Московская идентичность и "понаехавшие"

Над темой номера работала Ольга ВЕНДИНА

Жители Москвы как "россияне"

Любая идентичность отстраивает картину мира в рамках категорий «свой/чужой», одновременно являясь средством обозначить сходство с одними общностями и отличие от других. Насколько сформирована и насколько значима московская идентичность? Как соотносится с другими идентичностями москвичей?

В какой-то мере ответить на эти вопросы позволяет                                                               проводившееся в 2001 году  исследование «Гражданская активность, социальный капитал и будущее демократизации управления в Москве»²⁵  (табл. 4, рис. 5).

Таблица 4. Особенности самоидентификации жителей Москвы*

* В таблицу не включены варианты ответов «другое» и «затрудняюсь ответить», а также пропущенные ответы. Проект: «Гражданская активность, социальный капитал и будущее демократизации управления в Москве», 2001.

Рисунок 5. Распределение ответов на вопрос: «Кем Вы себя считаете?» (Иерархия идентичностей первого, второго и третьего уровней, %)*

* Проект: «Гражданская активность, социальный капитал и будущее демократизации управления в Москве», 2001.

Первое, что обращает на себя внимание при анализе результатов разных опросов, это непропорционально высокая значимость российской национально-государственной идентичности для самоопределения жителей Москвы. «Естественная» иерархия самоидентификации людей, отражающая их лояльность к различным территориальным сообществам и тесноту связи с ними, выстраивается в соответствии с приоритетностью локальной, региональной и лишь затем национальной идентичности. Локальная солидарность всегда значимей общегосударственной, за исключением случаев мобилизации населения против общего врага.

Самюэль Хантингтон пишет: «Эпоха доминирования национальной идентичности над всеми прочими, эпоха, на протяжении которой американцы с энтузиазмом предавались патриотизму и национализму, начала клониться к закату в 1960-е годы. … Трагические обстоятельства 11 сентября 2001 года вернули Америке ее идентичность. До тех пор пока американцы считают, что их стране угрожает опасность, национальная идентичность остается весьма значимой. Если же чувство опасности притупляется, прочие идентичности вновь берут верх над идентичностью национальной»²⁶.

Если судить по данным International Social Survey Program (в России в рамках ISSR опросы проводились в 1996 и 2004-2005 годах), то логика иерархии социально-территориальных идентичностей в России явно нарушена. Локальная и национальная идентичности являются практически равноценными, при этом локальная идентичность в России выражена гораздо слабее, чем практически во всех странах проведения опроса (табл. 5). А региональная идентичность является второстепенной как по отношению к локальной, так и национальной²⁷.

Таблица 5. Ощущение связанности со страной и другими социотерриториальными общностями у населения России (2003 год, № = 2383, % опрошенных)

Источник: Магун В.С. и Магун А.С. Идентификация граждан со своей страной. Российские данные в контексте международных сравнений. с.223

Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ), включавший в 2006 году и вопросы относительно самоидентификации россиян, дал обычное распределение идентичностей по значимости: локальная – 38,9%, региональная – 25,3% и национальная – 19,7%²⁸.

Наш московский опрос показал, что столичная шкала социально-территориальных идентичностей (табл. 4) сдвинута в пользу общегражданской национальной идентичности (51,4%). Близкий показатель для Москвы дает и опрос РМЭЗ – 52,9%, а также опрос московских студентов, проводившийся весной 2010 года в рамках общеевропейского проекта Eurobroadmap – 55,3%.

Если прибегнуть к сравнительным данным ISSP, то окажется, что уровень национального самосознания в Москве разогрет до градуса США (52%) после событий 11 сентября, хотя еще не достигает уровня Израиля (80%). Характерно, что во втором по значимости городе России – Петербурге, такого всплеска государственничества и патриотизма не наблюдается (21,0%), не говоря уже о провинции. Нет его и в Московской области (27,8%).

Объяснение такой ситуации, конечно, требует дополнительных исследований. Я могу высказать лишь предположения.

Первое – это влияние столичного статуса и политизированности московского социума. Все патриотические начинания стартуют в Москве, и именно москвичи выполняют функции «мозгового центра», обеспечивающего их обоснование и продвижение далее по стране.

Второе – озабоченность «национальными идеями» характерна в первую очередь для политиков консервативного толка и их сторонников, а московская региональная политическая культура характеризуется значительной дозой консерватизма и авторитарности²⁹.

Третье – доминирование субкультуры москвичей в первом поколении и мигрантов, подсознательно легитимирующих свое право на жизнь в Москве как российской столице.

Пояснить последнюю мысль помогает сравнение «российской» и «советской» идентичностей. Исследования проблем идентичности в постсоветском обществе обычно фиксируют сохранение «советской» самоидентификации у пожилых людей, с трудом меняющих привычную систему координат. В случае же Москвы ситуация выглядит не совсем так: советская идентичность характерна не только для лиц старше 55 лет (60,2%), но и для средних возрастных групп (31,1%) и даже для совсем молодых людей. Несущественными в этом случае являются и статусные или этнические различия. Как сказал мне совсем молодой грузинский рэпер, описывая недолгую историю своей жизни в Москве: «Это сейчас мы не из России, но я, например, из такого поколения, что я из Советского Союза, и для меня что Москва, что мой город…., я до сих пор себя считаю советским».

Конечно, спустя десятилетие после 2001 года, грузино-российского военного конфликта (август, 2008) и признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии, ситуация заметно изменилась, и гражданам Грузии трудно сегодня чувствовать себя свободно в России, но реликтовая советская идентичность, по-прежнему, помогает мигрантам найти точку опоры в новом контексте жизни и ощущать себя такими же как и все остальные. Особенно много хранителей советской идентичности среди украинцев, белорусов и молдаван.

Эти выводы подтверждаются и исследованиями Института этнологии и антропологии РАН (ИЭиА РАН), систематически проводимыми с конца 1980-х годов, согласно которым порядка 22% москвичей считают своей родиной СССР и сохраняют советскую идентичность. Среди украинцев эта доля вырастает до 44%, среди татар она остается на среднем уровне – 23%, среди армян – 26%, грузин – 34%, азербайджанцев – 30%³⁰.

Предположение о сходстве механизмов действия российской и советской идентичностей косвенно подтверждает и тот факт, что сравнимое количество людей, определивших себя как «россияне» и как «советские люди», идентифицируют себя со своей этнической группой – 10,4% и 8,6% соответственно (табл. 6).

Таблица 6. Соотношение иерархий идентичностей москвичей*

* Данные цит. проекта «Гражданская активность, …», 2001.

В таблице показано, какая доля жителей Москвы, идентифицирующих себя в первую очередь, например, с «россиянами», считает значимыми для собственного самоопределения отношения с московским сообществом в целом или, скажем, со своими соседями по кварталу, или своей этнической группой, или с иным объединением людей. Например, среди тех, кто считает себя, прежде всего, «европейцами» (таких всего 1,4%) в равной степени представлены «россияне», т.е. люди, считающие, что Россия является частью европейской цивилизации, и «москвичи», видимо, полагающие, что только Москва может претендовать на роль «европейца» в России.

Таким образом, все опросы сходятся в том, что для большинства москвичей приоритетной является их политическая, национально-государственная идентичность, которая может быть выражена как в более, так и в менее лояльной современным реалиям форме – «россиянин» или «советский человек».

Из этого следует, что для жителей столицы важно проведение специальной политики не столько в духе формирования новой российской нации, о чем постоянно говорится после событий на Манежной площади в Москве в декабре 2010 года, сколько в духе правильной расстановки акцентов в понимании этой гражданской нации. При определенных условиях  дальнейшее форсирование национальных чувств с использованием патриотической риторики способно произвести незапланированный эффект и способствовать нежелательному росту негативных проявлений национализма. Опасность такой инверсии, как черт за иконой, нередко скрывается за самыми благонамеренными призывами к миролюбию и солидарности. Об этой опасности свидетельствует, например, расстановка акцентов в обсуждении проблем межэтнических отношений на заседании Госсовета РФ в феврале 2011 года.³¹

Басаргин В.Ф. (Министр регионального развития): «Мы специально в докладе поместили социологию, которая отвечает на вопрос: … чем вызван сегодня выплеск такой национальной розни, спрашивали, какой ответ на этот вызов мы должны дать сегодня. Практически у 100 процентов респондентов ответ был один: это укрепление единства российской нации, это всё, что связано с религиозной общностью, межэтнической общностью и нашей гражданской общностью. То есть ответ был один».

Голубев В.Ю. (Губернатор Ростовской области) Безусловно, мы обязаны беречь и продвигать этнокультурные ценности всех народов, которые проживают в нашей стране, в том числе и самых малочисленных. В этом смысле этническая культура 80 процентов населения просто обязана иметь государственную поддержку. При этом мы, главы регионов, сами должны здесь активнее и эффективнее работать, чаще обмениваться творческими коллективами с республиками, поддерживать межкультурные связи между народами.

Эти и подобные им высказывания свидетельствуют об этноцентричном, а не гражданском видении национального сообщества «россияне». Как соединить гражданскую общность с религиозной общностью в поликонфессиональном государстве? Что такое межэтническая общность, отличная от гражданской общности? Жонглирование этими понятиями лишь оправдывает подмену общегражданских интересов  групповыми интересами большинства, которые должны иметь «государственную поддержку».

Согласно широко распространенному мнению, справедливость которого далеко не очевидна, Россия, есть держава с одним «государствообразующим народом» и несколькими десятками «национальных» меньшинств³². Если большинство поддерживает эту систему взглядов, разделяя граждан по сортам в соответствии с приведенным определением, то Россия естественно начинает выглядеть как русское государство, а Москва – как его столица. А отсюда уже недалеко до лозунгов «Москва – русский город», «Россия для русских» и «Москва для москвичей». Соответственно усиление национально-государственной идентичности в Москве может означать не только повышение уровня гражданского самосознания, но и предрасположенность к русскому национализму в духе одно государство – один народ.

²⁵ В рамках проекта в 2001 году был проведен квартирный опрос 3500 москвичей в 17 районах Москвы. Выбор районов был определен типологией, основанной на анализе 52 индикаторов, включая демографические и социальные характеристики населения, политические предпочтения, а также особенности застройки и рынка недвижимости. Целью опроса было выявление связи между гражданской активностью и условиями жизни людей. В анкету были включены блоки вопросов, связанные с социально-профессиональной и этнической принадлежностью респондентов, их идентичностью и уровнем жизни.
²⁶ Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М.: АСТ, 2008. – 635 с.
²⁷ Магун В.С. и Магун А.С. Идентификация граждан со своей страной. Российские данные в контексте международных сравнений. // Л.М. Дробижева и Е.И. Головаха (Отв. ред.) Национально-гражданские идентичности и толерантность. Опыт России и Украины в период трансформации. Киев, 2007. – С. 220-240.
²⁸ Рыжова С. Op. cit. С. 43.
²⁹  Козлов Н.Д. Политические культуры регионов России: уравнение со многими неизвестными. // Полис, №4, 2008. С. 8-26
³⁰ Арутюнян Ю.В. Москвичи. Этносоциологическое исследование. М.: НАУКА, 2007. – 270 с.
³¹ Стенограмма заседания президиума Госсовета, посвященного мерам по укреплению межнационального согласия, в Уфе 11 февраля 2001 г. / Официальный сайт «Президент России». http://президент.рф/новости/10312
³² Например, в Концепции государственной национальной политики РФ (1996) читаем: «Межнациональные отношения в стране во многом будут определяться самочувствием русского народа, являющегося опорой российской государственности» (Национальные отношения: отечественные и международные правовые документы. М., 1998. с.  29).