Демография и традиция

Над темой номера работал Анатолий ВИШНЕВСКИЙ

Снижение смертности нарушает традицию,
не встречая особого сопротивления

Согласно библейскому преданию, первые потомки Адама жили по 800-900 лет, но «когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь Бог:  … пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6, 1-3).

С тех пор отпущенные человеку сроки жизни не изменились, но и сегодня их полное использование – большая редкость, доступная немногим. На протяжении же большей части человеческой истории, хотя единицы и доживали до глубокой старости, в среднем, люди жили не более 30, максимум 35 лет, и даже это было большим достижением, которое стало возможным, благодаря прогрессу материальных условий жизни человека и выработке системы культурных норм, направленных на возможное в этих условиях сохранение человеческой жизни.

С древнейших времен у всех племен и народов существовало огромное разнообразие локальных норм витального поведения, культурных предписаний, касающихся сохранения жизни и здоровья, бытовых правил ухода за младенцами, национальной кухни,  методов и приемов народной медицины, традиционной магии  и других подобных практик. В традиционной практике «каждый период жизни, а часто почти каждый повседневный шаг сопровождается ритуалами и действиями, направленными на обеспечение здоровья и благополучия. К тому же жизнь заполнена всевозможными табу, среди которых многие касаются режима питания, должны помочь избежать болезней»⁸.

Многие из этих норм (но далеко не все), до известной степени, защищали человеческую жизнь от неблагоприятных воздействий природной и социальной среды. Но эффективность всех подобных локальных нормативных систем была низкой, чему соответствовала и крайне низкая средняя продолжительность жизни. Тем не менее на протяжении истории их эффективность все же повышалась, и, как полагают исследователи,  уже в постнеолитических аграрных и оседлых обществах это было связано с определенной унификацией жизнеохранительных практик за счет отбора и распространения наиболее эффективных из них. Венгерские палеодемографы Дьердь Ачади и Ян Немешкери, пытаясь проследить сдвиги в смертности и продолжительности жизни в далеком прошлом, отмечают, в частности, появление тенденции к «интеграции смертности» в эпоху античных империй. «Это означает, что населения с более сбалансированной моделью смертности жили в сходных социальных и экономических условиях в более крупных смежных регионах»⁹. Важным этапом унификации эффективных жизнеохранительных практик было возникновение мировых религий, которое способствовало распространению на огромных территориях однотипного понимания ценности человеческой жизни и необходимых усилий по ее охране, однотипных бытовых практик и медицинских процедур.

Отношение к жизни и смерти и вытекающие из них культурные рекомендации, которым люди следовали в своей практической деятельности, были важнейшим звеном всей культурной традиции любого народа, одной из ее главных опор, с которой связывались понятные всем представления о благополучии или неблагополучии человеческой жизни.

Настал, однако, момент, когда человеческая история подошла к новому рубежу, и люди оказались способными резко увеличить реальную продолжительность жизни и существенно приблизиться к обозначенному в Библии пределу в 120 лет. Теперь отпущенный человеку Богом или природой срок жизни используется уже не на четверть, как было на протяжении истории, а наполовину, а то и на две трети, и процесс приближения к пределу (ректангуляризация кривой дожития) продолжается. Вопрос о том, принималось ли решение об этом небывалом скачке на небесах или он полностью – дело рук человеческих, в данном случае, второстепенный. Снижение смертности и увеличение продолжительности жизни всеми были восприняты как благо, сторонников возврата к прежней средневековой смертности практически не существует. Новый «порядок вымирания» поколений утвердился или утверждается повсеместно, что дает основание говорить о новом историческом типе смертности.

Конечно, нельзя сказать, что утверждение нового типа смертности прошло совершенно безболезненно. Ведь оно потребовало очень серьезных изменений в массовом поведении людей, которое до этого регулировалось культурными нормами, соответствовавшими совершенно другим условиям. Не удивительно, что когда подтвержденные многовековым опытом традиционные ценности и практики сохранения и восстановления здоровья, снижения смертности и продления жизни, столкнулись с непривычными нововведениями, нередко прямо перечеркивающими весь накопленный опыт, то первой реакцией оказалась реакция отторжения. Она проявлялась в самых разных формах – от «холерных бунтов», когда народ «не верящий ни в какие противохолерные средства, … приписывал усиленную смертность среди себя «господам»: они де посыпают и в воду и на овощи такое зелье, от которого люди мрут, как мухи»¹⁰ - и громил больницы,  до порицания Л. Толстым (устами своего персонажа) матери, верящей в способность медицины спасти больного ребенка. «Если же бы она была совсем человек, то у ней была бы вера в бога, и она бы говорила и думала, как говорят верующие бабы: «Бог дал, бог и взял, от бога не уйдешь». Она бы думала, что жизнь и смерть как всех людей, так и ее детей вне власти людей, а во власти только бога, и тогда бы она не мучалась тем, что в ее власти было предотвратить болезни и смерти детей, а она этого не сделала»¹¹.

Стандартные примеры отторжения нетрадиционных медицинских практик дает история вакцинации, распространение которой в европейских странах шло постепенно, начиная с конца XVIII века, и которая, при ее появлении, постоянно наталкивалась на сопротивление, питаемое народными предрассудками. Например, The Vaccination Act, принятый в Великобритании в 1853 году и вводивший обязательную вакцинацию детей до 3 лет, вызвал массовое сопротивление, в некоторых городах доходившее до открытого бунта. В 1885 году в одном из них состоялась массовая манифестация против вакцинации, собравшая до 100 тысяч человек¹². Еще более сильное недоверие к вакцинации проявлялась, когда она достигла Индии. В индийской газете конца XIX века описывалось, как местные жители после прививки «втирают в кожу мел или муку, чтобы, если возможно, предотвратить проявление пузырьков на руках их детей». Еще в начале 50-х годов ХХ века в Индии старики давали подобные советы молодым людям, а иногда и просто рекомендовали им скрываться, когда в деревню приезжали медики, производящие вакцинацию¹³.

Тем не менее, новые культурные практики и соответствующая им культурная парадигматика демонстрировали свою эффективность с такой убедительностью, что противодействие им было сломлено очень быстро. Антивакционистские настроения не совсем исчезли и сейчас, но массовая вакцинация стала общепринятой процедурой даже в странах, в которых сохраняются и охраняются очень многие элементы традиционной культуры (рис. 2), их «традиционализм» не мешает усвоению и других новейших санитарных и медицинских подходов, распространение которых позволяет говорить о всемирной унификации методов борьбы с болезнями и смертью.

Рисунок 2.  Доля детей, прошедших вакцинацию в арабских странах и странах Ближнего Востока (дети, получившие все прививки - против BCG, DTCoq, полиомиелита и кори)

Источник: D.Tabutin, B. Schoumaker. La démographie du monde arabe et du Moyen-Orient. Population, 2005, no 5-6, p. 712.

Антибиотики, практика массовой вакцинации, обеззараживание питьевой воды, современные медицинские технологии, методы профилактики, гигиенические стандарты - этот список можно долго продолжать – завоевали весь мир и сделали небывало успешной борьбу человека со смертью. Во всех этих случаях речь идет о несомненных культурных инновациях, представляющих собой плоды  новой промышленной и городской цивилизации, которая встречает критическое отношение традиционных обществ. Несмотря на это, они охотно заимствуется всеми странами и народами, даже если на словах они декларируют свою безграничную приверженность традиционализму.

Мировая статистика свидетельствует о том, что и в странах, в которых традиционализм все еще занимает очень сильные позиции и во многом тормозит модернизацию развивающихся обществ, достигнуты огромные успехи в снижении смертности, в частности, младенческой (рис. 3), и увеличении продолжительности жизни (рис. 4), что возможно только при использовании современных универсальных методов защиты и восстановления здоровья человека.

Рисунок 3.  Младенческая смертность в некоторых крупнейших развивающихся  странах, на 1000 родившихся

Источник: Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations Secretariat, World Population Prospects: The 2010 Revision.

Рисунок 4.  Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин в некоторых крупнейших развивающихся  странах, лет

Источник: Population Division of the Department of Economic and Social Affairs of the United Nations Secretariat, World Population Prospects: The 2010 Revision.

Развивающиеся страны в целом, конечно, не достигли еще нынешнего уровня развитых стран, но разрыв между ними сокращается, во многих из них ожидаемая продолжительность жизни поднялась до уровня, недоступного самым передовым странам еще в середине ХХ века.

Традиционные малоэффективные методы борьбы с болезнями и смертью не выдерживают конкуренции с современными методами, основанными на научном знании. Но развитие и распространение этих методов – следствие отнюдь не только научного и технологического прогресса. Ни то, ни другое невозможно без глубоких культурных изменений, которые включают в себя пересмотр как базовых представлений о жизни и смерти, о ценности человеческой жизни, о праве людей бороться за ее сохранение и т.д., так и повседневной бытовой практики, образа жизни, который по ряду ключевых параметров, определяющих здоровье и долголетие, становится неотличимым у жителей Москвы, Нью-Йорка или Токио – представителей новой универсальной медицинской цивилизации.

Происходит нечто, подобное упоминавшейся выше интеграции смертности в постнеолитическую эпоху, с той разницей, что тогда такая интеграция растянулась на тысячелетия,  сейчас же она происходит на протяжении жизни двух-трех поколений людей в каждой стране. Заимствования готовых «западных» форм борьбы с болезнями и смертью резко укорачивают путь к низкой смертности, который в самих западных странах был гораздо более долгим. Всемирное распространение современных методов борьбы за сохранение здоровья и жизни людей и соответствующих им представлений и ценностей становится одним из важнейших проявлений современной глобализации.

Что же касается традиционных взглядов и практик, то, хотя некоторые из них и сохраняют свою ценность, и современная наука не отвергает полностью, скажем, приемов и средств народной медицины и даже изучает их с целью использования жизнеспособных находок прошлого, в целом их ждет судьба Перунов, сброшенных с пьедесталов и уносимых в прошлое  рекой времени.

⁸ W.Henry Mosley. Les soins de santé primaires peuvent-ils réduire la mortalité infantile? Bilan critique de quelques programmes africains et asiatiques. In : La lutte contre la mort. Influence des politiques sociales et des politiques de santé sur l’évolution de la mortalité. Ed. Par J. Vallin et A. Lopez. PUF, 1985, p. 130-131.
⁹ Acsády Gy. and Nemeskéri J. History of human life span and mortality. Budapest, 1970, p. 215.
¹⁰ Слезскинский А.Г. Бунт военных поселян в холеру 1831 года // Исторический вестник, 1893. – Т. 53, № 8, с. 390.
¹¹ Толстой Л.Н. Крейцерова соната.
¹² Robert M Wolfe, Lisa K Sharp. Anti-vaccinationists past and present. BMJ 2002;325:430-432.
¹³ Parthasarathy K. S., History of vaccination and anti-vaccination programmes in India. 26 August 2002. (http://www.bmj.com/cgi/eletters/325/7361/430#24954).