… о внутренней миграции

Ярославский завод дизельной аппаратуры не отстал от общей моды—еще прошлой осенью рабочих перевели на трехдневную неделю, заработки упали. «Это и подтолкнуло нас к переезду на работу в другой регион», — рассказал слесарь Олег Зазулин. С ноября он и еще 10 сотрудников ярославского завода живут в подмосковном Королеве и работают на заводе экспериментального машиностроения корпорации «Энергия». Там и до кризиса зарплата была выше: 25000 руб. против 18000 руб. в Ярославле. Да и кое-какой социальный пакет есть. «Живем в гостинице предприятия в 15 минутах ходьбы от работы, по три человека в трехместном номере. 90% суммы за проживание оплачивает “Энергия”, и нам жилье обходится примерно в 2400 руб. на человека в месяц», — говорит Зазулин. Семьи остались дома, перевозить их в Подмосковье пока никто не собирается, но на выходные рабочие за свой счет ездят домой. Зазулин утверждает, что знает многих ярославцев, которые с радостью переехали бы на аналогичных условиях: нормальная зарплата и гарантия жилья. Но именно жилья и не хватает. «На предприятии сохраняется потребность в квалифицированных рабочих, однако количество мест в нашем общежитии, к сожалению, ограничено», — заявил начальник отдела кадров РКК «Энергия» Евгений Сельянов. А ведь компании, которым сейчас не хватает рабочих, еще надо поискать. В конце 2008 г. ярославская служба занятости планировала отправить за пределы области несколько сотен человек. «Мы вели переговоры с судостроительными предприятиями “Севмаш” и “Звездочка” в Северодвинске. Они нуждались в работниках в декабре, но уже в феврале провели массовые сокращения», — рассказала замначальника департамента службы занятости Ярославской области Ольга Лазаускайте.
Государство пытается помочь трудовой миграции. Антикризисная программа правительства предполагает, что в этом году 15900 россиян получат 800 млн. руб., которые пойдут на компенсацию стоимости переезда, выплату суточных расходов на время следования к месту работы (100 руб. в день) и компенсацию стоимости аренды жилья в течение трех месяцев (не более 550 руб. в день). Речь идет о малой части российских безработных, которых в апреле насчитывалось 7,1 млн. человек. Правда, еще в январе глава Роструда Юрий Герций говорил, что бюджет поможет переселению 100000 человек. Но столько желающих сменить не только работу, но и адрес может просто не найтись: несмотря на кризис, россияне остаются тяжелы на подъем.

ПЕРВОПРОХОДЦЫ
Опрос, проведенный прошлой осенью Институтом демографии ГУ-ВШЭ и РЭШ по заказу Роструда, показал, что 88% респондентов не готовы были даже рассматривать варианты работы за пределами родного региона. Остальные не исключали переезда, но только при условии, что на новом месте зарплата будет в разы — в среднем в 4 раза — выше, чем дома. Развитие событий вроде бы подтвердило результаты исследования. «Сейчас, когда средства на программу адресной финансовой поддержки уже выделены, в службу занятости еще не поступило ни одного заявления от желающих трудоустроиться в другом городе», — рассказывает Ольга Лазаускайте. Похожая ситуация в Ростовской области: средства из госбюджета пришли, запланировано переместить в другие регионы 400 человек, но пока никто не изъявил желания.
Но жизнь заставляет, особенно в промышленных городах Урала и Сибири. По данным Роструда, с прошлой осени доля моногородов в общей статистике безработицы выросла вдвое. Приходится использовать все возможности. В Красноярском крае о своей готовности переехать заявили в службу занятости 700 человек. Один из них — механик Иван Маколкин из Ачинска, города, входящего в империю «Русала». Он самостоятельно нашел работу в Красноярске, но, узнав о госпрограмме, пошел в центр занятости. «Хорошая идея, но много бумажной волокиты: надо оформлять бумаги по месту прописки, приходилось часто срываться с работы. Между Ачинском и Красноярском расстояние хоть и небольшое — 170 км, — но все равно ездить накладно, ведь государство оплачивает только одну поездку», — жалуется он. Рабочий предоставил все документы еще 27 апреля — копию трудового договора, договор о найме жилья у риелторской фирмы, справку с места работы, билет до Красноярска и трехсторонний договор между работодателем, работником и центром занятости. Но к 13 мая еще не получил деньги на счет. Сотрудники центра занятости оправдываются тем, что деньги идут в Ачинск долго — из Москвы через Красноярск. Маколкину еще повезло — он подписал договор с новым работодателем, но многие предприятия нанимают людей неофициально. В таком случае получить государственную помощь невозможно.
Дело не только в том, что люди боятся покинуть родные места, — слишком много препятствий надо преодолеть. Это подтверждает и другой пример. Илья Филиппов, переехавший из Воскресенского района Саратовской области в Москву на работу менеджером в ООО «Алакс» (фирма занимается эвакуацией автомобилей), так же как и Маколкин, нашел работу сам. Его жена уже трудилась в Москве бухгалтером и снимала однокомнатную квартиру за 16000 руб. Зарплата Филиппова сейчас составляет 20000 руб., поэтому оплата жилья в течение трех месяцев за счет государства придется кстати. «Самым сложным было договориться с хозяйкой квартиры. Но она добрый человек, согласилась заключить официальный договор и заверить его в налоговой инспекции. Правда, плата за квартиру для нас увеличилась с учетом налога, который хозяйке теперь нужно будет платить», — рассказал Филиппов. Найти добрых людей в Москве не так просто — необходимость официально снимать жилье становится еще одним препятствием для переселенцев.

ПО АВСТРАЛИЙСКОЙ СИСТЕМЕ
Государству непросто придумать внятную систему мер по поддержке внутренней миграции. Само явление еще плохо изучено. Например, как посчитать трудовую мобильность? В свое время исследователи ЦЭФИР Юрий Андриенко и Сергей Гуриев* сравнили данные за 1998 г. по перемещению граждан в 10 странах. Возглавляет список Южная Корея (11,8%), затем идут Финляндия (10%), Австралия (7,9%), Норвегия (6,5%), Швейцария (6,1%), Япония (4,9%), Нидерланды и Венгрия (по 4%), а также Чехия (1,9%). Замыкала список Россия с 1,8%.
Но, возможно, разрыв не так велик. Замдиректора Института демографии ГУ-ВШЭ Михаил Денисенко указывает на несовершенство статистики. Так, в нашей стране перемещения внутри регионов просто не фиксируются в отличие от США — вот и получается, что там внутренняя миграция во много раз выше. Если отбросить американскую статистику перемещений внутри штатов, то все равно получится, что подвижность рабочих рук в США выше в 2-2,5 раза. Однако в Америке, кроме Аляски, нет регионов, сопоставимых с российскими Якутией, Красноярским краем или Иркутской областью. Отсутствие учета перемещений по таким огромным территориям также ведет к занижению российских показателей.
В Европе расстояния, а значит, и ситуация другие. Если в вытянутой по меридиану Великобритании, по расчетам Денисенко, межрегиональная мобильность примерно вдвое выше российской, то в Греции и Австрии она ниже. «В таких маленьких странах людям незачем менять место жительства. Они утром едут на работу на машине или поезде, а вечером возвращаются домой», — объясняет ученый.
Факт в том, что россияне переезжают ради работы намного реже, чем еще 20 лет назад. В советские времена основной движущей силой внутренней трудовой мобильности были великие стройки социализма и распределение, однако уже в 1970-е гг. выпускники хороших вузов всеми правдами и неправдами стремились остаться дома. Большая часть направляемых на Дальний Восток специалистов в первый же год возвращалась назад.
Позднее государственные стимулы совсем пропали. «После распада СССР в России произошло более чем двукратное свертывание внутренних миграций. Только в 2002 г. сокращение внутренних перемещений прекратилось. С тех пор их объем стабилизировался на достаточно низком уровне — 2 млн. человек в год по сравнению с 4,7 млн. человек в 1989 г., с которого начался спад. Такой уровень пространственной мобильности нельзя считать нормальным для страны, в которой шел экономический рост и увеличивался дефицит на многих локальных рынках труда», — говорится в апрельском докладе Программы развития ООН (ПРООН) о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации.
Можно ли вообще изменить ситуацию с помощью специальных государственных программ? Зарубежный опыт показывает, что не всегда. Например, в Австралии, которая похожа на Россию большой площадью и относительно низкой плотностью населения, в 2006 г. попытались привлечь мигрантов на слабозаселенные территории. Как и сейчас в России, целью программы было перемещение безработных в регионы, испытывающие дефицит в рабочей силе. Однако переселить удалось лишь несколько сотен человек.
Как правило, в развитых странах миграцию не стимулируют напрямую. «В Калифорнии, что является исключительным случаем, штат оплачивает транспортные расходы и стоимость аренды жилья в первый месяц. В Канаде ищущим работу компенсируют издержки, например, на поездку на собеседование в другой город, но не более. В целом же большую часть расходов, связанных с переездом, несет работодатель или сам человек», — рассказывает Денисенко. Главная приманка — не бюджетные пособия, а экономическая ситуация.

В МОСКВУ!
Понятно, что, когда масштабные инвестиционные проекты замораживаются по всей стране, не стоит рассчитывать на переселение россиян на Дальний Восток и в Сибирь. Эксперты советуют развивать внутрирегиональную миграцию. «Реальная горизонтальная мобильность — это то, что называется отходничеством. Небольшие коллективы, например строительные бригады, могут перемещаться внутри региона в поисках заработка, вытесняя тех же гастарбайтеров. Правительству нужно постараться создать дружественную среду для таких людей», — считает Евгений Гонтмахер, член правления Института современного развития.
Такие программы регионы принимают и сами, но в них тоже участвуют немногие. Так, в Башкортостане, как рассказал глава республиканской службы занятости Забир Сахапов, в I квартале 2009 г. около 80 горожан трудоустроили в сельской местности. Денисенко указывает, что и для таких скромных переездов надо хотя бы частично решить проблему транспортной инфраструктуры. Скажем, из западной части Тверской области в восточную сложно доехать на машине. «Иногда россиянину проще уехать в Москву, чем в той же самой области доехать до места, где ему предлагается какая-то вакансия», — поясняет он. Сотрудник Института демографии ГУ-ВШЭ Никита Мкртчян обращает внимание еще на один момент: недопустимо, когда соотечественник, возвращающийся в РФ из-за рубежа, получает намного большую поддержку, чем россиянин, вернувшийся с Крайнего Севера на «большую землю».
Впрочем, и с отходничеством не все так просто. В докладе ПРООН указываются печальные последствия трудовой миграции в российском варианте. Работник, не имея возможности перевезти семью на новое место, живет в отсутствие социального контроля — отсюда пьянство, проблемы с воспитанием детей и испорченное здоровье. Гораздо больше точечных переселений за госсчет рынку труда помогло бы разрушение пяти основных барьеров, на которые указывают авторы того же доклада. Первый — сохраняющиеся проблемы с регистрацией и, как следствие, милицией. Второе — привязка многих социальных услуг (здравоохранение, пенсионное обеспечение) к месту постоянной регистрации. Третье — неразвитость рынка жилья. Мигранту крайне трудно снять в большом городе дешевое жилье для себя и семьи. Четвертое — стиль работы кадровых агентств, которые в основном занимаются не массовыми специальностями, а поиском высокооплачиваемых специалистов. Пятое — этнофобия, из-за чего проблемы с трудоустройством возникают у выходцев единственного в России трудоизбыточного региона — Северного Кавказа.
Пока же реальные перспективы мер по поддержке трудовых переселенцев легко оценить, ознакомившись с антикризисным порталом «Работа в России». Почти все вакансии с зарплатой от 20000 руб. находятся в Москве, Московской области, Петербурге и нефтяных округах. Туда все стремятся, не дожидаясь бюджетной помощи. Подальше от столиц ситуация совсем иная. Например, в городе Горняк Алтайского края требуется врач с зарплатой 4330 руб. в месяц. За такой вакансией вряд ли кто поедет — даже по бесплатному билету.

Николай ДЗИСЬ-ВОЙНАРОВСКИЙ. «SmartMoney», 18 мая 2009 года