… о проблемах старения населения России

Человечество стареет. По мнению ученых, во второй половине текущего столетия число пожилых людей уравняется с числом молодых, а к концу века людей старшего возраста во всем мире будет больше, чем молодежи. О том, какие вызовы это бросает обществу, размышляет ведущий российский демограф, директор Института демографии Высшей школы экономики Анатолий ВИШНЕВСКИЙ.
– Анатолий Григорьевич, на протяжении многих тысячелетий человечество прирастало числом. И вот на наших глазах происходит совершенно иное: неуклонный рост, словно осекшись, замедляется. Почему человечество меняет свое развитие?
– Мне кажется, вы неправильно описали происходящее. Человечество на протяжении сотен тысяч лет росло сравнительно медленно. А в ХХ веке после Второй мировой войны благодаря успехам медицины и снижению смертности произошел демографический взрыв – рост населения резко ускорился, и число людей на Земле стало небывало большим. Если в начале ХХ века в мире было около 1 миллиарда 600 миллионов человек, то сейчас – более 6,5 миллиарда, а в середине нашего столетия будет не меньше 9. Это означает огромный взрыв потребностей, в ответ на который надо развивать производство. Но развитие производства наталкивается на разного рода барьеры: нехватку ресурсов, разрушение природной среды и т.д. Поэтому сейчас главная проблема для человечества – прекращение демографического взрыва. Человек живет по тем же законам, по которым живут биологические популяции. Если популяция начинает размножаться слишком быстро, она оказывается в кризисе, и возникают процессы, которые ее сокращают, приводят в соответствие с возможностями среды. Что-то подобное происходит сейчас и с нами. Демографический взрыв постепенно замедляется. Хотя во многих регионах мира рождаемость остается высокой, у половины, а может быть, и у большей части населения планеты она теперь уже ниже уровня простого воспроизводства – 2 или несколько меньше рождений на женщину. Когда так станет везде, рост населения Земли прекратится, а потом, скорее всего, начнется его сокращение. Но это – дело будущего, а пока разные части мира движутся в разных направлениях. В странах Запада, в России, в Китае рождаемость упала. Мало-помалу снижается рождаемость и в развивающихся странах, но там она все еще высока, и их население продолжает быстро расти. В этой неравномерности, несинхронности заложено много будущих проблем. Но рано или поздно низкая рождаемость придет и туда, где она сегодня высока.
– Часть этого процесса – увеличение продолжительности жизни людей и постарение человечества. Это закономерный этап эволюции или беда, кризис?
– Это объективный процесс и более того – прогрессивный. Представьте, что тысяча человек отправились штурмовать горную вершину. Поскольку штурм очень труден, на каждом шагу какое-то количество людей погибает, до пика добирается один из тысячи. Теперь представьте, что эти люди хорошо подготовлены, имеют необходимую технику, связь и т.д. – благодаря этому до вершины добираются девятьсот из тысячи. Прежняя возрастная пирамида имела широкое основание и острую вершину, поскольку только один из тысячи доживал до ста лет. В другом же случае, когда до вершины добираются девятьсот человек, пирамида почти утрачивает треугольную форму. Выигрыш в прожитых годах огромный. Но за этим выигрышем – постарение населения, изменение баланса жизни поколений. Каждому из нас отведено природой, условно говоря, сто лет. Шансы родившихся прожить такой срок прежде были очень неравными. А сейчас они выравниваются. Долгожительство из привилегии немногих превратилось в норму для большинства. Сейчас в России до 60 лет доживает больше мужчин, а до 75 лет – больше женщин, чем 100 лет назад доживало до 20-летнего возраста. Запас лет жизни – очень важный запас, и каждый получает его сейчас с гарантией намного большей, чем было раньше.
– Какими последствиями это может обернуться и какие порождает проблемы?
– Прежде основная часть жизни человека проходила в детстве и юности, теперь много времени стали проживать в пожилом возрасте. Изменившийся баланс времени требует перераспределения ресурсов между разными периодами нашей жизни. При новом раскладе времени многое надо делать не так, как делали еще совсем недавно, – лечить, учить, селить, обслуживать, страховать, развлекать.
Здравоохранение, например, должно обеспечить не только охрану нашей жизни в младенчестве, но и сохранение нашего здоровья, когда мы становимся пожилыми, при том, что пожилых людей теперь много. Или, скажем, образование. При высокой продолжительности жизни человек может проработать 40 лет, а то и более. Но поскольку технический прогресс ускорился, знания, которые получены в 20 лет, через 10–15 лет устаревают. Значит, нужна такая система образования, которая позволяет человеку обновлять знания и через 10, и через 30 лет после окончания вуза. В былые времена людей учили однажды – раз и навсегда. Теперь это не годится, институты образования должны быть устроены по-другому. То же относится и к институтам досуга. Туризм, места отдыха сейчас во всем мире переориентируются на пожилых людей. Рынок предложил широкий выбор товаров и услуг, ориентированных на их платежеспособный спрос. Бодрые старички и старушки в шортах, объезжающие туристические достопримечательности, стали привычным элементом ландшафта многих городов и весей на всех континентах.
В развитых странах теперь и человек преклонных лет продолжает жить, учиться, получать удовольствие от жизни, работать, отдыхать и т.д. У нас с этим пока хуже, проблему неизбежной переориентации веками устоявшихся порядков и форм организации жизни пожилых людей пока представляют слабо. Создается впечатление, что в постарении видят что-то временное, следствие какого-то сбоя, который долго не продлится.
Но это совершенно неверно, возврата к старой возрастной пирамиде не будет. Значит, нужно делать все, чтобы приспособиться к новым соотношениям возрастных групп, осознать новые задачи, которые жизнь ставит перед всеми нами и которые надо решать всерьез и надолго, реформируя соответствующим образом все наши системы здравоохранения, образования, досуга, пенсий и т.д.
– К слову, о пенсиях. «Содержание пенсионеров осуществляется за счет тех, кто работает», – разъясняют нам руководители Пенсионного фонда. Справедливо ли такое объяснение? Почему кто-то должен «кормить» стариков? Ведь это не дети, которые могут жить только в кредит?
– Мысль «молодые кормят стариков», конечно же, лукава. В самом деле, если я не работаю, а кто-то трудится на заводе и что-то изготовляет, то кажется, что этот кто-то меня и кормит. Но так ли это?
То, что производится сегодня, только отчасти продукт живого труда ныне работающих, в сегодняшнем продукте всегда присутствует частица овеществленного труда предшествующих поколений. Вступая в трудовую жизнь, молодые люди получают в руки материальный капитал, созданный их родителями и прародителями, сегодняшними пенсионерами. Нынешние работники живут в построенных предшественниками домах, трудятся на возведенных ими заводах, ездят по проложенным ими дорогам и наведенным ими мостам, используют созданные ими и ими же вложенные в головы детей знания… Если бы каждому поколению пришлось начинать все на пустом месте, немного бы они наработали.
Необходимы механизмы, которые в более явном виде отражают экономический вклад человека и его права на дивиденды от созданного им за всю жизнь капитала. Тогда не будет казаться, что пожилого пенсионера кто-то кормит. Если он работал всю жизнь – он свое создал. И чем больше он создал, тем на большее вправе претендовать.
Я уж не говорю о том, что, как и все граждане, пожилые люди могут претендовать на часть рентных доходов от эксплуатации природных ресурсов, на которые у них ничуть не меньше прав, чем у тех, кто участвует в текущем производстве.
Новая логика пенсионных систем, несомненно, должна стать одним из главных ответов на быстрый рост доли пожилых людей в ХХ веке.
– Насколько мы старая страна на фоне других государств?
– Мы не самая старая страна. По сравнению с европейскими странами или Японией мы сравнительно молоды, потому что у нас позже начали снижаться и смертность, и рождаемость. Но американцы, например, моложе нас, хотя и они стареют. В конце концов все страны, в том числе и развивающиеся, придут к этому: возрастная структура будет включать высокую долю пожилых людей.
– Что нужно делать, чтобы не усилилась застойность общества, чтобы оно не стало «геронтократическим», чтобы из-за этого не возник конфликт поколений?
– Конфликты всегда возможны, они могут быть и тогда, когда в обществе много молодых. Для современного мира это даже опаснее. В России половина населения моложе 37 лет, а в Афганистане половина населения – это дети и подростки в возрасте до 16 лет. Ими очень легко манипулировать, выдавая их мнение за мнение народа. Вспомните палестинскую интифаду. Палестина – одна из самых молодых стран мира, где тоже чуть ли не каждый второй – подросток. Необразованная молодежь в бедных странах, не находя места в мире, начинает бунтовать, радикализоваться. Сегодня это куда большая опасность, чем рост числа пожилых в Европе или Америке.
Но, конечно, свои политические опасности несет и постарение, хотя им можно как-то противостоять. Помню очень давно, в брежневские времена, когда кремлевские старцы были в полупараличе и мир взирал на это с усмешкой, я, выступая в редакции одного журнала, говорил об угрозе старения и связанной с этим геронтократии. Главный редактор, который сам был в преклонных годах, сразу усмотрел в моих словах намек и стал меня поправлять, говоря, что на самом деле старость – это мудрость.
Здесь, как вы понимаете, дело не в демографии. Советское общество старело, но отнюдь не было таким старым, чтобы это оправдывало превращение Политбюро в старческий дом. Нормальное демократическое устройство придает обществу динамизм, который позволяет компенсировать увеличившееся количество пожилых.
Один из способов противодействия неблагоприятным последствиям – непрерывное образование. Ведь дело не в возрасте людей, а в их знаниях, в том, что у них в головах.
Все социальные институты, включая и политические, конечно, должны откликнуться на то, что общество становится другим по своей возрастной конфигурации и что к этому надо приспособиться. Если же мы поставим вопрос таким образом, что старение – это плохо только потому, то раньше было не так, – мы тем самым уйдем и от вопроса, и от ответа.
– Стареющая Россия скудеет людьми. А пока еще молодой Китай продолжает расти. Многие утверждают, что если все будет идти так, как идет, нам не удастся удержать территорию. Как быть с этим?
– Китай тоже стареет, и население его растет медленнее, чем было еще недавно. Но к тому времени, когда этот рост совсем остановится, китайцев станет полтора миллиарда. Это, конечно, серьезно.
Опасно ли это для России? Думаю, опасно. И дело не в том, хорошие у нас отношения с Китаем или плохие (сейчас они неплохие). Разница в плотности населения к северу и к югу от Амура слишком разительна. Свято место пусто не бывает. Территория России только к востоку от Урала больше всей территории Китая, а населения там – порядка 30 миллионов человек. А ведь есть еще Индия, которая обгонит Китай по численности населения, есть другие огромные азиатские страны - Пакистан, Бангладеш, в них тоже уже сейчас население больше российского. Плотность населения в Бангладеш свыше тысячи человек на квадратный километр. Нет, оставлять почти необжитыми огромные территории для России крайне опасно. Их надо заселять, России нужны люди.
Вы согласны с тем, что сейчас главная задача России - сбережение людей?
И сбережение людей, и повышение рождаемости необходимы. Но для решения наших демографических проблем этого недостаточно по той простой причине, что наши проблемы вызревают не только внутри России, но и за ее пределами. Сейчас на 1 миллиард жителей таких стран, как наша, приходится 5 с половиной миллиардов жителей бедных перенаселенных стран, а будет и больше. Нарастает демографическое давление со стороны развивающегося мира, новую роль приобретает приток мигрантов в Европу и Северную Америку, он вносит все более заметный вклад в их демографический рост. Никуда не деться от этого и нам.
Всем известно, что с подобными миграциями связаны немалые риски. Но с ними связаны и шансы, которых можно лишиться, если напрочь отказаться от приема мигрантов. Как сможет Россия при убывающем населении удерживать свои 17 миллионов квадратных километров, почти седьмую часть земной суши?
Без миграции нам не остановить убыль населения, отказ от миграции - проигрышный путь. Но и миграция не несет автоматически выигрыша. Она лишь дает шанс. Его можно реализовать, только если научиться интегрировать мигрантов, «перерабатывать» их в российских граждан - и нельзя пускать больше, чем можем «переработать». Надо оценить, сколько мы можем переварить, и это «сколько можем» - увеличивать.
Надо, кстати, лучше понять, в чем заключаются трудности интеграции мигрантов. В том, что они чернокожие или узкоглазые? В том, что они приезжают в страну, не зная ее языка или плохо его зная? Или в том, что они - вчерашние крестьяне и что с их сельскими понятиями им трудно адаптироваться к жизни в городе? Я думаю, что самое главное - последнее и что это преодолимо с помощью образования и социализации. Общество должно вести борьбу за детей мигрантов, активно включая их в нашу культуру.
Может ли нам помочь опыт других стран?
Европейские страны, впервые столкнувшись с этим, наделали много ошибок. Поскольку перед нами уже есть их опыт, его надо максимально использовать, тщательно изучив. Увеличивать пропускную способность интеграционных механизмов, находить новые подходы, проводить эксперименты. Предстоит еще немало проб и ошибок, но важно не застывать в неподвижности, считая, что всякое изменение - это ошибка и все всегда должно оставаться, как было.

Беседовал Илья МЕДОВОЙ. «Трибуна», 21 сентября 2007 года