…о китайской миграции

Южный сосед России — Казахстан не обделен вниманием исследователей проблем миграции. Однако подавляющее большинство работ по данной тематике касается аспектов миграции из Казахстана различных этносов, прежде всего славян и немцев. Так, по официальным данным, только за период с 1989 по 2000 год из Казахстана выехало около 3,5 миллиона человек, при этом отрицательное сальдо миграции составило свыше 2,1 миллиона. В то же время вопрос о миграции в Казахстан с территории Китая по-прежнему является дискуссионным. Точка зрения на эту проблему и представлена в данной статье.
В современных условиях глобализации мировой экономики две соседние страны Казахстан и Китай не могли остаться в изоляции и не оказаться вовлеченными в миграционные процессы. Расширение транспортных коммуникаций, появление новых связей, используемых для производства товаров, услуг, и активный обмен последними сделал население Китая и Казахстана более подвижным. Перемещение людей через границы государств перестали быть уделом узкой группы социума. Процессы региональной интеграции, возрастающее объединение международного рынка труда и мировой экономики вывело миграцию в качестве самостоятельного фактора глобализации, имеющего как позитивные, так и негативные последствия.
Миграция потенциально может выступать в качестве созидательного экономического и социального фактора, вызывающего приток динамичных и мобильных работников, их включение в рынок рабочей силы ведет к развитию экономики и общества. Примеры Европы и Северной Америки показывают, что наиболее востребованы мигранты в странах со стареющим населением. При этом рынок принимающих государств зачастую нуждается и в высококвалифицированных специалистах и в работниках специальностей, не требующих высокой квалификации (для работы в строительстве и сельском хозяйстве). Прибыль, извлекаемая в результате труда мигрантов, а также налоги, уплачиваемые ими в бюджет, в большинстве случаев превышают те расходы, которые несет принимающее государство на их нужды. В плане рассматриваемой нами темы указанные последние обстоятельства весьма важны для Казахстана.
Негативные стороны миграции, как правило, связаны с криминализацией различных аспектов миграции, торговлей людьми, контрабандой, использованием миграционных сообществ для подрывной деятельности экстремистских организаций. Принимающее государство вместе с мигрантами очень часто получает потенциальную угрозу существенного изменения национального состава населения, что ведет к росту ксенофобии и проявлениям межнациональной вражды. За примерами далеко ходить необязательно: за последний год только Франция и Россия дали множество подтверждений высказанному тезису.
Вероятно, в силу этого в мире отношение к миграции остается сдержанным. По данным ООН больше половины стран мира придерживаются мнения о необходимости сохранения уровня иммиграции, треть выступают за его снижение и только 5% — за повышение.
В ряде случаев иммиграция способна вырастать в крупную внутриполитическую проблему. Так, в считающейся весьма либеральной в миграционном отношении Франции именно общественное недовольство присутствием иностранных мигрантов привело к росту симпатий к политической партии Народного фронта Ле Пена, набравшего на общенациональных выборах 15% голосов. Население Франции составляет около 60 миллионов человек, включая 3,6 миллиона легально проживающих иностранцев. Основные страны происхождения этих мигрантов: Алжир — 500 тысяч, Марокко — 450 тысяч, бывшая Югославия — 460 тысяч, Сенегал — 390 тысяч, Польша — 370 тысяч, Мали — 360 тысяч, Демократическая Республика Конго — 250 тысяч.
Ситуация в миграционных отношениях КНР и Казахстана существенно отличается от той, что имеет место в Западной Европе и Северной Америке. Но здесь также присутствуют целый ряд значимых факторов, изучение которых крайне необходимо для общего понимания развития ситуации в регионе, расположенном вблизи с границами России. Нужно учитывать, что в самой политике руководства Китая по отношению к миграции произошли определенные изменения. Так, длительный период времени Китай стимулировал сохранение в правовом отношении связей китайцев со своим "материнским" государством. В соответствии с законами Китая 1909 и 1929 годов китайское гражданство принадлежало всем китайцам по крови независимо от места их рождения. Но принятый в 1980 году третьей сессией Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) пятого созыва закон о гражданстве помимо принципа крови ввел и принцип почвы. В соответствии с этим актом в КНР не допускается двойное гражданство китайцев, государство признает иностранное гражданство этнических китайцев, дети от смешенных браков считаются гражданами КНР, а все китайцы, получившие иностранное гражданство, тем не менее, сохраняют право на возвращение гражданства КНР. Тем самым руководство Китая фактически упрощает (и в определенном смысле поощряет) миграцию китайцев. Китайские мигранты могут свободно добиваться гражданства страны пребывания, а китайское правительство, в свою очередь, получает возможность легальным путем отстаивать соблюдение властями других государств прав китайских мигрантов.
В результате китайская иммиграция превратилась в мощную экономическую силу. По данным китайских источников, например, уже в 2001 году суммарный годовой доход китайских мигрантов составил фантастическую по своей величине цифру — примерно 3 триллиона долларов. Тем самым китайцы вместе с евреями и арабами стали лидерами мировых финансов.
В последнее время на постсоветском пространстве в СМИ как-то утвердилась точка зрения о том, что Китай-де развивается исключительно динамично и может служить чуть ли не примером для подражания во всех отношениях для новых независимых государств. На самом деле для самого Китая, сталкивающегося с ростом безработицы при переходе к индустриальному характеру хозяйственной системы, с необходимостью преодоления бедности сотен миллионов своих граждан, с очевидной неравномерностью регионального развития (в "приморских" и "внутренних" провинциях Китая это видно невооруженным глазом), выгодно проводить политику стимулирования иммиграции, поскольку этнические китайские мигранты, так или иначе, способствуют росту могущества КНР. Не случайно Китай упростил процедуру выдачи заграничных паспортов. В экспериментальном порядке в 24 крупных городах КНР с 31 декабря 2002 года паспорт можно получить на основе только удостоверения личности и справки о прописке.
Наконец, любой серьезный специалист-этнолог обязательно отметит одну важнейшую закономерность. Отличительной особенностью китайской миграции выступает тот факт, что эти мигранты практически повсеместно живут обособленной жизнью. Процессы ассимиляции и аккультурации китайцев в странах их пребывания, как правило, незначительны. Только лишь в Таиланде произошла естественная ассимиляция китайцев. В большинстве других случаев китайские мигранты сохраняют и поддерживают прочные связи с своими родственниками в Китае (чему, в частности, способствуют обычаи ежегодного посещения могил предков).
Такая культурная обособленность китайских диаспор вкупе с их природными талантами быстро адаптироваться к различным местным условиям и достигать успеха во многих отраслях бизнеса, на самом деле далеко не всем "коренным" этносам в странах пребывания китайцев приходится по вкусу. Зачастую это ведет, как мы уже указывали, к нарастанию негативного отношения к "чужакам", а иногда выливается и в масштабные кровавые эксцессы. Сейчас мало кто помнит о событиях в Индонезии 1965 года. По большей части их связывают с антикоммунистическим военным переворотом. Но тогда разгул массовых репрессий, унесших по разным оценкам до 1 миллиона жизней, был связан также и с антикитайскими настроениями местного населения.
Для Казахстана миграционные процессы с Китаем также несут в себе как позитивные, так и негативные моменты. Китай, наравне с Монголией, Турцией и Ираном, относится к тем немногим странам, не входившим в состав Советского Союза, с которыми у Казахстана сложилось положительное сальдо миграции (специально подчеркнем, что речь здесь не идет об узбеках, киргизах или таджиках, которые также активно пытаются в последние годы мигрировать в Казахстан).
Для Казахстана вполне актуальной является проблема нелегальной миграции граждан Китая. Как показывают данные, Китай выступает одним из основных "поставщиков" нелегальных мигрантов в республику. Впрочем, нелегальная (незаконная) миграция как сложное явление распространилась по всему региону Центральной Азии. Всевозможные нелегальные перемещения приобретают достаточно широкий масштаб и создают ряд проблем, как для государств пребывания таких мигрантов, так и для самих мигрантов. По оценке весьма известного и уважаемого казахстанского эксперта Елены Садовской общая численность незаконных мигрантов в Казахстане составляет порядка 300-500 тысяч человек. Это примерно соответствует в процентном отношении численности нелегалов и в России, если соотносить их с общей численностью населения страны (в Казахстане — 3,3%, а в России — 3%). В США же, где прозрачность границ гораздо меньше, чем в Казахстане и России, этот показатель равен 2%.
По сведениям казахстанских историков, например Нурбулата Масанова, в советский период (имеется в виду послевоенный), когда границы Союза ССР весьма надежно охранялись, проникновения из Китая носили преимущественно эпизодический характер и имели целью удовлетворение хозяйственных нужд — таких, как сбор лекарственных трав или охота на редких животных. Примеров пересечения границы в целях осуществления транзитной или трудовой миграции из Китая в тот период практически не было. Несомненно, что на протяженной казахстанско-китайской границе нарушения были. Ежегодно здесь фиксировались от тысячи до полутора тысяч нарушителей. Казахстанские эксперты отмечают, что еще до распада СССР имели место случаи, когда китайские граждане, прибывшие с целью посещения родственников в Казахстан, затем незаконно оседали в республике.
Впрочем, официальные переписи населения Казахстана вроде бы не дают нам никаких серьезных оснований для сколько-нибудь серьезного беспокойства. Согласно переписи населения 1999 года, китайская диаспора Казахстана не превышала 3,5 тысячи человек, т.е. по сравнению с предыдущей переписью 1989 года ее численность практически не изменилась.
Однако у любого ученого вполне закономерно могут возникнуть сомнения относительно правдивости данных приведенных выше переписей населения. Эти сомнения в достоверности, в частности, могут базироваться на том простом факте, что в России, которая так же, как и Казахстан является пограничной с Китаем страной, за аналогичный период численность китайцев существенно выросла. По переписи 1989 года в России было немногим более 11 тысяч китайцев. Через десять лет оценка их численности в России, хотя и существенно разнится, но, тем не менее, обычно в диапазоне от нескольких сот тысяч до 2,5 млн. человек (правда есть авторы, утверждающие наличие 6-8 млн. китайцев в России). Даже известный российский синолог Виля Гельбрас в своей работе, написанной специально для издания Московского центра Карнеги, то есть, следуя определенным парадигмам, утверждает, что, даже если исходить из самой низкой оценки численности китайцев в России в 200 тысяч человек, то получается, что за истекшее десятилетие численность китайцев в России возросла почти в 20 раз. Это намного больше, чем в любой другой развитой стране мира (Гельбрас приводит сведения по США, где за период с 1971 по 1990 год численность китайцев выросла в 7,8 раза).
Ни для кого не секрет, что Китай, население которого уже давно превысило 1 миллиард человек, испытывает мощное демографическое давление. Власти Китая пытаются блокировать этот напор, в частности тем, что принудительно регулируют рождаемость в китайских семьях. Насколько это им удается — вопрос спорный, поскольку точных демографических данных на этот счет Китай не публикует. В любом случае прав казахстанский ученый Нурбулат Масанов, утверждающий, что Китай превратился в гигантского эмиграционного донора планетарного значения. Уже сегодня китайская диаспора за рубежом — самая крупная в мире и по данным ООН насчитывает более 50 миллионов человек, проживающих в 164 странах. Российский китаевед Виля Гельбрас утверждает, что точная цифра китайских мигрантов в других странах мира неизвестна, но экспертные оценки обычно варьируются от 30 до 60 миллионов человек.
Став независимым, Казахстан, естественно, начал активно развивать свои отношения с Китаем, как ближайшим соседом, по всем направлениям. В частности, возросло движение грузов и людей через железнодорожный пограничный переход Дружба — Алашанькоу. С этого времени начинается отсчет возрастающей иммиграция китайцев в Казахстан.
В январе 1992 года были установлены дипломатические отношения между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой. Вскоре два государства подписали и двустороннее соглашение о взаимных поездках граждан, предусматривающее безвизовый режим для владельцев всех видов паспортов, направляющихся в поездки по служебным делам. Данное соглашение в значительной степени способствовало интенсификации приграничной торговли, а также так называемого "шоп-туризма", что в свою очередь вело к изменению прежнего формата миграции китайцев в Казахстан.
Новый режим въезда и выезда китайских граждан создал весьма либеральные условия для свободного проникновения их через казахстанскую границу. Так, по данным пограничных служб Казахстана, в течение 1993-1995 годов в Казахстан ежедневно въезжало от 150 до 200 китайских туристов и от 30 до 50 из них не возвращались обратно. Это означало, что китайцы оседали в Казахстане либо использовали эту республику как транзитную территорию для выезда в другие страны мира. Причем въехать в Казахстан можно было не только в качестве туриста, но в служебную командировку и по частному приглашению. Было время, когда каждый житель южной столицы Казахстана вправе был пригласить до 40 человек в год. Только лишь с 1993 года этот фактически спонтанный процесс был взят под относительный контроль: количество гостей ограничили двумя. При этом по подсчетам специалистов из Института народнохозяйственного прогнозирования Российской академии наук, только за эти три года в Казахстане могло оказаться не менее 130 — 150 тысяч китайских мигрантов.
Нельзя исключать, что такая ситуация сложилась не в последнюю очередь как следствие обнаружения преступными группировками, специализирующимися на поставке нелегальных мигрантов, лазеек, позволяющих им осуществлять свой высокодоходный "бизнес". Известно, например, что китаец, стремящийся незаконно попасть в Европу, выплачивает за это преступным организациям порядка 10 тысяч долларов. По экспертным оценкам российских специалистов, только выезд из Китая в Россию по туристической визе стоит нелегалу 2,5-2,8 тысячи долларов, обмен туристического паспорта на постоянный китайский загранпаспорт (как правило поддельный) — около 500 долларов, регистрация по московскому адресу — от 80 до 200 долларов.
В любом случае наплыв большого числа граждан Китая на территорию Казахстана повлек за собой обострение криминогенной обстановки. Массовое создание самых разных слоев казахстанцев, особенно учитывая неизгладимые воспоминания о совсем не простой истории взаимоотношений кочевников и ханьцев, неизбежно порождало опасения "ползучей китаизации" небольшой по численности республики. Власти Казахстана чутко уловили эти настроения, и в феврале 1994 года было подписано новое соглашение с Китаем о служебных командировках и о порядке выдачи виз. Режим въезда китайцев осложнялся: безвизовый режим был сохранен только для владельцев дипломатических и служебных паспортов, а для получения визы требовалось не менее 5 дней при наличии всех документов и главное — приглашения.
Если судить по сведениям МВД Казахстана, в 90-ые годы китайцы наиболее активно осваивали Восточно-Казахстанскую область: численность временно находящихся там граждан Китая в три раза превышала аналогичные показатели по Алма-Атинской области. Всего же к концу прошлого века только по официальной статистике разница между числом легально въехавших и выехавших мигрантов из Китая составляла уже несколько десятков тысяч человек. Как и во многих других странах СНГ, включая и Россию, органам правопорядка весьма слабо удавалось на практике использовать институт депортации нелегальных китайских мигрантов. Такой процедуре в Казахстане подвергалась лишь малая часть китайцев (несколько десятков человек в год).
Летом 1999 года Совет Безопасности Казахстана вынужден был даже посвятить нелегальной миграции одно из своих заседаний. К этому времени в Казахстане по разным экспертным оценкам сумело осесть от 100 тысяч до полумиллиона китайцев.
Это очень большие цифры, если учесть, что по оценкам специалистов в той же Германии, численность населения которой в несколько раз превышает население Казахстана, всех нелегальных мигрантов насчитывается от 500 тысяч до 1,5 миллионов. Правда, и в том, и в другом случае оценочные данные весьма приблизительны, поскольку опираются на слабую статистическую базу. Международная организация по миграции (МОМ), ссылаясь на статистические данные казахстанского эксперта Елены Садовской, утверждает, что в 2000 году общая оценка численности всех иностранцев, незаконно проживающих на территории Казахстана, составляла 200 тыс. человек.
Китайские граждане оседают в Казахстане, как правило, апробированными на протяжении веков методами: через фиктивные браки, создание фиктивных предприятий. Отдельного внимания заслуживает трудовая миграция китайцев, связанная с организацией торговли. Большая часть китайских торговцев не имеют казахстанского гражданства либо вида на жительство. Официально все они прибывают в Казахстан временно, по частным, коммерческим делам. Сроки пребывания: от нескольких дней — до нескольких месяцев (обычно виза выдается на 1 - 3 месяца и затем часто продлевается). Китайские базары — один из наиболее используемых каналов проникновения мигрантов в страну пребывания.
К настоящему времени, например, в Алматы уже сложилось несколько районов компактного проживания китайцев (в поселках Дружба, Айнабулак и Заря Востока, в микрорайоне Жетысу). По одним сведениям (атамана Семиреченской казачьей общины), только в Алматы проживает не менее 60 тысяч китайцев. По другим (казахстанского синолога Константина Сыроежкина) — общая численность китайских мигрантов в Казахстане не превышает 30 тысяч человек.
Так, или иначе, но в районах активного расселения китайских мигрантов наблюдается активизация традиционной китайской преступности. Кроме этого, китайцы уже потеснили другие этносы на ряде рынков. Если эти районы и далее будут осваиваться китайцами, то вполне не исключен сценарий их постепенного превращения в "чайна-тауны". Конечно, до этого пока далеко. И вообще, этот сценарий отнюдь не предопределен. В любом случае пройдет не одно десятилетие, прежде чем можно будет увидеть результаты данного процесса.
Конечно, миграция неоднородна. Но нелегальная миграция практически всегда сопровождается ростом криминализации многих сфер общества. Такая миграция усиливает коррупцию среди государственных чиновников, особенно на низовых уровнях; она стимулирует рост теневого сектора экономики в силу того факта, что нелегальные мигранты вынуждены трудиться без разрешения и, соответственно, без уплаты налогов. Нелегальная миграция приводит к усилению организованной преступности, поскольку для своих перемещений мигранты прибегают к услугам нелегальных структур. Статус нелегальных мигрантов делает их уязвимыми, они становятся часто объектом эксплуатации, злоупотреблений со стороны представителей правоохранительных органов и жертвами преступлений.
Для Казахстана проблемой является также и то, что реально имеют место случаи индивидуального и даже группового нелегального перехода казахстанской границы китайскими гражданами с целью последующего оседания по различным мотивам на постоянное место жительства в Казахстане.
Эффективная борьба с нелегальной миграцией не всегда удается даже странам неизмеримо более богатым, чем Казахстан, и обладающим, к тому же, развитой и хорошо оснащенной полицейской системой. Например, сегодня в США по-прежнему нелегально проживают не менее 5 млн. человек. Ежегодно в эту страну прибывает около 300 тысяч новых нелегальных мигрантов. И только примерно половина из этого числа, т.е. 150 тысяч, ежегодно отправляются обратно иммиграционной службой Соединенных Штатов.
Несмотря на очевидную нерешенность проблемы борьбы с нелегальной миграцией в Казахстане, в июле 2004 года Казахстан и Китай упростили путем подписания соответствующего протокола визовый режим между двумя странами. Граждане Казахстана получили возможность въезжать в Китай без визы, но только на один день. Аналогичные нормы действуют и в отношении китайцев, въезжающих в Казахстан.
В этой связи интересно отметить, что в западном экспертном сообществе весьма распространена точка зрения о том, что в будущем Казахстан (равно как и Россия) может пасть жертвой объективных процессов демографической экспансии со стороны Китая.
В любом случае, очевидно, что в настоящее время на планете Земля происходит формирование новых условий для глобального роста китайской миграции. Китайские миграционные землячества во многих странах завершают период их стихийного становления. За этим неизбежно последует этап их организованного количественного роста и активного развития.
Даже откровенно либерально настроенные российские эксперты по миграции утверждают, что к середине нынешнего столетия численность китайцев в России может достичь 7-10 млн. человек. То есть они могут стать вторым по численности народом страны.
Очевидно, что растущий Китай может себе позволить проводить этническую экспансию сразу по нескольким направлениям. Китайская иммиграция весьма интенсивно проходила и в XIX, и в ХХ веке. Эксперты полагают, что ее высокие темпы сохранятся и в XXI веке. Вслед за АТР наверняка настанет черед и Казахстана, других стран Центральной Азии, а также России. Мнение российского синолога Гельбраса о том, что у России есть еще примерно 10 лет, пока китайская миграция будет направлена на Юго-Восточную и Центральную Азию, не противоречит этому.

Аджар КУРТОВ. «АПН-Кахастан», 2 мая и 6 июня 2006 года