… о зарплатах в России

На прошлой неделе в ГУ ВШЭ состоялась презентация книги "Заработная плата в России. Эволюция и дифференциация", основу которой составил цикл исследований российского рынка труда, проведенных группой ученых центра трудовых исследований ГУ ВШЭ. Комплексный анализ позволил выявить определенные закономерности и неожиданные особенности, а также сделать любопытные выводы, которым удивились и сами исследователи. С редакторами и соавторами книги Владимиром Гимпельсоном и Ростиславом Капелюшниковым встретилась корреспондент "Денег" Елена Алеева.
- Пришлось ли вам столкнуться с какими-то сложностями во время исследования? На какие данные вы опирались?
Владимир Гимпельсон, к.э.н., директор Центра трудовых исследований ГУ ВШЭ: - У любого рынка есть два измерения: ценовое и количественное. Цена труда - это заработная плата и другие затраты, связанные с использованием рабочей силы, количество - это численность работников и продолжительность их рабочего времени, то есть параметры занятости. Мы много лет специально занимались проблемами занятости и в гораздо меньшей степени касались проблем заработной платы. В какой-то момент стало понятно, что без вторжения в ценовое измерение картина остается неполной. Вот здесь как раз и возникли некоторые сложности: оказалось, что данных мало и нет исследовательских аналитических работ, на которые можно было бы опереться. Но постепенно у нас стала складываться некая картина: к нам присоединились наши коллеги из ГУ ВШЭ, ЦЭФИРа и Росстата. Наши исследования базировались на трех основных массивах данных. Это Российский мониторинг экономики и здоровья (РМЭЗ) - панельное обследование примерно 4,5-5 тыс. семей, которое проводится ежегодно, начиная с 1994 года (за исключением 1997 и 1999 годов). Это богатейший архив информации о жизни российских семей, включая сведения о заработках. Затем Национальное обследование благосостояния и участия в социальных программах (НОБУС), которое было проведено Росстатом совместно со Всемирным банком в 2003 году: оно охватило 45 тыс. семей. И, наконец, обследование Росстата о заработной плате по профессиям, содержащее примерно 700 тыс. наблюдений. Ни одна рекрутинговая или консалтинговая компания не имеет таких данных. Естественно, наш взгляд может отличаться от взгляда тех, кто занят практической работой, потому что для нас не существует приоритетных секторов или профессий, нас интересуют глубинные закономерности в экономике в целом.
Ростислав Капелюшников, д.э.н., заместитель директора Центра трудовых исследований ГУ ВШЭ:
- Российский рынок труда - это необычный механизм. Когда Россия только вступала в переходный период, господствовали ожидания, что дела в России на рынке труда пойдут так же, как и в большинстве стран Центральной и Восточной Европы, раньше нас вступивших на путь перехода к рыночной экономике. Но с первых же шагов российский рынок труда стал обманывать ожидания политиков и аналитиков: дела пошли не совсем так, а иногда и совсем не так, как прогнозировалось. Осознание этой необычности заняло определенное время, затем уже стало очевидно, что в России сформировалась особая модель рынка труда. Можно сказать, что все наши исследования посвящены причинам и формам проявления этих отличий.
- Какие ожидания не оправдались, и какие основные отличия вы заметили?
В.Г.: Продолжительность периода, в течение которого мы наблюдаем российский рынок труда, составляет всего около 15 лет. Но мы видим, как экономика вела себя и во время острых кризисов, и во время быстрого подъема, и как при этом реагировали занятость и зарплата. Все ожидали, что занятость "обвалится" и безработица резко вырастет, но этого не случилось ни в 1992-м, ни в 1994-м, ни в 1998 годах. Правда, реальная зарплата после каждого такого удара теряла 25-30%. И уже это одно оказалось полной противоположностью тому, что знает экономическая история других стран. Самые очевидные параллели - Великая депрессия в США и Великобритании начала 30-х годов прошлого столетия, более близкий пример - объединение Восточной и Западной Германии. Реагируя на кризисы, реальная заработная плата там не сокращалась, а бурно реагировала связка занятость - безработица, уровень безработицы мог достигать в них 20% и даже выше. Когда в России экономика начала быстро расти, все ожидали быстрого роста занятости. Безработица сократилась, но общая занятость выросла незначительно, а занятость на предприятиях и в организациях (в "корпоративном секторе экономики") продолжала медленно сокращаться, не "замечая" никакого экономического роста. Реальная заработная плата при этом резко пошла вверх со среднегодовым темпом 12-15%.
Р.К.: Главная функциональная особенность российской модели рынка труда - это гибкая, подвижная оплата труда и достаточно инерционная, стабильная занятость. Дальше начинается разговор о том, какие механизмы могли привести к такой комбинации характеристик, что за этим может стоять. Например, какие факторы делают заработную плату гибкой и чувствительной к шокам? Мы выделили несколько особенностей. Главные из них: отсутствие автоматической индексации зарплат, низкий уровень минимальной заработной платы, низкая доля базовой части в заработной плате и высокая доля переменной. Специфической российской особенностью является и привязка переменной части заработной платы к финансово-экономическим результатам деятельности предприятий. Гибкость зарплаты реализуется и через такой феномен, как задержки заработной платы - их пик пришелся на 1998 год, и наконец, через неофициальные выплаты, которые также широко распространены.
Наш анализ позволил сформулировать пять "не", которые опровергают ложные стереотипы, существующие по отношению к российскому рынку труда: 1 - российская экономика НЕ отличается аномально низкой долей оплаты труда; 2 - в последние годы (2004-2006) рост издержек на рабочую силу НЕ опережал роста производительности труда; 3 - у российских предприятий "незарплатная" составляющая издержек на рабочую силу НЕ является аномально высокой; 4 - трактовка феномена невыплат заработной платы в качестве некой "институциональной ловушки" НЕ является корректной; 5 - в фазе подъема неравенство в заработках НЕ выросло, а сократилось примерно на 10%.
- То есть российский рынок труда не сравним ни с какими другими рынками, и стандартные рыночные механизмы у нас не работают?
Р.К.: Российская модель рынка труда -- это особый тип и особый случай. Сравнивать ее с другими рынками имеет смысл не столько, чтобы находить сходства, сколько для того, чтобы обнаруживать принципиальные отличия.
В.Г.: Модель не является идеальной. Да, она позволила стране благополучно пережить макроэкономические шоки и не помешала после кризиса 1998 года перейти к росту. Но насколько она хороша для экономического роста -- это большой вопрос. Думаю, что по ряду причин она не является подходящим механизмом роста. В частности, сильная инерция занятости означает, что не происходит обновления рабочих мест. Ведь производительность труда должна расти не только за счет того, что каждый из нас работает больше и лучше, но и за счет того, что старые и малопроизводительные рабочие места замещаются новыми и высокопроизводительными. Такое движение рабочих мест само по себе должно вести к росту производительности труда. В этом глубинная суть модернизации, диверсификации и повышения конкурентоспособности. Затем можно назвать такую проблему, как неисполнение законов и контрактов. Их несоблюдение может иногда снижать издержки, но разрушает условия конкуренции и увеличивает неопределенность. Все это не способствует устойчивому росту.
- Что вы думаете о динамике заработных плат? Многие высказывают опасения, что эта гонка не может быть бесконечной, и связывают ее исключительно с ростом цен на нефть, указывая, что темпы роста заработных плат в некоторых отраслях опережают темп развития экономики в целом...
Р.К.: Зарплаты росли везде и росли быстро. Если экономика растет, то естественно ожидать, что будет расти спрос на рабочую силу и будут расти зарплаты. Это своего рода компенсация, наверстывание того отрыва, который произошел в кризисные годы. Другое дело, что такого темпа роста заработных плат никто не ожидал. Мы можем только рассуждать, что будет, если вдруг цены на нефть резко упадут. Это выходит за рамки нашего исследования, но мы можем предположить, что если эта модель рынка труда сохранится, падение цен на энергоресурсы на мировом рынке будет демпфировано привычным для российской экономики образом - за счет оплаты труда, и реакция будет точно такой, как на все предыдущие шоки.
Что же касается соотношения между зарплатой и производительностью, то здесь есть два аспекта, которые следует отметить. Нас должна интересовать цена труда для производителя, то есть его затраты. Именно их динамику и следует сравнивать с динамикой производительности труда. Опережение реальной "производительской" заработной платы по отношению к производительности труда в промышленности наблюдалось только до 2004 года. Не следует путать этот показатель с официально публикуемыми оценками "потребительской" реальной заработной платы, которые говорят нам о том, какова покупательная способность зарплаты с точки зрения работников. Сильный рост цен на основные товары российского экспорта (нефть, газ, металлы) дал скачок в индексах цен производителей, и в итоге труд для производителей в промышленности резко подешевел. Относительное удешевление труда случилось в 2004 и 2005 годы, и оно объясняет, почему средний производитель в промышленности пока легко выдерживает заданный темп роста заработной платы. Другое дело, что такое "удешевление" труда досталось далеко не всем, и многие работодатели его могли и не почувствовать. Например, в легкой промышленности, которая переживает тяжелые времена и почти уполовинила свою численность занятых за последние 6 - 7 лет.
- Поясните, пожалуйста, причину высокого неравенства в распределении заработков у нас в стране, которому вы посвятили часть исследования.
Р.К.: Неравенство как таковое не является бранным словом, это различие в заработных платах между людьми с разным образованием, профессиональным опытом, навыками. Разная производительность отражается в заработной плате. Такие различия неизбежны и существуют в каждой стране. Более того, такое неравенство создает стимулы для развития. Поэтому хотя неравенство в оплате труда у нас действительно очень высокое, но просто так, механически, с ним бороться невозможно и не нужно. Прежде всего необходимо понять, из чего оно складывается. Мы видим, что в России существует высокий разрыв в заработных платах между мужчинами и женщинами (порядка 40%), между бюджетным и небюджетным секторами, между регионами, отраслями и типами занятости. Напротив, не слишком большой или даже совсем небольшой разрыв наблюдается между уровнями образования, профессиями, опытными и неопытными работниками. В частности, в российских условиях, как показывает анализ, "синие воротнички" зарабатывают в среднем ненамного меньше, чем "белые воротнички".
Но зачастую там, где неравенство кажется большим, оно на самом деле не так уж велико. Скажем, гендерный разрыв в заработной плате во многом объясняется неравномерным распределением женщин и мужчин по отраслям, профессиям, регионам и т.д. Действительный разрыв в заработках между мужчинами и женщинами составляет не более 10-15%. Это означает, что если на российском рынке труда и существует гендерная дискриминация, то проявляется она не в форме неравной платы за равный труд, а в форме неравного доступа к "хорошим" и "плохим" рабочим местам.
- Чем объясняется относительно небольшое различие в заработных платах между работниками с разным уровнем образования или, например, с разным опытом?
Р.К.: В целом получение высшего образования чрезвычайно приветствуется рынком труда. Вместе с тем расчеты показывают, что в последние годы появились признаки того, что величина выигрыша в заработках, который обеспечивает обладание вузовским дипломом, начинает снижаться. Отчасти это можно объяснить тем, что нашей экономике грозит перенасыщение обладателями высшего образования. По их доле среди занятых Россия находится в числе мировых лидеров.
В.Г.: То обстоятельство, что у нас в стране возраст и опыт не ведут к росту заработных плат, также имеет свое объяснение. Специфический профессиональный опыт людей старшего поколения, сформированный в советское время и в плановой экономике, зачастую слабо востребован рынком. Название профессии может сохраниться, а ее наполнение при этом радикально меняется. Но это новые знания и навыки, а длительный стаж не дает здесь больших преимуществ по сравнению с молодостью. Таким образом, с одной стороны, это трансформационный кризис 1990-х, который изменил экономику и спрос на квалификацию и навыки, с другой - это технический прогресс, переход к рынку его только ускорил.
Р.К.: Если взять за 100% заработки молодых специалистов в возрасте 16-24 лет, то в России пиковый показатель заработка превосходит уровень заработных плат этой молодой группы всего на 40%, тогда как в США - на 150%. Фактически в России заработная плата достигает пика к 30 годам и затем держится примерно на одном и том же уровне. В результате 30-летние работники получают практически столько же, сколько 50-летние, что позволяет сделать вывод о резком обесценении производственного опыта.
- Можно сказать, что это временное явление?
В.Г.: Да, скорее всего, ситуация со временем изменится.
Р.К.: Со временем может измениться и сама модель рынка труда. И это самый интересный вопрос. В частности, не ясно, способна ли она предотвратить неконтролируемый рост стоимости рабочей силы. Мы также наблюдаем ужесточение контроля за соблюдением трудового законодательства. Конечно, несоблюдение законов - это крайне негативное явление, но в рамках нашей модели оно поддерживает функционирование рынка труда. Не исключено, что более эффективный инфорсмент трудового права заблокирует те механизмы адаптации, которые были спонтанно выбраны в предыдущие десятилетия. Это скажется негативно на занятости и безработице. Не исключен постепенный демонтаж существующей модели через придание зарплатам большей жесткости, в частности вследствие непрерывной эскалации МРОТ. Но контуры альтернативной модели пока не видны. Главный же вызов, с которым столкнется рынок труда и экономика в целом - это резкое сокращение предложения труда, которое предопределено демографической ситуацией. Опыта функционирования в условиях такого сокращения мы до сих пор еще не имели.

"Коммерсантъ-Деньги", 11 февраля 2008 года

Разница в зарплатах, быстро увеличивавшаяся в России до 1998 г., в последние годы сильно упала. Процесс выравнивания зарплат продолжится и дальше

Обычно ускорение экономического роста сопровождается увеличением неравенства доходов населения. Во время бурного роста увеличивающиеся доходы распределяются между работниками гораздо менее равномерно, чем при плавном развитии; особенно быстро растут заработки в отраслях, находящихся на взлете. Так, в Китае неравенство (между жителями городов и деревень, развивающихся и стагнирующих территорий) стало увеличиваться одновременно с ускорением экономического роста в 1980-х гг.

В России не совсем так: в 1990-х гг. дифференциация зарплат скачкообразно выросла, а после 1998 г. - заметно снизилась, обнаружили авторы опубликованной ВШЭ книги "Заработная плата в России: эволюция и дифференциация" (см. таблицу). Проанализировав данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья, они подсчитали, что реальная (с поправкой на инфляцию) зарплата 5% низкооплачиваемых работников за 2001-2005 гг. выросла в 1,92 раза, а у 5% самых высокооплачиваемых - в 1,45 раза.
Низкие зарплаты стали ускоренно расти с 2000 г., разрыв между ними и средними заработками сокращался быстрее, чем между средними и высокими. С 4,7% до 5,7% суммарной оплаты труда выросла доля 20% низкооплачиваемых работников. Доля работников, получающих зарплату ниже половины медианы (заработка среднего рабочего), упала с 24,9% до 18,9%.
Снизилось неравенство зарплат и внутри отдельных групп: мужчин, женщин, отдельных возрастных категорий, отмечает Анна Лукьянова, соавтор книги. Упало межвозрастное неравенство: пик заработков сместился с 45-50 к 30-39 годам. Снизилась межрегиональная дифференциация, исключения - Москва и Петербург.
Упала премия за высшее образование: доля выпускников вузов в выборке за 1998-2005 гг. выросла с 21% до 25,1%, на рынке труда возник дефицит рабочих специальностей. В результате ускоренно росли зарплаты рабочих.
Зарплаты квалифицированных мастеров быстро растут, говорит владелец московского цеха по производству мебели: "Приходится переплачивать, экономя на налогах с оплаты труда". Воспроизводство высококвалифицированных рабочих в последние годы прекратилось, сетует директор машиностроительного завода.
Распределение зарплат стало более рациональным, отмечает Владимир Гимпельсон, руководитель авторского коллектива: "Незачем доплачивать кассирам за высшее образование". Основным фактором зарплатного неравенства остается географический: 28% вариации заработков объясняется регионом и только 4-5% - образованием и профессией.
Сокращение неравенства продолжится и дальше: правительство ускоренно повышает минимальный размер оплаты труда (сейчас - 2700 руб.), а премия за образование будет снижаться при переходе на бакалавриат, уверена Лукьянова. Правда, по данным Росстата, в 2007 г. доля доходов 10% богатейших граждан страны выросла до 31% (годом раньше - 30,6%). Доля доходов беднейших 10% граждан не изменилась - 1,9%. В конце года доходы высокооплачиваемых профессионалов могли вырасти за счет щедрых бонусов и премиальных, предполагает чиновник Минэкономразвития.

Мария ШПИГЕЛЬ, Борис ГРОЗОВСКИЙ. "Ведомости", 12 февраля 2008 года

В России насчитывается, по разным оценкам, от 10 до 11 млн. бюджетников - работников госуправления, сотрудников медицинских, образовательных, социальных и других учреждений, получающих зарплату из федеральной и региональной казны. Традиционно считается, что труд подавляющего большинства этих людей сильно недооценен.
Повышение зарплаты врачам, учителям и социальным работникам стало распространенной формой предвыборной агитации и для представителей власти, и для оппозиции. На последней пресс-конференции Владимир Путин заявил: "Мы будем внимательно следить за инфляцией и корректировать доходы <...> тех, кто работает в области здравоохранения и образования, и военнослужащих в зависимости от этого компонента".
Отечественные бюджетники по абсолютным показателям безусловно проигрывают зарубежным коллегам, не говоря уже о работниках других сфер экономики. В Японии работник в публичном секторе получает на 20% больше, чем сотрудник на аналогичной позиции в частном секторе, в Испании - на 13%, в Канаде - на 9%. Во Франции, Италии и Германии разница в зарплате (опять же в пользу бюджетника) невелика - 5-7%. Авторы исследования "Заработная плата в России. Эволюция и дифференциация" подсчитали, что в России бюджетник в 2006 г. проигрывал в зарплате работнику на аналогичной позиции в негосударственном секторе около 40%. У нас положение бюджетника по-прежнему суровое. По данным Росстата, средняя зарплата в образовании, здравоохранении и социальной сфере даже с учетом негосударственных учреждений в 2007 г. составила 8539 руб., 9679 руб. и 10 074 руб. соответственно. Жалование бюджетников растет опережающими темпами: у педагогов оно увеличилось в 2000-2007 гг. в 6,9 раза, у медиков - в 7,3 раза, у социальных работников - в 6,5 раза, тогда как средняя зарплата в стране за тот же период увеличилась в 5,9 раза. Однако, несмотря на это, вознаграждения в трех ключевых бюджетных сферах не превышают сейчас 65%, 75% и 77% средней заработной платы по стране. Казалось бы, работа в бюджетных сферах не только не стимулируется, а даже "наказывается" рублем. Такой "штраф" должен подталкивать занятых в госсекторе к поиску новой работы.
Но, по данным исследования "Заработная плата в России", в последние годы лишь 7% бюджетников покинули свои учреждения.
Больше того, несмотря на диспаритет в зарплате, сотрудники бюджетных заведений чаще, чем их коллеги в негосударственном секторе, удовлетворены своей работой "в целом" и условиями труда. Почему? Возможно, они считают себя социально более защищенными: у них короче рабочий день, продолжительнее отпуск, им полнее оплачивают больничный и отпуск по родам.
Оставшийся разрыв делится на несколько компонентов. По данным исследования, бюджетников больше в глубинке и депрессивных районах, где зарплата ниже и меньше, чем в больших городах. Диспаритет в оплате труда обусловлен и тем, что среди бюджетников больше женщин и работников предпенсионного и пенсионного возраста. Наконец, еще одна причина разницы в зарплатах - квалификация работников. Владельцы и собственники частных предприятий отбирают сотрудников преимущественно по принципу наибольшей производительности труда. В госучреждения часто идут работники, ориентированные на получение "неформальных заработков". Другая часть бюджетников - те, кто признает свою недостаточную конкурентоспособность на рынке труда или готов по семейным, социальным или статусным причинам работать за невысокую зарплату.
Кроме того, бюджетников у нас слишком много, и они неэффективны. Общая численность занятых в госуправлении и сфере безопасности увеличилась в 2001-2006 гг. с 3,1 до 3,5 млн. человек. В частности, в органах МВД (без войск) служит 821000 человек - это примерно один милиционер на 170 человек. В США при общей численности сотрудников охраны порядка 1,15 млн. получается один полицейский на 350 человек.

"Ведомости" 19 февраля 2008 года