… о демографии и миграции в России

"Партия власти" по-прежнему делает вид, что мы хорошо живем. Не стоит ли в ответ позаботиться о своем здоровье

Россиян на свете становится все меньше. Расчеты показывают, что страна уже не сможет вернуться к естественному приросту населения. "Точка возврата давно пройдена", - не без серьезных оснований утверждает демограф Виктор Переведенцев ("Новое Время" № 25/2004). Как считает этот автор, несколько облегчить (но не более того) положение могли бы антиалкогольные и некоторые другие меры для снижения смертности и повышения рождаемости. Главное же - обеспечить приток мигрантов по 600-800 тысяч в год. Потому нынешнюю государственную политику надо менять на противоположную. Привлекать мигрантов, а не отталкивать их, как сейчас, жесткими ограничениями.
Бьют чужих потому, что себя боятся
Возразить тут нечего. Но, возможно, стоит еще раз затронуть причины, по которым наши государственные чиновники делают все вопреки здравому смыслу. На что они рассчитывают?
Ведь о необходимости позитивной миграционной политики уже давно твердят многие серьезные демографы, экономисты, политологи, а воз и ныне там. Может быть, у нас чиновники не такие, как на Западе или, скажем, в Китае? Как побудить их к положительному действию? Поиски ответа на такой вопрос неизбежно обратят нас к тому объекту исследований, который вызывает столь сильное беспокойство демографов, - к нам самим вместе взятым и к нашим общим взаимоотношениям с государством. Нынешняя российская государственная власть, при всех своих авторитарных претензиях, все же не может (а очень часто и не хочет из-за сродства душ) не считаться с настроениями и предрассудками граждан. Это касается и миграционной политики.
Отношение российских граждан к иностранцам, а тем более к возможности резкого усиления их притока - иррационально. Разговоры о конкуренции мигрантов с россиянами за рабочие места, как правило, оборачиваются преувеличениями, а то и мифами. В тех случаях, когда такая конкуренция имеет место, от нее обычно выигрывает российский потребитель. Жалобы, что, мол, мигранты отрицательно влияют на обстановку в крупных городах, следует все же отнести в первую очередь на счет плохой работы административных и правоохранительных органов. Даже социально-культурные и поведенческие различия не могут иметь решающего значения. Подтверждением тому служит огромное количество смешанных браков, традиционное со времен СССР. Подлинная основа идиосинкразии к мигрантам - неуверенность в собственном положении.
Слишком долгое время самоизоляция нашего общества от окружающего мира порождала неоправданно высокую самооценку, даже чувство превосходства над другими народами. Под сенью запретительных законов люди отвыкли от личной инициативы, найдя ей субститут - знаменитый афоризм: "Партия делает вид, что мы хорошо живем, мы делаем вид, что хорошо работаем". Но все это оказалось враз поставленным под сомнение крахом социалистической экономики, распадом СССР, нарушением привычных условий существования. Наконец, сравнением того облика самих себя и окружающего мира, что открылся нам в 90-е годы, с отражением, которым граждане любовались в зеркале советской пропаганды. В результате масса российских людей потеряла былую веру и в себя, и в государство, считая его неспособным отстаивать их интересы перед лицом нарастающего потока мигрантов из ближнего зарубежья, а "пуще того" - из Китая.
Последняя идея-фикс особенно интересна с психологической точки зрения. Миграция в Россию жителей Восточной Азии производит столь неординарное впечатление, во-первых, потому, что она - единственный подлинно новый фактор в этой сфере. Китайцы, в отличие от множества прочих приезжих, никогда не входили в "коренной" состав многонационального советского народа. Во-вторых, завораживает простая статистика: китайцев больше миллиарда, почти в девять раз больше, чем русских. Стало быть, из всех "мобильных" наций только они смогли бы, если б захотели, "поглотить и растворить в себе" население России. Об этом сочинялись самиздатские трактаты и рассказывались анекдоты еще в эпоху "железного занавеса". Что касается реальных стремлений китайцев к экспансии - это отдельный большой вопрос; но все беспристрастные историки и этнопсихологи свидетельствуют, что народ они скорее "центростремительный", чем "центробежный" по духу, следовательно, особой опасности для зарубежных государств в этом смысле не представляют. Однако известно: сам факт угрозы действует сильнее, чем ее исполнение.
В итоге произошел парадоксальный сдвиг в массовом сознании. Впервые увидав себя чужими глазами, россияне вдруг ощутили себя вместо граждан "великой советской державы, самой передовой в мире" - маленьким объектом чужих аппетитов, чуть ли не "аборигенами", наподобие островитян Южных морей или американских индейцев эпохи раннего колониализма. К этим знаковым образам прямо апеллирует - чем дальше, тем больше - "славяно-православная" пропаганда. Желание сохранить традиционный, прежде всего психологически необременительный образ жизни ("пока партия делает вид...") и систему привычных ценностей под напором других цивилизаций с их системами социальной организации, морали и нравственности, с иным отношением к труду стало движущим мотивом в отношении большинства русских к мигрантам.
Нас слишком мало или слишком много?
Авангард ксенофобов "на общественных началах" с надеждой смотрит на государственных чиновников. Те, в свою очередь, прикидывают собственный интерес и оглядываются на граждан. От самого же населения - по крайней мере, от большинства, - как будто не исходит никаких положительных импульсов кроме, судя по всему, готовности мягко спланировать под водочку на дно той самой "братской могилы". История знает и противоположные примеры. Как не вспомнить о поляках, которые вопреки всем - казалось бы, абсолютно непреодолимым - обстоятельствам доказали в конце концов свое право на национальное существование. Потому сегодня, как и прежде, звучат мужественные и гордые слова польского гимна: "Еще Польша не погибла, покуда мы живы!". А в России возвращаются к истокам, рифмуя "горы - просторы" и "держава - слава". Но ведь и мы, в конце концов, еще живы. Россиян как-никак 145 миллионов, правда, и "просторов" у нас больше раз в пятьдесят, чем у 40-миллионной Польши. И тут возникает новый вопрос: что значит "слишком мало" людей или, наоборот, "слишком много"?
На первый взгляд маловато для великой державы с огромной территорией и, главное, с каждым годом становится "все маловатее и маловатее". Например, по данным переписи-2002, численность населения Сибири и Дальнего Востока составила 26,8 миллиона человек, тогда как, по одной из оценок, для достаточного потенциала их экономического развития и национальной безопасности требуется примерно 45 миллионов. Но если в России средняя плотность населения составляет 8,5 человека на квадратный километр, то в Канаде - 3,1, в Австралии - 2,5. И ничего, вполне обходятся.
По мнению американских исследователей Фионы Хилл и Клиффорда Гэдди, авторов книги "Сибирское проклятье: как коммунистическое планирование забросило Россию в холод", проблемы России на ее востоке - это последствия советской "военной индустриализации", то есть стараний равномерно распределить военно-промышленный потенциал по территории страны. В результате на российском Севере и в Сибири образовались избыточные промышленные мощности, нежизнеспособные в условиях рыночной экономики, и соответственно избыточное население. Сибирь, с их точки зрения, оказывается не малонаселенной, как утверждают российские политики, а, напротив, слишком густонаселенной. "Излишними" для географии, климата и экономики восточных регионов являются, по мнению этих ученых, 10-15 миллионов человек. В рыночных условиях все они жили бы в областях с более мягким климатом и меньшими расстояниями. А в холодных регионах Сибири, удаленных от основных центров экономической жизни страны, надо, согласно этой концепции, развивать сырьевые отрасли экономики на основе вахтового метода использования рабочей силы. Как поступают в той же Канаде. Кстати, такой подход заодно во многом спасает от деградации и малочисленные народности "бесплодных земель".
Так, может, никого не "отпевать", а подумать, как использовать по-другому наличные силы и средства? Население ищет свои ответы, не дожидаясь, пока к нему "обернутся лицом" правительственные чиновники. Довольно было чуть ослабнуть жесткой хватке централизованной системы, в которой государство решало, кого где селить по "оргнабору", как распределять хозяйственные ресурсы, - и тут же многие люди двинулись собственными путями. Самые большие потоки межрегиональной миграции текут в те регионы и города, где выше уровень экономической активности, есть спрос на рабочую силу и можно так или иначе устроиться с жильем. Основное направление этого движения - с севера и востока в центральный регион и на юго-запад страны через промежуточные пункты, где значительная часть мигрантов оседает на постоянное жительство.
Избыток от недостатка
Численность безработных в России несколько сократилась за последние годы, отмеченные экономическим ростом. Сейчас их 6 миллионов против 9-миллионного пика в 1999 году. Но и это много даже на фоне сокращения общей численности населения и еще большего уменьшения его экономически активной части. С начала либеральных реформ по 2003 год все население уменьшилось почти на 3 процента, экономически активное - почти на 4,5 процента. Вместе с тем безработица превышает уровень 1992 года более чем в полтора раза. Как соотносятся эти процессы?
Понятно, что безработица ведет к понижению и без того низкого уровня жизни населения и через это отрицательно влияет на все ее другие стороны. Следовательно, в принципе должна существовать положительная связь между демографическими процессами и экономическим ростом. Но ограничиться этим банальным утверждением было бы недостаточно. Хотя бы уже потому, что самые высокие уровни безработицы фиксируются не только в тех регионах экономического застоя, где переживают кризис по-советски организованные отрасли индустрии - прежде всего ВПК, угольная и легкая промышленность, но и там, где наблюдаются сравнительно высокие уровни рождаемости. Это в первую очередь Северный Кавказ и другие преимущественно аграрные регионы, в которых лучше сохранились традиционные устои демографического поведения. Если в первой из названных групп кризис занятости вышел на поверхность только с началом либерализации экономики, то во второй - еще в советские времена. В регионах первого типа рождаемость низка, но и они не могут считаться примерами перехода к современной модели демографического поведения - сочетанию низкой рождаемости с низкой смертностью на фоне растущих доходов населения.
Повсюду мы имеем дело со всесторонним и системным кризисом. Выход из него стоит не дешевле, чем вход.
Правда, после отказа от плановой модели экономики в пользу рыночной немалую положительную роль в исправлении советских диспропорций стал играть отток людей из сферы индустриального производства в разные отрасли обслуживания, коммунального хозяйства и малоквалифицированного труда в строительстве. Их доля в общей занятости в стране за прошедшие годы увеличилась примерно вдвое. Тем самым создаются определенные условия и для перехода к новым, более высокопроизводительным технологиям, и в таких случаях нередко приходится слышать о нехватке квалифицированных рабочих и специалистов. Зато обострился кризис занятости в отраслях и регионах экономического застоя. Особенно сложными оказались проблемы "северов" из-за пониженной ныне мобильности тамошнего населения.
Реструктуризация экономики в целом и занятости - та основа, на которой могут начаться позитивные изменения в социальном, культурном и демографическом поведении российских граждан и с которой сможет эффективно сочетаться массовая иммиграция в страну. Что здесь реально могут сделать россияне своими силами, не оглядываясь на правительственные решения? Очевидно, серьезнее подумать о своем здоровье, не дожидаясь, пока в очередной раз "начальство запретит" массовую склонность к пьянству и другим видам асоциального поведения. Преодолеть потерю интереса к овладению профессиональными и техническими знаниями и, так сказать, организованно перестроить свои поредевшие шеренги.
Во всем остальном как раз помогут мигранты. Но возможности их упорядоченного приема в России неотделимы от необходимости перейти к стратегии "зон и точек развития", где мигранты будут естественным образом претендовать на те занятия и профессии, для которых реально не хватает либо заинтересованности, либо просто физических сил у коренного населения. Во всяком случае проблему удалось, в общем и целом, разрешить в Западной Европе, где местные граждане, тоже отстающие по части рождаемости, охотно уступили гастарбайтерам места в сферах занятости, требующих сравнительно невысокой квалификации.
Словом, надо научиться хотеть и делать. Самим делать и самим хотеть.

Юрий АЛЕКСАНДРОВ. "Новое время", 8 августа 2004 года