… об исследовании детей мигрантов

Впервые в Петербурге социологи сосчитали детей мигрантов. Оказалось, что их не так много, как кажется, и никаких проблем они не создают. Обстановка в бедных школах такова, что русские дети демонстрируют нелюбовь к школе, а мигранты, напротив, стараются учиться хорошо, и этим завоевывают любовь учителей.

На семинаре выступили руководитель Лаборатории cоциологии образования и науки Даниил Александров, старший научный сотрудник Валерия Иванюшина и старший научный сотрудник Влада Баранова с докладом о самом масштабном и подробном исследовании детей мигрантов в Петербурге за последние годы.
Семинар начался с выступления Даниила Александровича Александрова. Он поблагодарил  всех сотрудников Лаборатории и студентов, принимавших участие в проекте изучения детей мигрантов,  а также центр «Регион» из Ульяновска, многие сотрудники которого сейчас работают в Центре молодежных исследований при НИУ ВШЭ.

Даниил Александров представил данные, собранные за 4 года работы лаборатории.
Работа была начата в 2007 году, и вначале состояла из интервью и наблюдений в нескольких школах. В рамках пилотного опроса в 2009 были опрошены 23 школы, а в 2010 уже 104 школы Петербурга (седьмая часть всех школ города), получены анкеты 7300 учеников, а также взяты 150 интервью с родителями и учителями.
В данный момент проект продолжает развиваться, обрабатываются первые данные по школам Подмосковья. Осенью 2011 будет запущен опрос еще в 50 школах Московской области, который позволит сравнить  2 региона России не только по числу детей мигрантов или по успешности их ассимиляции, но также увидеть другие особенности организации школ.
В проекте использовался смешанный метод исследования, что подразумевает анализ как количественных, так и качественных данных для того, чтобы наиболее полно и достоверно отразить реальную ситуацию в школах. Когда данные статистики не давали ясной картины по какому-то вопросу, проводились интервью со школьниками, учителями и родителями. В свою очередь, полученные в интервью ответы приводили к совершенствованию анкет и постановке новых проблем. Этот комплексный подход позволил увидеть ситуацию с нескольких точек зрения.
Далее Даниил Александров обратился к определению понятию «мигрант». Существует множество определений, так, бельгийские социологи считают мигрантами тех, у кого бабушка по материнской линии не родилась в Бельгии; в США мигрантами принято считать тех, у кого хотя бы один из родителей родился в другой стране. В данном исследовании мигрантами считались школьники, принадлежащие к «видимым меньшинствам».
Это понятие подразумевает не только факт переезда, но и определенную внешность, одежду и т.д., которые в совокупности маркируют человека как «чужого» в глазах этнического большинства. В современной России к видимым меньшинствам относятся выходцы из Средней Азии, из Закавказья (Азербайджан, Армения, Грузия), а также из республик Северного Кавказа (Дагестан, Чечня, Северная Осетия, Кабардино-Балкария), несмотря на то, что они являются гражданами России.
В анкетах использовался следующий алгоритм определения национальной принадлежности: школьника спрашивали, кем он сам себя считает с точки зрения национальной принадлежности, на каком языке он говорит дома, какой родной язык у него и у его родителей (по отдельности). В результате этого масштабного исследования стало очевидно, что детей мигрантов в Петербурге довольно мало, значительно меньше, чем об этом принято говорить – к «видимым меньшинствам» относятся всего около 7%. Среди них это азербайджанцы составляют одну пятую часть, армяне – одну шестую. Представителей остальных этнических групп еще меньше.
Также Даниил Александров опроверг распространенный миф о том, что в старшей школе учится немного детей мигрантов, зато в младших классов таких детей большинство, что создает языковые трудности для учителей и русскоязычных детей. Это совершенно не соответствует истине, поскольку, согласно полученным результатам, в младшей школе учатся 6,8% детей мигрантов, в средней 6,7%, а в старшей 5,2%. Эта разница статистически не значима.
В социологии различают первое и второе поколение мигрантов. Первое поколение – это собственно те, кто приехал; вторым поколением называют тех, кто родился в принимающей стране или был привезен в очень юном возрасте.
Детей, относящихся к мигрантам первого поколения, т.е. переехавших в Россию уже в школьном возрасте, в Петербурге 27%. Эта группа детей сталкивается с наибольшими проблемами, потому что из-за недостаточного владения языком и стресса, связанного с адаптацией, они не сразу идут в школу, иногда пропуская год учебы; неудивительно, что учатся они хуже. В отличие от них, дети-мигранты второго поколения по успеваемости не отличаются от соучеников, принадлежащие к этническому большинству.
Что касается пространственного распределения по районам Петербурга, то исследование не выявило концентрации детей-мигрантов в каких-то районах. В каждом районе есть несколько школ, где детей мигрантов несколько больше (15-17%, изредка до 30%). Это почти всегда малокомплектные школы, где не хватает детей, отчего они находятся под угрозой закрытия. Неудивительно, что в таких школах мигрантам рады: они помогают решить проблему с наполняемостью. Таким образом, в Петербурге существует некоторая сегрегация школ по этническому признаку, но она очень слаба и скорее связана с классовой дифференциацией, чем с этнической.
В четырех изученных Лабораторией районах Московской области ситуация иная: дети из семей мигрантов равномерно представлены как в гимназиях, так и в обычных школах, в том числе малокомплектных.
Это исследование чрезвычайно важно, потому что такая статистика по Петербургу стала собираться впервые, до этого было неизвестно, сколько детей мигрантов учится в школах Петербурга, что рождало различные слухи и усиливало ксенофобию.

Валерия Александровна Иванюшина посвятила свою часть выступления теме "Дети мигрантов как ученики"
Были рассмотрены 3 группы детей мигрантов с точки зрения их успеваемости в школе: те, кто говорит дома только по-русски, только на родном языке или на обоих языках. Как показало исследование, оценки по литературе, русскому и иностранному языку у тех детей, которые говорят дома на своем языке неколько ниже (на 20%) общего уровня в классе, результаты по алгебре и другим точным и естественным наукам никак не зависят от языка общения.
Кроме того, в исследование были включены 3 типа школ: гимназии, малочисленные школы, где не хватает учеников,  и обычные школы среднего и большого размера. В гимназиях представители этнических меньшинств учатся немного хуже, но эта разница столь невелика, что даже статистически недостоверна, в остальных школах все дети учатся одинаково.
Группа исследователей также расмотрела отношение учеников к учебе. Дети мигрантов, особенно принадлежащих ко второму поколению, стараются хорошо учиться. Антишкольная культура (неприятие учителей, стремление прогуливать, невыполнение домашних заданий) у детей мигрантов ниже, чем у их одноклассников, а увлеченность учебой выше. Здесь может быть значим тот фактор, что многие дети мигрантов учатся в школах в рабочих кварталах, где живет много бедных семей, а также семей, в которых учебе не придается решающего значения. На их фоне семьи мигрантов выделяются своим уважением к школе и учителям и стремлением дать детям хорошее образование.
Что касается планов на получение высшего образования, то они совершенно не отличаются у этнического большинства и меньшинства: 72% школьников планируют получить высшее образование. Конечно, большой вопрос в том, насколько эти планы смогут осуществиться – и здесь может проявиться разница между этническим большинством и меньшинством. Однако для ответа на этот вопрос требуются лонгитюдные исследования.
Говоря о миграции, не следует забывать о том, что довольно много семей приезжает из других регионов России (так называемая внутренняя миграция). Около 20% школьников Петербурга, принадлежащих к этническому большинству, родились в других регионах России. Интересно, что успеваемость «внутренних мигрантов» достоверно выше, чем успеваемость школьников, родившихся в Петербурге.
Вторую часть своего выступления Валерия Александровна посвятила социальным сетям, в которые включены дети мигрантов в школе. Исследование симпатий и антипатий детей в классе показало, что отверженность или популярность никак не связаны с этнической принадлежностью.
Для более подробного изучения факторов, влияющих на общение/необщение детей внутри класса, из общего количества опрошенных 419 классов были выбраны только те классы, где число детей из категории «видимые меньшинства» было 3 или больше. Таких классов оказалось всего 80. Важный вывод, полученный в результате анализа: детям, относящиеся к этническому большинству, при выборе друзей не обращают внимание на этничность, то есть им все равно, кто его друг по национальности и откуда приехал. Дети-мигранты, напротив, если у них есть такая возможность, стараются общаться с другими мигрантами, потому что те обладают похожим опытом и проблемами, при этом, разумеется, они общаются с большинством не в меньшей степени.
Кроме того, дети объединяются в группы по принципу отношения к учебе (отличники дружат с отличниками, а двоечники с двоечниками). Влияния социально-экономического статуса семьи на дружбу детей обнаружено не было, то есть дети из бедных семей часто дружат с детьми из богатых, это не является критерием отбора друзей.

Влада Вячеславовна Баранова в своем выступлении рассказала о языковой адаптации детей мигрантов в школе
В этой части исследования использовались преимущественно качественные методы. Для изучения языковой адаптации  был сделан упор на интервьюирование родителей (причем часть матерей опрашивалось на азербайджанском языке), учителей и детей, также проводились наблюдения в школах. Всего были собраны данные о 728 детях мигрантов, что составляет 10% всех опрошенных школьников.
Если говорить о родителях, то их уровень владения русским языком зависит от нескольких факторов: пол, приехали они из города или сельской местности, время переезда, уровень образования, а также страна, из которой человек приехал. Лучше всех владеют русским языком городские мужчины с высшим образованием, хуже всех - женщины из сел со средним или незаконченным средним образованием.
Часто в интервью встречались случаи, когда женщина-азербайджанка, живущая в России несколько лет, с трудом могла объясниться по-русски. Отсюда возникает та проблема, что матери детей мигрантов не могут помочь ребенку в школе и объясниться с учителями. Учителя рассказывали, что для бесед с родителями иногда приходится привлекать детей в качестве переводчиков.
Влада Баранова также отметила, что дети мигрантов в абсолютном большинстве случаев говорят по-русски лучше своих родителей. При этом, они обычно говорят на родном языке не менее свободно, этот феномен называется сбалансированным билигвизмом. Влада Вячеславовна вновь обратилась к тому факту, что способы изучения русского языка и успешность адаптации напрямую зависят от времени приезда.
Недостаточное знание языка может стать заметным препятствием при поступлении в школу и является важной причиной, по которой многие дети возвращаются к школьным занятиям не сразу после переезда. В таких случаях ребенок может оставаться дома, помогать родителям в работе или по хозяйству, чтобы он успел привыкнуть к новой среде и улучшить язык. В среднем, языковая адаптация занимает около полугода.
В интервью учителя отмечали недостаточное знание языка как основную проблему детей мигрантов. Что касается приема детей мигрантов в школы, учителя и администрация в интервью не говорят о прямых отказах по факту этнической принадлежности, хотя косвенные отказы – не редкость. При этом, следует заметить, что в малокомплектных школах, куда в основном идут учиться дети мигрантов, к ним в целом относятся хорошо. Проблема нередко заключается в том, что администрация не хочет портить общешкольную статистику по ЕГЭ, поэтому ребенок зачисляется условно, а экзамены сдает у себя на родине.
Что касается использования русского или родного языка дома, Влада Вячеславовна считает, что использование только одного языка в семьях мигрантов – это маргинальные случаи. Так, только на родном языке говорит дома всего лишь 4% всех детей мигрантов, только на русском – 30%. Как правило, использование только русского языка означает стремление порвать с национальной идентичностью, отказаться от своей этничности и связанного с ней символического капитала. Использование только родного языка подразумевает скрытое (или явное) нежелание ассимилироваться в новое общество, стремление вернуться на родину. В большинстве семей мигрантов используются оба языка.

В завершение семинара Даниил Александров сделал некоторые выводы
Он заметил, что небольшая дифференциация школ – это хорошо. Дети, принадлежащие к этническим меньшинствам, в престижных школах чувствовали бы себя хуже. В малочисленных школах все дети – это радость. Кроме того, малокомплектные школы в рабочих кварталах привыкли работать с приезжими детьми (в советское время это были лимитчики).
Хорошее отношение учителей к ним – это правило, а не исключение. Поскольку дети мигрантов нацелены на учебу и уважительно относятся к учителям и школьным правилам, нередко они составляют контраст с российскими детьми, у которых в старших классах этих школ высока антишкольная культура.
Кроме того, Даниил Александров обратил внимание аудитории на то, что факт переезда важнее этничности. Он считает, что государству не надо тратить деньги и силы на адаптацию тех, кто рано приехал. Важнее создать целевую программу, направленную на адаптацию и психологическую поддержку тех детей, которые переехали в возрасте 8-15 лет вне зависимости от места приезда и этнической принадлежности.
Говоря о целях проекта, Даниил Александрович выделил научные и прикладные задачи.
Долгосрочная научная цель заключается в том, чтобы провести большое социологическое исследование того как происходит интеграция учащихся разных поколений в российском обществе на репрезентативном материале.  С прикладной точки зрения это исследование важно, потому что через 20 лет эти дети будут существенным социальным фактором в российском обществе.
В конце выступления Даниил Александров обратился к вопросу взаимодействия семьи и школы. Школа – самое важное публичное и официальное пространство для семей мигрантов, особенно для женщин. Для мигрантов школа – это единственный социальный институт, который имеет огромный ресурс доверия. Именно поэтому через школу может начинаться адаптация взрослых, особенно матерей тех детей, о которых шла речь на семинаре.
Публичный семинар прошел с большим успехом, его посетили около 50 человек из различных подразделений ГУ ВШЭ (ЦМИ, ЛССИ и др.), а также коллеги из ЦНСИ, ЕУ, СпбГУ, СПбГУКИ, журналисты 7 изданий. Кроме того, гостем мероприятия был В.Д.Ильченко, помощник начальника УФМС по Петербургу и ЛО, благодаря которому участники дискуссии смогли увидеть ситуацию глазами представителей власти.
Для нашей лаборатории этот семинар был самым публичным и значимым за последнее время. Виктор Львович Каплун, организатор публичных семинаров НИУ ВШЭ, также отметил, что мероприятие получилось очень интересным для всех участников, вызвало более чем часовую дискуссию и дало возможность увидеть ситуацию детей мигрантов в российских школах с совершенно новой стороны.

Подготовила Вероника КОСТЕНКО. «ВШЭ в Санкт-Петербурге»19 мая 2011 года