… о законе об охране здоровья граждан

Первый год модернизации российского здравоохранения оказался не простым для системы. О том, откуда берутся деньги на реформу, что тормозит перемены к лучшему и почему россияне скорее замечают плохое, чем хорошее, в интервью руководителю редакции "Общество" Екатерине Ефимовой рассказала министр здравоохранения и социального развития РФ Татьяна Голикова.

- Татьяна Алексеевна, к концу близится 2011 год — первый год двухлетней программы модернизации здравоохранения. Можно ли подвести предварительные итоги?
- Итоги года мы подводим к 1 февраля: так устроена отчетность и статистика. На сегодняшний день в регионы перечислили чуть больше 133 миллиардов рублей. Говоря о фактическом исполнении, могу отметить, что по состоянию на 1 октября это 14,1%. Я спокойно отношусь к этой цифре, потому что основной объем средств программ модернизации приходится на обновление материально-технической базы: на  приобретение оборудования, капитальный и текущий ремонты. Оплата по этим статьям, как известно, идет по факту выполненных работ.  Графики ввода объектов первого года модернизации в основном приходятся на ноябрь-декабрь. Важно, что схема финансирования через ФФОМС дает возможность не возвращать неиспользованные средства в доходы бюджетов, а позволяет заключать двухгодичные контракты.
- А в чем заключаются предметные итоги модернизации?
- Основной итог, на который мы рассчитываем по итогам завершения программ – это улучшение качества и доступности медицинской помощи и всех показателей, которые эти изменения характеризуют. Например, в рамках модернизации мы должны были отремонтировать 3,9 тысячи учреждений. На 1 октября в ремонте находится 2,1 тысячи. Завершается строительство 54 из 117 объектов, новые стандарты оказания медпомощи внедряются в 2,7 тысячи из 3,5 тысяч медучреждений. Еще один важный показатель — заработная плата медицинских работников, она выросла на 1 октября 2011 года для врачей на 16,2%, для среднего медицинского персонала — на 10,3%. Стоит задача обеспечить 30% рост зарплат за два года в учреждениях, участвующих в модернизации. Есть однозначные успехи. Очень хорошо, по нашим оценкам, реализуется программа в Белгородской области, неплохо — в Дагестане, Республике Алтай. Но, например, в Чукотском автономном округе к работе так и не приступили. Низкое освоение денежных средств в Московской области, Ингушетии, Чечне.
- Ставка страховых взносов возвращается на отметку 30% с 2012 года, что означает снижение поступлений в систему ОМС. За счет чего будет профинансирован второй год модернизации: ремонты, компьютеры, новые стандарты медпомощи?
- Снижение ставки страховых взносов до 30% никаким образом не влияет ни в целом на финансовое обеспечение системы ОМС, ни на обеспечение программ модернизации здравоохранения.  Снижение тарифа в систему ОМС связано только с уплатой страховых взносов малыми предприятиями, у которых двухлетний переходный период. Кроме того, законодательство по страховым взносам, принятое в 2009 году, однозначно устанавливает ответственность федерального бюджета в части компенсации выпадающих доходов для фондов пенсионного, социального и обязательного медицинского страхования в случае установления пониженных тарифов.
- Насколько сильно затормозило модернизацию затягивание с законом об охране здоровья, который должен был заработать еще летом, но был одобрен Госдумой только 1 ноября?
- Если честно, то хорошо было бы принять его еще в 2010 году. Он и разрабатывался одновременно с законом об обязательном медицинском страховании. И заработать они должны были синхронно. Но, наверное, потому что он затрагивает важные сферы нашей жизнедеятельности, обсуждение затянулось. На некоторые вещи и сейчас есть разные точки зрения, хотя закон принят.  При этом разность точек зрения при принятии ключевых законов всегда присутствует в любой сфере.
Если говорить о прикладном значении принятого закона для модернизации здравоохранения, то важно отметить, что в действующем законодательстве (а новый закон начнет работу только в 2012 году) нет понятия об обязательности порядков и стандартов оказания медпомощи. То, что разрабатывает сегодня федерация, для регионов носит рекомендательный характер. Получается, что регионы выстраивают собственные стандарты, отталкиваясь от своих финансовых возможностей. И получается то, что получается. Нарекания, которые есть сегодня к системе здравоохранения, и с этим тоже связаны.
Второй момент: в работающем с 1 января 2011 года законе об ОМС предусмотрен с 1 мая реальный механизм выбора страховой медицинской организации. Однако выбор врача и медучреждения остался декларативным, потому что это не сфера закона об ОМС. Этот вопрос должен был быть решен в основах законодательства (в законе об охране здоровья). Этого не произошло, что вызвало большое количество вопросов. Понятно, что для конкретного человека годовой разрыв во времени какого-то вреда не принес, но для регионов, которые уже сегодня модернизируют здравоохранение, это было бы существенной помощью. По тому, кому какие предпочтения отдает население, можно было принимать решения о развитии конкретных медучреждений.
Другая тема — сегодняшняя ситуация - разграничение полномочий на три уровня: федеральный, субъектовый и муниципальный. С этим связано значительное количество проблем. Например, "скорая помощь" подстанции одного муниципалитета не выезжала в другой  муниципалитет к больному, где такой подстанции нет, потому что между муниципальными властями не подписано соглашение о взаимодействии. В результате страдали люди. Эта размытость ответственности в ряде случаев приводила к неоказанию медицинской помощи. Когда мы в 2009 году вносили, а в 2010 году принимали изменения о том, что ответственным за оказание медпомощи должен быть исключительно субъект РФ, мы исходили из интересов граждан. Однако ряд муниципалитетов, особенно богатых, не были этим довольны, так как, по сути, при изменении законодательства вынуждены подчиняться решениям субъекта РФ. Решение о передаче полномочий с муниципального уровня на региональный было сложным, но мы считаем его абсолютно оправданным. С программами модернизации оно связано напрямую — это создание межмуниципальных медучреждений соответствующего региона с приближением помощи к конкретному пациенту.
- Часть программ модернизации — переход на единые на всей территории РФ стандарты оказания медпомощи. Как идет работа здесь?
- Стандарт - это набор медуслуг, которые при том или ином заболевании должны оказываться пациенту. С точки зрения экономики и финансов — это то, что должно иметь в арсенале медучреждение: лекарства, расходные материалы; по экономическим статьям - это зарплата медперсонала, стоимость питания, лекарств, расходных материалов для лечения. От того, насколько совершенны и обеспечены деньгами стандарты, зависит и более высокий уровень зарплаты врача. Если бы закон, где есть понятие стандартов, в новом виде был принят в 2010 году или хотя бы летом 2011 года, мы бы уже смогли сейчас иметь единые федеральные стандарты. Сейчас, чтобы не останавливать процесс модернизации, регионы принимают свои стандарты, чтобы потом их адаптировать к нашим, а это 1190 федеральных стандартов. Это дополнительная, довольно сложная, работа регионов. Многие из них просили ориентиры у нас, мы же могли только рекомендовать, потому что право публиковать свои стандарты мы получим после вступления закона об охране здоровья в силу. А работать регионы должны уже сейчас.
Любой стандарт будет утверждаться приказом, и мы будем размещать проекты для публичного обсуждения, как только закон будет подписан президентом России.
- Как Вы оцениваете эффективность такого направления как информатизация?
- Это глобальный проект, ведь без информации трудно принимать грамотные управленческие решения. А в некоторых больницах у нас сейчас и компьютеров-то нет, не то что выхода в интернет или электронных медицинских карт пациентов. Концепция информатизации здравоохранения сейчас представляет собой централизованную систему и закольцована она на федеральный уровень. Это привело к уточнению сроков мероприятий. То есть сейчас они занимаются оснащением медучреждений, налаживанием каналов связи, организацией электронных очередей, сайтов учреждений. Во втором квартале 2012 года должна начаться интеграция их систем в федеральный информационный ресурс. Мы будем проводить такую же работу по информатизации с федеральными учреждениями.
- Программы модернизации не все регионы представили в срок к 1 апреля, наверняка и деятельность по ним отстает от графика, рассматриваете вариант с продлением реформы на 2013 год?
- Подготовка программ потребовала от регионов определенного времени. Я хочу сказать, что с точки зрения амбициозности планов это очень масштабный проект. Впервые в российской истории регионам пришлось в сжатые сроки проанализировать все, чтобы принять не денежную, а содержательную программу модернизации регионального здравоохранения. Это заставило их в ряде случаев потянуть со временем. Сейчас при исполнении программ регионы говорят об экономии средств: от десятков до сотен миллионов рублей по приобретению оборудования, по ремонтам. Они сейчас вносят дополнения к программам, чтобы иметь возможность высвободившиеся средства перераспределить.
Мы дали право регионам те мероприятия, которые запланированы на 2011-2012 годы, завершить в 2013 году. Это сделано для того, чтобы регионы не гнались за срочным использованием денег. Важно, чтобы средства были израсходованы эффективно.
- Ваши личные ощущения: за последние два-четыре года здравоохранение изменилось к лучшему, стало ближе к пациенту?
- Сдержанность населения по отношению к позитивным переменам известна, и тут покажет время. Наши действия оценивать не нам, это сделают за нас другие. Но однозначно все регионы говорят о том, что такого внимания к здравоохранению, таких финансовых вливаний, хотя и они недостаточны, не было никогда. Когда нас критикуют за ветхие больницы, за дефицит врачей, надо понимать, что это произошло не мгновенно и не вчера. До нацпроекта "Здоровье", до инициатив президента и премьера никто не задумывался о том, что здравоохранение, образование или культура должны быть в приоритете. А здравоохранение, наверное, наиболее инерционная сфера, с точки зрения отдачи от сделанных вложений. Но мы уже видим позитивные демографические тренды: снижение смертности — это объективный факт, а это, в основном, работа здравоохранения. Это сердечно-сосудистые заболевания, онкология, туберкулез, смертность от которых росла раньше из года в год, а сейчас снижается. В августе-сентябре у нас зафиксирован естественный прирост населения. И хотя  изначально с учетом демографических факторов предыдущих лет мы прогнозировали снижение рождаемости в 2011 году по сравнению с 2010-м, сейчас ждем результатов октября, чтобы уточнить оценку. В 2010 году у нас родились 1 миллион 789 тысяч малышей, на этот год мы прогнозировали 1,74 миллиона. Может быть, этот показатель будет пересмотрен в большую сторону.

РИА «Новости», 8 ноября 2011 года

Что изменилось за время работы над законом, какие поправки в него все-таки внесли и что ожидает всех нас в ближайшем будущем, «КП» рассказала замминистра Минздравсоцразвития РФ Вероника Скворцова.
- Вероника Игоревна, разумеется, первым делом всех интересует: сохранится ли у нас бесплатная медицина? И что именно будет положено пациентам бесплатно по новому закону?
- Миф о том, что новый закон посягает на бесплатную медпомощь, и близко не соответствует действительности! Наоборот, мы впервые выстраиваем механизм, который позволит максимально полноценно обеспечивать каждого пациента необходимой медпомощью.
- Но далеко не миф, что наше здравоохранение хронически страдает от нехватки денег. Что же изменится?
- Мы вводим стандарты медицинской помощи при наиболее распространенных заболеваниях и патологических состояниях, в которых четко определяется и прописывается весь комплекс возможных медицинских процедур (диагностических, лечебных, реабилитационных), а также перечень используемых лекарств, компонентов крови, лечебного питания и других компонентов медпомощи. При этом для каждой процедуры и каждого компонента обозначается частота  представления в однородной группе больных и кратность применения у тех, кому это показано, что позволяет просчитывать стоимость медицинской помощи при одном усредненном случае конкретного заболевания.
Таким образом, стандарт имеет двойное значение. С одной стороны, совокупность стандартов при всех заболеваниях, определяющих заболеваемость населения страны, и знание медицинской статистики позволяют рассчитать стоимость Программы государственных гарантий бесплатного оказания медицинской помощи. С другой стороны, стандарты создают основу для определения качества оказания медицинской помощи у каждого больного. Все, что входит в стандарт, должно предоставляться гражданам бесплатно. Более того, если больному необходимо по медицинским показаниям назначение какого-либо лекарства, не входящего в стандарт, то, по решению врачей, оно также должно быть предоставлено бесплатно.
- Новый закон критикуют за то, что он дает зеленый свет платной медицине и урезает бесплатную медпомощь для пациентов.
- В последней редакции мы четко прописали гарантии и виды бесплатной медицинской помощи. Смотрите сами – в нее включаются: первичная медико-санитарная помощь, специализированная, в том числе высокотехнологичная медпомощь, скорая, а также паллиативная медицинская помощь для неизлечимо больных пациентов, проводящаяся в медицинских учреждениях. Кроме того, гарантируется бесплатное санаторно-курортное лечение определенных заболеваний. То есть абсолютно все виды помощи, необходимые для лечения и поддержания здоровья, будут предоставляться гражданам бесплатно. Также по закону бесплатными будут все лекарства из перечня жизненно необходимых и важнейших препаратов при оказании помощи в стационаре, дневном стационаре, на этапе скорой помощи.
- Защитники прав пациентов переживают, что, поскольку узаконивается платная медицина, то врачи будут всячески подталкивать больных обращаться именно в платном порядке. Скажем, всех «бесплатных» выстроят в огромные очереди, а платников будут везде пропускать вперед.
- В законе есть норма о приоритетности бесплатных услуг. Это значит, что, если, например, есть очередь из граждан, которым медуслуга полагается бесплатно в рамках системы ОМС, то нельзя вперед, вне этой очереди, пропустить платного пациента.
- Но ведь это правило наверняка будут повсеместно нарушать!
- Пациентам нужно помнить, что за защитой своих прав они могут обращаться в государственные надзорные органы – в частности, Росздравнадзор. Также по Закону об обязательном медицинском страховании, который вступил в силу с 1 января этого года, медицинские страховые организации фактически стали бесплатными адвокатами пациентов. Вы можете смело обращаться к своим страховщикам и требовать, чтобы они приняли меры для защиты ваших прав.
- Во время работы над законом поступило огромное количество поправок.  Какие из них приняли, что изменилось в конечном варианте закона?
- Всего было внесено около 70 поправок. Но большинство из них не изменили суть закона – мы отшлифовали формулировки, чтобы не было недопонимания самых важных моментов. Потому что порой закон критиковали как раз потому, что неправильно понимали содержание статей, заложенный в них смысл.
Единственное принципиальное новшество, которое появилось после доработки законопроекта – это специальные правила, связанные с проведением операций по искусственному прерыванию беременности. Введен дополнительный срок, который должен пройти с момента обращения женщины к врачу до момента самой операции.
- Это для того, чтобы женщина еще раз подумала и, возможно, решила сохранить беременность? Но, с другой стороны, медики говорят, что чем позднее делается аборт, тем больше осложнений для здоровья пациентки. А на раннем сроке счет вообще идет на дни – когда еще можно обойтись без операции, с помощью медикаментов.
- Все это предусмотрено в законе. Правила такие: при сроке беременности от 7 до 11 недель устанавливается «неделя тишины» – врач вправе сделать аборт не ранее чем через 7 дней после обращения пациентки. На сроке до 7 недель, когда беременность может быть прервана медикаментозными или микрохирургическими методами, время ожидания составляет всего 48 часов. И столько же – 48 часов – отводится женщине и врачу на позднем сроке – 11 – 12 недель (в более поздние сроки аборт возможен только по социальным и медицинским показаниям. – Прим. Ред.).

«Комсомольская правда», 7 ноября 2011 года

Эксперты противоречиво относятся к закону об охране здоровья граждан, принятому Госдумой во вторник во втором и третьем чтениях, но сходятся во мнении, что в целом векторы развития здравоохранения в России выбраны верно.
Госдума должна была рассмотреть законопроект "Об основах здоровья граждан РФ" во втором чтении в начале июля, однако отложила его на осеннюю сессию из-за жесткой критики. Законопроект вызвал много споров как среди пациентов, так и среди медицинского сообщества. В Минздравсоцразвития пояснили, что задержка связана с необходимостью определить источники финансирования для новых положений закона. В ходе общественного обсуждения документ претерпел несколько редакций.

Медицинское саморегулирование
По мнению президента Национальной медицинской палаты, директора НИИ неотложной детской хирургии и травматологии Леонида Рошаля, основной вектор закона выбран правильно.
"Мы ко второму чтению восстановили статью, в которой говорится о столбовой дороге развития здравоохранения - саморегулировании профессиональной деятельности. Рассмотрение законопроекта во втором чтении также было отложено, в том числе по поводу статьи о профессиональных медицинских организациях", - напомнил он.
В соответствии с дополнительной поправкой, правительство РФ будет определять порядок и критерии получения профессиональными медицинскими сообществами статуса общероссийских, что позволит им участвовать в совещательных органах, созданных уполномоченными ведомствами, органах управления фондов ОМС и в разработке программ госгарантий бесплатного оказания гражданам медпомощи.
По словам эксперта, сегодня во всем мире профессиональными вопросами медицины занимаются не министерства, а профорганизации. "Я не могу сказать, что мы полностью довольны той статьей, которая в результате принята. Половиной статьи мы довольны, той, что касается территориальных организаций, а другой половиной, которая касается организации общероссийских медицинских ассоциаций, мы не довольны. По этому поводу будет внесена определенная поправка", - считает Рошаль.
По его словам, Национальная медицинская палата поддерживает основной посыл закона о том, что медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях должна быть бесплатна. "Однако чтобы она была бесплатна, надо подкрепить гарантии оказания помощи финансовым содержанием. Так как здравоохранение сегодня недофинансируется очень резко, требовать от него, чтобы оно было абсолютно бесплатно, сейчас просто нереально. Некоторые больницы будут испытывать серьезные трудности", - сказал он.
Кроме того, по мнению Рошаля, государство сегодня не создает хорошие условия, в частности социальные, для работы врачей. "Многие врачи уходят в коммерческие структуры, а за ними и пациенты. В связи с этим невольно увеличивается платность оказания медицинских услуг. Надо создавать нормальные условия для врачей в государственных и муниципальных учреждениях", - считает врач.

Первым делом пациенты
Президент Лиги защиты прав пациентов Александр Саверский отмечает, что хотя закон во многом противоречив, у него есть положительные стороны. Эксперт отмечает, что впервые за всю историю российского законодательства в области медицины пациент поставлен в центр системы здравоохранения. В документе это отражается принципами приоритетов его интересов.
"Это для России что-то немыслимое! Однако законодатели дальше не пошли. Необходимо внести в стандарты и временной фактор. Например, нет смысла ждать направления на рентген при пневмонии полгода", - сказал он.
Кроме того, Саверский одобряет передачу ответственности и имущества от муниципалитетов на уровень субъекта федерации. Таким образом, все больницы перейдут из ведомства местных властей к региональным. Однако норма начнет работать с начала 2012 года, и здесь могут возникнуть проблемы, считает защитник пациентов. По его словам, многие муниципалитеты уже сформировали свой бюджет без расходов на здравоохранение, а субъекты федерации средства на эти цели еще не заложили.

Слово за родителями
Главный трансплантолог России Сергей Готье считает, что в законе прописаны важные принципы, касающиеся детского донорства.
Сейчас в России запрещено детское донорство органов. Родители больных детей вынуждены получать разрешение на лечение за рубежом. Эта процедура непростая, так как за ней всегда стоят значительные государственные финансы. Пока идет подготовка документов, драгоценное время уходит. И при этом в стране есть учреждения и специалисты, способные выполнить необходимые виды трансплантологии. Между тем практически во всех странах мира разрешено детское посмертное донорство (среди них Испания, Франция, Германия, США, Австрия, Бельгия).
"В статье, посвященной трансплантологии и донорству органов, конкретно все прописано. Почему сегодня нет детского донорства? Потому что нет соответствующей инструкции констатации смерти мозга у ребенка. В этой статье предусматривается обязательный разговор с родителями, и только с их согласия возможно решение вопроса об изъятии органов", - пояснил Готье.
Он подчеркнул, что только генетические родители, а не заменяющие их лица, могут разрешить использовать органы умершего ребенка в качестве донорских. "Если у ребенка по какой-то причине родителей нет, то этот ребенок вообще не может рассматриваться как донор", - сказал врач.
Кроме того, по его словам, в документе, в отличие от действующей законодательной базы, гражданам предоставлено много прав по высказыванию своего отношения к посмертному донорству органов. В частности, право на фиксацию своего согласия или несогласия в определенной базе данных. Также закреплено право ближайших родственников выразить свое несогласие на изъятие органов при отсутствии прижизненного волеизъявления самого умершего.

Надежда на жизнь
По мнению президента межрегиональной благотворительной общественной организации "Хантер синдром", которая помогает людям с редкими заболеваниями, Снежаны Митиной, у закона есть большой плюс, однако есть и значительные недоработки.
В законе закреплены гарантии лекарственного обеспечения больных с редкими заболеваниями за счет средств из региональных бюджетов, а также пожертвований, в том числе перечисленных на счета бюджетов регионов. При этом государство берет на себя обеспечение лекарственными препаратами за счет федерального бюджета тех, чья болезнь относится к определенной группе.
"Плюсом данного закона является то, что появляются понятия "орфанных болезней", "орфанных препаратов", "паллиативная помощь". На мой взгляд, дальше жить без этого просто невозможно. Само понятие "редкие болезни" и "паллиативная" помощь - это уже, как минимум, большая победа, и есть от чего плясать дальше", - сказала Митина.
По мнению эксперта, данные понятия являются основополагающими в оказании паллиативной помощи в России. Фактически ранее получить ее было невозможно, и сами редкие болезни "будто не существовали в природе".
Митина назвала одной из недоработок закона тот факт, что благотворительная помощь прописана применительно к группе редких заболеваний, а не ко всему здравоохранению.
"Редкие болезни - это как правило высокозатратные болезни, а препараты дорогостоящие. Но получается, что закон (об охране здоровья) является не расширяющим права, а ограничивающим", - сказала она.
В перечень орфанных заболеваний включено 27 позиций. По оценкам Минздрава, подобными недугами страдают порядка 13 тысяч человек.

РИА «Новости», 2 ноября 2011 года

Александр Владимирович Саверский – президент «Лиги пациентов», соавтор Декларации о правах пациентов в России и Этического кодекса обществ пациентов; автор нескольких десятков отзывов и заключений на проекты законов и нормативно-правовых актов; автор книг «Права пациентов на бумаге и в жизни», «Особенности национального лечения», соавтор книги «Справочник беременной: Как безопасно родить в России».

Александр Владимирович, комментируя принятие Госдумой в третьем чтении законопроекта «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», вы сказали, что даже сильные стороны этого документа вряд ли заработают. А что же тогда говорить о слабых?
Главная проблема нового закона — введение в систему здравоохранения коммерческого элемента. Еще на стадии обсуждения проекта я задавал вопрос его авторам: зачем вы оставляете право государственным муниципальным учреждениям оказывать платную помощь? Во-первых, это напрямую противоречит Конституции. А во-вторых, зачем нужны платные дополнительные услуги, если вы утверждаете, что стандарт покрывает все? Как можно дополнительно вылечить пневмонию? Какую дополнительную помощь можно оказать при лечении аппендицита? Если и отвечают, то примерно так: мы лишь легализуем то, что уже происходит. Но, послушайте, наркотиками тоже торгуют, что ж теперь легализуем и этот бизнес?
Неужели платная медицина так уж опасна?
Когда мы вносим в систему здравоохранения коммерцию, мы медицину убиваем. Оглянитесь вокруг, существующий нынче развал системы произошел именно из-за этого. Медицина и бизнес несовместимы, потому что принципы частного капитала напрямую противоречат принципу «не навреди». Задача капитала — зарабатывать деньги любыми средствами. В области медицины на ее решение работают три чудовищных фактора: прежде всего, это страх пациента перед болезнью, и как следствие, готовность платить любые деньги. Второй фактор — асимметрия информации, когда пациент, а часто и государство, не знают, что правильно, а что неправильно в данной ситуации. О государстве отдельный разговор, а пациент просто не обладает специальными познаниями. Следовательно, на этом незнании тоже можно неплохо заработать. И, наконец, третье — конкуренция. Если я как медик, как учреждение, не оказываю какую-то услугу, я вылетаю с рынка. Когда-то в одной из телевизионных программ я, будучи ведущим, спросил сидевшего напротив меня пластического хирурга: что он будет делать, если, по его мнению, обратившемуся к нему пациенту операция на самом деле не нужна. Конечно, уверял он меня, отговорю и не буду оперировать. На что я ему возразил: а ваш коллега из другой клиники сделает. И что при таком подходе через год будет с его бизнесом и с вашим? Вот вам и ответ на ваш вопрос.
Как только вы даете хозяйствующему субъекту право оказывать хоть какую-то платную помощь, он, безусловно, будет «расширяться» в эту сторону. Это и происходит с 1996 года.
Возможно, проблема в недостатке финансирования отечественного здравоохранения? И клиники, если не дать им возможность оказывать платные услуги, не смогут обеспечить и необходимый минимум лечения по системе ОМС?
Во-первых, в Конституции нашей страны нет ни слова об объемах предоставляемой медицинской помощи — она должна быть достаточной для излечения, и точка. Что же касается денег, то вопрос не в их количестве, а в рациональности их использования. По разным данным, на сегодняшний день не доказана эффективность и безопасность от 30 до 80% зарегистрированных в нашей стране лекарств. Фактически ежегодно пациентам выписывают непонятно каких лекарств на миллиарды долларов! Еще на 20 млрд население приобретает сомнительные БАДы, на 100 млрд — лекарства, которые используются не по назначению (не так, как написано в инструкции, а как в голову пришло), причем эта цифра признана Росздравнадзором. Прибавьте к этому 30% приписок, родившихся вследствие действия неправильной экономической модели. Раз вы платите за лечение болезней, то у вас будут появляться все новые и новые «свиные гриппы», а также записи о том, что лечат уже умершего человека.
Еще одна «статья» неконтролируемых и бездумных расходов — это дублирование пациентов. Например, сотрудники РЖД, Администрации Президента, 20 министерств и ведомств имеют собственные системы здравоохранения. Их пациенты одновременно являются застрахованными по ОМС. А возьмем планирование медицинских услуг. Сегодня одну и ту же услугу можно продать несколько раз. Например, роды. Есть родовой сертификат — это социальное страхование. Одновременно роддом финансируется из ОМС —муниципального, городского бюджета. Помимо этого, ДМС —это деньги предприятий, ведомств. Также средства, выделенные на науку. В конце концов, женщина сама может оплатить свои роды. Таким образом, одни роды можно одновременно «продать» в пять источников. Так сколько же они стоят? Еще в 2004 г. я спрашивал тогдашнего министра Зурабова, сколько стоит укол в здравоохранении? Он обещал через год назвать сумму. Прошло семь. Все еще жду ответа…
Так что же, Минздрав сам не знает, сколько ему нужно денег?
Именно так. Во всей этой ситуации говорить о том, что денег нет, я бы постеснялся. Совершенно непонятно, сколько их надо, и даже, сколько их есть. Потому что никто это все посчитать не может. При такой системе, сколько не дай —все мало будет.
А вот еще один довод в пользу необходимости полностью менять существующую систему. У нас амбулаторно-поликлиническое звено просто-таки не работает. Работающее население туда вообще не ходит, поскольку получить там нормальную помощь практически невозможно. То есть, создана ситуация, при которой работающие люди, оплатив бесплатную медицину, сами ею не пользуются и финансируют еще одну — платную. Мы что, такие богатые, что платим сразу за две системы здравоохранения, причем ни одна из которых не работает? В одной нормальную помощь не получить, а во второй вам навяжут кучу сомнительных дополнительных услуг, от которых тоже надо бежать подальше. В результате из-за отсутствия действенного амбулаторно-поликлинического звена мы человека практически доводим до стационара, где начинаем его уже не лечить, а спасать, нередко доводим до инвалидности, и потом всю жизнь платим ему пособие. Браво! Если в большинстве стран расходы на амбулаторное лечение составляют не меньше 50% от всех трат здравоохранения, то у нас —лишь 30.
Фактически основные средства отечественного здравоохранения сосредоточены в стационарах. Понятно, что советская система здравоохранения была построена в послевоенное время, когда людям было негде жить, и они были больными. Но ведь прошло 60 лет! Мы так и будем стационары кормить? Или мы все-таки построим нормальную поликлиническую систему. Лучше потратиться на таблетку, чем потом делать дорогостоящую операцию. Тем не менее, власти продолжают строить высокотехнологичные медицинские центры.
После моего выступления на недавнем съезде медиков, где я излагал свои доводы против платной медицины, один из врачей прислал мне по электронной почте рассказ. Суть его в том, что молодой фармацевт придумал лекарство от всех болезней. И созвал профессуру, академиков, чтобы показать, как он работает в действии. После успешной демонстрации врачи его убили. Просто потому, что он хотел оставить их без работы. Ирония коллеги, приславшего мне этот рассказ, очевидна: вот о чем думали медики в зале, слушая меня.
Авторы закона, аргументируя свою точку зрения, упирают на то, что вводятся стандарты, четко регламентирующие, что и как нужно лечить в рамках госгарантий…
Ну и что? Если сказано, что я могу платно выполнять стандарт так, а бесплатно по-другому, то меня постоянно будут «разводить». Скажем, согласно стандарту больному пневмонией обязаны сделать рентген легких. Они скажут, мы вам не отказываем в вашем праве, только у нас сейчас один аппарат сломался, а на другой —запись на полгода вперед. Помогут вам стандарты?
Если платная медицина – это тупиковый путь, на каких принципах, по вашему мнению, нужно строить систему здравоохранения?
На близких советским. По оценкам ВОЗ, система здравоохранения Советского Союза в 1978 г. была на 22-месте в мире. Сегодня мы на 130-м.
Система здравоохранения на западе и в дореволюционной России строилась по принципу частного интереса человека. Пациент платил врачу лично за лечение. Поскольку медицинские технологии дорожали, и больной человек часто оказывался в ситуации, когда у него просто не хватало денег, то стали возникать так называемые больничные кассы, потом — страховые компании. По сути, это система, при которой богатый платит за бедного, здоровый за больного.
Или же человек платит сам за себя по принципу накопления. В Советском Союзе эту функцию на себя постностью взяло государство. В основе формирования бюджета тот же страховой принцип, поскольку ни государство, ни пациент не знает, когда кто заболеет, а деньги всегда есть. 15 лет назад мы из одной формации резко шагнули в другую. А западные страны напротив — к ней только идут.
Сегодня в кабинете отечественного врача зачастую происходит аукцион, некоторые медики фактически аффилированы фармакологическими компаниями. Почему пациент, приходя к врачу, должен ломать себе голову над вопросом: а чем он руководствуется, выписывая мне ту или иную таблетку, чьими интересами? Природа отношения должна быть принципиально иной. Здравоохранение не является экономической услугой. Система оказания медицинской помощи противоречит в своей основе принципу оказания услуг, который мы имеем, скажем, в турбизнесе. Она как раз близка советской модели.
В США это поняли, и собираются создавать участковую систему. Кстати, именно американцы фактически доказали, что деньги не решают проблему здравоохранения. У них 50 млн человек сегодня не могут получить медицинскую помощь, потому что не застрахованы. И это при том, что в стране 16% ВВП тратится на здравоохранение. Это безумные деньги – по 8 тыс. долларов на человека в год. Для сравнения в Норвегии — 900 долларов. При этом, по оценкам ВОЗ, Норвегия занимает первое месте в мире по качеству здравоохранения, а Штаты — лишь 37-е.
Рыночная система в здравоохранении не работает! Простой вопрос: за что правильно платить врачу: за лечении или за излечение? В первом случае мы будем постоянно иметь болезни, выдуманные, приписанные. Во втором —приписки, выдумал болезнь – и вылечил. Или скрыл болезнь, а сказал, что вылечил. Получается, что мы вообще не можем платить за медицинскую услугу в обычном понимании: ни за результат, ни за процесс. Мы просто должны оплачивать труд врача.
А как же стимулировать медика? Или вернемся к уравниловке?
Стимулировать нужно только по одному критерию — по удовлетворенности пациента, причем не одного, а по совокупности за какой-то период. Других нормально работающих моделей просто нет.

Беседу вела Богдана ЛАГУТИНА. «Медновости.Ru», 8 ноября 2011 года