Человеческое развитие: количественное измерение и процессы в мировой системе

И. Гришин
(Опубликовано в журнале "Мировая экономика и международные отношения"
№ 7, Июль 2010. C. 102-114)

Данная публикация представляет новые материалы научного семинара "Современные проблемы развития ", который возглавляет В. Г. Хорос, д.и.н., руководитель Центра проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН. На десятом заседании¹ семинара выступили: д.э.н., зав. сектором ИМЭМО В. А. Красильщиков (докладчик), к.п.н, н.с. ИМЭМО Д. Б. Абрамов, д.э.н., гл.н.с. ИМЭМО Е. А. Брагина, д.и.н., гл.н.с. ИМЭМО А. Г. Володин, к.э.н., с.н.с. ЦЭМИ РАН Р. С. Дзарасов, д.и.н., зав. сектором ИМЭМО В. В. Сумский, В. Г. Хорос, д.э.н., гл.н.с. ИМЭМО А. Я. Эльянов, чл.-корр. РАН Г. И. Чуфрин.

В. А. Красильщиков. Процессы, происходящие в мировой системе, можно рассматривать с разных точек зрения, в том числе обращаясь к показателям социального развития разных стран. Один из них - индекс человеческого развития (ИЧР), рассчитываемый ООН с конца 80-х годов на основе показателей ВВП на душу населения, продолжительности жизни и образования населения (подробнее см. ниже). Чтобы представить исходя из ИЧР, какие страны или группы стран преуспевают или, наоборот, отстают в своем развитии, надо сопоставить по годам страновую динамику этого индекса с изменением его среднего и максимального значений в мире, а также динамику его указанных выше компонентов для той или иной страны - с изменением их тех же значений. Автор провел такие сопоставления по странам Запада и Японии, странам Латинской Америки, группе азиатских промышленных "тигров" вместе с гигантами, Китаем и Индией, и по группе стран Восточной Европы и СНГ. Все расчеты, послужившие основой для настоящего доклада, опирались на данные, представленные в Докладах о человеческом развитии² и в других изданиях ООН.

ОТХОД ОТ "ЭКОНОМОЦЕНТРИЗМА" И ИЧР

В течение долгого времени экономический рост, как известно, представлялся подавляющему большинству теоретиков и практиков политики развития главным средством для решения многочисленных проблем развивающихся стран.

Однако со второй половины 70-х годов стало пробивать себе дорогу понимание того, что "стандарт жизни человека имеет некоторые компоненты, которые он не может купить за деньги"³. Применительно к тогдашнему Третьему миру речь шла о такой переориентации политики и приоритетов развития, которая бы позволила сосредоточиться не на экономическом росте как таковом, а на более эффективном использовании имеющихся ресурсов и решении социальных проблем⁴. В связи с этим возникло понятие базовых потребностей (basic needs), которое первоначально было введено Международной Организацией Труда в 1976 г. в качестве ориентира для планирования развития таким образом, чтобы как минимум удовлетворять эти потребности. Предполагалось, что все люди должны быть, во-первых, обеспечены пищей, жильем и одеждой, а также соответствующей домашней утварью, чтобы полноценно, по медицинским нормам, питаться и не испытывать холода из-за нехватки одежды. Во-вторых, люди должны быть обеспечены чистой питьевой водой, проживать в нормальных санитарных условиях, иметь возможность пользоваться общественным транспортом, услугами здравоохранения и образования. Разумеется, те, кто ввели в научный оборот понятие базовых потребностей, не могли не признавать, что относительная значимость различных компонентов этих потребностей неодинакова для разных стран⁵.

Известный пакистанский экономист, стоявший у истоков первых Докладов ООН о человеческом развитии, Махбуб уль Хак (1934-1996 гг.) писал, что "новые стратегии развития должны основываться на удовлетворении скорее базовых человеческих потребностей, нежели на рыночном спросе". По его словам, целью развития отсталых стран (basic needs development strategy) должно стать устранение наиболее вопиющих форм бедности, таких, как недоедание, хронические болезни или неграмотность, для чего необходимо "определить минимальный, или пороговый, потребительский стандарт, которого можно было бы достичь в реальные сроки"⁶.

Чуть позже, уже в первой половине 80-х годов, в рамках одной из программ ООН по гуманитарному и социальному развитию была разработана концепция новой стратегии развития - развития способностей и потребностей человека с целью его самореализации⁷. Как писали авторы этой концепции, "успех развития означает прежде всего усиление человеческого потенциала через образование в соответствии с требованиями модернизации"⁸. Недаром известный индийско-английский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике 1998 г. Амартия Сен рассматривает развитие как расширение человеческой свободы - как расширение возможностей для самореализации людей, как "свободу выбора между различными образами жизни", как "экспансию человеческих способностей"⁹.

Сегодня в сугубо практическом плане эту идею стремится осуществить, в частности, левоцентристское правительство Бразилии, концентрируя свои усилия на решении именно социальных проблем. Оно исходит при этом из двух посылок: во-первых, преодоление бедности означает не просто устранение материальных лишений, а расширение возможностей людей для проявления ими своих способностей, во-вторых, преодоление бедности является "осью развития" всей нации, в том числе - средством повышения общей производительности в экономике страны¹⁰. Так, министр социального развития Бразилии Патрус Ананиас специально подчеркивает разрыв нынешней политики правительства страны с "ложным экономицистским подходом" (faldcia economicista), обращая внимание на то, что решение социальных проблем - основополагающее условие развития нации в целом¹¹.

В свете возрастающего значения социальной сферы становится очевидным, что показатель ВВП, как и другие сугубо экономические индикаторы, в качестве мерила успеха или неудачи той или иной страны в мире, должны быть дополнены показателями социального развития и качества жизни. Предложенный в рамках Программы развития ООН ИЧР как раз и является одним из таких показателей. Он рассчитывается как среднее арифметическое трех индексов: индекса ВВП на душу населения, исчисленного, в свою очередь, по паритету покупательной способности (ППС) валют, индекса средней ожидаемой продолжительности жизни в момент рождения ребенка и индекса образования населения.

Индекс ВВП выражается формулой Igdp = = (InX-ln100) : (ln40000-ln100), где X- душевой ВВП данной страны по ППС, 100 долл. - условный минимальный доход (ВВП) на душу населения в современном мире, 40 000 долл. - условный максимальный среднедушевой ВВП. Правда, этот максимум уже в 1999 г. был превзойден в Люксембурге, а в 2006 г. также в Норвегии, Ирландии, США, Брунее, Сингапуре, Кувейте, Катаре и ОАЭ.

Формула индекса ВВП на душу населения в методологическом плане основана на теории предельной полезности, согласно которой при низком уровне дохода или малом количестве продукта он весь используется для удовлетворения самых насущных потребностей людей, поэтому его значение крайне велико. Но чем выше уровень дохода, тем меньше относительное значение приращений, на которые увеличивается этот доход. Количественно это выражается функцией полезности у от величины дохода (продукта) х; она имеет вид логарифмической функции у = = log_ax, где а - число равных приращений дохода (продукта) в процессе роста экономики. Эту же функцию можно представить как y = b + 1пх, где b - некий начальный (минимальный) уровень дохода (продукта), способный удовлетворить лишь самые насущные потребности, например в еде.

Индекс продолжительности жизни рассчитывается по формуле Iexp = (Х-25) : (85 - 25), или Iexp = (Х-25) : 60, где X - средняя ожидаемая на сегодняшний день продолжительность жизни в годах на момент рождения ребенка, 85 - максимальная средняя ее продолжительность, а 25 - ее минимальная средняя величина.

Индекс образования Ied вычисляется как сумма двух индексов - грамотности населения в возрасте от 15 лет и общей вовлеченности, или охвата {gross enrolment ratio), населения в возрасте от 6 (иногда 5) лет и старше в процесс обучения. Другими словами, последний индекс показывает долю населения, обучающегося в школе, колледже или университете, по отношению ко всему населению школьного и студенческого возраста. При этом индекс грамотности рассчитывается как две трети от доли грамотных среди всего взрослого населения, а индекс вовлеченности - как одна треть от уровня охвата населения соответствующих возрастов различными видами образования, не считая всевозможных курсов повышения квалификации и т.п. Таким образом, индекс образования можно представить в виде простой формулы Ied = 2/3 Ilit + 1/3 Ienr.

Общий индекс человеческого развития Ihd = (Igdp + Iexp + Ied) : 3.

Разумеется, ИЧР не свободен от недостатков. Как и показатель среднедушевого ВВП, он ничего не говорит о масштабах бедности или темпах ее сокращения¹². Кроме того, его величина зависит не только от абсолютных показателей данной страны, но и от существующих в мире минимумов и максимумов этих показателей - от минимальной и предположительно максимальной средней продолжительности жизни, от минимального и максимального среднедушевого ВВП. Такая зависимость означает, что любое улучшение этих показателей у других стран или в мире в целом относительно ухудшает положение какой-либо страны в табеле о рангах по ИЧР¹³. Отсюда, однако, вовсе не следует, что эта страна деградирует и дрейфует к мировой периферии.

Таким образом, оперируя ИЧР, следует помнить, что он является лишь одним из инструментов анализа, отражающим лишь некоторые процессы, протекающие в обществе и экономике отдельных стран и регионов.

МИРОВАЯ СИСТЕМА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ДИНАМИКИ ИЧР И ЕГО КОМПОНЕНТОВ

Теперь на основе данных, содержащихся в Докладах ООН о человеческом развитии, рассмотрим общую картину изменений в мировой системе с начала 90-х годов исходя из динамики ИЧР и его компонентов. Как видно из табл. 1, во-первых, увеличивается число стран с высоким уровнем человеческого развития (когда ИЧР равен или больше 0.8), а количество стран с низким ИЧР (менее 0.5), наоборот, постепенно уменьшается. Во-вторых, становится больше стран, в которых этот показатель выше его среднемирового значения. К тому же почти не меняется показатель дисперсии и связанный с ним коэффициент статистической вариации по ИЧР, которые характеризуют неравномерность человеческого развития по всей совокупности стран. Небольшое понижение этого коэффициента означает, что по ИЧР мировые дисбалансы между бедными и богатыми странами уменьшаются. За счет чего это происходит?

Во-первых, это предопределено методикой подсчета индекса среднедушевого ВВП, который представляет собой логарифмическую функцию: по мере того как возрастает абсолютная величина душевого ВВП, значение этого индекса увеличивается все медленнее и медленнее. Во-вторых, не будем забывать об изменениях ППС, которые обусловлены, с одной стороны, относительной девальвацией доллара США, а с другой - постепенной ревальвацией валют ряда развивающихся стран, прежде всего китайского юаня. По мере поступательной модернизации этих стран разрыв между их ВВП по обменному курсу и по ППС валют сокращается. В-третьих, развивающиеся страны приближаются по ИЧР к развитым за счет индексов образования и средней ожидаемой продолжительности жизни. Изначально эти индексы у них были чрезвычайно низки, и даже самое малозначительное повышение уровня медицинского обслуживания и грамотности населения существенно увеличивает ИЧР любой из этих стран.

Таблица 1. Мир-система с точки зрения показателей ВВП на душу населения и индексов человеческого развития, 1992-2007 гг.

¹ Рассчитано по отношению к среднему мировому (средневзвешенному) значению ИЧР, а не к среднему по странам. Источник: Human Development Reports за соответствующие годы.

Рассмотрим теперь, каковы достижения или неудачи некоторых стран, которые относятся к числу развивающихся.

Страны Латинской Америки¹⁴ оказались, на первый взгляд, весьма успешными в развитии своего человеческого потенциала - несмотря на потери, понесенные ими в 80-90-е годы. Так, в 1980 г. из латиноамериканских стран лишь Аргентина и Барбадос имели высокий уровень человеческого развития - их ИЧР был чуть больше 0,8. В 1995 г. уже у пяти стран континента были высокие показатели ИЧР: к двум названным присоединились Коста-Рика, Чили и Уругвай. В 2006 г. к группе стран с высоким уровнем человеческого развития принадлежали уже 11 стран. Это Аргентина (46-е место в мировой табели о рангах), Барбадос (37-е), Бразилия (70-е), Венесуэла (61-е), Коста-Рика (50-е), Куба (48-е)¹⁵¹⁵, Мексика (51-е), Панама (58-е), Уругвай (47-е), Чили (40-е) и Эквадор (72-е). В частности, ИЧР Барбадоса был равен 0,889, Чили - 0.874, Аргентины – 0,860. Это примерно соответствовало показателям 1990 г. у таких стран, как Греция, Великобритания или Италия. Причем только у Аргентины, Барбадоса, Венесуэлы (за счет высоких мировых цен на нефть!), Коста-Рики, Мексики, Панамы и Чили душевой ВВП тогда превосходил среднемировой уровень, равный 9316 долл. по ППС. Бразилия и Эквадор смогли прорваться в группу стран с высоким уровнем человеческого развития вследствие увеличения средней ожидаемой продолжительности жизни (72 года в Бразилии, 74.8 - в Эквадоре) и прогрессу в области образования.

Благодаря этим же факторам в группе стран со средним уровнем ИЧР (0.5 - 0.799) пребывают остальные страны Латинской Америки - даже такие бедные, как Боливия, Сальвадор, Никарагуа и Гаити. Так, в Гватемале средняя ожидаемая продолжительность жизни в 2006 г. составила 70 лет, в Никарагуа – 72,3 года. В целом следует подчеркнуть, что во всех латиноамериканских странах вклад индексов продолжительности жизни и образования в ИЧР превышал, и у некоторых стран весьма существенно, вклад индекса душевого ВВП. По Латинской Америке и Карибскому бассейну эти индексы составляли в 2006 г. 0,801, 0,878 и 0,752 соответственно, тогда как по миру в целом – 0,722, 0,763 и 0,757. Совокупный же ИЧР по континенту был равен 0,810, а среднемировой ИЧР - всего 0,747.

Среди НИСов Восточной и Юго-Восточной Азии¹⁶, а также таких стран, как Китай, Индия, Филиппины и Вьетнам (азиатская "десятка"), конечно, выделяется группа "тигров" первого поколения - Гонконг, Корея и Сингапур. Их ИЧР превышает 0,9. В 2003 г. в число стран с высоким уровнем человеческого развития вошла Малайзия с показателем 0,807 (в 2006 г. – 0,823)¹⁷. Таиланд, Индонезия, Филиппины, а также Китай и Индия принадлежат к группе стран со средним уровнем человеческого развития. И если, например, ИЧР Малайзии за 1980-2006 гг. увеличился на 0,158 пункта (с 0,665), то Таиланд прибавил за 26 лет к своему ИЧР только 0.142 пункта (с 0,644), а Филиппины – 0,095 (с 0,650). Очень быстрым был темп человеческого развития в Индонезии (+0,205 - с 0,520) и Китае (+0,233 - с 0,529).

Чуть меньшим, но тоже высоким он был в Индии (+0,181 - с 0,428). Китай сегодня вообще делит первое место в мире по величине приращения ИЧР за 1980-2006 гг. с Египтом.

Наконец, нельзя не обратить внимания на динамику ИЧР в странах Центральной и Восточной Европы¹⁸, включая страны Балтии, и СНГ. Выпав в начале 90-х годов из группы стран с высоким уровнем человеческого развития, страны Балтии затем вернулись в нее. Пережив сокращение ИЧР в те же годы, сумели восстановить и увеличить свой человеческий потенциал Беларусь и Казахстан, Болгария и Румыния. Зато Россия к 2006 г. с ее ИЧР, равным 0,806, так и не смогла восстановить уровень 1990 г. – 0,819. (В 1980 г. -0,809, в 2000 г. – 0,781). Утешает лишь то, что Россия вновь заняла место среди стран с высоким человеческим потенциалом. Из стран СНГ еще только Казахстан и Беларусь в 2006-2007 гг. находились в этой группе. Все остальные республики СНГ и Грузия пребывают в группе государств со средним уровнем человеческого развития и в обозримом будущем вряд ли перейдут в группу стран с высоким ИЧР.

ИЧР: СТРАНОВАЯ ДИНАМИКА ОТНОСИТЕЛЬНО МИРОВЫХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ

Рассмотрим теперь, как соотносятся ИЧР и его компоненты в отдельных странах с их среднемировыми и максимальными мировыми значениями.

Развитые страны Запада и Япония¹⁹¹⁹. Из 15 стран - членов ЕС на 2003 г. у 12 стран душевой ВВП увеличился относительно его среднемирового значения. Увеличился он и у Норвегии, формально не входящей в ЕС. А вот такие его столпы, как Франция, ФРГ и Италия, сдали свои позиции в мир-системе. Сдала позиции и их общая соседка, Швейцария. Зато прибавили в весе Австралия, Канада и США, чуть отстала Новая Зеландия. По сравнению с 1990-1992 гг. отступила и Япония после некоторого упрочения своего рейтинга в мире по душевому ВВП в середине 90-х годов.

По индексу средней ожидаемой продолжительности жизни страны Запада и Япония, которая уже давно держит мировое первенство по этому показателю, сдвинулись вниз. Это связано в первую очередь с тем, что средняя продолжительность жизни в развивающихся странах, особенно в наиболее крупных из них - Китае, Индии, Бразилии - увеличивается быстрее, чем в развитых странах. В проигрыше на фоне других стран по этому показателю США: с 1992 г. их индекс продолжительности жизни относительно его среднемирового значения потерял к 2006 г. 0,1252 пункта, превысив последний всего в 1,224 раза. И теперь ведущая держава мира лишь чуть-чуть опережает по соотношению национального и среднемирового значений индекса продолжительности жизни Португалию, у которой оно в том же году составило 1,2217.

Что же касается максимального индекса продолжительности жизни (то есть индекса Японии), то свои позиции улучшили Австрия, Бельгия, Финляндия, Франция, ФРГ, Ирландия, Испания, Италия, Люксембург, Португалия, Швейцария, Австралия и Новая Зеландия. Проиграли же Японии больше всех по этому индексу США (-0,0263), Нидерланды (-0,0262) и Дания (-0,0227).

В мировой табели о рангах Соединенные Штаты также опустились по отношению к среднемировому индексу образования. И это связано не только с тем, что в развивающихся странах (не во всех, конечно) прогресс в области образования поднял среднемировое значение индекса образования за 1992-2006 гг. с 0,7 до 0,7633. Сам индекс образования США за то же время упал с 0,9767 до 0,9740. Произошло это из-за сокращения вовлеченности населения в образование всех уровней - с 95 до 92,4% от групп населения соответствующих возрастов.

Лидерство же по степени улучшения индекса образования относительно его среднемирового значения в последние годы принадлежит Австралии и Люксембургу. По расчетам автора, названное соотношение для Австралии уже в 2005 г. составило 1,0427 - благодаря широкому охвату разными формами образования многих людей за пределами возрастных групп студентов и школьников.

Наконец, по ИЧР в целом у большинства развитых стран соотношение между национальным и среднемировым значениями этого индекса ухудшилось. Среди стран ЕС печальный рекорд в этом смысле принадлежит Германии (-0,0786 за 1992-2006 гг.). Велики также потери Франции: за тот же период ее ИЧР по сравнению со среднемировым снизился на 0,0683 пункта. Но еще хуже выглядят Соединенные Штаты: относительно среднемирового ИЧР они за то же время потеряли 0,0909 пункта. Основная причина этого, по мнению автора, - уменьшение доли индекса образования в общем ИЧР США. С 1992 по 2006 г. эта доля сократилась с 35,65 до 33,9%. Кроме того, в США очень медленно по сравнению с другими странами увеличивалась средняя продолжительность жизни, что также понижает американский уровень ИЧР относительно его как среднего, так и максимального мирового значений.

Государства Латинской Америки, на первый взгляд, за последние 20 лет отнюдь не преуспели по показателям среднедушевого ВВП в плане сближения с развитыми странами Запада. Кроме того, им трудно угнаться по темпам роста за азиатскими гигантами - Китаем и Индией, которые существенно влияют на уровень мирового ВВП. Однако в Латинской Америке в это время наблюдались заметный рост продолжительности жизни населения и прогресс в сфере образования - несмотря на высокий уровень бедности. Так, у 17 из 19 рассматриваемых стран континента к 2006 г. по сравнению с 1990 г. улучшилось соотношение с максимальным (японским) индексом средней ожидаемой продолжительности жизни. Среди лидеров здесь - Боливия (+0,0674 пункта), Эквадор (+0,0639) и Бразилия (+0,06099). Неплохие результаты даже у бедных стран Центральной Америки (кроме Гондураса): Никарагуа (+0,0589), Гватемалы (+0,0536) и Сальвадора (+0,0505). Зато индекс продолжительности жизни у Венесуэлы, позиционирующей себя как форпост "социализма XXI века", еще более отстал и от максимального, и от среднемирового. Относительно последнего он с 1992 по 2006 г. потерял 0.1177 пункта. Не наводит ли это на мысль о малой эффективности усилий правительства Уго Чавеса и пришедших ему на помощь кубинских врачей по улучшению медицинского обслуживания венесуэльских бедняков?

По индексу образования 16 из 19 рассмотренных латиноамериканских стран за то же время приблизились к максимальному мировому значению этого показателя. Причем больше всех в этом преуспели наиболее бедные страны континента, где уровень грамотности населения всегда был очень низким, поэтому любое мало-мальски значимое продвижение вперед в области образования сразу выдвинуло их в число лидеров по скорости перемен. Это Боливия, Гватемала, Гондурас, Никарагуа и Сальвадор. Среди крупных стран Латинской Америки в данном плане выделяется Бразилия. Относительное приращение ее индекса образования составило 0.05 пункта (с 1.1133 до 1.1634) за 1992 - 2006 гг. по сравнению со средним и 0.0638 (с 0.7846 до 0.8484) - по сравнению с максимальным мировым индексом.

Благодаря росту продолжительности жизни населения и прогрессу в сфере образования улучшилось положение латиноамериканских стран по общему ИЧР. За 1997-2006 гг. подняли свой ИЧР относительно его среднего мирового значения 10 стран из 19. Особенно заметными оказались сдвиги по сравнению с 2000 г., в том числе и у промышленных гигантов континента - Бразилии и Мексики. Превосходство ИЧР Бразилии над средним мировым индексом увеличилось к 2006 г. на 0.03307 пункта, Мексики - на 0.02422. С начала нового века 11 стран континента, включая как беднейшие из них, так и Бразилию с Мексикой, сократили свое отставание по ИЧР и от мирового лидера по этому показателю.

НИСы Восточной и Юго-Восточной Азии, а в последнее время также Китай, Вьетнам и Индия продемонстрировали своего рода исторический рекорд по темпам приближения к уровню экономического развития Запада. Но на самом деле за их гигантскими, "тигриными" прыжками в экономике скрывается весьма сложная и противоречивая действительность, по-своему фиксируемая статистикой ИЧР и его составных элементов.

На первый взгляд, все эти страны, кроме Индии, по продолжительности жизни населения превосходят средний мировой уровень. Однако только у трех из них - Южной Кореи, Индонезии и Вьетнама - индекс средней ожидаемой продолжительности жизни по сравнению с его среднемировой величиной поднялся с 1992 по 2006 г. и особенно - с 1997 по 2006 г. В абсолютных цифрах это выглядит так. С 1997 по 2006 г. средняя ожидаемая продолжительность жизни в мире возросла на 1,6 года, с 66,7 до 68,3. Во Вьетнаме же она увеличилась с 67,4 до 74 лет, в Южной Корее - с 72,4 до 78,4, в Индонезии - с 65,1 до 70,1 года. Эти же страны быстрее других из азиатской "десятки" сближались с мировым рекордсменом по продолжительности жизни - Японией.

Широко известны достижения НИСов Азии и Китая в области образования. Однако при сравнении их индекса образования с его средним мировым значением эти достижения несколько блекнут. Из тройки "тигров" первого поколения лишь Корея превосходила по этому показателю любую из упоминавшихся латиноамериканских стран. И Гонконг, и Сингапур за 1992-2006 гг. сдали позиции по индексу образования относительно его среднего мирового значения, потеряв 0,0508 и 0,0760 пункта соответственно. В 2006 г. Гонконг по индексу образования стоял примерно на том же уровне, что и Мексика, находясь в начале девятого десятка мирового списка. Сингапур стоял чуть выше Доминиканской Республики. До сих пор в нем есть неграмотные среди взрослого населения. Низок и уровень образования рабочих, занятых на подсобных работах и еще оставшихся там сборочных линиях. А степень вовлеченности населения в процесс обучения на всех его стадиях составляет в этом вроде бы процветающем городе-государстве 64,4% - как во Вьетнаме (62,3%), но ниже, чем в Малайзии, Таиланде, Индонезии и Китае, а также ниже, чем в любой(!) из рассмотренных выше стран Латинской Америки. Да и сам индекс образования Сингапура в 2006 г. соответствовал только 98-му месту в мире из 179 - между Ливаном и Южно-Африканской Республикой. Очевидно, такое отставание Гонконга и Сингапура по индексу образования от развитых стран - при наличии высококлассных университетов в обоих городах - никак не согласуется с провозглашаемым их властями императивом перехода к обществу, основанному на знаниях (knowledge-based society).

Правда, хуже всех из упомянутой "десятки" по отношению и к среднему мировому индексу образования, и к его мировому максимуму выглядели Филиппины - только за 1997-2006 гг. они потеряли соответственно 0,0759 и 0,0571 пункта. Заметно сдал и Вьетнам, хотя его индекс образования пока превышает средний мировой уровень. Его потери за то же время составили 0,0616 пункта относительно последнего, 0,0466 - относительно мирового максимума.

Зато индексы образования у стран, причисляемых ко второму поколению промышленных "тигров" - Малайзии, Таиланда и Индонезии, еще более, хотя и ненамного, стали превышать среднемировой показатель. Больше всех из них преуспела Малайзия. Она прибавила по индексу образования 0,0495 пункта относительно его среднего мирового значения за 1992-2006 гг. и 0,0320 пункта - за 1997-2006 гг.

Рекорды же по динамике индекса образования среди "десятки" принадлежат Индии и Китаю. Рассматривая динамику их индексов образования по отношению к среднему и максимальному мировому уровню (табл. 2), нужно учитывать, что индийский показатель, в отличие от китайского, существенно ниже среднемирового, составляя всего 83,6% от последнего. Это хуже, чем в не которых бедных странах Африки. В гигантской стране, несмотря на бесспорные экономические и технические достижения, до сих пор около трети взрослых людей не умеют читать и писать (по сравнению с 5-7% в Китае), так что у Индии - широкое поле для экспансии сферы образования.

Таблица 2. Изменения индексов образования Китая и Индии относительно среднемировых и максимальных мировых значений этих индексов, 1992-2006 гг.

Рассчитано по: Human Development Reports за 1995-2009 гг.

Обратимся теперь к интегральному ИЧР азиатских стран. У Гонконга, Китая, Кореи, Малайзии, Таиланда и Сингапура он выше среднего мирового значения, а у Вьетнама, Индонезии, Филиппин и Индии - ниже. Правда, отставание первых трех стран из этой четверки от среднего уровня не слишком велико. У Индии оно значительно больше. Тем не менее налицо сближение ИЧР Индии с его средним мировым показателем. За 1992-2006 гг. Индия приблизилась к нему на 0,0507 пункта - чуть меньше, чем Китай (+0,0514).

В последние годы ускорилась относительная динамика ИЧР Кореи и Малайзии, которые приблизились к мировому максимуму ИЧР. Зато первопроходцы восточноазиатской модернизации, Гонконг и Сингапур, за 1992 - 2006 гг. "просели" относительно и среднего мирового уровня ИЧР, и максимума ИЧР в мире.

Характерно, что ИЧР и первых трех "тигров", и Вьетнама, и Китая, и Индии увеличивался главным образом благодаря росту ВВП, причем повышение доли индекса ВВП на душу населения в ИЧР Сингапура и Гонконга происходило преимущественно за счет доли индекса образования. В то же время нельзя не отметить рост доли индекса образования в ИЧР Китая и Индии. С 1990 по 2006 г. эта доля в ИЧР Китая выросла на 2,42 процентных пункта (п.п.). В Индии за то же время она увеличилась всего на 1,33 п.п., но в 2000-2006 гг. стала расти быстрее. Ее вклад в ИЧР страны за эти годы поднялся на 2,31 п.п. - с 32,63 до 34,94.

Глубокий кризис, который пережили в начале и середине 90-х годов страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), не мог не сказаться на динамике их ИЧР и его компонентов. В 1995 г. только 4 страны региона - Чехия, Венгрия, Словакия и Словения - имели душевой ВВП чуть выше среднего мирового уровня. В 2000 г. таких стран в данной группе стало 7, в 2006 г. - 11. Но при этом только у Словении, Чехии и Эстонии ВВП на душу населения более чем вдвое превзошел среднемировой душевой ВВП.

Характерно, что среди стран ЦВЕ нет ни одной, в которой бы глубокая социально-экономическая и политическая трансформация не отразилась на продолжительности жизни ее населения. К 1990 г. во всех из них, кроме Латвии, средняя ожидаемая продолжительность жизни превышала 70 лет. В Латвии она составляла 69,6 года, а в Эстонии как раз равнялась 70 годам. Это было на 4-7 лет меньше, чем в странах Запада, но больше тогдашней средней продолжительности жизни в мире (около 65 лет). В начале и середине 90-х годов продолжительность жизни в странах ЦВЕ сократилась на 1-3 года, хотя, стоит заметить, ни в одной из них не опускалась ниже среднего мирового уровня.

Сейчас страны ЦВЕ превзошли свои дореформенные показатели продолжительности жизни, но по-прежнему отстают по ним от развитых стран Запада на 3-5 лет (лишь Чехия и Словения почти сравнялись в этом отношении со "старшими товарищами" по ЕС). Уступают они и ряду стран Латинской Америки: Барбадосу, Коста-Рике, Кубе, Мексике, Уругваю и Чили. В частности, продолжительность жизни в Литве, Латвии и Эстонии (72,7, 72,3 и 71,3 года соответственно) в 2006 г. была приблизительно такой же, как в Бразилии (72,0 года), Колумбии (72,5) или Парагвае и Сальвадоре (71,5 года). Но страны Латинской Америки пришли к этим показателям продолжительности жизни со значительно более низкого уровня, нежели тот, который 20-30 лет назад уже был достигнут странами ЦВЕ.

Весьма неоднозначно обстоят дела в странах ЦВЕ и в плане динамики их индексов образования. Характерная черта этих стран - низкая по сравнению с развитыми странами степень охвата населения разными формами образования. Только Словения, Венгрия и страны Балтии по этому показателю стоят вровень со странами ядра ЕС (ЕС-15) и даже превосходят некоторые из них. В 2006-2007 гг. он равнялся 92,8% у Словении, 90,2 - у Венгрии, 91,2 - у Эстонии, 92,3 - у Литвы, 90,2 - у Латвии против 91,8 - у Италии и 88,1% - у Германии. Чехия с 83,4% и Болгария с 82,4% отставали от них. В остальных странах ЦВЕ охват населения соответствующих возрастов образованием не превосходил в 2006-2007 гг. 80%.

Это повлияло на динамику интегрального ИЧР в странах ЦВЕ. Он поднимался в последние годы главным образом за счет индекса душевого ВВП: доля последнего в ИЧР этих стран с 1997 по 2006 г. поднялась на 2,35-5,08 п.п. Особенно сильным это увеличение было у стран Балтии: Латвии – 5,01, Литвы – 5,04, Эстонии – 5,08 п.п. Соответственно у них сократились в ИЧР доли индексов продолжительности жизни и образования. По существу можно говорить об отставании сферы образования этих стран от их экономической динамики, которая тем самым приобретает черты "роста без развития".

Из стран СНГ (к которым здесь отнесены Грузия, формально переставшая быть членом СНГ в августе 2009 г., и Туркменистан, занимавший в последние годы позицию наблюдателя) лишь три подошли к 1990 г., превосходя по душевому ВВП средний мировой уровень. Это Беларусь - ее ВВП на душу населения в 1,17 раза превышал среднемировой показатель, Россия - в 1.63 и Украина - в 1,11 раза. Чуть ниже среднего это соотношение было тогда у Армении – 0,970 и Казахстана -0,964. Все остальные республики отставали по среднемировому душевому ВВП (стоит напомнить: по ППС!) весьма существенно, находясь примерно вровень с Парагваем, Перу или Эквадором. Несмотря на подъем экономики, начавшийся в странах СНГ в конце 90-х годов после глубокого спада, ни одна из них, кроме Казахстана, в 2006 г. не вернулась к былой величине душевого ВВП относительно его среднемирового значения.

По показателю продолжительности жизни в 1992 г. все страны СНГ превосходили средний мировой уровень. В 2006 г. его превышали только Армения, Беларусь, Грузия и Молдова. У Армении указанный показатель составил 71,8 года (как в Доминиканской Республике) против 68,3 в среднем в мире, опустившись по сравнению с 1992 г. на 0,8 года. Лишь в Молдове продолжительность жизни увеличилась с той даты на один год, достигнув 68,6 года. Россия же по анализируемому показателю в 2007 г. стояла вровень с Пакистаном (66,2 года), уступая всем латиноамериканским странам, кроме Боливии и Гаити. В Украине ожидаемая продолжительность жизни тогда же в среднем была на 2 года больше, чем в России, но на 1,9 года меньше, чем в Гватемале.

Значительно лучше, чем по продолжительности жизни, республики СНГ смотрятся по индексу образования. Во многом это, конечно, связано с инерцией советских времен. На самом деле все они, за исключением Казахстана и Украины, с 1992 по 2006 г. уступили свои позиции по индексу образования относительно его среднемирового значения. У Казахстана улучшились позиции и относительно мирового лидера по этому показателю. По сравнению с максимальным мировым индексом образования индекс Казахстана прибавил 0,0475 пункта за 1992-2006 гг. Это было достигнуто увеличением доли населения, охваченного разными формами образования, с 67 до 91,8%.

У Казахстана же мы видим и наименьшее из всех стран СНГ падение ИЧР относительно среднего мирового уровня этого индекса за 1992-2006 гг. – 0,0417 пункта. Если же взять период 2000-2006 гг., то Казахстан вообще оказывается единственной страной СНГ, повысивший свой ИЧР относительно и среднего, и наивысшего в мире значений этого индекса - на 0,0442 и 0,0187 пункта соответственно.

Характерно, что в ИЧР каждой из стран СНГ снизилась доля индекса образования. С 1997 по 2006 г. в ИЧР Казахстана она упала на 1,16 п.п., что, впрочем, не выходит за рамки общемировой тенденции, однако в ИЧР Украины ее сокращение составило уже 1,89 п.п., в ИЧР России – 2,4 п.п. Наибольшим ее падение было в ИЧР Азербайджана - на 3,37 п.п. Это можно расценить как один из признаков окончательного превращения этой страны в petrol state с присущей ему односторонней ориентацией экономики, когда расходы на социальную сферу рассматриваются не как инвестиции, а только как способ смягчить недовольство подданных.

ОСНОВНЫЕ ВЫВОДЫ

Анализ динамики ИЧР и его компонентов в ряде регионов мир-системы позволяет сделать следующие выводы.

Во-первых, развитые страны Запада постепенно утрачивают свои доминирующие позиции в мире, хотя, безусловно, они сохранят их в среднесрочной (не менее 20 лет) перспективе. Динамика этого процесса во многом будет зависеть от того, сколь успешно и быстро будут решать свои социально-экономические проблемы крупные развивающиеся страны. В то же время утрата Соединенными Штатами, Германией, Францией, Великобританией и Японией своих относительных достижений по показателям человеческого развития сопровождается активизацией в этом направлении других стран, принадлежащих к западному сообществу (например, Австралии).

Во-вторых, медленно, но стабильно улучшаются позиции стран Латинской Америки по показателям человеческого развития. Проведение активной социальной, но экономически взвешенной политики левоцентристскими правительствами ряда стран континента обещает, хотя и не гарантирует в будущем подтягивание и "экономических тылов" этих стран до близкого к мировым лидерам уровня.

В-третьих, динамика ИЧР и его составляющих в странах Азии говорит о том, что их модернизация по-своему нуждается в коррекции курса - в сторону большей социальности. И если экономоцентричность развития объяснима в случае Вьетнама, Китая и Индии, то для Сингапура и Гонконга она представляет собой не что иное, как инерцию периода догоняющей модернизации.

В-четвертых, развитие стран ЦВЕ в последнее время оказалось еще более экономоцентричным, чем развитие азиатских НИСов первого поколения или Китая, не говоря уже о большинстве стран Запада. Такая экономоцентричностъ - при сокращении, в отличие от Китая, доли индекса образования в ИЧР - по-своему, на взгляд автора, подтверждает, что страны ЦВЕ, за редким исключением типа Словении или Чехии, возвращаются туда, где они находились до раскола Европы в 1945 г., - на периферию западного мира²⁰.

В-пятых, наконец, налицо процесс периферизации стран СНГ и остальных бывших республик СССР. В то же время динамика ИЧР и его компонентов в Казахстане является одним из подтверждений того, что авторитарный режим президента Назарбаева по своим функциям стоит гораздо ближе к режимам, которые взращивали азиатских "тигров", чем всякие "суверенные демократии". Не пора ли кое-кому в СНГ присмотреться к опыту Казахстана? Помня, конечно, что всякая авторитарная модернизация имеет свои пределы.

Е. А. Брагина. Экономические и социальные показатели взаимосвязаны. Тема представленного доклада весьма актуальна. Данное ее рассмотрение продолжает начавшееся еще в конце 60-х годов расширение понятия экономического роста, стимулировавшееся тогда объективными условиями в той общности мирового хозяйства, которая характеризовалась как "развивающиеся страны". Уже в работах И. Айделман и С. Моррис того периода была доказана необходимость дополнить технико-экономические показатели развития показателями социальными, связанными с условиями жизни человека. В этом отношении призыв автора доклада ввести параметры социального развития в анализ мировой системы отнюдь не выглядит новацией.

В научном направлении, известном как Development Studies, разработано множество индексов - бедности, гендерного неравенства, неравенства в распределении доходов, бедности возможностей (Амартия Сен), что прежде всего касается ограничений социального лифта, и др. В комплексе и по отдельности эта группа показателей наглядно демонстрирует значительный разрыв между развитыми и развивающимися странами, указывая тем самым на давно известную реальность - неравномерность развития в рамках мирового хозяйства.

Заслуживает внимания тот момент в докладе, что в оценках нынешнего экономического роста место социальных показателей/факторов существенно отличается по сравнению с классической индустриализацией Англии XVIII - начала XIX вв. А. Смита интересовал рост производительности труда вчерашнего ремесленника в условиях мануфактуры, вопрос о его образовании не вставал. Бедность для того времени экономически естественна, размер заработной платы определен только потребностями воспроизводства работника и его семьи.

ИЧР, введенный в оборот с подачи ООН в 80-е годы на базе трех ранее известных показателей, быстро стал общепринятым. Во всяком случае, в изданном в 2008 г. учебнике "Мировая экономика и международные экономические отношения" он использован для подтверждения все той же неравномерности. Кстати, этот феномен также хорошо иллюстрируют практически все приведенные докладчиком индексы. Принципиально важно другое - признание необходимости повышения социального потенциала в развивающихся странах. Именно это подтверждают программы помощи, включающие осуществленные под эгидой ООН поставки антиэпидемических вакцин и санитарно-гигиенической продукции, что помогло снять остроту массовых заболеваний, особенно на Африканском континенте. Одним из результатов стало улучшение здравоохранения, например снижение смертности детей в возрасте до пяти лет.

Не могу согласиться с предложенным В. А. Красильщиковым противопоставлением экономоцентричных и социально ориентированных моделей развития. Оно мне представляется концептуально ошибочным. При всей привлекательности и значимости социальных компонентов развития они могут реализоваться и принести пользу, только если есть соответствующая материальная основа. Иначе социальные программы становятся элементарным популизмом и ведут к ухудшению экономического положения. Проблема состоит в балансе экономических возможностей и затрат на расширение социальной сферы. Великая трудность любой экономики в том, что имеющийся ресурс может быть использован только по одному назначению, то есть вложен либо в строительство промышленного предприятия, либо - больницы (школы, института). Чем меньше располагаемый доход, тем сложнее выбор.

Представляется, что в ходе дальнейшего изучения темы заслуживает внимания роль государства в развитии социальной инфраструктуры. Как известно, в подавляющем большинстве развивающихся стран инвестиции в этой сфере осуществляются через государственный бюджет, ибо частный сектор в них слаб и не ориентирован на удовлетворение общественных нужд, как и в странах Запада на ранней стадии индустриализации. Но расширение государственного вмешательства неизбежно создает условия для появления административной ренты, проще говоря - коррупции.

В докладе в качестве удачного примера ориентации на социальные потребности, а не экономоцентризма, названа современная модель Бразилии. Действительно, в недавних оценках сокращения бедности в Индии, КНР и Бразилии (в совокупности в них - треть всего бедного населения мира) последняя показала лучшие результаты за 1981 - 2005 гг. Но ведь и ее исходная база, и доход на душу населения тоже были выше. Видимо, многое будет зависеть от того, как эти три страны в ближайшие годы справятся или не справятся с последствиями кризиса. К сожалению, из доклада не совсем ясно, какой механизм позволяет Бразилии расширять социальные сектора.

Наконец, проводя анализ динамики ИЧР, нужно ставить вопрос о роли культуры, особенно в развивающихся странах, где сильно влияние традиций. Однако выразить это влияние в количественных показателях невозможно, да и само понятие культуры трудно структурировать - хотя бы потому, что одних ее определений в мире насчитывается примерно пять сотен. Тем не менее недаром Фрэнсис Фукуяма говорил, что культура -это один из факторов, определяющих успешность развития. А ведь она тесно связана с социальной сферой и, видимо, оказывает большое влияние на улучшение или ухудшение ее состояния.

А. Я. Эльянов. Любая статистика требует расшифровки и учета нюансов. Обсуждаемый доклад, несомненно, относится к пионерным исследованиям, во всяком случае - для российского обществоведения. Однако мне он понравился не только и даже не столько новизной и значимостью поднятых в нем проблем, сколько их обстоятельным анализом, опирающимся на тщательную проработку солидного статистического материала.

Как явствует из расчетов докладчика, общее число стран с высоким ИЧР с 1992 по 2007 г. включительно возросло более чем вдвое, а их совокупная доля повысилась с 22 до 46%. Этот прирост достигнут за счет снижения веса стран со средним ИЧР с 55 до 41%, а с низким ИЧР - с 23 до 13%. Стало быть, плоды экономического роста, несмотря на множество проблем, все же перетекают в социальную сферу развивающихся стран, причем перетекают, как следует из анализа В. А. Красильщикова, не так уж медленно. И это не может не обнадеживать. Тем более что первый ощутимый позитивный сдвиг в этой сфере, связанный с существенным снижением смертности, был, как известно, достигнут в основном благодаря успехам мировой медицины. В прояснении масштабов и динамики этого процесса и состоит, на мой взгляд, основная заслуга автора обсуждаемого доклада. Однако он на этом не успокаивается и идет дальше, характеризуя в общих чертах социальную ситуацию в отдельных странах и группах стран. И это тоже заслуживает всяческого одобрения. На данном этапе исследования можно было бы еще проследить динамику изменений в соотношении между странами, занимающими более высокое место в мировой табеле о рангах по ИЧР, чем по ВВП на душу населения, и теми, где рост ИЧР отстает от динамики среднедушевого дохода. Но и того, что сделано, уже более чем достаточно.

В то же время в докладе, как и во всякой творческой работе, встречаются и относительно слабые места, требующие, как представляется, дополнительной проработки.

Так, докладчик говорит о неравномерности в динамике показателей социального развития. Но в основе любой неравномерности лежат неизбежные различия в исходных, стартовых условиях развития. Непременным же спутником неравномерности является инерция, также упомянутая в докладе, но лишь в конце. Однако именно инерцией подчас определяется фиксируемое на каждую дату состояние того или иного процесса, поскольку она сглаживает или, наоборот, усугубляет перепады экономической конъюнктуры, а также осложняет воплощение в жизнь новых управленческих решений. И зафиксированное докладчиком относительное ухудшение социальных показателей в некоторых стран Севера может быть связано не только с относительно высокой степенью насыщения социальными благами в предшествующий период или какими-то сбоями, но и с инерцией известного ослабления внимания к социальным вопросам из-за явного перехлеста с экономической либерализацией.

Приведенные в докладе данные о динамике ИЧР и его компонентов в США как бы подводят читателя к мысли о низкой эффективности всей американской социально-экономической системы. Но на самом деле расходы на образование и здравоохранение в США неуклонно растут, причем не только в абсолютном, но и в относительном выражении. Так, с 1991 по 2007 г. совокупные затраты на образование там возросли с 5,1 до 5,7% ВВП, а бюджетные расходы по этой статье - с 12,5 до 13,7%. Средняя ожидаемая продолжительность жизни в США за эти годы тоже увеличилась - с 75 до 78 лет (при ее увеличении в странах с высоким доходом в среднем с 76 до 79 лет). А в 2006 г. здравоохранение в целом поглотило 15,3% американского ВВП.

Эти данные говорят о том, что, как ни велика значимость международных сопоставлений для раскрытия и осмысления реальной социально-экономической ситуации в отдельных странах и группах стран, познавательные возможности таких сопоставлений все же не следует переоценивать. Ведь при сопоставлениях подчас выпадают из поля зрения какие-то нюансы, без знания которых невозможно составить адекватное представление по соответствующим проблемам.

Рассматривая динамику ИЧР по странам, особенно в сравнении со среднемировым уровнем, нельзя упускать из виду проблемы, возникающие в связи со старением населения и ростом численности и доли иждивенцев в развитых странах.

Между тем взаимозависимость экономики и социума много шире и глубже, чем это отражено в докладе. Подчас без назревших подвижек в социальной сфере прогресс в экономике оказывается невозможным, и наоборот. Это, кстати говоря, в большинстве случаев связано с развитием образования и здравоохранения. Может быть, этим, не в последнюю очередь, и вызван резко возросший интерес к социальной сфере в Бразилии.

Стремление В. А. Красильщикова рассматривать проблемы человеческого развития в широком историческом контексте можно только приветствовать. Это украшает доклад и повышает его значимость. Докладчик вполне обоснованно увязывает социально-экономические перспективы развивающегося мира с общественно-экономическим прогрессом крупных стран. Но вряд ли здесь уместна попытка прогноза, тем более при фактическом его смещении в экономическую плоскость. Кроме того, такой прогноз, судя по всему, исходит из чисто количественных показателей, не принимая в расчет возможность качественных изменений, которые собственно и связаны с состоянием образования и здравоохранения.

Г. И. Чуфрин. Без социальной составляющей модернизация невозможна. В порядке обсуждения интересного и в целом хорошо аргументированного доклада В. А. Красильщикова хочу прежде всего подчеркнуть, что его тема чрезвычайно важна и актуальна. Ведь речь идет об исследовании доминирующих тенденций социально-экономического развития, влияющих на качество человеческого капитала в различных странах и находящих свое отражение в изменении ИЧР. Особую значимость анализ этих тенденций и вектора их развития приобретает для нас, граждан России, в то время, когда страна стоит перед острейшей необходимостью в сжатые сроки провести фундаментальную модернизацию национальной экономики, перейти от господствующей в настоящее время экспортно-сырьевой модели к инновационной. Декларации на эту тему, как известно, делаются в последнее время регулярно и на всех уровнях, но совсем не ясно, насколько реальны и осуществимы заявляемые планы. Однако качество человеческого капитала в нашей стране - этой основной составляющей и важнейшей движущей силы любого развития, тем более ускоренного, нацеленного на коренное улучшение основных параметров национальной экономики - за последние два десятилетия заметно ухудшилось.

Одним из наиболее неоспоримых свидетельств этого негативного процесса служит снижение средней продолжительности жизни населения по сравнению с концом 80-х годов. Значительные слои российских граждан не имеют доступа к современным методам лечения, эффективным лекарствам и т.д. Эти негативные явления, в свою очередь, связаны с деградацией национальной системы здравоохранения, ее недофинансированием, серьезными недостатками в системе бесплатного медицинского страхования населения, что, кстати, был вынужден признать и премьер-министр страны, отвечая на вопросы в начале декабря 2009 г. в ходе телевизионной встречи с российской аудиторией.

Другим, не менее серьезным фактором, отрицательно влияющим на качество российской рабочей силы, выступает продолжающееся ухудшение национальной системы среднего и высшего образования, некогда одной из лучших в мире. Не случайно, видимо, представители нашей политической и деловой элиты предпочитают направлять своих детей для получения качественного образования на Запад, где многие из них впоследствии и остаются работать. Если к этому добавить продолжающееся "бегство умов" за рубеж, то общая картина на рынке труда, особенно в сегменте высококвалифицированных специалистов, оказывается весьма тревожной, если не критической.

В начале своего выступления автор обсуждаемого доклада напомнил, что ключом к экономическому прогрессу является социальное развитие общества. Это абсолютно верное замечание, и для того, чтобы реально добиться достижения поставленных целей модернизации нашей экономики, необходимо, по моему глубокому убеждению, в качестве обязательного условия переломить понижательную тенденцию и радикально улучшить национальные системы образования и здравоохранения. Ведь вполне очевидно, что люди, не имеющие надежной, квалифицированной и доступной медицинской помощи, а также не получившие высококачественного образования и не способные дать его своим детям, не могут успешно решать чрезвычайно сложные задачи модернизации ни физически, ни ментально. Только когда правительству удастся добиться ощутимых изменений к лучшему в этих сферах жизни общества - лишь тогда сложатся условия модернизации, определяемые человеческим фактором.

В то же время, поддерживая основные выводы доклада, не могу в полной мере согласиться с прозвучавшей здесь оценкой деятельности руководства Казахстана, добившегося, по мнению докладчика, едва ли не лучших результатов среди стран СНГ с точки зрения динамики ИЧР. В нашем Институте на протяжении уже ряда лет довольно тщательно изучается опыт социально-экономического развития Казахстана, что позволяет вполне объективно и достаточно критически его охарактеризовать. Так, признавая несомненные достижения Казахстана в увеличении общих и душевых размеров ВВП, а также определенный прогресс, достигнутый им в осуществлении социальных программ в постсоветский период, нельзя не видеть и другого. В значительной степени эти успехи объяснялись исключительно благоприятной конъюнктурой мировых цен, сложившейся в предыдущее десятилетие на рынке углеводородного сырья, производство и экспорт которого и составляли основу казахстанского экономического "чуда". Однако с началом глобального кризиса выявились фундаментальные слабости экономики подобного типа, кстати, во многом структурно напоминающей современную российскую. А отсюда - и схожие с Россией беды и проблемы Казахстана: спад промышленного производства, сокращение размеров экспорта, резкое ослабление национальной валюты вплоть до ее девальвации, рост безработицы и т.д. Хотя, конечно, можно отдать должное руководству Казахстана, которое, как следует из ряда сделанных в последнее время заявлений, намерено добиваться решения этих проблем, в том числе за счет существенной структурной перестройки национальной экономики уже в ходе реализации текущего плана развития страны на период до 2030 г. Тем не менее пока Казахстан вряд ли может служить примером для других стран СНГ как в экономической, так и в социальной областях.

Материал подготовил И. ГРИШИН

¹ Материалы предыдущих заседаний см.: МЭ и МО. 2007. № 2, 6; 2008. №1, 4, 5, 7; 2009. № 2, 3, 7,№ 8; 2010. № 2,3.
² Годовые выпуски Human Development Report за ряд лет начиная с 1992 г.
³ Griffin K., Knight J. Human Development: The Case for Renewed Emphasis / Human Development and the International Development Strategy for the 1990s. Ed. by K. Griffin, J. Knight. Houndmills, 1990. P. 10
⁴ См., в частности: Human Development: The Neglected Dimension. Ed. by K. Haq, U. Kirdar. Islamabad, 1986. P. 3 - 6 a.o.
⁵ См.: Employment, Growth and Basic Needs: A One-World Problem. Report of the Director-General of the International Labour Office. Geneva, 1976. P. 31 - 43.
⁶ Ul Haq M. The Poverty Curtain: Choices for the Third World. N.Y., 1976. P. 27, 35.
⁷ См., в частности: Abdel-Malek A., Huynh Cao Trh, Rosier B., Le Thanh Khol. Cles pour une strategic nouvelle du developpement. P., 1984. P. 13 - 17.
⁸ Ibid. P. 15.
⁹ Sen A. Development as Capability Expansion / Human Development and the International Development Strategy for the 1990s. P. 44. См. также: Dreze J., Sen A. India: Development and Participation. Oxford, 2002. P. 35; Sen A. Development as Freedom. Oxford, 1999. P. 3.
¹⁰ См. также: Окунева Л. С. Бразилия: Особенности демократического проекта. Страницы новейшей политической истории латиноамериканского гиганта (1960-е гг. - 2006 г.). М., 2008. С. 637, 765 - 766; Lautier В. La protection sociale dans le Bresil de Lula: Trop de depenses, ou trop peu de recettes? // Revue Tiers Monde. Juillet-septembre 2003. N 175. P. 527, 541.
¹¹ См.: Ananias P. Politicas sociais como pilar fundamental para о desenvolvimento de uma nacao (Artigo de 2008 - 01 - 29) (http://www.mds.gov.br/noticias/artigo-politicas-sociais-como-pilar-fund amental-para-o-desenvolvimento-de-uma-nacao-patrus-ananias).
¹² См.: Hopkins M. Human Development Revisited: A New UNDP Report // World Development. October 1991. P. 1471-1472.
¹³ См.: Sutcliffe B. Desarrollo humano: Una valoracion critica del concepto у del indice. Cuaderno de Trabajo de HEGOA. N 11. Bilbao, San Sebastian, 1993. P. 40.
¹⁴ Здесь рассматриваются 19 стран: Аргентина, Барбадос, Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гватемала, Гондурас, Доминиканская Республика, Колумбия, Коста-Рика, Мексика, Никарагуа, Панама, Парагвай, Перу, Сальвадор, Уругвай, Чили, Эквадор.
¹⁵ В дополнение к указанным 19 странам континента.
¹⁶ Гонконг, Индонезия, Малайзия, Республика Корея, Сингапур, Таиланд.
¹⁷ Согласно Докладу 2006 г., это произошло только в 2004 г., когда ИЧР Малайзии составил 0.805.
¹⁸ В число стран ЦВЕ, помимо стран Балтии, здесь включены: Албания, Болгария, Венгрия, Македония, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Хорватия, Чехия.
¹⁹ К странам Запада отнесены 15 старых членов ЕС (Австрия, Бельгия, Великобритания, Греция, Дания, Ирландия, Испания, Италия, Люксембург, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Франция, ФРГ, Швеция), Норвегия, Швейцария, а также Австралия, Канада, Новая Зеландия и США.
²⁰ Это мнение уже высказали, в частности, А. Комлоши и X. Хофбауэр. См.: Периферизация Восточной Европы в исторической перспективе // МЭ и МО. 2008. N 4. С. 57 - 63 и др.