Сын репрессированных родителей

Еще одна группа документов из архива А.Г. Волкова проливает свет на нелегкую судьбу его семьи и его самого, о чем не подозревал почти никто из его окружающих. Он никогда не был членом КПСС, что для человека, занимавшего даже столь небольшой, но все же руководящий пост (зав. отделом научного института) было не совсем обычным и порой вызывало вопросы у всяких проверяющих комиссий. Но в остальном внешне он мало отличался от своего окружения, большинству его коллег, знавших его людей, жизненный путь Андрея Гавриловича представлялся, выражаясь словами его матери, "обычным путем среднего советского интеллигента", известным по многочисленным советским жизнеописаниям. Счастливое детство, школьник-пионер, институт, аспирантура, служение науке. В студенческие годы он увлекался театром, говорят, даже хотел стать актером, - все это также не слишком отходил от стандартного образца молодого "советского интеллигента".

А теперь приведем несколько документов из архива.

В 2005 году Андрею Гавриловичу из музея Толстого передали письмо некоей шведки Ады Кан, пытавшейся разыскать сведения о его матери.

Упсала, 15 июля 2005 г.

Уважаемый Виталий Борисович!

К Вам обращается гражданка Швеции Кан Ада (Аделаида Григорьевна). 18 лет тому назад я с семьей покинула Москву и поселилась в старинном университетском городе Упсала. Я работаю в университетской библиотеке, муж - профессор истории того же университета.

Некоторое время тому назад в одном из американских архивов я наткнулась на собрание писем к матери в Париж бывшей сотрудницы музея Л.Н. Толстого на Пречистенке. Эти письма - свидетельство жизни благородной русской женщины интеллигентной, тонкой… в период 20-х - 40-х гг. прошлого столетия. Они - замечательное дополнение к уже имеющимся публикациям о русской эмиграции, о судьбах разделенных Октябрьской революцией семей и имеют, с моей точки зрения, огромное значение в качестве примера того, как выживала и сохранилась русская интеллигенция в России после революции.

В связи с этим у меня возникло несколько вопросов. Если позволите, я хотела бы узнать с Вашей помощью, есть ли какие-то данные о семье Волковых.

Татьяна Николаевна Волкова (в девичестве Муравьева, замуж вышла в 1930 г.) работал в музее в 30-е гг., в 1947 она работала также секретарем у Сергея Львовича Толстого.

Её муж - Волков. Его настоящего имени я не знаю, в письмах фигурирует как "Ганя".

Татьяна Николаевна и "Ганя" - литературоведы, специалисты по Льву Николаевичу Толстому, редактировали в 30-е гг. собрание его сочинений. Жили они в Обуховом переулке, дом 3.

"Ганя" умер во время войны. У них было два сына Иван (1935г.) т Андрей (1931 г.).

Не знаю, жива ли Татьяна Николаевна, но надеюсь, что кто-то из её семьи (дети, внуки) жив и помог бы мне некоторыми сведениями об этой замечательной семье. Не исключаю, что и мои сведения о семье были бы интересны им.

И не в последнюю очередь - эти люди жили в мире Л.Н. Толстого, по-моему, внесли свой вклад в изучение его творческого наследия.

Пожалуйста, помогите мне!

С уважением, Ада Кан

Ответ А.Г. Волкова:

Mrs Ada Kan
Uppsala Universitet
Mediсinska Вibliоteкеt
Акademisкa sjuкhuset, ing.61
8E-751 85 UppsaIa
Sverige / Sweden

Глубокоуважаемая госпожа Ада Кан!

Дирекция Государственного Музея Л.Н. Толстого ознакомила меня с Вашим письмом, в котором Вы просите сообщить некоторые сведения о семье Волковых.

''Ганя" (уменьшительное от "Гавриил") - муж Татьяны Николаевны Волковой - Гавриил Андреевич Волков (1902-1943), литературовед" специалист по творчеству Л.Н. Толстого, работал по договорам в редакции Полного собрания сочинений Толстого (''Юбилейное" издание). 29 октября 1941 г. был репрессирован, полтора года содержался под следствием. Был приговорен Особым Совещанием к 10 годам лишения свободы и умер в заключении 10 июня 1943 г. 30 декабря1956 г. посмертно реабилитирован.

Т.Н. Волкова, оставшись без средств с двумя несовершеннолетними детьми, с октября 1941 г. преподавала иностранные языки в подмосковной сельской школе, а с сентября 1944 г., когда возобновилась работа над Юбилейным изданием сочинений Л.Н. Толстого, вернулась в редакцию этого издания и к договорной работе в других издательствах.

15 июня 1948 г. она была арестована и в ноябре решением ОСО приговорена к 10 годам заключения, из которых почти 7 лет провела в лагерях. Реабилитирована 9 января 1956 г. В последующие годы она была инициатором издания, составителем и научным редактором воспоминаний о Толстом и Тургеневе, а также автором и публикатором ряда статей и материалов о жизни и творчестве Л.Н.Толстого. Скончалась Т.Н. Волкова в Москве 7 января 1987 г. Младший сын Г.А. и Т.Н. Волковых - Иван умер в Москве 20 декабря 1995 г.

В прошлом году вышла из печати книга "Стой в завете своем ...'' (Москва, Изд-во АМА-Пресс), посвященная жизни и деятельности отца Г.Н.Волковой, известного в прошлом адвоката и общественного деятеля - Николая Константиновича Муравьева. В этой книге содержатся более подробные сведения о членах семьи Волковых. Посылаю ее Вам отдельной бандеролью и надеюсь, что она окажется Вам полезной.

Благодарю Вас за добрые слова о моих близких. Был бы благодарен, если бы Вы могли сообщить, какими данными о них располагаете Вы и где можно запросить их копии.
Прошу извинить за то, что отвечаю Вам с таким опозданием.

Всего доброго.

С искренним уважением

А.Волков
Волков Андрей Гаврилович
Ул. Молодежная, д. 4, кв.494
119296, Москва. Россия

Ответные письма шведской исследовательницы:

Упсала 13/9 2005 г.

Уважаемый Андрей Гавриилович!

Надеюсь, что я сумела правильно определить, кто же мне послал книгу. Поначалу я недоумевала, от кого мне пришел пакет из Москвы. Фамилия - Волков А.Г. мне ничего не говорила… Но когда я увидела: … Николай Константинович Муравьёв - я всё поняла. А ведь искала я как раз Волковых!

Я надеюсь, что Вы также написали мне хотя бы несколько слов. Мне очень хочется позвонить Вам, встретиться с Вами и поговорить о Вашей маме, в которую я влюбилась по ее письмам к Екатерине Ивановне, Вашей бабушке.

Сегодня я не могу работать - я всем знакомым звоню, в том числе и в Россию, чтобы сообщить радостную весть - я нашла сына Татьяны, моей (!)Татьяны.

Если можно напишите мне, пожалуйста, Ваш телефон и хотя бы 2 слова о том, кто Вы по профессии. Вы не можете себе представить, как я счастлива сегодня и какое еще счастье, надеюсь, меня ожидает - увидеть Вас и еще кто-то из Вашей семьи. Я готова приехать в Москву, чтобы поговорить с Вами. Я не охочусь за сюжетом, не заглядываю в глубины семейных тайн, но меня безумно взволновали письма Татьяны Николаевны в Париж к матери и в моей голове возникла параллель между Вашей бабушкой и бабушкой моего мужа (Евгенией Фелициановной Ходасевич) - я предполагала, что они должны были быть знакомы в Париже, а м.б. еще и по Москве - их мужья были известные адвокаты. Кроме того, отец моего мужа и его семья всю жизнь жили на Арбате, в Староконюшенном переулке. То, что я успела прочитать в книге сегодня на работе - Ирина Николаевна должна была быть знакома, а может быть даже и дружна в Париже с теткой моего мужа, тоже художницей, её ровесницей и т.д. Однако не буду залезать вперёд…

Мои шведские друзья тоже взволнованы - муж узнает об этой новости только вечером (сейчас разгар рабочего дня). Я же должна сосредоточиться сейчас на работе.

Очень прошу Вас написать мне хоть коротко о себе + Ваш телефон и имя человека, кого я должна благодарить за помощь в поисках Вас. Я думаю, что это Ремизов - директор музея Л. Толстого. Правильно? Я написала также на передачу "Жди меня".

Обо мне Вы немного знаете, я надеюсь, из моего письма.

Чуть больше: мой муж и я - уехали из Москвы в 1987 г., живем в Упсале. Муж мой старше Вас, я - немного моложе (ему 79, мне - 66 лет), это просто для ориентировки. Мы с Вами относимся к одному поколению… А семья Вашей мамы и отца моего мужа - люди одного круга. Мой муж работал профессором истории и здесь в Университете (а также в Осло), а я - в университетской библиотеке. В Москве мы оба работали в институтах Академии Наук.

Андрей Гавриилович (или Гаврилович?), огромное Вам спасибо за книгу и очень жду от Вас письма и номер телефона. С уважением, Ада Кан.

PS Я не разобрала номер Вашей квартиры на пакете с книгой

Упсала 29 сент. 2005 г.

Многоуважаемый Андрей Гавриилович!

Еще раз спасибо за книгу и последовавшим за ней письмом. Вы не можете себе представить, сколько чувств вызвала у меня книга, а особенно Ваши и Вашей кузины комментарии, дающие мне более четкие представления о Вашей семье и в первую очередь о Вашей матери Татьяне Николаевне. Муж мой, будучи историком, написавшим целый ряд книг и привыкший к работе в архивах и в России и за ее границами, сказал мне, что моя интуиция меня не подвела, когда я месяцами возвращалась мысленно к тем письмам, которые я прочитала и ставила вслух и про себя вопрос: что же стало с этой семьей после 1947 г. и как мне найти кого-нибудь, кто знал Татьяну Николаевну.

И вдруг Вы, ее старший сын, откликнулись и прислали мне книгу! Это просто чудо! Ну как тут не поверить в чудеса! Я, впрочем, лишена всякой веры в чудеса, мистику, однако что-то почти мистическое есть в том, что Ваша двоюродная сестра умерла буквально в тот день, когда я прочитала последнее письмо Т. Ник. и решила искать ее родных и написать об этой семье книгу.

Мне очень хотелось бы встретить Вас и поговорить. Я часто бываю в Москве и планирую приехать снова в феврале. Дело в том, что я ухожу на пенсию с 1 февраля и до этого у меня безумно много дел, обязательств на работе (в библиотеке Университета в Упсале).

Если Вы не возражаете, я бы позвонила Вам до того и договорилась бы о моем посещении Вашего дома. Я очень жду Вашего письма с номером Вашего телефона. Кроме всего прочего, у меня к Вам очень срочный вопрос. В книге, полученной мной от Вас, приводится письмо Татьяны Н. к матери в Париж, в котором она описывает похороны Николая Константиновича (я пишу сейчас письмо на работе и у меня под рукой нет книги, чтобы указать страницу, на которой оно приводится). Где это письмо? Дело в том, что я его читала и очень хорошо помню. Там приводятся имена людей, знакомых семьи моего мужа.

Вы интересуетесь письмами, кот. я упомянула в моём письме в музей. У меня их нет, я их читала в архиве, за границей и сделала кое-какие выписки, но я их очень хорошо помню - они все меня потряси своей чистотой и правдивостью, хотя они писались в 1926 - 1947 гг. Пишу… "хотя", ибо они направлялись в Париж и автор писем хорошо понимала, что они проходят через руки въедливого цензора. Как только я получу от Вас ответ на мой вопрос, где это письмо (?), я пойму, что стало с теми письмами, кот. Я читала (м.б. это копии, а оригиналы у Вас).

Я только хочу Вас успокоить: я не гонюсь за какими-то сенсационными открытиями, разоблачениями и пр. Светлый образ Вашей матери, сошедший со страниц её же писем, не даёт мне спокойно жить. Мне хочется рассказать о ней всему миру.

Даже если она изменилась, ожесточилась после ареста и ссылки, стала совсем другой, не той Татьяной, которую я полюбила - для меня это не имеет значения - все это можно объяснить.

Пожалуйста, не волнуйтесь, не бойтесь меня. Я не собираюсь "потрошить" Вас и просить рассказывать Вас, если Вы не хотите этого. Все равно я напишу об этой замечательной русской женщине, правда, многого будет не доставать в этом образе. Я надеюсь, что все-таки Вы меня понимаете. Я совершенно не рассчитывала на такой царский подарок, как книга о Вашем деде. Я хотела поставить точку в той истории, которую я написала мысленно, мне важно было знать, когда она умерла и что стало с семьей. Теперь это ясно в самых общих чертах. Я надеюсь, что Вы и Ваша семья поможете мне обогатить этот светлый образ.

С искренним уважением, А. Кан

Примерно через год после смерти Сталина, которая застала Татьяну Николаевну Волкову в лагере, в Инте (к этому времени она отбыла половину срока), когда почувствовались уже некоторые перемены, Татьяна Николаевна тайком передала на волю письмо-прошение, копия которого также находится в архиве А.Г.Волкова и приводится ниже.

На копии А.Г. Волковым напечатано "Письмо - на имя Г.М. Маленкова, бывшего в то время Председателем Совета министров СССР. Оригинал письма написан без абзацев, сплошным текстом, на 4 тетрадных страницам. Часть письма порвана и стерта, т.к. его вынесли из лагеря под стелькой обуви кого-то из выходящих".

Коми АССР, Кожвинский район, пос. Инта. п/я 388/14.
з/к Волкова Татьяна Николаевна 1905 г. рожд.,
срок 10 лет. ст. 58-10¹. и 58-17-8²
<>конец срока 15 июня 1958 г.

26 июля 1954 года.

Многоуважаемый Георгий Максимилианович!

Я попала в беду и прошу у Вас помощи и справедливости!

Я родилась в 1905 г. в Москве. Отец мой - Н.К.Муравьев - 40 лет занимался адвокатурой. При Советской власти работал юрисконсультом в различных учреждениях до самой смерти (в 1936 г.) и, кроме того, получал персональную пенсию "за личные революционные заслуги".

Мать и до сих пор живет в Москве. Ей 72 года.

В 1927 г. я окончила Московский Университет и была направлена в аспирантуру, но закончить аспирантуру мне не удалось из-за болезни. 1928 год я пролежала в санатории в Крыму, а в 1929 году поступила работать в Главную Редакцию Юбилейного Собрания Сочинений Л.Н.Толстого, где работала с перерывом до 1948 года. Начала я работать сначала переписчицей, затем сотрудницей, после помощницей редактора, с 1935 года до 1948 года - редактором. Мною отредактированы (совместно с Г.А. Волковым) три тома Юбилейного собрания сочинений Л.Н.Толстого, два тома писем за 1904-1906 гг. и 13-й том собр. соч. Л.Н.Толстого - варианты к I и II томам "Войны и мира". Во время войны, когда муж мой умер и я осталась одна с двумя детьми, я работала 3 года сельской учительницей в Успенской средней школе десятилетке преподавательницей иностранных языков (1941-1944 гг.).

В 1944 году вновь открылась после войны Редакция Собр. соч. Л.Н.Толстого, я тотчас вернулась в эту Редакцию и совершенно самостоятельно приготовила к печати 14-й том (варианты и черновики к III и IV томам "Войны и мира")³.

Как видите, до 1948 года мой жизненный путь был обычным путем средней советской интеллигентки.

15 июня 1948 г. я была арестована в г. Москве, пять месяцев просидела в одиночке. За первый месяц меня допрашивали 49 раз и не давали совершенно спать: всю ночь допрос, а днем не позволяли даже прислониться, чтобы вздремнуть. К концу месяца я от бессонницы уже перестала соображать, что к чему.

Следователь (майор Новиков, следователь по особо важным делам) держал меня в состоянии вечного страха, грозя побоями. Один раз он замахнулся на меня дубовым маленьким столиком, крича "разбить вам голову?" Другой раз выдернул из-под меня стул так, что я полетела на пол. Побоями он угрожал мне все время. Принимая во внимание те ужасы, которые творились в соседних кабинетах Лефортовской тюрьмы, где я сидела, опасения мои были вполне реальны.

В ноябре мне объявили приговор: 10 лет исправительно-трудовых лагерей с конфискацией всего имущества. Меня обвиняли по 58 ст. пункт 10 и 8 через 17. Причиной моего ареста было мое знакомство с Данилой Леонидовичем Андреевым, сыном известного в свое время писателя Леонида Андреева. Данила Андреев рос в Москве, в семье своего дяди, доктора, и был очень интересным, начитанным и своеобразным человеком, прекрасно писал стихи. Мы с ним знакомы были с раннего детства и всю жизнь наши семьи поддерживали это знакомство.
Проведя несколько лет на фронте. Д. Андреев заболел тяжелой шизофренией и был в 1944 году демобилизован, как инвалид Отечественной войны. С 1944 года он вернулся с фронта в Москву, где состоял на учете районного психо-неврологического диспансера. Возможно, что алкоголизм отца сказался на нервах и психике Д.Андреева. Арестованный 20 апреля 1947 года, после года допросов и соответствующих мер физического воздействия этот нервно больной человек "признал" себя" главою террористического заговора", якобы готовившего покушение на главу Советского государства.

Несмотря на то, что я категорически отрицала на следствии всякую свою прикосновенность к террору и ставила под сомнение вообще самое существование "заговора", меня обвинили в содействии террористам и как террористку отправили на Север, где я отбываю наказание уже седьмой год.

Суда никакого не было. От имени ОСО мне прочли приговор, детей разослали в разные города по ремесленным училищам, не оставив им ни комнаты в Москве ни хотя бы ничтожную часть личных вещей. В действительности я никогда не была никакой террористкой и не вела никакой агитации и пропаганды против Советской власти. Я люблю свою Родину и свой народ. Больше всего в жизни люблю труд и свою специальность и хотела бы только работать осмысленно и творчески, как я работала всю жизнь.

За все шесть лет пребывания в лагерях не имела ни одного взыскания или замечания и не отказывалась ни от какой работы.

Помогите мне выбраться отсюда!

Т. Волкова.

1 - Статья 58-10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст.58-2 - 58-9), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой - лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.<Примечание составителя>
2 - Статья 58-17-8. Нам не удалось найти упоминаний о статье 58-17. Но поскольку в самом письме сказано "по статье 58, пункт 8 через 17", мы приводим статью 58-8 "58-8. Террористические акты, направленные против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций: наказание аналогично статье 58-2 (расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнание из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества)." Слова "через 17", возможно, обозначают "намерение"<Примечание составителя>.
3 - В одном из вариантов письма после этого - Фраза "Оба тома вариантов вышли в свет" однако не ищите там (стал бы адресат это делать А.В) моего имени, они вышли под чужой фамилией, п.<отому> ч.<то> 15 июня 1948 года меня арестовали в г. Москве. <Примечание А.Г. Волкова>.