… о семейных и иных ценностях

Снова об исторической миссии

Вообще несчастие жизни семейственной есть отличительная черта во нравах русского народа. Шлюсь на русские песни: обыкновенное их содержание - или жалобы красавицы, выданной замуж насильно, или упреки молодого мужа постылой жене. Свадебные песни наши унылы, как вой похоронный" - А.С. Пушкин. "Путешествие из Москвы в Петербург".
Национальному классику по-своему вторит Константин Леонтьев - напомним, славянофил: "Я, признаюсь, не понимаю тех, которые говорят о семейственности нашего народа. Я видел довольно много разных народов на свете и читал, конечно, как читают многие. В Крыму, в Малороссии, в Турции, в Австрии, в Германии, везде я встретил то же. Я нашел, что все почти иностранные народы, не только немцы и англичане (это уже слишком известно), но и столькие другие: малороссы, греки, болгары, сербы, вероятно (если верить множеству книг и рассказов), и сельские или вообще провинциальные французы, даже турки гораздо семейственнее нас, великороссов".

Традиционные и новые сложности
Эту крепкую традицию, зафиксированную в литературе, не исправишь слоганами на уличных рекламных щитах, наклейками в метро или Концепцией демографического развития до 2025 года, как бы ни были полезны указанные картинки и тексты. Все гораздо запущеннее и серьезнее, чем кажется создателям этой продукции. Однако означает ли это, что плетью обуха не перешибешь и следует в бессилии опустить руки перед неукорененностью семейных ценностей в нашей России?
Видимо, все-таки полезнее понять причины неблагоприятного положения дел. Крепостное право. Гипертрофия государства, не дающая расцвести приватной жизни. (Особенно важно здесь униженное положение Церкви в синодальный период.) Снизу на семью давила община, не позволяя вырасти крепкому хозяину, отцу семейства. Все это достаточно известно. Как очевидно и то, что советская эпоха гипертрофировала те же самые черты, притом в такой степени, что за ними стало затруднительно разглядеть традиционную Россию с присущими ей слабостями и пороками общественного устройства. Нынче все настолько хуже, что былое "плохо" стало казаться другой страной.
Это обращение к истории совершенно необходимо вот почему. Сегодня кризис семьи поразил весь мировой Север - развитые страны от Ирландии до Японии. Практически ни одна из них (за значимым исключением США, и то непонятно, надолго ли) не воспроизводит свое население. То, что не везде статистика вопиет об этом прискорбном обстоятельстве, объясняется как высоким уровнем иммиграции в эти страны, так и большой продолжительностью жизни их граждан. Но какой бы она ни была, детей от этого не прибавится.
Россия чувствует свою "особенную стать". Это не реплика в вечном обсуждении того, Европа мы или не Европа. Особый - тот, кто себя таким чувствует. Кто не чувствует - тот не особый. И все споры по этому поводу бесполезны.
Мировой Север в области семейных отношений и воспроизводства населения подобен "Титанику", уверенно несущемуся навстречу северному же айсбергу, - об этом говорят все констатации и прогнозы. Так, может быть, если мы особые, то (вдруг!) Россия - это некоторая немаленькая шлюпка, и надо скорее спускать ее за борт, пока все еще веселятся в банкетном зале? Мы же другие, у нас даже феминизма нет!

Неожиданный поворот
Феминизма нет - и слава богу! Но в целом если Россия и подобна в этих вопросах шлюпке, то шлюпке с дырявым днищем. В Европе семейные отношения в кризисе, но у нас все много хуже, потому что отсутствует традиция ответственного, по-хорошему статусного, имеющего стратегический характер семейного выбора.
На самом деле мировой Север не умрет, вопреки всем экстраполяциям. Да, логическая цепочка "общество массового потребления - массовой культуры - торжества гедонизма - разрушение семьи - гибель цивилизации, имеющей европейские корни" пока еще работает. И будет работать не одно десятилетие. Но дело в том, что взгляду приоткрывается прорастание и другой реальности. Современное западное общество становится настолько богатым, что богатство теряет привлекательность эксклюзивности.
Все больший вес приобретают альтернативные ценности человеческой самореализации и солидарности. Как явление молодое и оппозиционное истеблишменту, оно иногда выражается в деструктивных акциях - например, антиглобалистов. Но предчувствие нового гораздо шире антиглобализма, оно проникло и в сам этот истеблишмент, который в силу своего положения не может в эпоху информационного общества не видеть дальше и глубже многих.
Сегодня только кризис мировоззрения дает шанс, в том числе и семье, - устоявшееся, господствующее, "бескризисное" мировоззрение ведет к вымиранию. Это не мнение автора, не парадоксальная игра ума, но вербальная проекция демографической статистики.
Подобное положение дел дает шанс и России. Слабая "семейственность" нашего народа в конечном счете коренится в нашей "небуржуазности". Мы эту черту в себе очень любим и лелеем даже в период ускоренного строительства капитализма. Теперь, когда небуржуазным предстоит стать всему развитому миру, у нас могут появиться даже свои естественные преимущества. Только не отсоединяться здесь надо, иначе все преимущества сведутся к отсутствию у нас буржуазных добродетелей - что для семьи, как мы опять-таки хорошо знаем по собственному опыту, губительно. Надо, наоборот, поучаствовать в строительстве нового постиндустриального и постбуржуазного мира, вместе подумать, как в его условиях вернуть семейные ценности на подобающее им место. Не бежать в шлюпке, а быть первыми, крутить штурвал лайнера, отводя его от маячащей впереди беды.

Владимир СЕМЕНОВ. «Независимая газета», 25 марта 2008 года