… о цене насилия на работе

Россия пока не знает проблем с насилием на рабочем месте

Насилию и домогательствам подвергается на рабочих местах все больше жителей земли, утверждает Международная организация труда (МОТ). Ущерб от этого в развитых и развивающихся странах составляет 0,5-3% ВВП. В России этой проблемой пока никто всерьез не занимается. Ругань в России способствует трудовому энтузиазму, а мат — второй государственный язык, смеются эксперты.
Опубликованный вчера доклад “Насилие на работе” — третий, рассказывает один из его авторов, Витторио ди Мартино, первый вышел в 1998 году, второй — в 2000 году. “По ощущениям, насилия на рабочем месте с каждым годом становится все больше”, — жалуется “Ведомостям” ученый. Точных данных по всему миру МОТ собрать пока не удалось, но все больше стран предоставляет внятную статистику.
Насилие на рабочем месте может проявляться по-разному — от плевков, покусываний, пинков, ругательств и крика до изнасилований, тяжелых побоев и убийств. Случаи расстрелов в школах в США привели к тому, что опасной стала считаться работа учителей, в Японии в группу риска попали воспитательницы детских садов — из-за нескольких нападений вооруженных ножом сумасшедших. В Австралии физическому насилию ежегодно подвергаются 10% таксистов, 12% врачей и 17% работающих с трудными подростками. 22% испанских чиновников страдают от оскорблений и издевательств коллег, и 9,5% из-за этого оставляют работу. Никуда не делись и сексуальные эксцессы: в ЕС, например, все последние восемь лет 2% рабочих жалуются на домогательства.
Но в целом уровень физического насилия идет вниз, радуется ди Мартино. В 1998 году физическому насилию в ЕС подвергалось 4% рабочей силы, сейчас — 2%. В Великобритании в 1995 году зафиксировано 1,3 млн. драк на рабочем месте, в 2003 году — только 850000. Есть положительная динамика у мирового лидера по убийствам на рабочем месте — США: в 1994 году погибло 1080 человек, а в 2004 году — всего 530.
Зато, утверждает ди Мартино, увеличивается психологическое насилие, которому начальник подвергает подчиненного, когда кричит на него, матерится или намеренно приближает срок окончания работы. Если в 1998 году психологическому насилию подвергались 7% европейских рабочих, то сейчас — 9%. “Это более 50 млн. человек!” — ужасается автор доклада. Более всего от сквернословия страдают в Австралии (67% рабочих), а от корпоративной дедовщины — в Болгарии (40%). К психологическому насилию МОТ относит и приставания по телефону — в Германии, например, от этого страдают 25% работающих женщин.
Ущерб от страданий сотрудников для национальной экономики составляет от 0,5% до 3% ВВП, говорится в докладе МОТ. В Австралии, например, ежегодно работодатели теряют от $4,4 млрд. до $9,5 млрд. — в эту сумму включаются не только прямые убытки, но и недополученная выгода и судебные издержки, а также расходы на лечение жертв и пособия по инвалидности или безработице. В странах ЕС по болезни работу пропускали в среднем 23% рабочих, среди жертв физического насилия — 35%, а среди объектов домогательств — 31%.
Убийства на рабочем месте обходятся США в $970 млн. в год.
Россия в докладе представлена только армией, где МОТ отмечает необычайно высокий уровень смертности и самоубийств, разгул дедовщины. О насилии в российской гражданской жизни у МОТ данных нет.
Нет их и у российских исследователей, вздыхает замдиректора Центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников. Он считает, что насилие распространено в армии, милиции, силовых структурах и теневом бизнесе, а в формальном секторе российской экономики такой проблемы пока нет.
Армейские порядки и дедовщину в бизнес приносят сами бывшие военные — тому на рынке есть несколько примеров, добавляет руководитель Центра психологического консультирования Вера Васильева, но до убийств, как в США, пока еще не доходит. “Хотя есть руководители, которые в подчиненных пепельницами и факсами кидаются”, — добавляет Юна Скобликова из рекрутингового агентства Green Street.
К проблеме психологического насилия российские эксперты относятся скептически. “У нас с детства люди привыкают к репрессивной системе воспитания и считают ее нормой”, — объясняет Скобликова. А ненормативная лексика давно стала вторым государственным языком, замечает Васильева. Иногда ругань начальства может даже способствовать трудовому энтузиазму, заключает Капелюшников.
Стимулировать к работе сотрудника таким образом можно, но энтузиазма матерщиной добиться нельзя, не соглашается Скобликова. “Один сотрудник, услышав мат начальника, поднялся и побежал, а другой — пошел написал заявление”, — говорит Васильева. Она считает, что использование ненормативной лексики для мотивации сотрудников неэффективно и недальновидно.

Иван ФИЛИППОВ. «Ведомости», 16 июня 2006 года