… о демографическом будущем России на фоне мировых тенденций

Современный город уже не может существовать без притока людей из деревень, сел и аулов

Главный стратегический ресурс XXI века - не нефть и не вода, а люди, выросшие вне городов, способные к физическому труду, считает руководитель Центра демографии и экологии человека доктор экономических наук Анатолий ВИШНЕВСКИЙ.
- Публицисты гневаются: с начала девяностых, когда пришли к власти демократы, население России начало уменьшаться. Типа, довели страну сплошной несправедливостью, разворовали, вот народ от огорчения и стал вымирать… Врут?
- Говорят неправду. Россия действительно теряет около миллиона человек в год. Но эта тенденция началась в стране задолго до перестройки и никакого отношения к демократии и Ельцину не имеет… Рассказываю.
У демографов есть такой показатель - нетто-коэффициент воспроизводства населения. Это число девочек, которые рождаются в расчете на одну мать и доживают до среднего возраста, в котором сами становятся матерями. Если коэффициент выше 1, значит, население растет, если он равен 1 - имеется простое воспроизводство населения. Ну а если упал, значит, идет убыль… В России нетто-коэффициент опустился ниже единицы в 1964 году (на Украине - в 1963-м). Вон она - переломная точка.
- То есть именно тогда началась убыль населения?
- Она бы началась, если бы не так называемый потенциал демографического роста, обусловленный возрастной структурой: из-за войны многие миллионы людей не дожили до старости, поэтому в стране было мало стариков. Некому было умирать! Ну а раз число умирающих оказалось ниже естественной нормы, оно перекрывалось числом родившихся даже тогда, когда рождаемость значительно упала. В 1965 году у нас родилось столько же детей, сколько в 1990-м (примерно по 2 млн.), а умерло в 1965 году 959 тысяч, в 1990-м - 1656 тысяч. В первом случае прирост составил более 1 млн. человек, во втором - не достиг и 350 тысяч. В середине 70-х годов в России мужчины в возрасте 60 лет и старше составляли 8,7% всего населения, в Великобритании - 16, в Швеции - 19,2. Если бы возрастная структура населения у нас была английская или шведская, население России начало бы убывать уже в 70-е годы. На деле убыль началась только с 1992 года, и никакого отношения к демократам она не имеет.
Кстати, 1964 год - дата тоже в достаточной степени условная. Действительно, тогда нетто-коэффициент опустился ниже единицы, но падать-то он начал намного раньше! Падение рождаемости в России началось еще в XIX веке и сильно ускорилось с конца 20-х годов ХХ века, когда началась форсированная индустриализация и урбанизация. Рождаемость просто рухнула, и это всемирная и неизбежная тенденция, проистекающая из урбанизации.
Крупные европейские города давно себя не воспроизводят - Париж, Лондон, Вена уже пару-тройку сотен лет растут только за счет притока населения. Раньше - за счет крестьян, теперь - за счет иммигрантов. Потому что горожанин - это качественно иное состояние, нежели крестьянин. Другие образ жизни, культура, образование, ментальность. Другая планета!
- Я слышал версию, что горожане перестали размножаться, когда начали платить пенсию: отпала нужда в многочисленных кормильцах на старости лет.
- Нет, пенсию начали позже платить, где-то с Бисмарка, а рождаемость стала сокращаться раньше. Снижению рождаемости весьма способствовали успехи медицины и гигиены: снизилась смертность, не нужно стало столько детей - раньше-то их с запасом рожали, зная, что половина все равно умрет. Но человеческая психология всегда меняется медленнее технологий. Из-за этого и случился тот самый знаменитый демографический взрыв в развивающихся странах. Смертность в них быстро снизилась, а рождаемость еще какое-то время оставалась высокой. В итоге с начала ХХ века население мира увеличилось в четыре раза.
В наши дни низкая смертность распространяется по земному шару быстрее, чем идет процесс урбанизации, ведь легче переносить лекарства или навыки элементарной гигиены, чем заводы и города. В результате возникли перенаселенные страны типа Китая, Индии, государств Латинской Америки. То есть мир оказался расколот на две половинки: развитые индустриальные страны с недостатком населения и слабо развитые крестьянские страны - с его избытком… Впрочем, и в перенаселенных странах уже снижается рождаемость, сейчас в мире перейден важный рубеж - больше половины населения планеты уже не воспроизводит себя. Китай дотянет свое население до полутора миллиардов примерно к 2035 году и на этом остановится. Индия обгонит Китай по населению и лет 10-15 спустя тоже стабилизируется. Затем стабилизируется весь мир. После чего население на планете начнет сокращаться и, может быть, когда-нибудь достигнет 2-2,5 миллиарда человек.
Но это - дело будущего, а пока для мира проблема состоит все-таки не в низкой, а в высокой рождаемости. В третьем мире стало так много народу, что они уже не могут, даже если бы и хотели, жить традиционным образом - пасти коз, пахать землю. Так можно было жить только тогда, когда соотношение людей и экосистем было постоянным - при старых методах агрикультуры урожая хватало всем. А нынешнюю ораву старыми технологиями не прокормить - для этого нужны трактора и химические удобрения, а это значит - нефтяная промышленность, химическая промышленность, металлургия, грузовики и дороги, развитая система образования для подготовки специалистов, наука. В общем, нужна цивилизация! Нужна индустриализация, которая предполагает урбанизацию и соответственно появление другого типа человека - горожанина…
Вот и получается, что необходимо развитие третьего мира по западному образцу. И не потому, что западная цивилизация себя всем агрессивно навязывает, а просто потому, что это единственно возможный способ выжить.
- Кристаллизация нового урбанизированного образа жизни захватывает всю планету, и это объективный процесс…
- …не зависящий ни от чьей воли! Сейчас, по сути, весь север планеты уже превратился в один большой город. А город функционирует следующим образом: качественное население для интеллектуальной работы он воспроизводит сам, а для черной и промышленной работы набирает людей со стороны. Сначала вбирая свою собственную деревню, потом деревню третьего мира - гастарбайтеров. А те, в свою очередь, становясь горожанами, свысока посматривают на оставшуюся деревню.
- То есть городские ценности - образование, карьера, чистая работа. А на заводах пусть вкалывают деревня, лимита, вьетнамцы, турки… Получается, что город не может существовать без людей со стороны?
- Конечно. Поэтому те, кто кричит о том, чтобы вымести "инородцев" из города, просто идиоты, которые не понимают, как работает современная социальная система. При этом нужно отдавать себе отчет в том, что процесс перетока мигрантов из слаборазвитых стран в цивилизованные не так уж и безопасен. Как не был безопасным приток в города своих собственных крестьян. И особенно он был небезопасным в России, потому что происходил фантастически быстро: за два-три десятилетия десятки миллионов людей перекочевали из села в город, что создало страшную пороховую бочку "недоадаптации"!
У нас как-то не принято придавать значение тому огромному внутрикультурному конфликту, который создал в стране гигантские слои маргиналов. Полстраны, по сути, было маргинализировано! Ведь нужно было переварить, "переработать" крестьянскую массу, хлынувшую в города, а "пропускная способность" тогдашних российских городов была невелика. Доля городского населения в России до революции составляла всего 15%. А вокруг - океан деревни. В ХХ веке в России и без того слабая городская культура оказалась размыта сильным напором культуры традиционной, сельской. Возможно, поэтому модернизация в России, хотя и шла интенсивно, но осталась до сих пор незавершенной. Мы только в конце шестидесятых годов перешли знаменательный рубеж - больше половины людей стали рождаться в городах. Большинство горожан тогда были уроженцами деревни. В моем детстве в детском саду практически у каждого ребенка была бабушка в деревне. Деревенская по духу страна!
- До сих пор даже в Москве еще многие сидят у подъезда и шелуху от семечек плюют, как на завалинке.
- Это лишь одно из внешних проявлений негородского поведения. В деревне, где кругом земля, можно плевать семечки - лишнее удобрение не помешает. И мусора в траве никто не заметит. А в городе эта шелуха - лишние муниципальные расходы на уборку. Да и заметно очень.
- Ну хорошо. А что будет, когда население земного шара наконец стабилизируется, все превратятся в цивилизованных горожан, и городу-молоху некого станет "пожирать", чтобы обеспечить чернорабочими свое функционирование? И когда, кстати, это произойдет?
- Прикинем. "Элементарная единица изменчивости" в процессе урбанизации - это поколение. Приехавший из деревни в город человек так и останется по ментальности, по духу деревенским. Частично он эту деревенщину передаст детям. Настоящими горожанами люди становятся в третьем-четвертом поколениях. Несколько поколений на это потребуется. Ну а несколько поколений в мировых масштабах, чтобы и Африка в это втянулась, - это лет 200-300. Вот столько и уйдет на окончательное завершение процесса глобальной урбанизации.
- Ну а дальше-то что будет, когда закончится человеческий ресурс?
- Вы правильно сказали - ресурс. Главный ресурс этого и будущего веков - не нефть и даже не вода, о дефицитности которой столько говорят, главный ресурс - люди. Где-то они еще в избытке, а где-то их уже не хватает. За них и нужно бороться. Московский князь Иван Калита прославился тем, что собирал земли, а сегодняшним Калитой будет тот правитель, который станет собирать людей. И надо спешить, пока другие не забрали. У России сегодня уникальная возможность - мы окружены людским ресурсом, который еще говорит по-русски и имеет неплохой уровень образования и нашу ментальность. Нам легче встраивать их в нашу жизнь, чем немцам турков или французам арабов. Пока эти люди еще есть. И нужно торопиться забирать их себе, поскольку их дети уже не будут говорить по-русски.
- Вы так и не ответили, как будут жить города, когда крестьянский ресурс третьего мира будет выбран.
- Отвечаю… Зачем думать о том, что произойдет через 300 лет? Какой в этом смысл? Тогда будут совсем другая цивилизация, совсем другие люди, другие технологии. В частности, технологии генной инженерии или робототехники, которые, вполне возможно, смогут дать ответ. Когда люди пробуют решать проблемы за потомков, они попадают в смешное положение. Например, в XIX веке всерьез ломали голову, как же города будущего станут бороться с конским навозом - классический пример линейной экстраполяции, не учитывающий новых технологий.
- Хорошо, вернемся в день сегодняшний, а о будущем пусть позаботятся потомки… Нам, как я понимаю, нужно благополучно проскочить опасный период в 200 лет. Не затопит ли нашу цивилизацию океан варварства из третьего мира? Не наступят ли новые Средние века?
- Могут и наступить. С точки зрения демографа, международный терроризм, например, вполне ожидаемое событие. Это прямое следствие того урбанизационного насоса, который закачивает "варварское", деревенское население в незнакомый город, меняет и корежит его мировоззрение, традиционную мораль, вызывает отторжение, неприятие незнакомого уклада жизни, кажущегося человеку с сельской ментальностью "аморальным". Таджики, приезжающие в Москву, или арабы, приезжающие в Париж, - это выходцы из бедных крестьянских обществ, уровень их образования невысок, городскую культуру они не знают и не понимают. Это чревато многими недоразумениями и конфликтами - понятными, предсказуемыми и поддающимися профилактике. Гораздо менее понятна реакция принимающих обществ. И даже не на уровне бритоголовых, а на уровне недалеко ушедших от них спесивых интеллектуалов, рассуждающих о "конфликте цивилизаций". Это не цивилизационный конфликт! Это конфликт Глобального Города и Глобальной Деревни, сегодняшнего и вчерашнего дня.
- Знаете, я тоже всегда считал эти теории о конфликте цивилизаций надуманными россказнями. Дело ведь не в том, что у приезжих иная вера. А в том, что они ссут в подъездах, жгут костры на лестничных клетках, как марокканцы в Париже.
- В любом случае задача современного города заключается в том, чтобы переработать, цивилизовать эти не привыкшие к городским подъездам массы. И тогда будет совершенно не важно, какому Богу они станут поклоняться в третьем-четвертом поколении.
- А как повысить пропускную способность цивилизационного котла, чтобы не захлебнуться?
- Когда шла урбанизация в СССР, предусматривались разные меры - начиная от примитивных ликбезов, пропаганды элементарных культурных образцов…
- "Мойте руки перед едой"?
- И это тоже. Лет двадцать назад в Хиве, например, я еще видел такие плакаты - значит, были актуальны. Конечно, все это стоит денег, но придется потратиться. Иначе все действительно может закончиться новым Средневековьем.
- Значит, с Китаем нужно торговать, потому что у них есть самый дефицитный ресурс XXI века - люди. Мы будем импортировать из Китая "заготовки" - слегка огорожаненных людей, в обмен поставляя нефть и воду, которых у нас полно.
- С Китаем нужно дружить. Но мы с Китаем уже дружили, а потом поссорились, потом опять подружились, и что будет завтра - никто не знает. А если там произойдут какие-то события, возникнет хаос, кому-то понадобится небольшая победоносная война? Оттяпать небольшой кусок от России - милое дело.
Да, есть мысль запускать китайцев на Дальний Восток. Но русские оттуда уже сейчас едут в европейскую часть России. Кто же там будет, по вашей схеме, "доцивилизовывать" китайцев? Это возможно только в Европе, где есть для этого "перерабатывающие мощности" - города и люди. А в Сибири, на Дальнем Востоке этого делать просто некому - там китайцы так и останутся китайцами. И значит, Сибирь и Дальний Восток станут китайскими!.. А сибиряков важно всеми силами удержать на месте. Удержим их - удержим Сибирь и Дальний Восток.
Опасность миграционной волны состоит в том, что при определенных условиях мигранты коагулируют в национальные гетто, в которых ищут взаимной поддержки. Например, на основе этнической или религиозной солидарности. Но эти условия создают сами принимающие общества, если они не готовы рассматривать вновь прибывших как своих, как равных себе. Ощущая себя людьми второго сорта, иммигранты неизбежно сплачиваются на какой-то основе, которая позволяет им противостоять негостеприимному большинству. Отсюда уже недалеко и до серьезных конфликтов. Значит, нужно исключить саму потребность в таком сплочении, а это забота в первую очередь принимающих обществ.
Кому-то эта идея может не понравиться: почему это "мы" должны приспосабливаться к "ним"? Я бы не хотел морализировать по этому поводу, вспоминать о бывшей "дружбе народов" и т.п. Скажу жестче: ситуация в мире за последние полвека слишком сильно изменилась - так, как было, уже не будет. Придется приспосабливаться.
- Но как?
- Ассимилировать. Может быть, первому поколению иммигрантов будет сложновато полностью интегрироваться в российский социум, как сложно бывает стать полноценными горожанами вчерашним сельским жителям. Но второе поколение уже не знает этих проблем. Дети иммигрантов идут в обычные русские школы, где изучают русский язык, русскую культуру, российскую историю, сидят за одной партой с нашими детьми и выходят оттуда неотличимыми от них российскими гражданами. В общих интересах нельзя допускать никаких проявлений национальной или религиозной спеси, подчеркивания своей особости - культуры или религии. В городе ты прежде всего гражданин, человек, а уж во вторую очередь русский, татарин, мусульманин, христианин…
Посмотрите, коренные москвичи - татары, кавказцы, азиаты, русские - ничем не отличаются друг от друга. Они все как один утром ходят на работу в офис, ездят на купленных в кредит автомобилях и здороваются по утрам с соседом на лестничной клетке. Более того, как демограф, изучающий такие вещи, как брак, семья, рождаемость, я могу утверждать, что средний москвич - русского ли, кавказского ли происхождения - мало отличается от среднего жителя Парижа, Нью-Йорка или Токио. Пока такого человека не спросишь о вере, не узнаешь, мусульманин ли он, христианин или атеист. Вера в современном европейском городе - дело сугубо личное… Современное общество принципиально светское, и иным городское общество быть не может. Религиозной может быть только деревня.
Когда начинается подчеркивание национальных или конфессиональных различий - ищи политику. Не спорю, такая политика может принести скорые электоральные дивиденды и прочие вполне земные выгоды. Но в долговременном плане она разрушительна. Заигрывать с этническим или религиозным сознанием, пытаться строить на религиозных верованиях национальную идеологию, как это порой пытаются делать и у нас, - значит вести страну к распаду.
Об этом должны думать, мне кажется, не только светские политики, но и религиозные деятели. Церкви тоже непросто вписаться в совершенно новую для нас всех ситуацию, принять необратимые изменения. Сейчас путь у нас только один - подчеркнутая секуляризация.
- Я всегда говорил: у России только два пути - либо она будет православной, глубоко верующей страной, либо она будет богатой страной.
- В терминологии нашего разговора - либо сельской, либо городской? Вы знаете, у нас немало искателей третьего пути. Но третий путь - это миф. Причем миф опасный…

Александр НИКОНОВ. "Новая газета", 23 января 2006 года