… о безработице и региональных рынках труда

— Наталья Васильевна, как изменилось положение дел с безработицей в стране с начала года?
— По статистике, всё не так плохо. Темпы роста безработицы были максимальными в декабре — феврале, к апрелю ситуация стабилизировалась. В мае наметилось даже некоторое снижение уровня безработицы, и зарегистрированной, и общей (последняя измеряется по методологии Международной организации труда и примерно в 3 раза выше, чем зарегистрированная). Кризис занятости оказался сильным, но его пиковые показатели (уровень общей безработицы — 10%, зарегистрированной — 3,5%) не дотягивают до показателей кризиса 1998 года (тогда было13% и 4,5% соответственно). Однако победные рапорты об успехах на рынке труда явно преждевременны, ведь средние цифры не отражают реальных проблем.
— Какие же они, на ваш взгляд?
—Во-первых, снижение уровня безработицы имеет цикличный характер — к лету она сокращается, а осенью растёт. Летом оживляются строительство и агросектор, кроме того, часть потерявших работу перебираются на дачу и в деревню сажать картошку. Так происходит каждый год, и пока невозможно разделить влияние обычной сезонной цикличности и кризисного фактора. Тут очень уместна старая поговорка «Цыплят по осени считают».
Правительство будет верстать бюджет, исходя из умеренно оптимистичного сценария. Это сулит России значительный дефицит. Кроме того, Минэкономразвития РФ, МВФ и Всемирный банк сходятся в том, что послекризисное восстановление в России не будет таким быстрым, как в других развивающихся странах.

Читать дальше
Во-вторых, на региональном уровне разброс показателей намного сильнее. Пальму первенства держат слаборазвитые республики, у которых безработица стабильно высокая (до 20%, а в Чечне и Ингушетии — 30—50%), потому что не создаются новые рабочие места. И кризис здесь ни при чём, проблема давняя. Кризисный рост безработицы характерен для двух типов регионов. Это депрессивные территории, которые при любом ухудшении экономической ситуации очень уязвимы (Ивановская, Брянская, Псковская области, Забайкальский край и другие восточные регионы), а также регионы со специализацией на машиностроении (например, Ульяновская область) и чёрной металлургии. Именно эти отрасли наиболее пострадали от кризиса, поэтому темпы промышленного спада в машиностроительных и металлургических регионах за первые полгода были максимальными (на 25—40% от уровня прошлого года).
— Насколько в принципе точна официальная статистика по безработице?
— Статистика безработицы не даёт полной картины состояния рынков труда. Не секрет, что они адаптируются к кризису не только через высвобождение, но и через быстрый рост неполной занятости (сокращённая рабочая неделя с частичной оплатой, административные отпуска и пр.). В таком режиме работают 4% занятых, а в машиностроении — до 20%. На самом деле это скрытая безработица. В регионах с сильным спадом промышленного производства она максимальна: в Ярославской области — 7%, в Свердловской и Челябинской — 8%, в Самарской — 10% занятых. Для них статистические показатели безработицы нужно удваивать.
Кроме того, данные о безработице в регионе — средняя температура по больнице. Проблемы занятости концентрируются в промышленных городах с убыточными предприятиями, либо остановившимися, либо резко сократившими объёмы производства. Таких городов — десятки, особенно монопрофильных, зависящих от одного предприятия. Но статистики по ним в доступном виде нет. Сейчас федеральные власти пытаются наладить мониторинг на уровне муниципалитетов, и это правильно. Статистика же по зарегистрированной безработице, которую можно отслеживать более оперативно, не всегда достоверна. Не любят полпреды и губернаторы отчитываться плохими цифрами.
— Какие города становятся зоной максимального риска?
— Ответ на этот вопрос определяется тремя условиями. Первое — состояние предприятия: вкладывались ли средства в модернизацию, или это технологическое старьё, а также насколько предприятие убыточно в условиях кризиса. Второе — «прописка» собственника. Если он местный — региональным властям легче надавить, чтобы держал работников в административном отпуске или на неполной занятости, несмотря на убытки, иначе бизнес отберут. Впрочем, можно давить и на неместного, если у него в данном регионе есть более важные предприятия. Но если собственник московский, да ещё и никак не связан другой собственностью в этом регионе, которую ему важнее сохранить, — давить сложнее, даже с помощью прокурора; в убыток себе собственник не работает. Третье условие — политика региональных и муниципальных властей. Если они неактивны, не ищут вариантов выхода из кризиса, не способны разговаривать с попавшими в беду людьми и с могущественными собственниками, то ситуация накаляется. Вот и получается Пикалёво, Златоуст или посёлок в Приморском крае с вольфрамовым заводом. В них все три названных условия сработали: актив плохой, собственник не местный и других важных предприятий в регионе не имеет, региональные власти не захотели или не смогли вмешаться, пока гром не грянул. Сколько таких городов и посёлков в стране — никто точно не знает.
— Насколько эффективны в этой ситуации антикризисные меры правительства, направленные на снижение безработицы?
— Федеральная власть может хотя бы частично компенсировать регионам потери доходов их бюджетов. По данным Минрегиона, налоговые доходы регионов сократились за первые пять месяцев года на 20%, а поступления налога на прибыль — вдвое. В основном пострадали сильные регионы, где налог на прибыль даёт более четверти всех доходов бюджета. В бюджетной политике обучаемость федеральных властей улучшается. В последнее время помощь стала более чётко соотноситься с потерями доходов бюджетов регионов. Но до полной прозрачности и чётких формальных критериев выделения дотаций ещё далеко.
Следующее направление — политика занятости. Её финансирование увеличено, и это уже хорошо, потому что регионам не справиться с проблемами занятости при скудных перечислениях из федерального бюджета. Помимо финансирования, эта политика нуждается в осмысленных механизмах и мерах, а с этим большие проблемы.
— В чём заключаются эти проблемы?
—Заявлено четыре основных механизма: общественные работы, переобучение, переселения из кризисных городов, помощь в открытии малого бизнеса. По общему подходу — всё правильно, по конкретным мерам — большие вопросы. Конечно, учиться во время кризиса — самое правильное решение. Но почему служба занятости определяет, куда пойти учиться и чему? Лучше бы выделить безработному финансовый сертификат на обучение, а конкретное место он мог бы выбрать сам или по совету кого-то из близких. Далее — общественные работы, на них должны устроить до 1 млн безработных. Этот механизм широко использовался в годы Великой депрессии в США, но для него нужны бюджетные инвестиции в дорожное строительство, коммунальное благоустройство, которые сейчас резко сокращаются. Нужно также желание безработных заниматься этим трудом, которого что-то не видно. Многие предпочитают сидеть на пособии и ждать лучших времён. Переселения ещё менее реализуемы, особенно межрегиональные. Куда ехать, если около 15% вакансий на сайте Минздравсоцразвития предлагают оплату труда до 5 тыс. рублей в месяц? Ещё четверть — до 10 тыс. рублей. И только 12% — с зарплатой более 20 тыс. рублей, но все они в Московской агломерации. Почти вся зарплата уйдёт на съём жилья, останется на хлеб с молоком. Мало в России вакансий, которые позволяли бы оплатить более-менее приличное проживание всей семьи. А шило на мыло менять никто не будет. Последнее — содействие в открытии малого бизнеса. Федеральные власти считают, что сумма в размере около 60 тыс. рублей для этого достаточна, причём она выплачивается вместо пособия по безработице. Результат заранее очевиден. Кроме того, безработные вряд ли смогут стать успешными предпринимателями, если у действующих и более опытных малых бизнесменов так много проблем.
— В правительстве объявили о том, что помогут 20 моногородам. Как с этим обстоят дела?
— Сейчас формирование этой двадцатки в разгаре. Я видела только предварительный список из 40 городов, в нём точат лоббистские уши госкорпораций и крупного бизнеса. Как обычно, к кормушке пробивается далеко не самый нуждающийся, а самый шустрый. Попытались включить даже пригороды столицы — Жуковский, Малоярославец, хотя их жителям намного легче найти работу на крупнейшем рынке труда страны.

«Частный корреспондент», 17 июля 2009 года