит их финансовое положение. В-третьих, студентов невозможно заставить учиться "от зари и до зари", если знания малопригодны в реальной жизни. Точно так же во Франции изучали когда-то латынь для того, чтобы приобщиться к элите: то есть нужен был диплом (и статус), а не знания.
Каков выход? Наверное, такой же, какой был исторически сделан во Франции. Хоть я и сторонник либерализма, но здесь необходима некая дирижерская государственная роль. Некая селекция, отбор - и более жесткий, чем раньше. Второй выход - это подготовка не узкого специалиста, а хотя бы бакалавра. При этом на уровне магистра можно было бы уже узко специализировать. Короче говоря, нам не нужны сотни специальностей, достаточно 50-60, которые позволили бы человеку приспособиться к жизни.
Особая проблема - здоровье нации. Здесь наблюдается рост доли пожилых людей, кризис системы здравоохранения. Но если иждивенческая нагрузка увеличится (и не в разы, поскольку происходит падение рождаемости), то упор на борьбу со смертностью станет более важен, чем простое поощрение рождаемости. Это представляется важным и потому, что наша психология - это психология людей, которые живут по простой русской пословице "Судьба - индейка, жизнь - копейка". Смертность у нас самая высокая в мире для мужчин от 35 до 50 лет. При этом главная проблема - это толерантность рисковых форм поведения в обществе: у нас не пристегиваются ремнями, едят грибы, не зная, как их надо есть, "лезут в воду, не зная броду", пьют водку, рискуя отравиться, и т.д. И здесь единственная возможность - государственный пиар. Хотя слово "пиар", конечно, и не самое лучшее.

***
ВИТАЛИЙ ТРЕТЬЯКОВ, ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР "МОСКОВСКИХ НОВОСТЕЙ"
Национальные проекты без национальной идеи неполноценны.
Сами по себе национальные проекты - замечательная вещь. А вот представим себе, что все, что в этих проектах заложено, все и сделано, не через 20 лет, не через 10 - а через два-три года. Все сделано: и дома построены, и рождаемость даже повысилась - это самый дорогой для меня национальный проект, и с образованием улучшилось, и компьютеры стоят в школах, и так далее. Что, это решит нашу проблему, страны в целом, экзистенциальную проблему - для чего Россия?
Итак, мы сначала пытались построить такой христианский рай (Москва - Третий Рим), затем коммунистический рай. Я совершенно уверен, что национальные проекты нужны, их нужно больше. Но мы исчезнем, если мы не будем пытаться построить какой-то еще рай. Понятно, что мы его не достигнем, его нельзя построить, но мы должны эту идею выдержать. Вопрос в том, какая это может быть идея. Давайте посмотрим наши ресурсы.
Территория. Соотношение между территорией и численностью населения парадоксально, ужасающе большое. Так вот, я думаю, что все-таки России придется прирастить свою территорию, потому что иначе ей придется ее уменьшить.
Демографическая проблема. Сколько бы меня ни уверяли, что нужно сохранять алкоголиков, которые пьют денатурат вместо водки, и что очень ценно этих людей сохранить, чтобы они еще пять лет прожили, потом еще 10, 20, 30, я все-таки цинично стою на той позиции, что лучше заняться теми, кто еще не пьет денатурат, создать для них условия.
У нас есть земли, которые мы расходуем крайне нерационально. Мы можем, о чем здесь упоминалось, вспомнить, что мы - государство с самым большим куском природы, и все больше и больше нормальные люди понимают, что это к концу XXI века главная ценность. И живая, чистая природа - это такой наш капитал, в том числе и человеческий, поскольку мы люди, мы живем, она нам принадлежит пока еще, что его можно закладывать, брать на это проценты, и вообще давать его, но только тем, кто того заслуживает.
Кстати, и ресурсами почему бы не торговать природными, включая нефтяные, но не столько с теми, кому выгодно это дороже продать, а с теми, кто хорошо себя ведет, - с добродетельными субъектами в международной политике.
А теперь вернусь к нашей утопии. Можно быть мировым гегемоном, а можно - мировым судьей, глобальным арбитром, когда к тебе будут обращаться - рассуди нас. А можно - с нашими традициями образования - мировым учителем. Ролей для России много - и все не заняты.

***
ЯРОСЛАВ КУЗЬМИНОВ, РЕКТОР ГУ-ВШЭ
Человеческий капитал - это та часть населения, которая способна создавать доход для себя и для государства. Насколько система образования содействует его формированию? Сегодня в России средняя школа длится меньше аналогов в развитых странах на один-два года и не дает многого из того, что дают тамошние школы. В нашей школе, например, нет таких предметов, как экономика и право. Общественная палата записала в своем ежегодном докладе рекомендацию такие предметы ввести. В итоге мы производим на свет хороших людей, но при этом социальных "дебилов", не способных себя защитить.
В результате продвинутая социализация перемещается в вузы. Несмотря на это, у нас 40% населения даже при высшем образовании остаются без базовой социализации. Значит, нужно не только бороться с псевдообразованием на уровне вузов, нужно создавать слой колледжей.
Сейчас в России осуществляется переход на профильную школу в 10-11 классах. Так давайте еще один класс добавим. Это тяжело, дорого, но рано или поздно это придется сделать. И тогда мы вот эти профильные колледжи сделаем обязательным этапом образования для всех. Это позволит сформировать заново систему подготовки квалифицированных исполнителей: где-то 500 тысяч человек в год нужно готовить с возможностью неоднократной переквалификации. Я в Китае был, там в таких колледжах каждый учится столько, сколько ему нужно: парикмахер учится шесть месяцев, а переводчица - четыре года, и это не привязано к параллельному овладению курсом полной средней школы.
Необходимо сделать массовые вузы более короткими и объединить их с нынешними техникумами. Они только у нас, да еще в Германии сохранились. Во всех странах это уже давно технический бакалавриат. Третий элемент - интеллектуальный капитал, связанный с творческим трудом и работой в креативной экономике.
Сегодня у нас только 19% преподавателей университетов занимаются наукой. Очевидно, что нужно поддержать те немногие вузы, которые сохранили научные школы, поддержать и восстановить РАН в качестве большого исследовательского университета, которым она была в годы советской власти. Об этом мы часто забываем, рассматривая ее как некоторое сообщество институтов. Нужно обеспечить нормальное воспроизводство академического потенциала. На 140 млн. человек нужно сейчас поддержать 150 тысяч реальных исследователей, то есть одну десятую процента.

***
АНАТОЛИЙ ТОРКУНОВ, РЕКТОР МГИМО (У) МИД РФ
Критическое отношение к тому, что сегодня существует так много вузов, не совсем оправдано. Ведь среднее образование "просело" намного глубже, чем "просело" высшее образование. Получила распространение совершенно безумная форма получения образования - экстернат. И сегодня вузы сталкиваются с тем, что на первый курс приходят 15-летние дети, которые, обучаясь в экстернате (а по существу ничего там не делая), занимаются с репетиторами по двум-трем предметам - чтобы только сдать вступительные экзамены. Вуз вынужден заниматься социализацией этого подрастающего поколения, которое физиологически еще не подготовлено к взрослой жизни, даже к студенческой, особенно в отрыве от дома.
Сейчас надо попробовать в рамках образовательной реформы "заточить" эти новые бакалаврские, прежде всего четырехгодичные программы под конкретные потребности реальной экономики. Это должно осуществляться под непосредственным контролем и властей местных, и на федеральном уровне.
Мы все время говорим об инновационной экономике. Ее развитие в свое время способствовало созданию разного рода Академгородков, которые работали как на фундаментальную, так и на прикладную науку. Сейчас, когда идет речь о создании национальных исследовательских центров, этот опыт надо активно использовать. Ведь Академгородки позволяли решить несколько проблем. Во-первых, они обеспечивали карьерный рост. И, самое главное, для наиболее продвинутой, талантливой молодежи, которая ныне уезжает в Америку, создавались условия приобретения жилья, им давали квартиры в Академгородках, и они с удовольствием там жили и работали.

***
СЕРГЕЙ МАРКОВ, ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА ПОЛИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Сегодня главное - обеспечить приток ресурсов из сырьевых отраслей в несырьевые. Тем самым ликвидируется и опаснейшая угроза для страны - установление политического доминирования сырьевых отраслей. Важно не допустить возвращения того, что у нас было в 90-е годы - олигархии. Если раньше они ходили в Кремль маршем, то теперь они туда стремятся вползти, и вползут обязательно, и подчинят себе, купят всех силовиков. В этой ситуации 90% страны не нужно: зачем давать людям здравоохранение, образование, если можно только качать нефть и газ и продавать? Такая система вполне может создаться, если не помешать этому.
Еще одна очень важная вещь - это инфраструктура. Уже сказано и пересказано: наши дороги находятся в "прединсультном состоянии", и в любой момент могут встать крупнейшие федеральные трассы. Нужна нормальная программа развития.
Помимо всего прочего необходимо уделить внимание мегакорпорациям. Это очень правильный момент развития: их нужно создавать как некие центры, моторы модернизации. Другие центры должны быть кластерами, и правительство не должно уходить от работы, это его работа - создавать кластеры. И третье - нужно формировать некие технологические цепочки как новые отрасли экономики. Известно, что атомную, космическую промышленность даже во Франции и в США создавали не частные корпорации.

***
ЕВГЕНИЙ ЯСИН, НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ГУ-ВШЭ
Обсуждая тему человеческого капитала, мы говорим о тех составляющих, которые традиционно в него входят: образование, здравоохранение, я бы еще добавил пенсионную реформу, научную и инновационную сферы. Создание инновационной экономики сегодня - не просто лозунг. Это вызов. У нас нет никакой другой альтернативы. Потому что с Китаем и с Индией мы конкурировать по части трудовых издержек не сможем, и поэтому нам нужно делать упор на качественное превосходство. Это тяжелейшая проблема, ведь сегодня конкурентоспособных производств за пределами нефти, газа, металлургии и оборонной промышленности у нас нет.

***
ВАЛЕРИЙ ФАДЕЕВ, ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ЕЖЕНЕДЕЛЬНИКА "ЭКСПЕРТ"
Когда через двадцать лет нынешние кварцевые технологии выйдут на пик, тогда эти открытия будут использованы в области компьютерной техники и всего прочего. Исследование, сделанное Манчестерским университетом, прорывное, а сделали его, естественно, люди по фамилии Андрей Гейм и Константин Новоселов, наши соотечественники.
Мы много говорим об утечке человеческого капитала в научной его части, но мы ведь достаточно богаты, чтобы наладить механизмы выкупа этих людей обратно. У нас очень много денег. И если в других развитых странах есть механизмы высасывания интеллектуальных ресурсов из таких стран, как наша, то почему это не сделать нам? Футбольные клубы это делают. От миллиона до 10 миллионов долларов стоит какой-нибудь балбес из Европы или из Бразилии. Мы покупаем этих людей. Мы умеем проводить селективную работу в части футболистов. Почему же мы это не делаем в части нанотехнологий? Причем мы выделяем на нанотехнологии, если я не ошибаюсь, два миллиарда долларов. А на то, чтобы купить этих людей из Массачусетского университета, и десятка хватит - вместе с лабораторией, со всеми "потрохами", с зарплатами и квартирами.

***
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ, ПЕРВЫЙ ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ
Тема дикого разрыва, диспропорции, которая образовалась между размерами страны и размером народа, - для всех очевидна. Хорошо, что об этом стали говорить в полный голос. Вот мы все время рассуждаем о том, что дороги надо строить, и это абсолютно справедливо. Их надо строить - потому что без дорог наша страна прекратит свое существование. Но в то же время понятно, что без информационного единства она прекратит свое существование гораздо быстрее. И, может быть, в эпоху так называемого цифрового разрыва и необходимости его преодоления это становится особенно очевидным.
Почему мы так усиленно накинулись на этот Интернет, на цифровое телевидение? Не потому, что эти темы такие модные, а потому что просто без этого у нас нет никаких шансов остаться в единой стране. Если мы информационное пространство замкнем, то сохраним страну, а если оно останется разомкнутым, то она в нынешнем виде существовать не будет.
Теперь в отношении того, что представляет собой человеческий капитал. Я еще раз скажу, что мне этот термин до сих пор не особенно нравится, но в то же время я признаю его условность. Согласен с тем, что мы должны добиваться того, чтобы капитализация человека возрастала и приносила по возможности некие дивиденды с этого капитала, тем более в эпоху глобальной конкуренции. Но сам человеческий капитал уже сегодня будет приобретать несколько иные формы: его качество - это совершенно определяющая вещь.
Проблемы 90-х годов нам еще долго будут аукаться. Когда составляли список национальных проектов, это была смесь между объективным подходом и некими субъективными предпочтениями, которые возобладали в определенный период в руководстве страны и которые одобрил президент.
В то же время очевидно, что и образование, и здравоохранение - это те сферы, где в 90-е годы наступил абсолютный провал. С одной стороны, они были погружены в хаос, с другой стороны - были недореформированы; и это вызывало озлобление как самих сотрудников, которые находились внутри этих систем, так и населения, услуги этих систем потребляющего. Отсюда и ключевая задача, которая перед нами всеми стоит. Не просто вложить дополнительные средства в наши национальные проекты, но в известной мере вернуть долги. Кроме того, мы должны дореформировать эти сферы, причем делать это надо аккуратно, без экзальтации, без хамства, потому что это очень тягучие среды. Там работает масса людей, причем людей с очень высоким образовательным цензом, и об этом забывать не следует.
Много говорилось о девальвации высшего образования, в том числе в контексте перехода на бакалавриат и магистратуру. Мы сделали правильный шаг, когда одобрили на правительстве этот закон, несмотря на то что ректоры его по-разному оценили. Некоторые считают, что он носит преждевременный характер. Конечно, это не панацея, но создание таких возможностей для получения образования - это попадание в образовательный мейнстрим. Если же мы хотим развиваться с цивилизованной частью человечества - а именно этого мы и хотим, - то нам без этих институтов не обойтись.
Теперь о примитивизации производства. Отчасти это действительно произошло, но процессы не одномерны. Я могу судить о надстройке, об оболочке, которая мне ближе как правоведу. Когда 15 лет назад мы начинали регулировать какие-то бизнес-процессы, у нас в руках был совершенно примитивный инструментарий, на уровне нескольких псевдорыночных законов и Гражданского кодекса 1964 года. Сейчас регулирование экономических процессов в нашей стране сродни высшей математике. Это, наверное, плохо; хотя для юристов и хорошо, потому что денег можно больше заработать. Но одновременно это отражение объективной ситуации, которая касается не только процессов примитивизации производства. Это отражение тех процессов, которые идут. Прежде всего в новой экономике, а она уже не может регулироваться прежними средствами.
Мне понравилась мысль о том, что идея приращения территорий - это самая сильная национальная идея, которая только может существовать. Вопрос только в том, как ее понимать.
По поводу демографических соображений. Прирост населения за январь (я недавно говорил об этом на Совете с участием президента), на удивление, неплохой: в среднем по стране численность населения приросла на 16% (? – Демоскоп). О чем это говорит? Просто стало более комфортно жить и менее страшно рожать. Конечно, искомые 2,13 ребенка на одну женщину репродуктивного возраста мы не достигнем в ближайшие годы. Но вкупе со снижением смертности и более-менее эффективной миграционной политикой мы сможем удерживать размеры нашего населения где-то в границах от 130 до 150 млн. И этого будет достаточно, чтобы существовала страна в современных границах как эффективное государство. Но только при наличии этих трех факторов.
У нас существует гигантская проблема в системе социального вспомоществования, она неуклюжая, нерыночная. Поэтому и применительно к здравоохранению, и вообще к системе социальной поддержки уместно говорить о модернизации, причем в достаточно короткий период. Иначе мы просто создадим очень большие трудности для будущих поколений. Уже в этом я вижу большую пользу от национальных проектов помимо того, что мы добавили денег в эту сферу. Просто мы все убедились, что без модернизации будем вхолостую работать, и в конечном счете все закончится коллапсом.
По поводу современных вузов. Здесь много представителей высших учебных заведений и ректоров. Я согласен с тем, что говорили коллеги: вузы - это в известной мере средство социализации значительной части наших людей. Но очень дорогостоящее средство. Неплохо бы заниматься этой социализацией на значительно менее затратном уровне. Вот если мы сумеем социализировать население не через высшие учебные заведения, а через другие системы - в первую очередь школы, то этого было бы достаточно. Кстати, армия - тоже институт социализации, только если она современная и развитая.
Теперь о том, что говорилось в отношении развития несырьевых отраслей. Если мы этого не сделаем, то в ближайшие годы будем влачить жалкое существование. Мне очень понравилась идея обратного "выкупа" тех представителей интеллектуальной элиты, которые "утекли". В принципе это вполне возможная вещь, тем более что сами выкупаемые тоже не должны сильно возражать: у нас ведь жить и интереснее, и веселее. Зачем они там живут, маются? Если их "выкупят", они просто счастливы будут.
Несколько раз во время разговора поднималась тема общественного договора. Так вот, если позволено будет такое сравнение привести, национальные проекты - это своеобразная оферта со стороны государства, обращенная к гражданскому обществу. А уже гражданское общество должно определить, акцептует оно ее или игнорирует. Если оферта совпадает с общественными ожиданиями, тогда приходит результат. Скажу откровенно: я за последний год стал значительно большим оптимистом, как это ни парадоксально звучит из уст первого заместителя председателя правительства. Потому что то, чем мы занимаемся, все-таки неплохо пошло, и это меня радует.

Игорь СЕМЕНИХИН. «Московские новости», 30марта 2007 года