"Болевые точки" России: избыточное неравенство и депопуляция

А. Шевяков
(Опубликовано в журнале "Общество и экономика", 2005, №12, с. 86-102)

Гипотеза катастрофического ухудшения демографической ситуации в Российской Федерации как следствия социальной напряженности, вызываемой неравенством и бедностью, находит весомое подтверждение в результатах исследований, в основе которых лежит корреляционно-регрессионный анализ зависимостей коэффициентов рождаемости, смертности и естественного прироста (убыли) населения от различных показателей неравенства, уровня жизни и бедности. Эти исследования взаимосвязи социальных факторов с экономическими показателями в динамике и территориальном разрезе базируются на принципиально новом подходе - разложении общих показателей неравенства и бедности на структурные компоненты и проведении эконометрического анализа их связей с различными экономическими и демографическими показателями.

Социальная напряженность имеет два диаметрально противоположных воплощения: первое, позитивное воплощение - это конструктивное напряжение социальных сил, второе, негативное - это напряжение, обусловленное ограниченностью социальных перспектив, безвыходностью социально-экономического положения, отсутствием путей для желаемой реализации своего человеческого потенциала. Эффект негативного социального напряжения подобен эффекту тяжелой депрессии, при которой ценность жизни утрачивается.

Соответственно, и неравенство в зависимости от условий, в которых оно реализуется, может оказывать диаметрально противоположное воздействие на социально-психологическое состояние общества. В нормальных условиях, когда оно не порождает у значительных по численности групп населения чувства своей социально-экономической несостоятельности, когда большинство населения видит в неравенстве потенциальную возможность улучшения своего положения, осуществление которой целиком зависит от собственных усилий, неравенство позитивно влияет на социально-психологическое состояние общества. В таких условиях неравенство стимулирует конструктивное напряжение социальных сил. Это подтверждается результатами недавних сравнительных исследований по США и странам Западной Европы, показывающими, что чем выше неравенство оплаты труда, тем выше и субъективная склонность к интенсивному труду, и фактическая производительность труда. Напротив, неравенство, выражающееся в лишениях, испытываемых значительными группами населения, вызывающее ощущение социально-экономической несостоятельности из-за невозможности улучшения своего положения за счет собственных усилий, воздействует на социально-психологическое состояние общества негативно. В этом случае оно не только служит источником нейропсихологической напряженности, но и деформирует мотивацию социального поведения. В том числе оно разрушительно воздействует и на репродуктивное поведение населения.

В то же время экономический рост автоматически не решает проблем устранения возникших диспропорций и бедности, а, как показывает опыт наших реформ, наоборот, их усиливает.

Приводимые ниже цифры иллюстрируют, какого уровня достигли сегодня социально-экономические диспропорции и лишения населения в сфере распределения доходов.

1. Экономический рост после кризиса 1998 года проходил в условиях небывало высокой поляризации доходов населения. По нашим оценкам, в 2001 году доходы 10% наиболее обеспеченного населения России превышали доходы 10% наименее обеспеченного населения более чем в 34 раза.

Фактически, кризис 1998 года повлек за собой значительную социально-экономическую поляризацию общества, которая в последующие годы экономического роста не только не нивелировалась, а напротив, закрепилась. Однако это неравенство не идет ни в какое сравнение с неравенством доходов за счет собственности и предпринимательской деятельности, а также с неравенством расходов на сбережения и приобретение недвижимости и даже с неравенством расходов на покупку непродовольственных товаров и оплату услуг. В табл. 1 и 2 приведены наши оценки уровня и дифференциации доходов и расходов населения в 2002 году¹.

Таблица 1. Распределение различных видов доходов и расходов по 20-процентным группам населения России в 2002 году

Табл. 1 показывает, в каких пропорциях распределялись различные виды доходов и расходов между 20-процентными группами населения. В распоряжении 20% наиболее обеспеченного населения сконцентрированы 50% доходов от оплаты труда, 56% доходов от предпринимательской деятельности и более 72% всех доходов от собственности. Именно поэтому более 60% всех покупок непродовольственных товаров, 63% потребления платных услуг и 68% сбережений и расходов на приобретение имущества приходились на эти 20% наиболее обеспеченных. В табл. 2 приведены наши оценки дифференциации с учетом тех доходов и расходов, которые не учитываются официальной статистикой².

Таблица 2. Оценки уровня и дифференциации денежных доходов и расходов населения России в 2002 году ( в процентах от ВВП) с учетом дооценок доходов и расходов

2. Практически во всех регионах России наибольшие преимущества от продуктивности региональной экономики получают наиболее обеспеченные слои населения.

Если мы проанализируем, какие приросты доходов получают бедные и богатые на 100 рублей прироста валового регионального продукта (ВРП) в расчете на душу населения, то мы увидим совершенно удручающую картину.

На рис. 1 показаны графики поляризации доходов населения регионов России в 2002 году в зависимости от уровня валового регионального продукта (ВРП) на душу населения (рублей в месяц в среднем за год).

Рисунок 1. Поляризация доходов различных групп населения регионов России в 2002 году: децильные группы

Бедные получают прирост на 5 рублей, а богатые - на 200 рублей, т.е. разница между богатыми и бедными в 40 раз. Сказанное относится только к 10% наименее и наиболее обеспеченного населения. В остальных 10-процентных группах по уровню дохода соответствующий прирост дохода тем выше, чем выше среднедушевой доход в группе. Так, в упорядочении по возрастанию, во второй 10-процентной группе прирост дохода составит 12 рублей, в третьей - 18 рублей, в четвертой - 25 рублей, а в предпоследней, девятой группе - 150 рублей на душу. Так что в среднем по всем группам прирост дохода на душу составит 65 рублей, а не 100 рублей, поскольку не весь прирост ВРП трансформируется в прирост доходов населения. Здесь важно то, что рост ВРП мультиплицируется в росте доходов 20% наиболее обеспеченного населения, а остальные 80% населения получают от роста ВРП слишком мало. В 1998 году увеличение ВРП на душу населения на 1 рубль увеличивало доход 10% наиболее обеспеченного населения на 2 рубля, доход 20% наиболее обеспеченного населения - на 1,6 рублей, доход 20% населения вокруг медианы - только на 34 копейки, доход 20% наименее обеспеченного населения - на 8 копеек, а доход 10% наименее обеспеченного населения - на 6 копеек.

Таким образом, практически во всех регионах России наибольшие преимущества от роста продуктивности региональной экономики получают наиболее обеспеченные слои населения, и это преимущество растет.

3. В дотационных регионах с низким уровнем ВРП на душу населения большая доля дотаций уходит на повышение доходов 20% наиболее обеспеченного населения.

Рисунок 2. Доли денежных доходов различных групп населения регионов России в ВРП в 2002 году

В целом, доля доходов всего населения в ВРП сильно варьируется по регионам России. В 12 регионах с наиболее высокими федеральными дотациями доля доходов 20% наиболее обеспеченного населения была выше 40% ВРП, в четырех из них - выше 50% ВРП.

4. Проблема поляризации доходов и оплаты труда заключается не в том буквально, что возникают значительные концентрации населения в полюсе богатства и полюсе бедности, а в том, что есть большая масса бедных с очень сильно варьирующимися зарплатами и доходами, и большая масса обеспеченных с еще более сильно варьирующимися доходами.

На рис. 3 показаны плотности распределения заработной платы в государственном и негосударственном секторах российской экономики в 2003 году.

Рисунок 3. Плотность распределения безработицы в 2003 году

Источник: расчеты Кируты А.Я. по данным Росстата.

Мы видим, что распределение зарплат в государственном секторе российской экономики в 2003 году фактически отличалось от распределения зарплат в негосударственном секторе гораздо меньше, чем можно было бы ожидать. Хотя оно и смещено влево по отношению к распределению в негосударственном секторе, оно повторяет все особенности последнего. В государственном секторе зарплаты 10% наиболее высоко оплачиваемых работников превышали зарплаты 10% самых низкооплачиваемых работников в 2003 году в 26 раз, в негосударственном секторе - в 35 раз. Средняя государственная зарплата составляла около 70% от негосударственной средней зарплаты. Область бедности на рис. 3 - это область зарплат ниже официального прожиточного минимума трудоспособного населения. Доля работников негосударственного сектора, попавших в эту область (31,5%), ниже, чем доля работников государственного сектора (38,8%). Но глубина бедности в негосударственном секторе выше, поскольку самых низкооплачиваемых работников в нем больше, чем в государственном секторе. Этот рисунок хорошо иллюстрирует суть проблемы избыточного неравенства.

Перечень таких данных может быть продолжен, но даже этот неполный перечень достаточно хорошо показывает катастрофический уровень возникших диспропорций.

Наиболее очевидная сторона потерь человеческого капитала - это депопуляция в России. За годы реформ "естественная" убыль населения составила примерно 7 миллионов человек. При этом численность населения в возрасте до 30 лет сократилась примерно на 6 миллионов. Наши исследования позволяют вполне определенно утверждать, что причины этих потерь кроются в социально-экономических условиях.

Экономическое неравенство характеризует процессы в экономике и в обществе в разрезе, вскрывающем прямые и обратные зависимости между мотивацией социально-экономического поведения людей и условиями, в которых это поведение реализуется. Мотивация социально-экономического поведения всегда основана на сопоставлении своего положения и своих возможностей с положением и возможностями других людей. Ключевую роль в ней играют не абсолютные показатели уровня и качества жизни, а относительные показатели по сравнению с референтными группами индивидуумов и семей. Именно самооценки, формирующиеся при таких сравнениях, в случаях, когда они оказываются негативными, вызывают и психологический стресс, ведущий к преждевременной смерти, и снижение склонности к бракам и к деторождению.

В наших исследованиях, как уже было отмечено, мы подразделяем общее неравенство на нормальное неравенство, характеризующее распределение доходов среди слоев населения, активно вовлеченных в экономические процессы, и избыточное неравенство, обусловленное низкими доходами тех слоев населения, которые не могут существенно влиять на собственное экономическое положение.

Наши исследования показывают, что рост избыточного неравенства влечет за собой снижение рождаемости, тогда как вытеснение избыточного неравенства за счет роста нормального неравенства, напротив, ведет к росту рождаемости.

На рис. 4 показано, что динамика коэффициента рождаемости в 1991-1999 гг. довольно точно следовала с лагом в один год за динамикой соотношения между нормальным и общим неравенством: локальным всплескам рождаемости в 1994 и 1998 годах предшествовали увеличения этого соотношения.

Пояснения:

Общее неравенство (левая шкала) - это индекс Джини неравенства денежных доходов, который с некоторыми колебаниями возрастает.

Соотношение нормального неравенства (индекса Джини неравенства денежных доходов, когда доходы всех бедных повышены до прожиточного минимума) с общим неравенством нормировано так, чтобы оно было сопоставимо с коэффициентами рождаемости, и его значения соответствуют правой шкале, так что оно убывает и значения коэффициентов рождаемости снижаются по мере его убывания.

Рисунок 4. Связь динамики рождаемости с динамикой общего неравенства и соотношения нормального неравенства с общим неравенством

Таким образом, поведение рождаемости в этот период наглядно подтверждает нашу гипотезу в её упрощенном варианте: опережающий рост избыточного неравенства снижает рождаемость, а рост нормального неравенства, перевешивающий изменения избыточного неравенства, повышает рождаемость.

Объяснение динамики смертности несколько сложнее. Дело в том, что рождаемость и смертность относятся к разным группам населения, и в отличие от рождаемости увеличение смертности касается самых обездоленных и старших возрастных групп. И здесь объясняющим фактором может быть возрастающая концентрация доходов. На рис. 5 приведен фрагмент такого анализа взаимосвязи коэффициента смертности с показателями неравенства и концентрации доходов.

G+DC - сумма индекса общего неравенства и прироста концентрации доходов в отдельных регионах, сопровождающегося обеднением остальных регионов, с коэффициентом 3, взятым для сопоставимости соответствующих эффектов.

Снижение смертности в 1995-1998 годах вполне объяснимо как результат адаптации населения к сложившимся условиям, когда социально-психологическая напряженность начала снижаться. В 1995 году несколько снизилось общее неравенство, а в 1996-1998 годах снижение смертности было связано с ростом нормального неравенства. Разумеется, проблемы смертности отнюдь не сводятся к одним только характеристикам неравенства. Но то обстоятельство, что избыточная смертность обусловлена социально-экономическими факторами, ярко подтверждается ситуацией 1999 года, когда смертность возросла во всех регионах России, за исключением Ингушетии, и это произошло в точном соответствии с нашей гипотезой.

Рисунок 5. Рост смертности как совместный эффект роста общего неравенства и прироста концентрации доходов

Анализ динамики депопуляции не может быть точным просто потому, что число наблюдений недостаточно для применения эконометрических методов, а кроме того, социально-экономическая ситуация в 90-е годы была слишком неустойчивой. Поэтому ниже мы приводим результаты корреляционно-регрессионного анализа рождаемости, смертности и естественного прироста населения по 77 регионам России (без Чеченской республики и 11 автономных округов, данные по которым включены в данные по более крупным территориальным элементам).

Хотя мы не имеем возможности провести анализ за более поздние годы, очевидно, что принципиальных изменений в выявленных зависимостях не может быть, так как за эти годы не было осуществлено таких преобразований, которые породили бы новые тенденции. На деле расслоение только растет, бедность если и снижается, то очень медленно, а относительная бедность даже растет.

Социально-экономические ситуации и уклад жизни в регионах России настолько разнообразны, что, казалось бы, единообразное объяснение уровней рождаемости и смертности в них просто невозможно. В таких обстоятельствах регулярные статистические зависимости, которые будут далее описаны, дают неожиданное и весьма убедительное подтверждение нашей концепции. Прежде всего, следует обратить внимание на тот факт, что рождаемость и смертность в региональном разрезе сильно и противоположным образом зависят от доли членов семей из не более чем двух человек в общей численности населения региона. Соответствующие оценки показаны на рис. 6.

Рисунок 6. Зависимости рождаемости и смертности от доли членов семей из не более чем двух человек в общей численности населения

То, что рождаемость тем ниже, чем выше доля одиночек и членов семей из двух человек, кажется более или менее естественным. Но почему с ростом этой доли растет смертность? Ответ состоит в том, что на самом деле и на смертность, и на рождаемость влияет не доля таких людей в общей численности населения, а их относительный уровень жизни и в первую очередь их бедность. Зависимости, показанные на рис. 7,8 ставят все на свои места. Бедные одиночки и члены бедных семей из двух человек - это либо бездетные, либо неполные семьи - вносят наиболее весомый вклад в избыточную смертность. Одиночки и члены семей из двух человек наиболее тяжело переносят психологический стресс при социально-экономических затруднениях. На рис. 4 показано, что чем выше доля дефицита доходов бедных семей из не более чем двух человек в суммарном дефиците доходов всех бедных, тем выше общая смертность. Напомним, что дефицит дохода определяется как отношение разности между величиной прожиточного минимума и среднедушевым доходом к величине прожиточного минимума. Поясним также, что во всех наших расчетах применяется эквивалентное шкалирование дохода в зависимости от размера семьи (чем больше семья, тем более эффективно она может использовать свой доход) в соответствии со шкалой эквивалентности Госкомстата.

Рисунок 7. Зависимости рождаемости и смертности от доли дефицита доходов членов бедных семей из не более чем двух человек в общем дефиците доходов у бедных

Тенденции, показанные на рисунке 7, - почти такие же, как на рис. 6. Наибольшие отклонения от трендов рождаемости на этих диаграммах дают республики Ингушетия, Дагестан и Тува (в левой части графиков).

Заметим, что средний уровень жизни членов семей из не более чем двух человек во всех регионах выше, чем средний уровень жизни населения в целом. Зависимости рождаемости и смертности от индекса уровня жизни семей из двух человек, показанные на рис. 8, противоположны зависимостям, показанным на рис. 6,7. Они не столь сильны, но объясняют более половины всех межрегиональных различий по уровням рождаемости и смертности.

Рисунок 8. Зависимости рождаемости и смертности от индекса уровня жизни членов семей из двух человек по отношению к среднему уровню жизни всего населения региона

Поясним, что индекс уровня жизни - это специальная конструкция, в которой учитывается не только среднедушевой уровень дохода, но и дифференциация доходов. Более точно, в индексе уровня жизни доходы членов рассматриваемой совокупности усредняются с весами, такими, что вес дохода каждого её члена пропорционален доле, которую составляют в этой совокупности члены с доходами не ниже, чем у него. Индекс уровня жизни членов выделенной группы семей по отношению к уровню жизни всего населения представляет собой отношение таких взвешенных средних значений доходов, построенных для данной группы семей и всего населения. При одном и том же уровне среднедушевого дохода чем выше неравенство доходов, тем ниже индекс уровня жизни.

Приведенные результаты показывают, что наряду с медико-демографическими аспектами избыточной смертности, выделенными академиком Е.И. Чазовым, существуют острые социально-экономические проблемы семьи. Бедность одиночек и семей из двух человек не только порождает нейропсихологическую напряженность, ведущую к преждевременной смерти, но подавляет естественную склонность к браку и рождению детей. Кроме того, как показывают коэффициенты регрессии в уравнениях, приведенных на рис. 6, 7, рождаемость менее эластична, чем смертность, по относительному дефициту доходов у бедных, и более эластична, чем смертность по относительному уровню жизни семей из не более чем двух человек.

Перейдем теперь к более систематическому подтверждению нашей исходной концепции. Первый шаг в этом направлении заключается в том, что корреляции региональных показателей уровня жизни, неравенства и бедности в семьях различного состава с коэффициентами рождаемости, смертности и естественного прироста населения статистически значимы и имеют именно те знаки, которые предсказываются в нашей концепции. Соответствующие оценки приведены в табл. 3-5.

Очень важно, что все относительные показатели, фигурирующие в табл. 3-5, за исключением долей в дефиците доходов, о которых мы уже говорили выше, - это отношения соответствующих индикаторов по каждой из групп семей к тем же индикаторам по всему населению региона. Здесь нужно пояснить, что относительный среднедушевой дефицит дохода в этих таблицах - это отношение среднедушевого дефицита дохода в бедных семьях данного типа к среднедушевому дефициту дохода в полной совокупности бедных. А доля группы семей одного размера в дефиците доходов - это доля суммарного дефицита доходов у бедных членов этой группы в суммарном дефиците доходов всех бедных. Последний показатель зависит от доли бедных членов данной группы семей в полной совокупности бедных, тогда как предыдущий показатель от этой доли не зависит.

Абсолютные показатели уровня жизни, неравенства и бедности не проявляют в региональном разрезе осмысленных корреляций с коэффициентами рождаемости, уровня жизни и естественного прироста населения, так же, как и традиционные показатели, такие, например, как уровень безработицы. То обстоятельство, что демографические показатели проявляют регулярные статистические связи именно с относительными показателями уровня жизни, неравенства и бедности групп семей разного размера, а не с абсолютными показателями по этим группам или по населению в целом, точно соответствует нашему описанию механизма формирования социальной депривации и подавления естественной склонности к репродуктивному поведению. В этом механизме ключевую роль играют социальные сравнения, а не абсолютные уровни жизни тех или иных слоев населения.

Таблица 3. Коэффициенты корреляции коэффициента рождаемости с относительными показателями уровня жизни, неравенства и бедности в семьях разного состава по регионам России

* значимость с вероятностью 0,05
** значимость с вероятностью 0,005
*** значимость с вероятностью 0,0001

Таблица 4. Коэффициенты корреляции коэффициента смертности с относительными показателями уровня жизни, неравенства и бедности в семьях разного состава по регионам России

Таблица 5. Коэффициенты корреляции коэффициента естественного прироста населения с относительными показателями уровня жизни, неравенства и бедности в семьях разного состава по регионам России

* значимость с вероятностью 0,05 ** значимость с вероятностью 0,005 *** значимость с вероятностью 0,0001

Различные варианты множественной регрессии с использованием наборов не более чем семи из всех рассмотренных в данной статье факторов объясняют межрегиональные различия по рождаемости и смертности примерно на 85-88%, а межрегиональные различия по естественному приросту (убыли) населения более чем на 90%.

Таким образом, мы видим, что структурный анализ показателей неравенства не только дает новый инструмент индикации и анализа диспропорций в распределении доходов населения, но и приводит к принципиально новым взглядам на механизм формирования неравенства и его роль как фактора, который в зависимости от пропорций между его структурными компонентами может создавать предпосылки не только для устойчивого экономического роста, но и для уменьшения социальной напряженности и улучшения демографических показателей.

Социально-экономические диспропорции, выражающиеся в избыточном социально-экономическом неравенстве, порождают угрожающие социально демографические тенденции и приводят к потерям человеческого капитала. Все это происходит на фоне отсутствия внятной социальной политики. Выделение узких приоритетов, когда ресурсы направляются на развитие той или иной специфической сферы экономики, - это не самый эффективный способ управления. Декларации о приоритетах развития социальной сферы и социальной политики, как правило, ни к чему не приводят. Согласованное совершенствование экономической, социальной и институциональной политики должно исходить из системных приоритетов, отражающих многообразные взаимодействия между экономическими и социальными факторами, а также правила и условия, в рамках которых эти взаимодействия осуществляются.

Системные приоритеты должны формулироваться в терминах индикаторов, выражающих системные взаимосвязи. Наша позиция заключается в том, что нормальное неравенство, создающее оптимальные предпосылки для экономического роста, должно стать ключевым ориентиром согласованной экономической, социальной и институциональной политики.

Задача государства заключается в том, чтобы выработать такую стратегию институциональных преобразований, которая, не ограничивая экономической свободы, создавала бы эффективные сдержки и противовесы реализации интересов, приводящих к угрожающим социально-экономическим диспропорциям в обществе. Эта стратегия должна обеспечивать сдерживание роста высоких зарплат и доходов от собственности, стимулировать опережающий рост и снижение дифференциации низких зарплат, а также расширять возможности для предпринимательской деятельности.

Подводя итог, можно сказать, что структурный анализ неравенства и бедности дает принципиально новый инструмент анализа актуальных социально-экономических проблем и открывает широкие перспективы для дальнейших исследований и разработки практических рекомендаций по комплексному решению социально-экономических проблем на основе системной стратегии совершенствования экономической, социальной и институциональной политики.

¹ См.: А.Ю. Шевяков, А.Я. Кирута. Измерение экономического неравенства. М.: «Лето», 2002, 320 с.
² См.: А.Ю. Шевяков. Возможности и перспективы использования статистических данных в оценке масштабов скрываемых доходов. Вопросы статистики, 2003. № 6. С.12-22.
³ При повышении доходов бедных до величины прожиточного минимума.
⁴ Соотношение доходов 10% наиболее и 10% наименее обеспеченных членов рассматриваемой группы семей.
⁵ Соотношение доходов 10% наиболее обеспеченных членов семей рассматриваемой группы с величиной прожиточного минимума.