… о социальном самочувствии россиян в 1994-2005 годах

Социологи подсчитали все, что приобрели, потратили, накопили и получили "натурой" россияне за 12 лет

Сегодня в "РГ" - результаты поистине уникального научного исследования. Социологи подвели и представили вчера на суд коллег и СМИ итоги десяти замеров экономического положения и "социального самочувствия" населения России, проводившихся с 1994 года. Эти данные обречены быть многократно процитированными и прокомментированными. Оно и понятно: цифры и проценты касаются того, что в прямом смысле слова "близко и дорого" каждому из нас - материального благополучия россиян.
Наше общество страдает многими социальными и прочими недугами. Но социологам удалось замерить градус социального самочувствия россиян и наконец-то увериться, что окончательный диагноз в целом не так уж и плох.
Спокойно, без лишней рекламы и истерик в прессе, с 1994 года они регулярно вычисляли так называемый "индекс социального самочувствия" общества. Рассчитывался индекс по достаточно сложной формуле и включал в себя сразу несколько показателей. У людей выясняли ряд важных вещей. Насколько они удовлетворены своей жизнью в данный конкретный момент? Как, по их мнению, может измениться положение их семьи в ближайший год? Уверены ли они, что смогут обеспечить себя и близких всем необходимым? К какой категории граждан они себя относят - к богатым или нищим, к бесправным или "тем, у кого много власти"? Как оценивают собственное здоровье? Подробные вопросы укладывались в объемистые листы анкет. Кроме того, социологов интересовали доходы и расходы россиян, льготы, которыми они пользуются или которых лишены, их работа и безработица и многое другое - все, что относится к многоликой и многогранной "социальной сфере".
Полегче и повеселее
Постсоветские реформы и дефолт прошлись по жителям России (то есть по нам с вами), будто асфальтовым катком. Однако россияне оказались на удивление устойчивы и пластичны. Как отмечают ученые, доля россиян с хорошим социальным самочувствием, пройдя низшую отметку в очень проблемном и тревожном 1998 году, выросла с 25,1 до 47,7 процента. И наоборот, доля тех, кто чувствует себя плохо, снизилась с 39,5 до 19,9 процента. При этом около трети граждан неизменно попадали в промежуточную "среднюю" группу.
По результатам мониторинга выходит, что "социальное самочувствие" россиян за последние годы улучшилось - они в большей степени удовлетворены жизнью и уверены в будущем, стали спокойнее за свою семью. Если в декабре 1994 года граждан, считающих, что через год они и их семьи будут жить лучше, было лишь 18,2 процента, а в ноябре 1998 года - 12,9, то в октябре 2005 года - уже 29,8. А число крайних пессимистов, видящих на жизненном пути лишь "мрак в конце тоннеля", сильно уменьшилось: декабрь 1994 года - 44,2%, ноябрь 1998 года - 52,8%, октябрь 2005 года - 13,8%.
Но социологи к бурной радости, однако же, не склонны. Даже отмеченные ими сдвиги к лучшему пока не столь велики, чтобы можно было всерьез говорить об "окончательном переломе в настроениях масс". Как и в середине 90-х, почти три четверти россиян обеспокоены тем, что не смогут обеспечить себя в ближайшем году даже самым необходимым. Очень многие по-прежнему недовольны своим материальным положением. С октября 2000 года по октябрь 2005 года доля тех, кого устраивает их достаток, увеличилась всего лишь с 11,1% до 18,8%.
Откуда берутся деньги
Во второй половине 90-х годов реальные доходы (а с ними и расходы) жителей России следовали лозунгу "все ниже, и ниже, и ниже!". Однако с конца 2000 года начался их устойчивый рост - сказалось экономическое оживление.
При изучении экономического положения россиян социологи взяли за единицу наблюдения "домохозяйство" - то есть людей, которые живут одной семьей, где доходы и расходы общие. С ноября 1998 года (когда были зафиксированы самые низкие показатели уровня жизни населения) по октябрь 2005 года реальные месячные доходы домохозяйств, увеличиваясь ежегодно, выросли почти вдвое, в том числе за последний год на 7,4 процента. Это почти такой же темп роста, как в 2002-2004 годах, но значительно меньше, чем ежегодное увеличение доходов в размере 15-22 процентов в 1998-2001 годах. В конце 2005 году средний доход домохозяйств был самым высоким из всех зафиксированных в ходе мониторинга.
И вновь социологи не могут без ложки дегтя в бочке статистического меда. Важна точка отсчета, а не только "процент роста". Доходы значительной части населения обеспечивают людям лишь очень скромный прожиточный минимум или вообще находятся ниже официального уровня бедности.
Где стоит знаменитая "тумбочка с деньгами" и насколько она велика? Исследователи прояснили и этот вопрос. Все больше россиян получают свою зарплату от частных фирм, а не от государственных предприятий. И не так уж плохо себя чувствуют, работая "на чужого дядю". За прошедший год доля дохода от работы на частных предприятиях в совокупном доходе домохозяйств увеличилась на 2 процентных пункта и достигла 19 процентов. Показательно, что в 2005 году 47 процентов всех доходов от заработной платы составляли именно доходы от работы на частных предприятиях, которые впервые превысили доходы от работы в государственных организациях (45,1%).
Зарплата - основной источник поступления денег в семью. Ее доля в совокупном доходе домохозяйств за 1998-2005 годы выросла с 35,6 до 45,4%, а удельный вес семей, получающих доход от заработной платы, достиг 64,3%. Второй по значимости источник - государственные трансфертные платежи (пенсии, стипендии, пособия по безработице и т.д.). Сегодня средняя доля дохода от них всего на 2 процентных пункта ниже самого высокого значения (36,5%), зафиксированного в конце 1995 года.
В кассу и на почту - путь для нас привычный. Но все активнее люди стали разрабатывать и другие "финансовые месторождения". Так, социологи отметили рост денежных доходов от домашнего производства и неформального сектора, который за 1998-2005 годы составил почти 85%, и одновременное сокращение натурального дохода от домашнего хозяйства - на 55 процентов. В конце 2005 года денежный доход от домашнего производства и неформального сектора составлял 5,9 процента от общего дохода домохозяйств (в ноябре 1998 года - 5,6 процента). При этом натуральный доход из того же источника был немного ниже - 5,2 процента общего дохода домохозяйств, что гораздо меньше, чем в декабре 1994 года - 10,8 и в ноябре 1998 года - 17,8. Иными словами, люди чаще стали продавать то, что вырастили или произвели, и реже - "питаться только со своего огорода", потому что ни на что другое нет денег.
Ну и, конечно, давнюю традицию рассчитывать на помощь родственников никто пока не отменил. Размеры таких добровольных пожертвований в абсолютных цифрах по сравнению с ноябрем 1998 года увеличились почти на 63 процента. Но в общей структуре доходов доля подобной помощи на протяжении всех последних лет так и оставалась на уровне 7 процентов.
Долги, но не тяжкие
Хроническая и чисто российская проблема - невыплаты зарплат, пособий и пенсий. Даже экономическое оживление не свело ее под корень: все равно и на частных предприятиях, и в госсекторе подобные задержки отмечаются по сей день. Конечно, сдвиги к лучшему здесь особо ощутимы по сравнению с "беспределом" дефолтных времен. Так, с 1994 по 1998 год число людей трудоспособного возраста, которым задерживалась заработная плата, возросло с 38,1 до 63,9 процента, а средняя сумма задолженности увеличилась на четверть. Причем количество тех, кто не получал деньги больше 3 месяцев, тогда выросло с 18 до 41,7 процента. Но уже к концу 2000 года ситуация резко изменилась. Граждан, которым задержали зарплату, стало уже 29,6 процента, а к октябрю 2005 года цифра дошла до минимума - 12,6 процента (при этом 73 процента не получили ее за 2 месяца и меньше). А вот средняя сумма задолженности с ноября 1998 года по октябрь 2000 года сначала сократилась на 42,3 процента, а потом к октябрю 2002 года выросла на 21 процент. Кстати, женщинам вроде бы реже задерживают зарплату. Ура, торжество социальной справедливости? Нет, дотошные социологи докопались, в чем тут дело. У женщин зарплаты просто намного скромнее, чем у мужчин, - вот им и задерживают меньшие суммы на более короткие сроки.
В октябре 1996 года более трети всех пенсионеров не получили пенсии за месяц, предшествующий опросу. Сейчас эта проблема былую остроту утратила.
Льготники и "лишенцы"
Советские времена, казалось бы, канули в Лету вместе с бесплатными профсоюзными путевками и прочими радостями труда за копейки, но при полной господдержке. Оказывается, не совсем. Конечно, одни руководители предпочитают просто повысить зарплату (и пусть сами все себе купят), другие - выдать недостающую часть зарплаты "натурой". А третьи беззастенчиво не дают ни того, ни другого. По данным российского мониторинга с 2000 по 2004 год сократилось с 91,2 до 86,1 процента доля работников, которым оплачивают ежегодный отпуск, а больничные листы - с 91,1 до 83,7 процента. Число женщин, которым работодатель готов помочь материально, если она решила завести ребенка, сократилось с 89,1 до 75,8 процента. Дело тут в широком распространении "устных договоренностей", теневых зарплат и отсутствием эффективной системы контроля за трудовыми отношениями. Защитой прав работника практически никто не занимается.
Правда, отдельные "добрые" работодатели стали несколько чаще оплачивать своим сотрудникам обучение (от 20,7 процента в 2000 году до 23,6 - в 2004-м). Интересно: на предприятиях с иностранным участием людям чаще готовы оплатить лечение (47,9 процента против 32,4 в госсекторе), обеспечить их льготным питанием, оплатить аренду жилья (4,2 процента). А госпредприятия чаще дают дотации на проездные билеты (16,2 процента), но вот кормить сотрудников за счет фирмы считают излишним.
Полный отказ предприятия от системы льгот, как отмечают социологи, нередко служит катализатором "социального взрыва". Однако сила его, как правило, не слишком велика. Страх остаться вообще без работы и надежда на то, что руководство все-таки выполнит обещания и отдаст задержанную зарплату, обычно удерживают работников от акций протеста.
Накопи-купи-продай
За последнее время люди заметно увеличили свои "потребительские возможности" - то есть стали покупать больше, чаще и дороже. К концу 2005 года суммарные расходы домохозяйств увеличились в сравнении с ноябрем 1998 года на 52,3%. Правда, даже с учетом этого роста средний уровень расходов сегодня оказывается на 12% ниже, чем в декабре 1994 года. Четвертый год подряд практически не меняются совокупные ежемесячные расходы на продукты питания, с ноября 1998 года они выросли лишь на 13%. Однако теперь они составляют лишь 43 процента от максимального реального уровня 12-летней давности. А вот расходы на непродовольственные товары по сравнению с дефолтным годом выросли почти в 2 раза - это самый высокий уровень за все время замеров. Важно и то, что именно люди покупают. Расходы на одежду выросли с 1998 по 2005 год на 21 процент, на электронику и другие товары длительного пользования, на услуги и отдых - более чем вдвое, на оплату жилья и коммунальных услуг - в два с половиной раза. Кстати, один характерный пример. В 1994 году у 53,5 процента россиян был дома черно-белый телевизор. В октябре 2005 года - только у 10,1 процента. Раритеты просто выкинули на помойку: теперь у 90,6 процента есть цветные телевизоры (а раньше - лишь у 53,5). Плавно растет число тех, кто за эти годы обзавелся дачей, машиной, видеомагнитофоном, компьютером (в 1998 году - 4 процента, в 2005 году - уже 20,6) и т.д. Мы по структуре потребления приближаемся к развитым странам Запада. Однако существует опасность, что семьи с низким доходом станут хуже питаться и подрывать таким образом свое здоровье. Кроме того, примерно каждая шестая семья не в состоянии вовремя вносить квартплату и оплачивать услуги ЖКХ.
Сытый голодного не разумеет
По вполне понятным причинам мониторинг, как и любое массовое обследование, не охватывал самые "сливки" и самое "дно" общества. Но глубину различий в уровне и качестве жизни наиболее зажиточных и наименее обеспеченных слоев населения, попавших в выборку, определить все-таки (с известным допуском) удалось. По данным ученых, средние реальные доходы этих групп на протяжении 90-х годов отличались в 6,5-7,5 раза. Однако затем разрыв в уровне доходов начал понемногу сокращаться. Самое значительное снижение произошло за последний год, когда разница в доходах между 20% наиболее обеспеченных и 20% беднейших семей сократилась с 6,2 до 5,2 раза. Такое "сближение" стало возможным в результате роста реальных доходов домохозяйств малого и среднего достатка на 12-18 процентов при одновременном сокращении реального дохода в самой высокодоходной группе на 3 процента. Кстати: для самых обеспеченных из обследованных россиян главный источник дохода - зарплата, для самых бедных - пенсии, пособия и т.д. Неравенство чувствуется не только в доходах, но и в расходах. Так, в октябре 2005 года самые богатые 20 процентов домохозяйств тратили в 6,7 раза больше, чем домохозяйства беднейшие. В 2002-2004 годах этот разрыв достигал восьми раз, а в 1998 году - десяти. В октябре 2005 года расходы на питание составляли примерно две трети бюджета самых бедных домохозяйств и только треть бюджета самых обеспеченных. В ноябре 1998 года эти доли составляли соответственно 71 и 43 процента. Но при этом "богатые" в октябре 2005 года тратили на питание почти в 3,4 раза больше, чем самые бедные 20 процентов домохозяйств. По отдельным строкам расходов эти различия оказываются намного выше среднего показателя. Так, расходы на фрукты и овощи отличаются в 6,4 раза, на алкоголь - в 6,5 раза, на питание вне дома (ресторан, кафе, столовая и т.п.) - в 7 раз. Разве что на хлеб затраты богатых и бедных примерно одинаковы. Еще сильнее различаются расходы богатых и бедных на непродовольственные товары. В октябре 1995 года они достигали 11 раз. На сегодняшний день разница в расходах на одежду достигает 6,8 раза, на услуги и отдых - 11,9 раза, на оплату жилья и коммунальных услуг - 3,1 раза. Аренда жилья и коммунальные блага отнимали у бедных более 10 процентов бюджета, а у богатых - менее пяти. Но это до последнего повышения стоимости жилья и коммунальных услуг. Абсолютное большинство богатых пользуются платными медицинскими услугами, дорогостоящим образованием. На обучение и выплаты по займам, кредитам и страховым полисам они тратят почти в 20 раз больше, чем бедные. А в абсолютных цифрах суммы сбережений самых богатых и самых бедных участников обследования различаются более чем в 30 раз.
***
Справка "РГ"
Международный проект "Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения" осуществляется Институтом социологии Российской академии наук, Институтом питания Российской академии медицинских наук, Исследовательским центром "Демоскоп" и Университетом Северной Каролины в Чепел Хилле (США). Мониторинг проводится с 1994 года по общенациональной выборке. Ежегодно (за исключением 1995 года и 1997 года) опрашивалось свыше 4500 домохозяйств, более 12 тысяч человек в 160 населенных пунктах в 38 субъектах Российской Федерации. Разработанная для обследования вероятностная, стратифицированная, многоступенчатая территориальная выборка дает максимально возможную гарантию того, что результаты не смещены, а также позволяет посчитать статистическую точность оценок для каждого показателя.
***
КОММЕНТАРИЙ
Итоги российского мониторинга экономического положения и здоровья населения комментируют руководители научного проекта - первый заместитель директора института социологии ран доктор социологических наук Полина Козырева и генеральный директор исследовательского центра "Демоскоп", кандидат философских наук Михаил Косолапов.
Российская газета: Скажите, как по-вашему - россияне к реформам и "рыночным реалиям" адаптировались или просто притерпелись?
Полина Козырева: Кто как. Люди осваивают новые стандарты поведения, и это далеко не всегда согласуется с их внутренним состоянием. Отчетливо выделяются несколько групп. Первую можно условно назвать "адаптированными рыночниками". Нормы и принципы рыночной экономики органично вписываются в систему их жизненных ценностей, они достаточно успешно и активно реализуют свои возможности в новых условиях. Таких людей в общем массиве около 30 процентов. Около половины из них можно отнести к наиболее успешной категории граждан. К этой группе тесно примыкает другая, небольшая по численности. Эти люди признают преимущества рыночной экономики, но уровень социального самочувствия у них довольно низок. Некоторые боятся рисковать и никак не найдут себе достойного места в новых условиях. Другие, наоборот, предпринимают решительные шаги, но недовольны результатами из-за слишком высоких притязаний. Самую большую группу составляют люди с высоким и средним уровнем социального самочувствия, но не воспринимающие рыночную экономику как ценность.
Их можно назвать "адаптированными нерыночниками". Да, они не отчаиваются, потому что не претендуют слишком на многое. Их доля достигает 45%. И, наконец, к последней группе относятся "неадаптированные нерыночники". Им плохо, ценности рыночной экономики они не принимают. Таким людям крайне трудно выработать надежную стратегию действий и сдвинуться с мертвой точки. Конечно, за много лет реформ они в общем-то поняли, что теперь требуется для успеха и процветания - но на "прорывы" у них нет ни сил, ни средств, ни желания. К этой категории можно отнести примерно каждого пятого респондента.
РГ: Россия - страна социального неравенства, и данные исследования в очередной раз это подтвердили. Смогут ли когда-нибудь наши "сытые" уразуметь "голодных" и наоборот? Михаил Косолапов: Конфликт между бедными и богатыми действительно есть. Беспокойство по этому поводу выражают практически все, каких бы убеждений ни придерживались и к какому бы социальному слою ни относились. Наше исследование показало, что люди довольно пессимистичны в оценках шансов на взаимопонимание и сотрудничество между "элитой" и "нищими". В ноябре 1998 года возможность "социального примирения" начисто отвергали 53 процента (максимальное значение из всех зарегистрированных РМЭЗ), к концу 2001 года - всего 43,2 (с тех пор мнения менялись незначительно). Но только один из пяти опрошенных соглашается, что взаимопонимание и сотрудничество между богатыми и бедными "возможно". Еще пессимистичнее оценивают респонденты возможность того, что друг друга поймут "простые люди" и те, у кого "много власти".
РГ: Богатые люди разных стран похожи вне зависимости от гражданства. А есть ли некое "особое лицо" у российской бедности? Козырева: Точно определить черту, ниже которой начинается бедность, очень сложно. Ее порог может устанавливаться на разных уровнях и основываться на разных концепциях подсчета доходов. В данном исследовании при определении уровня бедности использовались пороги бедности (прожиточные минимумы), рассчитанные с учетом следующих факторов:
экономия на продуктовых расходах в большой семье; различия в ценах по областям Российской Федерации; особенности продуктовых корзин населения, проживающего в различных регионах страны. Состояние крайней бедности соответствовало доходам домохозяйства менее 50% прожиточного минимума. В 1998 году таких было 15,9 процента, в 2005-м - 2,9. Мы можем говорить сейчас о некотором снижении остроты проблемы бедности. С ноября 1998 года, когда было зафиксировано пиковое значение, по октябрь 2005 года доля домохозяйств с такими низкими доходами сократилась с 38,1 до 7,8%. Самым низким стал сейчас и уровень крайней бедности - 2,9 процента домохозяйств. Но в "группе риска" по-прежнему остаются семьи сельских жителей, с детьми дошкольного возраста, а также те, где есть иждивенцы-инвалиды и т.д. Количество иждивенцев - это и есть решающий "фактор бедности". Поэтому, например, доля малолетних детей, проживающих в семьях с доходом ниже прожиточного минимума, выросла за 1994-1998 годы более чем вдвое - с 25,4 до 56,2%, достигнув своего наивысшего значения. Причем каждый четвертый ребенок жил в условиях крайней бедности. Однако, начиная с октября 2000 года, количество детей, живущих за чертой бедности, стало неуклонно снижаться. К концу 2005 года уровень бедности среди малолетних детей упал до 12,3%. На протяжении всех лет исследования уровень бедности пенсионеров был ниже общего уровня бедности. Несмотря на все недостатки пенсионной системы, выплаты пенсионерам оказались важным фактором, удерживающим многих из них от сползания за черту нищеты. Уровень бедности среди пенсионеров в 1996 году составлял 29,8%, в том числе уровень крайней бедности - 18,4%. К концу 2004 года доля пенсионеров, проживающих в семьях с доходом меньше прожиточного минимума, снизилась до 3,5%, но к октябрю 2005 года увеличилась до 3,8%. Только не забывайте: прожиточный минимум - критерии относительный. О "достойной жизни" в этом случае говорить не приходится - только о выживании.
РГ: Каждый раз социологи опрашивали разных респондентов или проходили по старым адресам? Косолапов: Наш мониторинг - практически единственное в России так называемое панельное обследование. Только оно позволяет проследить судьбу конкретных домохозяйств и людей в условиях переходной экономики за более чем десятилетний период. Например, повторные опросы позволяют нам год за годом подсчитывать долю граждан или домохозяйств, проживающих ниже уровня бедности. Но только данные панельного обследования позволяют оценить, сколько одних и тех же домохозяйств или людей остаются бедными весь исследуемый период, какова средняя продолжительность пребывания в этой группе, то есть получить представление о масштабах постоянной и временной бедности. Это крайне необходимо знать для оценки социально-экономической ситуации в стране.
РГ: Как вы намерены распорядиться столь богатой базой данных?
Козырева: Эти данные общедоступны и дают уникальную возможность для анализа последствий российских реформ для населения страны, позволяют прогнозировать реакцию на них различных общественных групп и слоев. Наши материалы широко используются при разработке и оценке ключевых преобразований в социальной сфере, включая пенсионную реформу, модернизацию систем социальной помощи, образования, здравоохранения, реформу жилищно-коммунального хозяйства и пр. Они вызывают интерес и в странах бывшего соцлагеря - особенно потому, что ни в одной из них исследований такого масштаба вообще не проводилось.
Сейчас, когда начато осуществление национальных проектов, социально-экономический мониторинг стал еще более важен. Естественно, что за десятой его "волной" последуют и другие.

Екатерина ДОБРЫНИНА. "Российская газета", 25 апреля 2006 года