… о семейной политике в год семьи

Насколько текущий год, объявленный Годом семьи, способствовал процветанию российских семей? Заложил ли он основы эффективной государственной политики в семейной сфере? Свою точку зрения по этому поводу высказывает в беседе с корреспондентом "Трибуны" ведущий российский демограф, директор Института демографии Высшей школы экономики Анатолий ВИШНЕВСКИЙ.
- Анатолий Григорьевич, Год семьи движется к финалу. Как бы вы оценили его предварительные итоги? Произошли ли серьезные сдвиги в отношении государства к семье?
- Принципиальных сдвигов за это время, на мой взгляд, не произошло. Если некоторые изменения и были, то скорее в 2007-м, когда увеличили денежные выплаты семьям с детьми. Вопрос в том, насколько точно упомянутые меры попадают в цель, отвечают реальным потребностям людей.
- А что могло бы считаться в данном случае попаданием в цель?
- Прежде всего, нужно создавать социальный климат, благоприятствующий семье, особенно семье с детьми. Слагаемые его могут быть разными. К примеру, доступность детских учреждений. Ведь мы с советских времен не можем выйти из их дефицита. Почему нельзя гарантировать место в детском саду всем детям, чьи родители этого желают, хотя бы с трех лет, как, например, во Франции! Это не столь уж непосильная задача для такого государства, как Россия. И то, что мы столько лет топчемся на месте, - красноречивый показатель действительного отношения государства к семье. Как и нынешнее прозябание всякого рода внешкольных и дошкольных учреждений, кружков и домов творчества. Все это элементы социального климата.
- И все-таки денежное поощрение рождаемости, по мнению государственных людей, дало прибавку числа новорожденных...
- Рост числа рождений начался гораздо раньше, с 2000 года. Но после того как в 2007 году стартовали новые государственные меры, произошло заметное увеличение рождаемости. В какой-то момент этот сигнал направленного действия заглушил все остальные. И семья его поняла. Однако мы пока не знаем, какие именно слои населения на него отреагировали. Недавно один чиновник с гордостью назвал лидеров нынешнего повышения рождаемости: Дагестан, Кабардино-Балкарию, Ингушетию, Хакасию, Республику Алтай. Эти ли регионы имелись в виду, когда вводились нынешние пронаталистские меры? Воспринял ли сигнал наш городской средний класс или, напротив, в основном -бедные слои, для которых 10 тысяч долларов (такова сумма "материнского капитала") кажутся очень большими деньгами? Тогда возникает вопрос, нужно ли поощрять к рождаемости именно не самые благополучные слои. Второе и самое главное - насколько хватит этого импульса? Мировой опыт говорит, что всегда сразу после старта поощрительных мер рождаемость повышается, но какое-то время спустя снова падает, порой даже ниже первоначального уровня. В итоге нарушается стабильность. К примеру, увеличение числа детей требует новых детских садов. Но как только их построят, произойдет спад, и они опять будут не нужны.
- Значит, необходима правительственная стратегия, увязанная с демографией... Просматриваются ли успешные примеры такого рода?
- Такой стратегии в действиях наших управленцев я не вижу. На мой взгляд, людям, принимающим решения в коридорах власти, часто не хватает элементарных демографических знаний. Они экстраполируют наблюдаемые кривые, и им кажется, что если сейчас показатель растет, то будет расти всегда. Публичное заявление руководителя Росздрава Юрия Беленкова о том, что число умирающих и новорожденных у нас в течение ближайших пяти лет сравняется, - как раз пример такой экстраполяции. Сейчас число рождений растет, естественная убыль населения сокращается, и руководителю Росздрава кажется, что недалек день, когда мы выйдем на нулевой показатель. Но это не случится по той простой причине, что число женщин в возрасте деторождения у нас в считаные годы уменьшится на миллионы, а значит, и число родившихся сократится. Число же умирающих, напротив, будет увеличиваться, поскольку возрастет количество пожилых людей - сейчас в этот возраст вступают многочисленные поколения, родившиеся после войны. Поэтому ножницы между числом рождений и смертей, вопреки уверениям Юрия Беленкова, расширятся. В полной мере это начнет ощущаться после 2012 года.
- Сейчас много говорят о необходимости возврата семейных ценностей. Надо ли, по вашему мнению, пропагандировать патриархальную модель семьи и многодетность?
- Даже если не ставить вопрос, хорошими или плохими были старые образцы, ясно, что это были образцы жизни крестьянской страны, где люди жили в других условиях, имели другой уровень образования, чем сейчас. Совершенно другими были отношения между полами, между родителями и детьми, другой была смертность. Даже если считать, что тогда было все хорошо, можно ли требовать от сегодняшних людей, чтобы они жили, как тогда? Но еще вопрос: было ли в прежние времена так хорошо? То, что известно из русской литературы XIX века, из Толстого, Чехова, Островского, Глеба Успенского, то, что мы знаем о семье из других источников, говорит: было совсем не так хорошо. Прежняя семья во второй половине XIX века - начале ХХ-го переживала кризис. То, что сейчас выдается за образцы, уже тогда перестало устраивать людей. Традиционная жизнь крестьянской семьи, ее "лад" - все оказалось в состоянии кризиса. Нарушился вековой баланс, ослабело то, что Глеб Успенский называл "властью земли", люди уезжали в города, стали работать вне дома... Старые правила перестали удовлетворять людей не потому, что были плохими, а потому, что перестали соответствовать изменившейся жизни. Как же можно уповать на них теперь?
Можно ли сегодня считать образцом для подражания браки, в которых выбор делали за будущих супругов их родители (это было обычным делом)? Или ранние браки молодых девушек? Или пожизненные браки без возможности развода, несмотря ни на что? С другой стороны, можно ли не видеть положительных сторон нынешней семейной жизни (хотя ее я тоже не стал бы идеализировать)!
- В какую сторону развивается российская семья?
- Она стала более хрупкой, но все-таки нельзя сказать, что люди не ценят семейных отношений, не стремятся иметь хорошую семью, детей. Приходится слышать сетования на то, что люди живут в незарегистрированных браках. Но можно подумать, что главное в браке - регистрация! Один из секретов большого числа разводов в России даже на фоне европейских стран - в слишком поспешных браках. Если люди живут, не регистрируя брак, а потом расходятся, - то нет и развода. Если они регистрируются, а потом разводятся, это ничего не меняет, кроме того, что отражается в статистике разводов.
- Как, на ваш взгляд, власть должна реагировать на растущее количество незарегистрированных браков и огромное число разводов?
- Думаю, это вообще не дело власти. Это часть социального климата. Человек должен себя в семейной жизни чувствовать свободным. Хорошо, если он женился или она вышла замуж, - и все сложилось удачно. А если нет? Скажем, муж стал пить. Что должна делать его супруга - терпеть или бросить его? Если терпеть, то сколько времени? Надо ли терпеть во имя детей? Жить ради этого с пьяницей или хамом, или с человеком, который гуляет на стороне? Я бы не сказал, что это уж такая высокая задача - сохранять семью, в которой постоянные конфликты, скандалы, где дети видят, как отец оскорбляет жену или мать обманывает мужа.
Своими действиями власть может сильно осложнить жизнь семьи, а может и облегчить. Надо понимать, что семья как институт сама находится в поиске - и не только в России. Нельзя блокировать этот поиск только потому, что новое не всегда похоже на старое. Вот, например, сейчас везде, во всех странах, первые браки и первые рождения сдвигаются к старшим возрастам: к 25 годам, даже к 30 и за 30. Почему-то людям так стало удобнее, видимо, потому, что они идут за изменениями жизни. У нас же многие все еще усматривают в этих переменах непорядок и носятся с мерами помощи молодым семьям. А семьи, которые образуются, скажем, тридцатилетними людьми, считаются не заслуживающими внимания. Почему? Потому что какие-то высокопоставленные дедушки не могут забыть, сколько им было лет, когда они праздновали свою комсомольскую свадьбу? Это - не основание. Будь они немножко грамотнее в вопросах демографии, поняли бы, что сейчас повысить реальную рождаемость, а не просто улучшить на несколько лет статистические показатели, можно только за счет тех родительских когорт, которые уже перешагнули 30-летний возраст. А если все усилия сосредоточим на возрасте до 30 лет - проиграем.
- Какой в вашем представлении должна быть государственная семейная политика?
- Свое понимание семейной политики я и мои коллеги изложили в документе "Семейная политика в СССР в 90-е годы", который разработали еще в 1989-м. В тот момент мы работали в Академии наук СССР и понимали, что демографический кризис нарастает, нужно предпринимать какие-то шаги. По своей инициативе мы разработали этот документ, разослали его по инстанциям. Но тогда очень скоро стало не до того. Спустя десять лет мы еще раз его опубликовали - приложением к ежегодному докладу "Население России". И хотя я и сейчас могу подписаться под каждым его тезисом, пока наша концепция остается невостребованной.
- Так что же мешает воспользоваться ею сейчас?
- Думаю, у нас есть расхождение с чиновниками в том, что такое концепция. На мой взгляд, концепция - это формулирование неких общих принципов и генеральных направлений, которым все должны следовать и по которым надо сверять конкретные меры. В представлении же чиновников концепция -просто перечень таких мер. Составляя перечень своих обычных дел, они торжественно именуют это концепцией. Вот, к примеру, наша официальная Концепция демографической политики. Беру наугад один пункт из многих: "Сокращение уровня смертности от онкологических заболеваний за счет внедрения программ профилактики, а также за счет скрининговых программ раннего выявления онкологических заболеваний". Разве наши руководители здравоохранения без высокого государственного документа не знали, что все это надо делать?
В этой подмене единой стратегии тысячью тактических решений, мне кажется, и таится корень зла. Как из сотни кроликов не сделаешь слона, так из ста тактических решений - пусть и верных, и полезных - не слепить одну стратегию. А концепция - это именно стратегический документ.
- По вашим словам, она должна формулировать некие принципы. Вы можете привести пример?
- Конечно. Один из важнейших - принцип расширения свободы выбора. Это значит, что при прочих равных условиях предпочтение должно отдаваться тем мерам, которые в большей степени расширяют свободу выбора семьи и ее членов, а не ограничивают его. Возьмите, например, планирование семьи. Практически все российские семьи сейчас сознательно решают, сколько иметь детей и когда их иметь. Значит, семейная политика должна не стыдливо замалчивать эту неизбежную в современных условиях практику, а - через воспитание, через информацию, через предоставление медицинской помощи и технических средств - облегчать ее людям. Если это не делается или делается в недостаточной степени, люди прибегают к аборту, что у нас и происходит гораздо чаще, чем в других странах.
То же можно сказать и о браках. Если часть людей живут в браке, но не регистрируют его, значит, это им почему-то не нужно. Надо принять их выбор, а не стараться загнать всех в единый шаблон.
- Должно ли государство экономически поддерживать семью?
- Разумеется, но только тогда, когда семья в этом нуждается. Мы сформулировали в нашей концепции принцип опоры на собственные силы. Семье с двумя работающими родителями не нужно рассчитывать на государственный патернализм советского типа, который приучал семью к тому, чтобы быть все время на помочах, ждать льгот и бесплатных услуг. Это лишает человека сознания, что семья - его собственное дело, ослабляет семью, ее ответственность, я бы сказал, ее жизнестойкость. У вас возникли какие-то проблемы - вы не сами барахтаетесь, ищете работу, заработок, а рассчитываете на государство. Принцип опоры' на собственные силы требует добиваться того, чтобы как можно меньшее число семей нуждалось в пособиях и льготах.
Но этот принцип уравновешивается принципом социальной защиты семьи - в особых обстоятельствах, в трудные периоды жизни. Рождение ребенка создает массу проблем для большинства семей, и экономических, и социальных. Значит, должны быть формы социальной солидарности, позволяющие поддержать семью в этот период, с учетом конкретных обстоятельств. Женщина должна знать: общество ждет ее новорожденного и не оставит ее на произвол судьбы. И это не только дополнительные деньги за ребенка, но и гибкий график работы, возможность дистанционной работы, удобное время отпуска, доступность детских учреждений. Семья должна опираться на собственные силы, но если в этой опоре произойдет сбой, государство должно прийти на помощь.
И в то же время государство не должно быть монополистом, принимающим единоличные решения. Оно обязано разделять свою ответственность за судьбы семьи со всеми институтами гражданского общества, выражающими интересы и идеалы различных групп и слоев населения.
- Ученые излагают свои мысли в концепции. Чиновники занимаются мероприятиями. А наша демографическая реальность остается такой, какова она есть. Где свет в туннеле?
- Журнал "SPERO", который издают наши коллеги из Независимого института социальной политики, выходит под девизом "Dum spiro spero" - "Пока дышу, надеюсь". Это ответ на ваш вопрос. Да, очень часто мы, демографы, испытываем разочарование от решений, которые принимаются в нашей области. И хотя мы поддерживаем все шаги государства, в которых видится внимание к семье, к здоровью людей, все-таки иногда хочется спросить чиновников: вы решили потратить деньги на такие-то меры. Почему именно на эти, почему не на другие? Мы бы, может быть, порекомендовали другие приоритеты... Но они убеждены, что сами знают, как действовать, а иные мнения им только мешают. Институт обязательной экспертизы даже важных решений -экспертизы государственной, но вневедомственной и в этом смысле независимой - у нас, насколько мне известно, отсутствует. И все же я не теряю оптимизма. Может быть, со временем мы научимся лучше понимать наших чиновников, а может быть, они - нас. В нынешних условиях остается только надеяться на лучшее.

Анатолий ВИШНЕВСКИЙ. «Трибуна», 25 сентября 2008 года.
Беседовал Илья МЕДОВОЙ