… о влиянии пандемии на экономику

Экономические катастрофы происходят не только из-за плохого регулирования финансовых рынков, антирыночной государственной политики или войн. Есть и другие причины, управлять которыми еще сложнее. Ставший мировой знаменитостью Нассим Талеб пишет о «черных лебедях» — событиях, которые происходят чрезвычайно редко и которые значительно влияют на экономику. Еще три года назад, например, падение цен на недвижимость в США на 30% казалось фантастикой, а предугадать, что капитализация фондового рынка упадет вдвое, было практически невозможно. Хотя популяризация «черных лебедей» и считается заслугой Талеба, современные макроэкономисты, такие как Роберт Барро из Гарварда, давно изучают влияние таких событий. Один из возможных «черных лебедей» — вероятность глобальной эпидемии. Неудивительно, что экономисты, правительства и финансовые рынки несколько лет назад всесторонне изучали ситуацию с птичьим гриппом, а сейчас с глубокой озабоченностью следят за распространением свиного гриппа. Ведь глобальная эпидемия может усугубить финансовый кризис или помешать начинающемуся процессу оздоровления мировой экономики.
Что знают экономисты о возможных последствиях глобальной эпидемии? К сожалению, совсем немного. Лучше всего изучена пандемия гриппа-испанки 1918-1919 гг. Эта эпидемия была одной из самых страшных в истории человечества: 20% населения планеты были заражены, 2,5-5% заболевших умерли, а всего болезнь унесла 50 млн. человек (0,5-1% всего населения планеты). Лишь две другие пандемии превышают число смертей от испанки: Юстинианова чума (пик в 540-544 гг., 100 млн. жертв, от четверти до половины населения мира) и «черная смерть» (1347-1351 гг., 60 млн. жертв).
Пандемия испанки привела к серьезным экономическим потерям. Зависимость смертности от возраста выглядела как буква W, т. е. существовало два пика смертности — группой риска были не только дети и старики (как при обычном гриппе), но и мужчины работоспособного возраста — 18-40 лет.
В своей работе 2007 г. экономист Томас Гарретт из Федерального резервного банка в Сент-Луисе приводит интересную подборку выдержек из статей газет 1918 г. об экономических последствиях испанки. Например, Arkanzas Gazette от 18 октября 1918 г. пишет: «Торговля <...> упала на 40%. А по некоторым оценкам — и на 70%. Единственный бизнес <...> который процветает, — это аптеки». А газета Commercial Appeal того же дня рисует еще более мрачную картину: «Добыча угля упала на 50%. Шахты на грани закрытия из-за эпидемии в лагерях шахтеров. В [городе] Коулфилд штата Теннесси <...> только 2% здорового населения».
Роберт Барро и аспирант Гарварда Хосе Урсуа в исследовании экономических катастроф XX в. приводят более точную статистику. По их мнению, испанка — четвертая по значимости катастрофа века (после Второй мировой войны, Первой мировой войны и Великой депрессии). В среднем падение ВВП от пика до дна в реальном выражении составило 6,6%. Значительны и долгосрочные экономические потери от гриппа. Экономист Даг Алмонд из Колумбийского университета исследовал влияние эпидемии на детей, зачатых или рожденных во время эпидемии. Оказалось, что «дети эпидемии» значительно чаще болели в последующей жизни, у них более высокая вероятность серьезных медицинских проблем — шизофрении, диабета и инсульта. При прочих равных вероятность закончить среднюю школу для них была на 15% ниже, чем у их сверстников, их зарплата была на 5-7% меньше. Другими словами, долгосрочные эффекты пандемий на человеческий капитал очень значительны.
Можно, конечно, возразить, что опыт изучения эпидемии 1918 г. не актуален при анализе сегодняшних проблем. Ведь скорость распространения болезни была связана с массовыми перемещениями солдат после Первой мировой войны. Тогда не было противовирусных препаратов для лечения гриппа и антибиотиков для борьбы с осложнениями, люди были беднее, хуже питались и риск заражения поэтому был значительно выше, чем сегодня. Но напомним об отягчающих факторах сегодняшнего дня: инфекция сейчас распространяется еще быстрее, ведь мир стал еще более глобализованным. Трансатлантический перелет занимает всего 10 часов, а в 1918 г. на пересечение океана уходили недели. Намного больше людей живет в городах, а плотность населения увеличивает быстроту распространения инфекции. Да и количество противовирусных препаратов очень ограниченно.
Какими могут быть потери от новой глобальной пандемии гриппа? По оценкам Всемирного банка, она будет стоить мировой экономике $800 млрд., а число жертв может исчисляться десятками миллионов. Исследователи из Центра по контролю над инфекционными заболеваниями (это самая авторитетная в США организация по этому вопросу) использовали математическую модель распространения гриппа и оценили лишь первоначальные потери для экономики США в $166 млрд. (примерно 1,3% ВВП), а число жертв может достигнуть 207 000 человек. Министерство здравоохранения США еще более пессимистично — 1,9 млн. жертв в США и затраты в $200 млрд. Если учесть стоимость человеческой жизни, последствия пандемии могут значительно превысить потери от финансового кризиса.
К сожалению, если эпидемия действительно перерастет в глобальную пандемию, она особенно серьезно ударит по России. Во-первых, России придется потратить огромные ресурсы на борьбу с болезнью. Пока что план борьбы с возможной эпидемией не опубликован и оценить размеры расходов не представляется возможным. Но они будут существенными. Впрочем, основные проблемы будут связаны с тем, что во время пандемии существенно снизится глобальный спрос на нефть. Ведь от пандемий в первую очередь страдает туризм и транспортный сектор. Поэтому вполне возможно, что сегодняшние цены на нефть будут казаться нам недостижимо высокими. Если падение цен на нефть до $40-50 за баррель привело к серьезным проблемам для российского бюджета, то что говорить о дальнейшем снижении цен. Остается лишь надеяться, что «свинья не съест»…

Сергей ГУРИЕВ, Олег ЦЫВИНСКИЙ. «Ведомости», 12 мая 2009 года