Памяти Игоря Семеновича Кона

Игорь Семенович Кон 21 мая 1928 - 27 апреля 2011

Слова прощания

27 апреля после тяжелой болезни, не дожив меньше месяца до 83 лет, скончался выдающийся советский и российский социолог, профессор кафедры демографии ВШЭ Игорь Семенович Кон.

За шесть десятилетий неутомимой научной деятельности Игорь Семенович Кон внес огромный вклад в развитие отечественного и мирового обществоведения. Область его научных интересов охватывала философию и методологию истории, историю социологии (он был основателем и первым президентом Исследовательского комитета по истории социологии Всемирной социологической ассоциации), этику, социальную и возрастную психологию, теорию личности, антропологию и социологию детства и юности, сексологию.

Игорь Кон родился 21 мая 1928 года в Ленинграде. Уже в 1947 году он оканчивает исторический факультет Ленинградского педагогического института имени А.И. Герцена, затем две аспирантуры - по новой истории и по философии, - и в 1950 году успешно защищает обе кандидатские диссертации. С 1960 года Игорь Кон - доктор философских наук, с 1963-го - профессор, с 1989-го - академик Российской академии образования.

Преподавательскую деятельность И.С. Кон начал в Вологодском педагогическом институте (1950-1952), затем преподавал в Ленинградском химико-фармацевтическом институте (1953-1956), Ленинградском государственном университете (1956-1967). Работал в Институте философии Академии наук (АН) СССР, затем в Институте конкретных социальных исследований АН СССР и Институте научной информации по общественным наукам АН СССР. С 1975 года Игорь Кон являлся одним из ведущих исследователей Института этнологии и антропологии Российской академии наук. Преподаванием, научными и исследовательскими проектами он занимался и в крупнейших университетах США и Европы, за что, в частности, получил звание почетного профессора Корнелльского университета и степень доктора honoris causa Университета Суррея. В последние годы Игорь Кон работал также на кафедре демографии Высшей школы экономики, где читал курс "Пол, гендер, сексуальность" магистрантам-демографам.

Научное наследие И.С. Кона включает более 40 книг и 300 статей, многие из которых переведены на иностранные языки. Он был организатором и ответственным редактором ряда коллективных трудов и серийных изданий ("Словарь по этике", "Этнография детства" и других). О мировом научном престиже И.С. Кона свидетельствует его членство в международных научных сообществах и академиях (International Academy of Sex Research; European Association of Experimental Social Psychology; International Sociological Association; Polish Academy of Sex Research; Deutsche Gesellschaft fur Sexualforschung; European Association for Adolescent Psychology и других) и редакционных советах ряда научных журналов ("Человек", "Archives of Sexual Behavior", "Zeitschrift fur Sexualforschung", "Journal of Homosexuality", "Journal of the History of Sexuality", "Childhood", "Current Sociology", "Sexualities", "Men and Masculinities" и прочих).

В советское время развитие общественных наук проходило в непростых условиях - не всегда легко приходилось и Кону, но он был мужественным человеком и умел, что называется, держать удар. Свою научную биографию он описал в книге "80 лет одиночества".

28 марта 2011 года "Демоскоп" отмечал свой десятилетний юбилей. 16 марта, получив приглашение на этот праздник, Игорь Семенович ответил по электронной почте: "Спасибо, обязательно приеду". За день или за два ло юбилея он позвонил, чтобы сказать, что неважно себя чувствует, но если ему станет лучше, он все-таки приедет. И еще 28-го утром написал: "К сожалению, шансы на мой приезд невелики. Мне удалось связаться с врачом, который сейчас в США. Он думает, что все дело в печени, и нужно заниматься этим срочно. Сегодня утром я сдам кровь, в 10 у меня будет УЗИ (он договорился в частной клинике, в нашей поликлинике попасть к врачу - проблема). После УЗИ что-то прояснится, тогда буду пробиваться в нашу поликлинику. В общем, если смогу - приеду, но не уверен". А через месяц его не стало.

Незадолго до смерти, уже зная о своем диагнозе, Игорь Семенович говорил: "Смерти я не боюсь, а предсмертных мучений хотелось бы избежать". Это было в начале апреля, он все же не думал, что уйдет так скоро.

Игоря Семеновича Кона больше нет с нами, но его научное наследие еще долго будет служить все новым и новым поколениям тех, кому интересно знать, что происходит с людьми и с миром, в котором мы живем.

Коллектив Института демографии НИУ ВШЭ

Об Игоре Семеновиче Коне

Игорь Семенович был уникальным человеком во многих отношениях. Можно только поражаться тому, как в серой и бесцветной массе советских обществоведов ("тяжела и неказиста жизнь советского марксиста", горько шутили некоторые из них) смогла появиться и сохраниться такая личность. Удивительно, как эта масса не уничтожила, не поглотила, не растворила его.

Одной из самых ярких черт его личности была неуемная любознательность, громадная жажда познания. Еще в ранней молодости или даже в детстве он посчитал (когда-то я сам слышал это от него), сколько всего книг может прочитать человек за всю жизнь, и был очень разочарован тем, как же это мало. Но он постоянно, с детства и до последних дней, стремился изучить все, что возможно, в интересующих его областях и рассказать об этом другим. Областей таких было очень много, и в каждой из них он стремился дойти до самой сути.

Образованность его (именно образованность, а не только эрудиция) была фантастической и несравненной; по-моему, равных ему в этом отношении в социальных и гуманитарных науках найти невозможно ни раньше, ни теперь. И не только в России, но и в мире. Вспоминаю разговор в 1975 году с тогдашним Президентом Международной социологической ассоциации, американским социологом Робином Хиллом: когда речь зашла о Коне, он с восхищением стал говорить о том, какой это разносторонний и уникальный специалист, обладающий колоссальными познаниями в различных областях социальной науки.

Но Игорь Семенович уникален не только своими обширными познаниями, но и постоянной и упорной деятельностью по их развитию, культивированию и распространению. Многие идеи, понятия, теории, имена в сфере наук о человеке пришли в Россию именно благодаря Кону. Сегодня многие из них представляются нам сами собой разумеющимися и сами собой появившимися в российском интеллектуальном пространстве. Но на самом деле, они утвердились здесь благодаря его упорной и подвижнической деятельности, в трудной и мужественной борьбе с институционализированной тупостью, воинственным и агрессивным невежеством, косностью, мракобесием советской и постсоветской эпох. Его собственная познавательная деятельность была неотделима от - не хочу говорить популяризации, это слово тут неуместно - от Просвещения, от приобщения к серьезному, честному, истинному знанию. Эта его работа была особенно важной на фоне массового идиотизма, вранья и паранойи, характерных для советской идеологии и социальной науки как ее составной части. Он был Просветителем в самом высоком смысле этого слова.

Деятельность Кона в большой мере состояла в преодолении двух барьеров: временн?го, отделившего советскую социальную науку от дооктябрьской, с ее весьма значительными достижениями, и пространственного, отделившего "единственно верное учение" от мировой науки. Его многогранное научное творчество, несмотря на все трудности, так или иначе связывало российскую науку с ее прошлым, в значительной мере прерванным и утраченным, и с мировым настоящим, от которого она оказалась насильственно изолированной. Он продолжил традиции, заложенные такими выдающимися деятелями русской либеральной социальной мысли, как М.М. Ковалевский, Е.В. Де-Роберти, Н.И. Кареев, П.А. Сорокин.

Кон не был диссидентом. Более того, он, безусловно, был человеком компромисса, который, в общем, жил в мире с политической властью, почти не преследовался ею и даже в какой-то мере поощрялся. Конечно, дело не в ее благотворительности по отношению к ученому, а в том, что она в нем нуждалась, хотя бы для того, чтобы хоть немного замаскировать свою сущность, для целей имиджа, как говорят теперь, или показухи, как говорили в советские времена. Кроме того, она нуждалась в его знаниях: как ни странно, такую нужду власть иногда испытывала. Но при этом он был человеком в высшей степени мужественным и, даже идя на компромиссы, всегда был интеллектуально честным и упорным в своих поисках истины и ее пропаганды.

Его любовь к истине сегодня может показаться наивной и старомодной, сторонникам различных постмодернистских теорий, которые радостно повторяются некоторыми.

Когда в начале 70-х годов партийные органы и обслуживавшие их обществоведы преследовали Юрия Леваду, Кон, наряду с такими людьми, как Владимир Николаевич Шубкин и Борис Андреевич Грушин, смело встал на его защиту. Многие деятели советского и постсоветского агитпропа, мракобесы, обскуранты и невежды разных мастей, его люто ненавидели, делали ему разные пакости, но он, будучи честным и мужественным человеком, видел в этом лишь подтверждение правильности своего пути, неуклонно и последовательно продолжая свое благородное дело Просвещения. В отличие от многочисленных советских и постсоветских идеологических пастырей, он стремился к тому, чтобы Россия не была страной людей, послушно и бездумно повторяющих заученные шибболеты. Его научная и просветительская деятельность была направлена на то, чтобы мы жили в обществе людей свободных, честных, образованных, граждан, способных нести ответственность за себя и свою страну. Он был неутомимым и мужественным воином Науки и Просвещения, часто напоминая Дон Кихота. Но при этом он воевал не с людьми, а с явлениями, от которых страдала и продолжает страдать наша страна: с невежеством, ложью, нетерпимостью, предрассудками: политико-идеологическими, националистическими, гендерными, сексуальными и т.д.

Любовь к истине и вера в нее сегодня может показаться наивной и старомодной, особенно на фоне различных постмодернистских теорий, сторонники которых радостно повторяют старые вульгарно-социологистские постулаты о том, что познание вообще, и научное в частности, сводится к властным отношениям внутри и вне научных сообществ. Но он был выше этих и других мод. Его невозможно было бы упрекнуть в том "предательстве интеллектуалов", отказавшихся от подлинных и высших ценностей человека интеллектуального труда, в котором когда-то обвинил их французский философ Жюльен Бенда. Он всегда был в курсе новейших тенденций в науке, знакомил с ними всех желающих, но никогда не был снобом, руководствуясь стремлением не к моде, а к истине. Этим, прежде всего, объясняется его несравненное знание всего нового в науках о человеке.

Помню, например, как в конце 70-х от Кона впервые услышал о такой дисциплине, как историческая демография и исследованиях известного демографа Питера Ласлетта, показавшего, с опорой на материалы первых переписей, что большая семья в традиционных европейских обществах в действительности была не столь распространенной, как это считали ранее ученые. Он предложил тогда мне участвовать в переводе сборника "Брачность, рождаемость, семья за три века", включавшем в себя статьи по исторической демографии. Он же инициировал издание трудов выдающегося французского социолога и антрополога, которое мне удалось осуществить. Впрочем, если бы мы взялись перечислять все то новое, что появилось в нашей стране благодаря Кону, то список таких инноваций был бы бесконечным.

Кон прекрасно знал зарубежную науку, часто лучше самих представителей этой науки, чему, конечно, способствовало знание иностранных языков. В условиях закрытого советского общества это было особенно трудно и одновременно важно. Но никакого идолопоклонства, преклонения перед зарубежными авторитетами у него не было. Для него были существенны именно научные, интеллектуальные и культурные достоинства тех или иных трудов. Вот почему он высоко ценил и тех отечественных ученых, которые, по его мнению, ими обладали. Помню, с каким уважением он отзывался, в частности, о таких представителях старшего поколения российских ученых, как философ В.Ф.Асмус, психологи А.Н.Леонтьев и Б.Г.Ананьев, о серьезных историках и т.д.

Кон был бескомпромиссным и даже одержимым в своем научном и просветительском труде. Его можно считать, если выражаться в духе Макса Вебера, внутримирским аскетом. Каждый день, с молодых лет и вплоть до последних дней жизни, несмотря на любые препятствия, он трудился непрерывно и постоянно. Труд не был для него каким-то особым занятием, это была сама его жизнь; он трудился так же естественно, как дышал. Все его друзья и знакомые знали, что в первой половине дня ему звонить нельзя, так как в это время он работает. Однажды я забыл об этом и позвонил в неположенное время, за что Игорь Семенович сделал мне довольно резкий выговор, напомнив о том, что в это время ему звонить нежелательно; впрочем, я, разумеется, на него за это нисколько не обиделся. Он не любил отмечать свои юбилеи, говоря, что произносимые на них речи в честь юбиляра похожи на похоронные. Поэтому старался на это время уехать куда-нибудь из Москвы.

В интереснейшей книге мемуаров, опубликованной к своему 80-летию, Игорь Семенович, в отличие от многих других мемуаристов, не впадая в самоуничижение, нисколько не пытается продемонстрировать свои большие достоинства и заслуги. Он относится к себе вполне трезво, не без иронии и скептицизма. Это "естественная история самого себя", как назвал свою автобиографию Герберт Спенсер, - такая же подлинная, глубокая и честная. Кон назвал эту книгу "80 лет одиночества", с аллюзией на знаменитый роман Маркеса. И действительно, он в значительной мере и в ряде отношений был одиноким человеком. Но, опять-таки, это было "одиночество в миру", так как этот одинокий человек был целиком открыт миру; его всегда глубоко волновало и заботило все, что в нем происходит. Волновало и интересовало и как ученого, и как человека. Он не был анахоретом, любил общение, особенно с молодежью и детьми, конечно, в свободное от работы время. Он любил путешествовать, по России и за ее пределами, в молодости летом часто ходил в туристические походы. Любил пробовать блюда национальной кухни разных стран, хотя гурманом его, по-моему, назвать нельзя. Во всем этом проявлялась все та же его безграничная любознательность. В общем, он был человеком не от мира сего, находящимся внутри этого самого мира.

Именно благодаря Кону утвердились в нашей стране такие научные дисциплины и проблемные области, как философия истории (не совпадающая с опостылевшим в советские времена всем нормальным людям "истматом")"; социология, в частности, социология личности; история социологии; этнография детства; социология молодежи; психология юности; гендерная социология; сексология. И т.д. Конечно, государство его особенно не жаловало ни в советские, ни в постсоветские времена. Зато признание и слава среди читателей его трудов и слушателей его лекций были фантастическими. Книги издавались огромными, даже по советским меркам, тиражами. Статьи в журналах, таких, в частности, как "Новый мир" и "Иностранная литература", читались почти всеми, кто умел читать.

Помню его курс по теории личности, который он читал в середине 60-х годов в Ленинградском университете. По популярности эти лекции можно было сравнить разве что с тогдашними спектаклями Товстоногова в Большом драматическом театре. Места в большой многоярусной аудитории занимались за 2-3 часа до начала лекций (они читались раз в неделю). Народу набивалось столько, что, казалось, зал может обрушиться, многие сидели на полу или стояли. Хотя курс читался для студентов философского факультета, люди, главным образом молодые, приходили откуда угодно. Мало того, когда лекция заканчивалась, Игоря Семеновича обступала плотная толпа задававших вопросы, и лекция, по существу, продолжалась еще часа два. Конечно, он был честолюбив, но это честолюбие особого свойства; оно было выше стремления к чинам, званиям и орденам. Он был настоящей, не пропиаренной, интеллектуальной звездой, или, если угодно, властителем дум поздней советской эпохи. Причина этой популярности (ничего подобного в социальных науках сегодня не бывает), на мой взгляд, помимо прочего, состоит в том, что Игорь Семенович в своих трудах и устных выступлениях нес людям востребованные ими ценности честности, истины, свободы личности и гуманизма.

Конечно, российская наука и российское общество обязаны Игорю Семеновичу Кону очень многим, гораздо большим, чем это было осознано раньше и чем это осознано теперь. Подлинное понимание его места и значения еще впереди. Впереди и настоящее признание этого выдающегося интеллектуала и просветителя. Надеюсь, что когда-нибудь будет написана серьезная, обстоятельная и талантливая интеллектуальная биография этого выдающегося человека. Тема эта благодатнейшая и для социолога, и для психолога, и для историка. Благодаря Кону мы, во всяком случае, те, кто хотел, стали немного умнее, образованнее, свободнее. И если ценности честного поиска истины, свободы личности, гуманизма, терпимости, культурного творчества хоть в какой-то мере сохранятся в нашем обществе, то и вклад его в утверждение этих ценностей будет по-настоящему осмыслен и понят.

Игорь Семенович говорил в последние годы, что не боится смерти. К несчастью для всех, кто его знал и любил, 27-го апреля 2011 года она пришла к нему. Но я думаю, что к нему, как к никому другому, применима старая истина о том, что человек продолжает жить в своих творениях. Благодаря своим земным трудам, он бесконечно долго будет нас просвещать так, как если бы не уходил. Он продолжает работать.

Александр Гофман

Человек, который переделал наше сознание

Игорь Семенович Кон - человек, переделавший сознание советских людей, научивший их умению говорить и думать о современной им человеческой и социальной реальности: о себе, об отношениях с другими людьми, о том, как организовано общество. В 60-х годах прошлого века на месте социальных наук в нашей стране была выжженная пустыня, и те, кто взялся за их восстановление, начали заимствовать и внедрять западные достижения - преодолевая постоянное сопротивление консервативного мейнстрима, цензуры и собственных стереотипов.
В этой ситуации Игорь Семенович выбрал для себя роль публичного интеллектуала, адресующегося к миллионам и сочетающего в своих работах рассказ о достижениях мировой науки, попытку приложить их к отечественной реальности и оценку этой реальности с позиций либерально-гуманистических ценностных ориентиров. В первую очередь он "вытаскивал" в публичное пространство табуированные или неудобные темы.

Из работ Кона люди узнавали о научных экспериментах, моделирующих конформное поведение, и об исследованиях авторитарной личности. Со статьи И.С., которую ему каким-то чудом удалось "пробить" в "Советской педагогике", началось знакомство советского общества с сексологией и сексуальностью. Опубликованная в "Новом мире" блестящая статья "Психология предрассудка" ввела в сознание читающей публики целый пласт проблем, связанных с этносом и этническими предубеждениями.

В жизни советских людей и советского общества присутствовали все эти процессы и явления, но не было слов для их обозначения и понятий для их осмысления (вполне по Маяковскому - "улица корчится безъязыкая - ей нечем кричать и разговаривать"). Игорь Семенович Кон дал стране эти слова и понятия, и мы до сих пор говорим на созданном им языке.

Кон открывал публике одну за другой разные сферы человеческой и общественной жизни: Открытие "Я", Открытие сексуальности, Открытие этничности, Открытие юности и детства, Открытие гендера… Информационная насыщенность и глубина обращенных к широкой публике работ были таковы, что они становились обязательным чтением и для профессионалов. Кона считали своим все научные корпорации - социологи, психологи, этнологи, сексологи, педагоги, историки…

Масштаб известности и влияния И.С. был огромен. Игорь Семенович гордился, что одним из его читателей был А.Д. Сахаров, который в своей основополагающей работе процитировал новомировскую статью об интеллигенции. Многие мои коллеги вспоминают тексты и выступления И.С. как важнейшие события, повлиявшие на их профессиональную судьбу.

Все это, конечно, сталкивалось с сопротивлением советской системы. Ради осуществления выбранной им миссии И.С. готов был идти на компромиссы, но и они не всегда спасали. Пытаясь психологически защититься от неудач и разочарований, Игорь Семенович постоянно приговаривал, что ему "все надоело", что "эта книга - последняя", что "в этой стране ничего никому не надо"… Бывало и так, что от безнадежности и отчаяния он просто уничтожал плоды своего труда. Это не укладывается в голове, но в советское время Игорь Семенович - просветитель милостью божьей - вынужден был уйти из Ленинградского университета и нигде не преподавал!

Но, наверное, главные испытания ждали И.С. в начале 90-х, когда пропагандируемые им идеи и ценности на какое-то время победили, цензура исчезла, и миссия просветителя, казалось, была успешно завершена. Вызывает восхищение то, как в этой новой ситуации Игорь Семенович снова нашел себя и оказался остро востребованным. И снова под разговоры о том, что "никому ничего не надо" Игорь Семенович писал и печатал книгу за книгой. Да и, как вскоре выяснилось, в нашей новой жизни тоже нет недостатка в обскурантизме, тупости и непрофессионализме, и Игорь Семенович вступал с ними в нелегкое противостояние, отстаивая современные подходы к сексуальной морали и сексуальному воспитанию.

В 1967 году Дмитрий Шалин привел меня к Кону, и Игорь Семенович стал моим старшим другом и наставником. Светлая память этому замечательному, щедрому человеку, встречу с которым подарила мне судьба.

Владимир Магун

Об Игоре надо помнить и это!

В многочисленных некрологах и откликах на уход Игоря Кона из жизни говорится о его научных заслугах. Как хорошо, что откликов так много. И что оценки сугубо положительные и вполне справедливые. Думаю, что вклад Игоря Кона в науку и, более того, в общественно-научное сознание в нашей стране (а благодаря переводам - и зарубежное) еще предстоит осмыслить и оценить. Это, не сомневаюсь, будет.

Но хочу привлечь внимание и к тому, какой ценой это Игорю Кону досталось. Какими были трудности.

Этот путь я знаю - наша дружба с Игорем длилась 65 лет, с 1946 года. Писать о всех трудностях и препятствиях - на целую книгу набралось бы. Скажу только о тех, свидетелем которых стал в первые годы нашей дружбы.

В 1950 году, кончая аспирантуру в ленинградском Педагогическом институте им. Герцена, 22-летний Игорь представил три кандидатские диссертации: по истории, по философии и по юриспруденции. Две первые ему дали защитить. О третьей сказали, если перевести на общедоступный язык: Мальчик, не надо коллекционировать научные степени.

На работе в Пединституте и вообще в Ленинграде не оставили. Отправили преподавать в Вологду. Город, конечно, неплохой. Но тамошние библиотеки и архивы не давали Игорю возможности продолжить работу ни над одной из избранных им тем. А в 1953 году он много месяцев был вообще безработным.

Причины? Общие, типичные тогда. Борьба с "низкопоклонством перед Западом", с "безродным космополитизмом". (В Ленинграде всё это было усилено еще и "ленинградским делом"). Игорь, каких бы кровей ни были его родители, воспринимался начальством как еврей, со всеми вытекающими тогда последствиями.

Конечно, это были и годы, когда к Игорю приходила слава, популярность. В Вологде его публичные лекции пользовались неизменным успехом. А в годы "оттепели", уже в Ленинградском университете, в лекторий истфака, одно из самых больших помещений университета, на его спецкурс собиралось столько студентов, что все места были заняты - приходилось стоять.

Но достижения - как же тесно они были связаны с потерями! Статьи Игоря о корнях национальных и расовых предрассудков, и о нелегких судьбах интеллигенции - он напечатал их в шестидесятых годах в журнале, который называли тогда "Этот безумный, безумный, безумный Новый мир" - так ли уж они нравились начальству? И не сыграли ли они роли в расправе над журналом?

Споры вокруг идей Игоря в последние десятилетия хорошо известны. Не буду их перечислять. Дай Бог каждому из нас, чтобы наши работы привлекли такое же внимание и вызвали такие же бурные обсуждения!

Аполлон Давидсон