… о демографической ситуации в Иране

Демографические процессы играют значительную роль в новейшей истории Ирана. За последние сорок лет население этой страны утроилось и достигло сегодня, по официальным данным, 66 миллионов человек. Поэтому даже внешнеполитические проблемы иранцы склонны рассматривать через призму демографии. Например, ход боевых действий в Афганистане они толковали исходя из предположения о том, что СССР хочет изменить демографический баланс на Севере Афганистана в пользу "антииранских" (тюркских) этнических групп.
Иранская революция 1978-1979 годов была совершена молодежью, которая, не находя себе и своим детям места в деревне, вынуждена была отправляться в города (с 1975 года городское население Ирана превысило сельское). Исследователи называли это явление "демографическим бумом революции" - в 1976 году прирост населения составил 3,9%. Во главе революции встало шиитское духовенство, "перепроизводство" которого привело к революционным результатам, аналогичным результатам перепроизводства светской интеллигенции в других странах. Ведь в исламе уход молодежи в религию не подразумевает уход от мира, что блестяще использовал Р. Хомейни.
Своеобразное гуманитарное образование, которое дают иранские духовные школы, позволило духовным лидерам сохранить свое влияние и в послереволюционные годы.
Сегодня прирост населения Исламской Республики Иран (ИРИ), по официальным данным, составляет 1,7% в год. Свои успехи в замедлении темпа роста населения (более чем в два раза в сравнении с шахским периодом) руководство ИРИ объясняет эффективностью разъяснительной работы. Однако как она может проводиться при полном отсутствии полового воспитания и запрете на пропаганду абортов, не вполне ясно.
Скорее достигнутый результат связан с процессом интенсивной модернизации иранского общества. Например, не могут не впечатлять масштабы вовлечения иранских женщин в общественную жизнь: свыше 50% школьных учителей, 30% преподавателей вузов, 20% госчиновников составляют женщины; в стране действует 248 женских неправительственных организаций; несколько сот депутатов всех уровней - женщины.
Такой социальный прогресс (не говоря уже об экономическом росте), значительно превзошел все то, что было достигнуто в период, предшествующий революции. Его движущей силой стала созданная Р.Хомейни политическая система, в которой, пожалуй, наиболее полно в истории воплотилась герценовская идея "использования национальных особенностей для построения социализма", если под "социализмом" понимать строгое следование плановому хозяйству с целью промышленной модернизации.
Политическая система современного Ирана устроена таким образом, что оперативное управление страной находится в ведении президента и парламента, которые избираются прямым тайным голосованием, а стратегические решения о путях развития государства принимаются высшим духовным авторитетом - рахбаром, который, в свою очередь, контролируется "советом мудрецов". Совет мудрецов - это собрание более чем ста великих аятолл - исламских авторитетов, из среды которых избирается рахбар.
Оборотной стороной такой политической системы стало появление нового класса собственников из духовенства, обогатившегося на постреволюционных конфискациях, приватизациях и субсидированиях отечественного производителя (уже десять лет назад разрыв доходов в ИРИ составлял 15,5%).
Динамичное развитие иранской экономики (темпы роста ВВП составляют сегодня 4,8% в год) порождает непропорциональные ожидания в иранском социуме. Та же приватизация не всегда встречает понимание. По данным "Международной амнистии", большинство политических заключенных составляют студенты, протестовавшие против приватизации вузов.
Иранское общество при огромном удельном весе молодежи (свыше 31% населения младше четырнадцати лет) по-прежнему управляется довольно ригидной властной структурой. Свыше 2% жителей ИРИ - учащиеся вузов. Если учитывать, что, по разным подсчетам, для успешной революции необходима поддержка от 2% до 10% населения, это достаточно серьезный резерв потенциально недовольных.
Экономика Ирана развивается на основе пятилетних планов. Кооперированное сельское хозяйство и городское ремесло находятся под властью министерства кооперативов, которое управляет ими директивно. Безработица, по официальным данным, охватывает 12,2% активного населения страны.
Закупочные цены на продовольствие и энергию субсидируются за счет нефтедолларов, что позволяет удерживать общий уровень цен ниже, чем в соседних государствах. Однако возможности населения по приобретению потребительских товаров заметно ниже. Во многих провинциях подача электроэнергии ограничивается несколькими часами в сутки. Зависимость страны от экспорта нефти, накладываясь на дефицит электроэнергии, ощущается практически всеми отраслями экономики.
Сочетание роста населения с ростом его потребительских запросов угрожает стабильности политического режима ИРИ. Кроме того, рост населения является источником еще одной проблемы - национальной. По разным оценкам, персы составляют не более 50% населения ИРИ.
Из истории последних лет существования СССР нам хорошо известно, какую роль могут играть национальные меньшинства при развале многонациональных государств. Обычно в местах компактного расселения они выполняют функцию катализатора разрушительных центробежных процессов, что усугубляется склонностью элит выдвигать их представителей на важные государственные посты, занятие которых сопряжено с принятием непопулярных решений и возможной ответственностью.
В этом ракурсе чрезвычайно показательны появившиеся сообщения о принадлежности президента ИРИ М. Ахмадинежада к национальному меньшинству - талышам.
Программные выступления президента ИРИ живо напоминают о том, как в странах социалистического лагеря начинали реформы, перестройку и прочие преобразования, закончившиеся "бархатными революциями". С одной стороны, он яростно осуждает всякое сотрудничество с Западом, фактически обвиняя в компрадорстве столпов религиозного истеблишмента, а с другой - призывает к радикальному прорыву за счет ускорения промышленного развития. Социальное напряжение на селе предлагается снять за счет освоения целинных и залежных земель, находящихся в собственности государства.
Иран пытается разрешить проблемы, связанные с национальным вопросом, через запрет на использование национальной принадлежности в карьерных или деловых целях. Но тот же Ахмадинежад пришел к власти под персидско-националистическими лозунгами. Персидский национализм (всякий национализм запрещен шариатом) легализован в ИРИ под предлогом того, что "персидский - второй язык ислама". Это - идеология возрождения древнеперсидского великодержавия на основе индустриализации и компьютеризации ИРИ.
Интересно рассмотреть, каким народам (остальным 50% населения) предстоит осуществлять эти преобразования на благо великой Персии. Талыши являются третьим по численности национальным меньшинством (свыше 6% населения). Традиционно соседи талышей считают их наивными и излишне искренними: "дадут устное обещание и потом выполняют". Два более крупных "меньшинства" - азербайджанцы (до 25%) и курды (до 9%).
Азербайджанцы глубоко интегрированы во все слои персидского общества, в том числе и в совет мудрецов. Что касается курдов, то считается, что организационное ядро курдской националистической эмиграции было разгромлено спецслужбами ИРИ. Но теперь с появлением в Ираке мощного курдского автономного образования многое в этом вопросе может измениться. Другие значимые национальные меньшинства составляют примерно по 2%. Это луры, бахтияры, белуджи, говорящие на индоевропейских языках, и кашкайцы и туркмены, говорящие на тюркских. Некоторая часть этих народов сохраняет кочевой образ жизни. Государство оказывает определенные преференции кочевникам - они являются основными производителями мясомолочной продукции (недостаток которой ИРИ вынуждена восполнять за счет экспорта).
Самое значимое нацменьшинство Ирана - арабы (по клятвенным заверениям иранцев, их не более 3%). Ведь конкуренты Ирана в борьбе за лидерство в регионе (в том числе и в нефтяном экспорте) - соседние арабские государства. Арабский язык в обязательном порядке изучается в средних школах как язык Корана.
Прирост численности у меньшинств несколько выше, чем у персов. В силу меньшей конкурентоспособности они менее подвержены модернизационным мероприятиям, которые являются основным тормозом для рождаемости.
Сегодня политический режим ИРИ находится перед дилеммой: развитие персидского национализма и экономический рост неизбежно влекут за собой политизацию нацменьшинств и усвоение западной потребительской культуры. Пропорционально современной экономике (и населению) растет и интеллигенция, необходимая для обслуживания модернизированного общества. Такая интеллигенция в первом поколении знакомится с западной культурой в основном на ее лучших экспортных образцах, что порождает желание "жить, как на Западе".
Будущее иранского режима напрямую зависит от его способности вырваться из замкнутого круга противоречий. Прогнозируя дальнейшее развитие событий, можно предположить, что парадоксальным образом правящему режиму ИРИ выгодно развитие событий по наиболее радикальному сценарию.
В случае введения экономических санкций ИРИ угрожает сократить нефтяной экспорт на 50%. По объемам это примерно совпадает с предложением Ирана в ОПЕК по сокращению экспортных квот с целью повышения реальных доходов стран - производителей нефти. Однако наиболее выгодным для "муллократии" было бы применение силы. Причем интенсивность боевых действий не имеет значения. В случае если режим сохранится, даже атомный удар может сработать ему на пользу. Это - как ни цинично звучит - мальтузианское решение и проблемы перенаселения, и проблемы национальных меньшинств. Жертва "атомной агрессии" может рассчитывать на самое снисходительное отношение со стороны мирового сообщества. Кроме того, внешняя агрессия позволит надолго подавить очаги революционных настроений.

Алексей КРЫМИН. "Русский журнал", 1 марта 2006 года