… о национальных противоречиях в России

Национального вопроса как такового не существует. К такой почти ошеломляющей догадке привели результаты исследования "Стратификация российского общества"

Более пятнадцати тысяч россиян различных национальностей, проживающих на территории от Дагестана до Красноярска, ясно дали понять, что существенных национальных противоречий они не наблюдают и в своем государстве чувствуют себя вполне комфортно. Общественная практика социальной жизни оказалась шире, чем этнические отношения. Ничего удивительного в заметном ослаблении межнациональной напряженности нет, но на фоне разговоров, публикаций и репортажей о растущей ксенофобии и интолерантности данные исследования выглядят по-настоящему сенсационно.
Обнаружено и еще несколько любопытных фактов. В частности, оказалось, что у россиян есть страхи реальные и есть страхи мнимые, что доминирующая этническая нация - русские - с меньшим оптимизмом смотрит в будущее и чувствует себя чуть более ущемленной, нежели представители других народов. Впрочем, разница в оценке той или иной проблемы или ситуации в целом этими двумя группами населения России настолько мала, что строить на этой основе какие-то однозначные и всеобъемлющие выводы затруднительно. Однако при более тонком и осторожном анализе результатов исследования можно сделать весьма любопытные и важные умозаключения.
Но сначала несколько слов о том, кого и как опрашивали и какие вопросы задавали. Стремясь узнать, как сегодня отличаются образ и восприятие жизни в России людьми различных национальностей, существуют ли в стране серьезные национальные противоречия и реальная угроза межнациональных конфликтов, исследователи применили так называемую многоступенчатую, случайную систематическую выборку по домашним адресам. По данным Госкомстата, соотношение русских и других национальностей выглядит как 80:20, по результатам опроса вышло 84:16. Опрошено было 15114 человек, проживающих в селах и городах России с рождения или оказавшихся здесь в результате смены места жительства родителей. Таким образом, в выборку попали не мигранты, а истинные россияне - представители 52 народов. При этом объемы представленных народностей оказались таковы, что анализировать их по отдельности было невозможно. Поэтому на первом этапе исследования список разделили на группы: русские, татары, украинцы, представители малых народов России, представители народов Кавказа, представители национальностей соседних стран. Дальнейший сравнительный анализ всех групп позволил сформировать две группы: Р-1 (те, кто причислил себя именно к русским) и многоэтническую группу Р-2 (те, кто назвал себя представителями других национальностей). Порядковые номера присвоены для удобства, исходя из объема группы в общей численности населения.
Сравнение социально-демографических параметров и трудового статуса выявило настолько минимальную разницу между Р-1 и Р-2, что останавливаться на этом подробно не имеет смысла. Интересно лишь отметить чуть меньшую социализированность Р-2: при одинаковом с Р-1 количестве пожилых людей у них меньше пенсионеров (на 4%) и учащихся (на 2%), больше домохозяек и безработных (примерно на 5%) среди людей среднего возраста. Зато анализ более частных аспектов дал вполне неожиданные результаты: при меньшей социализированности и невысоком уровне декларированного дохода уровень социального оптимизма группы Р-2 отчего-то выше не только, чем у группы Р-1, но и по стране в целом. Количество тех, кто уверен, что их материальное положение улучшится, здесь составляет 32,5% при среднем показателе по стране 26,7%. Кроме того, Р-2 обнаруживают большую склонность к предпринимательской деятельности (на 5,6%) и чаще желают своим детям предпринимательского будущего. Далее выясняется, что этнические русские чувствуют себя чуть-чуть менее уверенно, чем представители других народов: от оскорблений и унижения национального достоинства страдает 3,9% Р-1 и 3,5% Р-2. С несколько большей грустью смотрит доминирующая этническая нация и в свое будущее. На вопрос, улучшится ли положение вашей нации, утвердительно ответило 22,7% представителей группы Р-1 и 26% - Р-2. Уверенных в том, что все станет хуже, среди Р-1 нашлось 11,35%, а среди Р-2 - 5,8%.
К неинтенсивной меланхолии Р-1 мы вернемся чуть позже. А пока отметим, что общечеловеческие ценности - доброту, порядочность, трудолюбие, честность, независимость и чуткость - все представители нашего многонационального государства ставят одинаково высоко, различие лишь в том, что Р-1 больше привлекает интеллект и воля, а Р-2 хотелось бы, чтобы люди были покрасивее и поталантливее. Отношения между людьми обе группы расценивают, скорее, как доброжелательные или в худшем случае нейтральные. И вообще россияне, похоже, мечтают, чтобы их, наконец, оставили в покое и предоставили больше свободы. Словом, по результатам исследования, граждане России предстают перед нами как самые настоящие обыватели. Но где же одна из самых острых тем - национальный вопрос?
Ученые Института этнологии и антропологии (ИЭА) РАН ничего парадоксального в результатах опроса не видят. "Дело в том, что такого явления, как этничность - а сегодня, говоря о национальном вопросе, мы оперируем именно таким термином, - в принципе не существует, - сказал нам старший научный сотрудник центра по изучению и урегулированию конфликтов ИЭА РАН Валерий Степанов. - Есть понятие 'этнический аспект конфликтности', но это есть не что иное, как определенным образом - культурным, языковым или политическим - окрашенные вещи. И именно с ними играют политики и СМИ, при надобности проталкивая в виде самостоятельного феномена. Ведь сформировать определенным образом самосознание людей, а потом этот ресурс использовать очень соблазнительно. И при внимательном рассмотрении становится заметно, что в одном и том же регионе этнический фактор в повседневной жизни непостоянен - с ним играют от сезона к сезону, от выборов к выборам. При том что этническая напряженность всегда заведомо ниже общественно-политической и социальной напряженности, если поставить перед собой цель и подключить к работе СМИ, то возгонка этнической мотивации легко совершается даже в самых благополучных регионах". С такой точкой зрения согласна и Ольга Дудченко, ведущий специалист Института социологии РАН: "Складывается впечатление, что кто-то все время старается поддерживать актуальность образа врага и при надобности вытаскивает его, как туза из колоды. Фишка ведь в том, что обывателю враг не нужен, обыватель хочет жить спокойно. И если оставить его в покое, перестать теребить на какие-нибудь темы, не поддерживать их остроту, при вдруг возникшей политической надобности его будет сложно выдернуть и направить в нужное русло. Что, понятное дело, устраивает далеко не всех. Поэтому регулярно, на всякий случай, смазывается простейший механизм манипуляции сознанием. Обыватель держится в страхе, ему регулярно напоминают, как враг выглядит и каков его образ. Единственное, что можно тут посоветовать людям, так это чтобы они учились думать своей головой и перестали бояться".
Однако пока это, судя по всему, получается далеко не у всех нас. Об этом свидетельствуют данные опроса по поводу угрозы межнациональных конфликтов.
Уровень тревожности в оценке вероятности межнациональных конфликтов в обществе достаточно высок. И если тревога населения Ставропольского края имеет под собой реальные основания - горячие точки рядом, ситуация может взорваться в любой момент, - то страх перед угрозой межнациональных конфликтов, одолевающий красноярцев, может показаться необъяснимым: в Красноярском крае, где проживает 90% русских, считающих себя этническими, уровень оценки угрозы межнациональных конфликтов чуть ли не в два раза выше, чем в Татарстане (где русских и татар примерно поровну) и почти в полтора раза выше, чем в Дагестане и Кабардино-Балкарии. Стоит подчеркнуть, что даже в южных регионах обострение межнациональных конфликтов не считается самой главной проблемой. В Ставропольском крае эта тема находится на 8-м месте - она набрала только 8,9% сторонников, уступив проблемам коррупции чиновников и проблемам образования, медицины и ЖКХ, а в Ростовской области она так и вовсе на последнем месте (2,8%). В таком случае, чего опасаются 90% этнического русского населения Красноярского края и о чем себе думают жители Дагестана?
Институт этнологии и антропологии, регулярно замеряющий рейтинг конфликтности регионов, уже некоторое время назад обнаружил, что Дагестан в этом рейтинге далеко не в первых рядах. Объясняется это, по-видимому, тем, что из-за большой силы напряжения у местного населения возник баланс между общими страхами и реальными проблемами. Страх понижается не столько от того, что люди привыкли к взрывам, а скорее, от того, что им - находящимся внутри системы - понятно, что именно происходит, и известны правила, по которым можно жить. "Спокойствием это назвать нельзя, - считает Валерий Степанов, - но можно назвать прозрачностью и определенностью системы. За ее пределами, если судить, например, по газетам, из Москвы или из Воронежа, кажется, что в Дагестане жить вообще невозможно, что там безумно страшно и так далее. Никто не спорит, проблемы там есть, но люди, живя в системе, воспринимают многие вещи как само собой разумеющиеся. Сравнить это можно с ситуацией в Чикаго в двадцатых годах прошлого века, когда все знали: разборки идут по определенным правилам и между определенными людьми".
Красноярские страхи, по мнению специалистов, в общем, тоже объяснимы. Этнологам известен такой феномен, как повышенная тревожность в спокойных регионах. Территории, не подверженные миграционной нагрузке, всегда являются более тревожными из-за того, что населению не хватает толерантности. Слухи бегут впереди явлений, люди опасаются, что с приездом неких "чужих" немедленно начнется нечто ужасное... Такое же ужасное, как в Москве. А что происходит в Москве, если смотреть из Москвы? Да вроде бы ничего. Живут люди и живут. А жители столичных новостроек не удивляются наличию разных диаспор в микрорайонах. "Как правило, нагнетание демографической темы происходит одновременно с миграцией, - считает Ольга Дудченко. - Если миграция для населения пока еще внове, то 'приезжие' - китайцы или кто-то еще - являются абсолютными чужаками. Их привычки, образ жизни кажутся непонятными и поэтому пугающими и вызывающими внутреннее напряжение. Другое дело Ростовская область, Ставропольский и Краснодарский края, где люди бог знает сколько поколений живут в мешанине народностей, давно выработали культурные стереотипы поведения и в целом не задумываются по поводу национального вопроса. Ведь толерантность, как известно, складывается из двух вещей: из внутренней установки, когда человек старается самостоятельно выработать некие способы сожительства, и из усвоенных поколениями стереотипов. Этнические русские, живущие в Ставрополье, заметив в жаркий день на улице женщин в плотно повязанных платках и в платьях с длинными рукавами, не задаются вопросом: кто это такие? Они просто знают, что их односельчане, например турки-месхетинцы, идут в мечеть. Для представителя другой культуры, находящегося внутри контекста, в этом нет ничего удивительного или пугающего. В его голове - готовые "картинки мира", помогающие экономить усилия при восприятии различных социальных объектов. И ему, к примеру, не надо задумываться, что будет, если он женится на представительнице другой нации, поскольку рядом есть образцы смешанных семей и можно наблюдать, как они сочетают свои культуры внутри семьи, в быту. Для него все это рутина". Хуже тем, у кого нет ни таких стереотипов, ни установки на их выработку. У человека толерантного меньше развит комплекс неполноценности, поскольку эта самая толерантность - не что иное, как наличие позитивного образа иной культуры при сохранении позитивного восприятия своей собственной.
И, наконец, пора сказать несколько слов о "русском пессимизме". Почему, в самом деле, мироощущение титульной нации окрашено в тона не слишком интенсивные и не мажорные? Гипотез по этому поводу нашлось как минимум три.
Этнопсихологи предлагают поискать отсутствие оптимизма в чувстве разочарования. В СССР, несмотря на декларируемое равенство народов, многие представители титульной нации - теперь можно честно в этом самим себе признаться - все-таки имели в виду, что на самом деле это государство никакой не союз народов, а наша, русская, земля. И сегодня при обвале претензий от бывших суверенных республик, при растущей самостоятельности субъектов РФ нация сознательно или подсознательно переживает происходящее как потерю лица, как несправедливую обиду: вот, мол, была великая Россия, а теперь нет ее, теперь русских всюду обижают и вообще...
По мнению других специалистов, причина выявленной в результате исследования некоторой неуверенности в будущем Р-1 кроется в потере нацией самоидентичности. "Когда-то "быть русским" значило очень многое, - говорит Ольга Дудченко. - Но в Советском Союзе это быстренько пресекли. В советские времена "быть русским" означало всего лишь одобрять решения партии и правительства. "Русские" трактовались как некая масса, которой говорили, куда надо идти, и она туда шла. Татарин подумает: "А я-то, как татарин, могу свернуть в мечеть на пять минут с дороги к светлому будущему? Вроде могу..." И свернет. А русскому ничего такого не позволялось и искоренялось на уровне культурных традиций. По этой причине что такое "быть русским" давно уже менее понятно, чем что такое "быть армянином" или "быть аварцем". Мы растеряли свою идентичность. И ничего не остается, как искать ее или формировать заново. Иначе нам как нации светит полная дезориентация в окружающем мире и все большая растерянность перед ним".
И наконец, Ксения Касьянова, автор книги "О русском национальном характере", полагает, что настрой на минорное мироощущение титульной нации вообще не зависит ни от каких обстоятельств. Это просто одна из этнических черт русской нации: "Желание попечалиться, пострадать по какому-нибудь поводу в нашем человеке есть желание самоактуализации... Переживания и настроенность на некоторый пессимизм - вне зависимости от ситуации - составляют наше "лицо". Как говорил один инок, скорбя и плача о том, что Бог взял от него искушение: "Господи, ужели я недостоин и мало поскорбеть?" Мы без этого просто не можем".

Елена БОРИСОВА. "Эксперт", 23 мая 2005 года