…о семье и ее проблемах в наступившем годе семьи

Объявленный президентом Год семьи в России уже начался, но ответственные за программу чиновники так, похоже, и не разобрались, чьи интересы нужно отстаивать, кого и как поддерживать. А не видя цели, можно ли в нее попасть?

Мария Сагитова, координатор проектов Совета министров Северных стран
Обычный человек вряд ли думает о том, что если он сейчас не начнет интенсивно размножаться, то через сколько-то лет некому будет служить в армии и пахать землю. Чтобы решить столь глобальную геополитическую проблему, уже включился на всю мощь государственный информационный рупор. Вот только кого именно планируется поддерживать в рамках Года семьи - сказать сложно. Похоже, даже чиновникам госструктур не слишком понятно, что же такое семья.
То ли это лица, совместно проживающие, то ли связанные кровными узами, то ли штампом о браке. Жилищный кодекс определяет семью как "совместно проживающих супругов, детей и родителей". Выходит, социальная система тоже будет поддерживать лишь совместно проживающих? А иные категории? Дети от разных браков? Лица, ведущие совместное хозяйство и имеющие общих детей, но не являющиеся супругами? В некоторых странах семьей признается одно домохозяйство, даже если это всего лишь один человек. А как это будет у нас?
Уже сформировался главный демографический пиар-образ - мать, желательно многодетная. Почти каждый день в новостях рассказывают, как обычная россиянка - молодая или не очень, обеспеченная или малоимущая - родила первого или очередного ребенка и очень этим довольна. Государственная кампания проводит нехитрую мысль: рожайте, дорогие женщины, больше, больше и больше, и будет вам счастье! Дошло до того, что во время телетрансляции отец многодетного семейства ляпнул: мол, такое количество детей - полностью заслуга жены, а не моя.
Вместо того чтобы рекламировать семью, построенную на принципах равенства и взаимного уважения, когда отец вполне может пару месяцев посидеть с ребенком, во главу угла ставятся традиционные гендерные роли. Мать должна рожать, поить, кормить, воспитывать, а заодно стирать, убирать, готовить. Отец - все это оплачивать, желательно хорошо.
Но закрепление определенных ролей за мужчиной и женщиной на государственном уровне ведет к тому, что люди опасаются заводить детей. Мужчины - из боязни потерять чадо в случае развода, женщины - из страха остаться с ребенком на руках без средств к существованию. Ведь бывает, что сегодня муж есть, а завтра он, не желая никому зла, "полюбил другую". Пойди взыщи по суду 25 процентов его "белой" зарплаты...
Однако государству удобно проводить семейную политику именно таким способом. Во-первых, деятельность госучреждений и их опытнейших сотрудников направлена на решение проблем "семьи, материнства и детства". И заняты они только этим. А вот что такое "отцовство", как с ним быть, куда продвигать - изучено мало. Во-вторых, вместо специальных служб, призванных решать вопросы проживания ребенка при разводе, финансирования его нужд, контроля его психологического состояния, у нас одни пиар-кампании. На деле при разводе государство оставляет родителям совместную опеку (такую же, как в браке) - и делите малыша, как хотите. Отец ли материально регулирует порядок общения, мать ли просит с него за каждый визит некоторую сумму - дело приватное. В-третьих, государство не готово финансировать программы по профессиональной ориентации, образованию и трудоустройству женщин, в том числе имеющих детей. Понимание, что при любом раскладе сможешь прокормить ребенка, дать ему образование, обеспечить лечение, дало бы матерям большую уверенность, чем клятвы избранника никогда не смотреть на других женщин.
Поощряя рождаемость, государство не может закрывать глаза на тот факт, что на его территории обитают, вероятно, один-два миллиона безнадзорных детей. Это немыслимое количество для развитой страны в мирное время, имеющей колоссальный профицит бюджета. И никуда не деться от вопроса: а сможет ли власть реально позаботиться о еще неродившихся детях, если не знает, что делать с уже имеющимися? Ставка сделана на размещение детей, оставшихся без родительского попечения, в новые семьи. Но ведь часто бывает, что люди берут детей, чтобы получать дополнительный доход от государства или загладить душевную травму. А потом сдают их обратно. Если ребенка били в родной семье, его нельзя сразу же отдавать в приемную: он может считать себя виноватым во всем или начать мстить миру за перенесенное зло.
Возможно, надо одновременно с развитием института приемного родительства вкладывать больше средств в детдома: обустроить быт, сформировать грамотный персонал, организовать дополнительное обучение и развитие. Чтобы казенное учреждение стало пригодным для такой же полноценной жизни, которую ведут обычные дети. Но прежде всего государственная политика должна защищать права и интересы конкретной личности. Это могут быть ребенок, неработающая мама или многодетный отец, и им нужна совершенно разная помощь. Даже если они проживают вместе, даже если они семья.

***
Денис Терентьев, спецкор "НВ"
К Году семьи некоторые законодатели начали готовиться загодя: еще в октябре 2007 года в Госдуму был внесен проект поправок к Семейному кодексу, де-факто лишающий родительских прав миллионы разведенных отцов. В частности, предлагается обеспечить одному родителю, проживающему со своим ребенком, исключительное право представлять его интересы без ведома другого. Если этот закон будет принят, он станет очередным гвоздем в гроб и института семьи, и задуманного властями бэби-бума. Ведь по данным ВЦИОМ, в 77 процентах российских семей, которые не решились еще завести ребенка, "тормозом" служит мужчина, опасающийся в случае развода лишиться своего чада навсегда.
Ежегодно жертвами развода родителей становятся полмиллиона российских детей. В 98 процентах случаев суд оставляет ребенка матери, даже если он умоляет передать опеку над ним отцу. Это неудивительно: 90 процентов судейского корпуса составляют женщины, в органах опеки и попечительства - тоже сплошь представительницы слабого пола. Фактически они могут принять любое решение по любому ребенку, и общественное мнение, как правило, на их стороне.
Если мужчина уходит из семьи, почему-то говорят, что он бросил или предал своих близких. Но я знаю немало ситуаций, когда предавали как раз мужчину, не выполнив ни одного предсвадебного обещания и создав ситуацию, в которой он вынужден оставить свой дом и своего ребенка. Типичный пример: жена хамила ему с утра до вечера, чтобы хоть на ком-то сорвать свою неподготовленность к роли матери. Он испробовал все пути нормализации отношений - никакие договоренности она не соблюдала, а эффект от его благородных поступков заканчивался на следующий день. Он работал на семью, как папа Карло, и был виноват во всем - от подгоревших блинов до февральских морозов. Что ему оставалось делать?
После развода у бывших супругов обычно следует период взаимной ненависти, и дети превращаются в средство ведения войны. Львиная доля матерей взяли на себя опеку над детьми, только чтобы насолить бывшему мужу и, главное, чтобы не прослыть кукушкой. А когда права на ребенка признаны судом, очень часто начинается шантаж: не заплатишь столько-то тысяч - не увидишь чада. Эти требования растут быстрее ВВП страны, а полученные деньги часто расходуются нецелевым образом - на вещи и развлечения для мамы. И не всякому мужчине хватит характера взять ситуацию под контроль.
В ряде западных стран требование денег за право видеть своего ребенка приравнивается к вымогательству и влечет за собой уголовное преследование по "рэкетирской" статье. В России неизвестно ни одного подобного прецедента. Мужчину могут посадить в тюрьму за неуплату алиментов, но женщина никак не отвечает за обман по поводу отцовства, имеющий место в каждом четвертом браке.
На самом деле 80 процентов разводов в России инициируют матери. Если бы не их уверенность, что бывший муж при этом превратится в дойную корову, этот процент был бы значительно меньше. Лишь 17 процентов женщин хотели бы более частых встреч отца с ребенком, 41 процент не хотят их вовсе. Две трети мамаш считают, что отец не оказывает никакого влияния на становление личности ребенка. Между тем дети, выросшие без отца, в 5 раз чаще совершают попытки суицида, в 14 - изнасилования, в 35 - бегут из дома, в 10 - становятся наркоманами, в 20 - попадают в тюрьму. Из семей без отца вышли 90 процентов бездомных, 71 процент бросивших школу, 70 процентов обитателей колоний.
Есть устойчивые гендерные стереотипы, например, будто женщина не может грамотно водить машину, а мужчина - ухаживать за ребенком. Он якобы его обязательно простудит, утопит, заморит голодом. В нашей стране исторически мать воспринимается как героиня, а отец как подозрительный субъект, который сделает ноги, стоит государству ослабить хватку. И эти стереотипы влияют на людей, принимающих важнейшие для семьи решения. Один петербургский врач в течение двух лет добивался лишения своей жены-алкоголички родительских прав. Добился - судья доверила опеку над ребенком дедушке с бабушкой по материнской линии. Оказалось, в молодости муж "оставил жену с двумя детьми".
Если нынешние поправки к Семейному кодексу пройдут, общество столкнется с горой новых проблем. Суды лопнут от исков родителей, определяющих порядок общения со своими детьми. Равенство в правах на ребенка и без того существует только на бумаге, так зачем усугублять ситуацию? Если родитель выделяет средства, воспитывает ребенка, то не так и важно, живет ли он в семье. А если он не участвует в жизни ребенка, то его можно лишить родительских прав, - нынешняя редакция Семейного кодекса это позволяет. Сплошь и рядом ситуации, когда родитель избивает своего ребенка. Теперь малыш не сможет найти защиты у второго своего близкого человека? Его можно увезти в другую страну на ПМЖ, продать, эксплуатировать? Получить навар от размена жилплощади? И самое главное: разведенные супруги, воспитывающие своего ребенка, сохраняют многие признаки семьи. Неужели обязательно их угробить в рамках государственной кампании?

«Невское время», 29 января 2008 года