География и экономика российской пенитенциарной системы
	Пути изучения географии ФСИН
	История формирования сети исправительных учреждений России
	Современная география исправительных учреждений
	Демографический вес «тюремного населения» в редконаселенных местностях
	Неоднозначные последствия закрытия удаленных «зон»
	Зачем нужен труд в колониях?
	География тюремного производства
	Заключение
	ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ
	Вся статья (в формате PDF)
	Ссылки по теме номера
	Темы предыдущих номеров
	См. также Архив "Темы номеров"

Для цитирования: Аверкиева К.В. География и экономика российской пенитенциарной системы //Демоскоп Weekly. 2015. № 651 - 652.
URL: http://demoscope.ru/weekly/
2015/0651/tema01.php

Понравилась статья? Поделитесь с друзьями:

Web demoscope.ru

География и экономика российской пенитенциарной системы

Над темой номера работала Ксения АВЕРКИЕВА

Неоднозначные последствия закрытия удаленных "зон"

Размещение исправительных учреждений в районах с чрезвычайно низкой плотностью населения предопределяет крайне низкую транспортную доступность колоний. В первую очередь, это оборачивается тяжёлыми условиями содержания (трудности продовольственного снабжения удалённых колоний и слабая инфраструктурная обеспеченность: печное отопление бараков, отсутствие инженерных коммуникаций) и создаёт благоприятные условия для развития «неуставных» отношений – слишком далеко они расположены, чтобы на жалобы заключённых могли бы оперативно отреагировать региональные правозащитные органы. Как отмечается в одной статей, «от претензий со стороны правозащитников колонию спасает ее труднодоступность»[20].

Ещё одна группа последствий размещения исправительных учреждений на удалённых территориях – это формирование особого рынка труда для местного населения. В условиях отсутствия альтернатив занятость в охране колоний – это желанная для большинства молодых трудоспособных мужчин (а в последнее время – и женщин тоже) работа. Более того, отдельные администрации сельских и городских поселений начинают воспринимать пенитенциарные учреждения как желанные объекты экономики, которые дают стабильный заработок населению, выплачивают налоги в местный бюджет и дают и дополнительный мультипликативный эффект.

Этическая сторона такой работы давно никого не беспокоит. К тому же почти все учреждения ФСИН предлагают своим сотрудникам дополнительные блага – свежие продукты из подсобного хозяйства, возможность пользоваться ведомственной инфраструктурой, участие в различных мероприятиях регионального масштаба (образовательные семинары, командные игры, конкурсы красоты «Мисс-УИС», соревнования по различным видам спорта и т.п.). Работа в структурах ФСИН воспринимается как стабильная, предоставляющая возможности для карьерного роста, высокооплачиваемая. Помимо рабочего места сотрудники получают форму и питание, что в сельской местности и малых городах бывает немаловажно.

В качестве примера – г. Новая Ляля в Свердловской области, градообразующим предприятием которого является целлюлозно-бумажный завод. На нём трудоустроены около 900 человек, заработная плата составляет около 6-7 тыс. рублей, и только у сотрудников гидролизного цеха около 15 тыс. Ещё около 1000 занятых – это сотрудники исправительной колонии, где заработная плата составляет не менее 20 тыс. рублей при лучших условиях труда и наличии социальных гарантий. Сейчас устроиться на работу в колонию очень трудно, есть огромный конкурс на каждую вакансию, в котором на равных участвуют мужчины и женщины.

Аналогичная ситуация – пос. Рудничный в Верхнекамском районе Кировской области: «Главная беда жителей Рудничного – отсутствие работы. Пока выручает расположенное на окраине посёлка ФБУ ИК-3. В этой колонии трудится немало жителей посёлка, в основном молодые здоровые ребята. Те, кому не повезло, ездят служить на север, в учреждения УРУОУХД УФСИН РФ по Кировской области (так теперь, после многочисленных реорганизаций, именуется печально знаменитый Вятлаг)»[21]. Как видно из приведённой цитаты, возможность работать в системе ФСИН воспринимается местными жителями как большое везение.

Автору известны случаи, когда охранниками в исправительные учреждения уходили работать даже сотрудники районной администрации с высшим образованием («заработная плата даже выше, спрос – меньше, всё понятно, что надо делать»).

Ещё одной проблемой в таких «моноспециализированных» посёлках при исправительных колониях является определённая преемственность сотрудников и сохранение старых методов работы с заключёнными, основанных на лагерном опыте работы охранников. Как в условиях ограниченного набора трудовых ресурсов реформировать работу с «контингентом» и совершенствовать программы исправления, а не изоляции преступников – неясно.

Показательна судьба исправительных колоний и самого посёлка Пуксинка в Гаринском районе Свердловской области. В 2014 году была закрыта последняя колония. Её транспортную доступность характеризовали так: «посёлок Пуксинка находится на левом берегу реки Тавды. Удаленность от Екатеринбурга 626 км. Расстояние до районного центра (Гари) – около 60 км по дороге (действует только зимой). На протяжении 8-9 месяцев в году Пуксинка не имеет наземного сообщения с внешним миром. В межсезонье добраться можно только вертолетом по маршруту: Сосьва – Гари – Пуксинка (2 раза в неделю). В период навигации – водным транспортом. Когда замерзают реки и болота, в Пуксинку прокладывается зимняя автодорога (зимник) из Гарей – районного центра»[22]. Неудивительно, что «зоны» в Пуксинке – одни из самых голодных и отличающихся суровыми порядками.

Положение последней закрывшейся колонии ИК-14 было очень тяжёлым: «ИК-14 имеет долги около 20 миллионов по налогам. Заблокированы счета. Зарплату платить нечем, спецконтингенту платить тоже нечем. На сегодня ИК-14 сама погасить долги не может – здесь нет производства, и его невозможно организовать. Раньше тут занимались лесом, но сегодня только транспортные расходы увеличат его стоимость в два раза»[23]. Очевидно, что строить дорогу к посёлку не будут (слишком дорого в данных природных условиях), поэтому единственным решением становится закрытие колонии и передислокация спецконтингента, но этому препятствуют местные жители, которые не готовы уезжать из Пуксинки, и понимают, что в случае закрытия ИК они не смогут найти другой работы. ГУФСИН по Свердловской области вело долгие переговоры о закрытии колоний с региональной и районной властью. Колонии закрывали постепенно, сначала закрыли колонию-поселение, потом снижали лимит наполнения в ИК-14. В 2014 году. колония была ликвидирована, заключённые переведены в г. Ивдель – «столицу» пенитенциарной системы Свердловской области, где расположены 5 исправительных учреждений.

Что стало с самим посёлком Пуксинка? Судьба любых населённых пунктов, оставшихся без «градообразующей базы», всегда печальна. Как показал опыт г. Кизела[24] и его посёлков-спутников, расселение специалистов по системе жилищных сертификатов даёт весьма сомнительный результат. Сертификатов не хватает на всех, схема их распределения – непрозрачна. Даже среди получивших сертификаты всегда остаются группы жителей, которые по рациональным или иррациональным причинам отказываются покидать родные места. Нередко практикуется система, когда по жилищному сертификату родители покупали квартиры детям, а сами оставались в «расселённых» посёлках. Была и другая практика: жилсертификаты использовали для покупки жилья в других городах, потом эту квартиру продавали, выкупали своё прежнее жильё в посёлке за бесценок, и долго жили на разницу в цене.

Судьбой посёлка Пуксинка заинтересовались после того, как угроза закрытия исправительных колоний нависла над пос. Сосьва в соседнем Серовском районе Свердловской области. Чтобы понять, что происходит с посёлками после ликвидации колоний, в Сосьву и Пуксинку отправились журналисты телеканала «Дождь» и журнала «Сноб»[25]. Их репортажи вышли довольно эмоциональными, и показали две основные беды: нехватку жилищных сертификатов (они положены только сотрудникам системы ФСИН, размер пропорционален стажу) и наличие глубокой привязанности к своей малой родине. Это оборачивается тем, что посёлки остаются «полуживыми», не имеют своей базы, отягощёны огромными издержками на поддержание инфраструктуры. Им трудно ждать помощи от районных властей, поскольку управленцам такие посёлки неинтересны, издержки слишком высоки, а налогов от них почти не поступает.

Опасаясь такой судьбы, жители посёлка Сосьва весной 2015 года выходили на митинг[26] против закрытия колоний. Митинг был небольшой, на него пришли около 200 человек, в основном, местные депутаты, предприниматели, родственники и соседи сотрудников системы ФСИН, а самим сотрудникам участвовать в мероприятии запретили под угрозой увольнения. Все понимали, что закрытие колоний приведёт к стремительному умиранию посёлка. Сейчас колонии очень помогают местным бюджетам: высокие заработные платы сотрудников дают хороший НДФЛ, который хотя бы частично оседает в местном бюджете, а сейчас это одна из главных доходных статей бюджетов сельских и городских поселений. Мультипликативный эффект колоний тоже большой: помимо рабочих мест (в колонии на 1000 мест находят работу около 300-400 человек) появляются и дополнительные возможности заработать (такси для родственников заключённых, торговля). Закрытие учреждений действительно остановит жизнь посёлка.

В очередной раз мы сталкиваемся с проблемой отсутствия опыта «управляемого сжатия» территорий, когда и ликвидировать населённые пункты целиком никто не умеет, и оптимизировать пространство «полуживых» посёлков – тоже. И всё это осложняется низкой мобильностью населения, которое не желает оставлять привычное жильё.

Примеры более радикального решения проблем ликвидации «нерентабельных» исправительных учреждений есть в Архангельской области. В наследие от Онежского УЛИУ (управление лесных исправительных учреждений) в Плесецком районе осталось множество небольших лагерных пунктов, ставших небольшими колониями-поселениями. В 2013 г. было принято решение о ликвидации отдельных учреждений, и 5 посёлков ожидала участь остаться доживать в лесном краю. Но здесь произошло неожиданное событие. По словам одного из сотрудников ГУФСИН по Архангельской области[27], в процесс выдачи жилищных сертификатов сотрудникам системы вмешался один из жителей посёлка, который не имел отношения к ФСИН. Он обратился в суд, обосновывая, что выдача сертификатов только сотрудникам обрекает на гибель оставшихся жителей, которые теряют любую возможность к выживанию кроме натурального хозяйства, ведение которого весьма сомнительно в этой природной зоне. Он выиграл суд, и жилищные сертификаты получили все жители посёлков независимо от опыта работы в системе исправления наказаний. Насколько удачной оказалась такая практика и удалось ли полностью расселить посёлки в Плесецком и Пинежском районах, пока не известно, этот вопрос требует дополнительных исследований и очень интересен как прецедент.

Вопрос о том, где вообще стоит размещать исправительные учреждения – в удалённых районах или поближе к основной полосе расселения – до сих пор не имеет однозначного ответа. Есть мнение, что территориальная изоляция снижает ряд угроз, в частности, в случае бунта в колонии или побега заключённых. Беглецов проще поймать в лесах и болотах, чем в крупном городе, да и последствия бунта в городе могут быть куда более страшными. С другой стороны, возможно, стоит иначе выстраивать систему охраны, чтобы снижать вероятность побега или бунта? В пользу сохранения удалённых колоний говорят и идеи колонизации пространства: кто ещё будет жить в слабоосвоенных районах, поддерживать редкую сеть населённых пунктов?

Другая сторона вопроса – это проблемы продовольственного снабжения заключённых и поддержания порядка в колониях. Как показывает анализ статистики отдела УФСИН по Архангельской области[28], наибольшее количество нарушений режима и изъятий запрещённых предметов (в первую очередь, мобильных телефонов и алкоголя) в относительном выражении оказалось максимальным в колониях Плесецкого и Коношского районов, удалённых от Архангельска на 200 км и имеющих худшую транспортную доступность в области. Возможно, эта статистика говорит об обратном: в этих колониях более бдительные сотрудники и более строго ведётся учёт правонарушений, но всё же такие показатели заставляют задуматься. В то же время множество нарушений режима зафиксировано и в самом Архангельске, хотя здесь это может быть связано со спецификой контингента, отбывающего наказание в колонии строгого режима.

Таблица 3. Нарушения режима отбывания наказания, обобщённо по районам Архангельской области, 2012 год

* В состав Котласского района не входят ГО Котлас и ГО Коряжма, но условно они были отнесены к его территории, т.к. географически расположены в его пределах

Источник: бюллетень о работе регионального отдела УФСИН по Архангельской области, 2013 г.

Низкая транспортная доступность исправительных учреждений влияет и на возможность организации производства (расстояния делают многие виды экономической деятельности нерентабельными), и доступность колоний для правозащитников, и, что не менее важно, доступность колоний для родственников тех, кто отбывает наказание. Как показывают и зарубежные, и российские исследования[29], общение с близкими и ощущение поддержки – один из основных инструментов ресоциализации заключённых. Для поездки на свидание с мужьями, находящимися в колониях, женщины тратят не менее 10 тыс. рублей, часто – больше, особенно если колония расположена далеко. Им приходится везти продукты для передач за сотни и тысячи километров, перемещаясь на поездах, автобусах, по узкоколейной дороге и на попутках.

Можно ли говорить о перевоспитании и ресоциализации преступников, помещая их в тяжёлые условия, лишая возможности поддерживать связь с родственниками, обрекая на отсутствие возможности работать? Вопрос очень непростой, потому что юристы из ФСИН говорят о том, что возможность рецидивов зависит именно от глубины изоляции человека от социума, и что повторные правонарушения реже совершают те, кто отбывал продолжительный срок и был максимально изолирован от общества. Правда, нигде не говорится о том, насколько буквально можно понимать «изоляцию», ведь исключить человека из привычного круга общения можно и не отправляя его за тысячи километров, но строго отслеживая его общение. «Добыть» мобильный телефон или смартфон сейчас могут многие заключённые, и для каких целей он будет использован – большой вопрос.

Возможно, открытая статистика о количестве рецидивов среди освободившихся из колоний различной удалённости могла бы показать, насколько «наказание географией» может влиять на судьбу заключённых после освобождения, но в открытом доступе её нет. Анализ таких показателей мог бы подсказать, что важнее для ресоциализации и исправления заключённых, как удалённость колоний влияет на общение с семьёй, возможности организации работы и, главное, на дальнейшую судьбу узников. Остаётся только надеяться, что внутри системы какая-то аналитика ведётся, и хотя бы для внутреннего пользования такие данные собираются.

[20] Поселок особого режима: жители Пуксинки просят не закрывать колонию для смертников // статья экспертного информационного канала от 20.02.2013 http://uralpolit.ru/news/society/reviews/1361374683-poselok-osobogo-rezhima-zhiteli-puksinki-prosyat-ne-zakryvat-koloniyu-dlya-smertnikov.
[21] Неофициальный сайт Верхнекамского района Кировской области, http://verhnekamje.ru/.
[22] Там же.
[23] Поселок особого режима: жители Пуксинки просят не закрывать колонию для смертников // статья экспертного информационного канала от 20.02.2013 http://uralpolit.ru/news/society/reviews/1361374683-poselok-osobogo-rezhima-zhiteli-puksinki-prosyat-ne-zakryvat-koloniyu-dlya-smertnikov
[24] Город в Пермском крае, бывший центр Кизеловского угольного бассейна, реструктуризированного (по сути – закрытого) в 1990-х гг. при участии средств Всемирного банка. Семьям шахтёров предлагались жилищные сертификаты, чтобы они могли переехать в другие населённые пункты, но многие так и остались жить в Кизеле и близкорасположенных посёлках.
[25] С их материалами можно ознакомиться здесь http://snob.ru/selected/entry/90066/page/2
[26] Этот митинг освещали различные издания, например, Серовская независимая газета «Глобус», http://serovglobus.ru/miting-v-derevne-pri-gufsine-na-akciyu-protesta-protiv-likvidacii-kolonij-v-sosve-vyshli-dazhe-byvshie-zaklyuchennye/
[27] Интервью с ним было проведено в рамках совещания по вопросам труда в исправительных учреждениях, прошедшего во Владимире 22-23 мая 2014 г.
[28] В 2013 г. на сайте регионального отдела УФСИН по Архангельской области был опубликован бюллетень о работе системы за 2011-2012 гг., где приводилась различная статистика по отдельным исправительным учреждениям. Это единственный случай, когда региональные управления публиковали столь подробные данные о своей работе.
[29] Около тюрьмы: женские сети поддержки заключенных / под. ред. Е. Л. Омельченко и Дж. Пэллот. – СПб.: Алетейя, 2015. – 240 с. – (Качественные методы в социальных исследованиях).