Александр Кулишер о Гражданской войне в России

В 1921 году стало ясно, что Гражданская война в России закончилась, во всяком случае, в ее европейской части. Естественно, для противников большевиков, оказавшихся за пределами страны, наступило время осмысления произошедшего. Одним из первых в этом деле принял участие Александр Кулишер, который весь период после захвата власти большевиками провел на подконтрольной им территории, а значит, наблюдал происходящие там процессы изнутри. Потому сегодня, когда отмечается столетие после окончания Гражданской войны, несомненный интерес представляют работы Кулишера, пока больше известного как демограф, который имел оригинальный взгляд на причины и ход событий тех лет.

Кулишер неоднократно обращался к этой теме. Знакомство с его научным наследием, часто разбросанным по различным периодическим изданиям, что сильно затрудняет поиск, позволило выявить соответствующие публикации, а также восторженный отклик Эдуарда Бернштейна на незаслуженно забытую книгу Кулишера о Гражданской войне[1]. Но для того, чтобы лучше понять эти тексты, необходимо знать об обстоятельствах их появления и опыте автора под властью большевиков. Впрочем, и сами тексты позволяют пополнить наше знание о событиях того периода в биографии выдающегося ученого.

Книга, получившая высокую оценку Эдуарда Бернштейна

Кулишер покинул советскую Россию в конце 1920 года, однако все имеющиеся указания на его активность в Берлине, тогдашней столице послереволюционной эмиграции, начинаются только с лета следующего года. Известно, что в газете «Руль» была опубликована информация о докладе Кулишера для представителей германской печати «Сущность большевизма», который состоялся 16 августа 1921 года. «Касаясь возникновения гражданской войны, – говорилось в этой публикации, – докладчик объясняет ее войной между отдельными частями России, расчленившейся на основе хозяйственно-экономических причин»[2].

Таким образом, Кулишер с момента появления в Берлине говорил об объективном характере процессов, приведших к трагедии братоубийственной войны, – тезис, который он станет развивать в своих последующих работах, когда будет писать о борьбе потребляющего центра за овладение ресурсами производящих периферийных районов. Впрочем, можно полагать, что данный тезис уже прозвучал в его упомянутом докладе, но не вошел в информацию о нем. В этом докладе он, вероятно, впервые так же озвучил свой взгляд на коммунистическую партию как «новое дворянство»[3]. И этот тезис в дальнейшем будет неоднократно развиваться Кулишером.[4]

Новый доклад «Развитие и социальный строй советской республики» Кулишер прочел 11 ноября 1921 года в Союзе русских студентов в Германии[5]. Устными выступлениями, конечно, не ограничивалась его активность в тогдашнем центре русской эмиграции. Еще в дореволюционный период Кулишер был активным членом конституционно-демократической партии, печатался в ее газете «Речь». В Берлине он возобновил связи со своими партийными соратниками. Известно, что 31 августа 1921 года он принял участие в заседании берлинской группы этой партии[6]. Когда к сторонникам П.Н. Милюкова на непродолжительный период перешел контроль над газетой «Голос России», выходившей в германской столице, то Кулишер смог напечатать немало материалов в ней[7].

Кульминацией берлинских усилий Кулишера по осмыслению недавних трагических событий в России явилась его книга «Сущность советского государства», которая появилась в 1921 году на немецком языке[8]. Рассчитанная на немецкоязычную аудиторию, эта книга не прошла незамеченной, о чем свидетельствуют рецензии на нее в научных журналах, издававшихся на этом языке[9]. Но наиболее подробно, причем весьма положительно, на книгу автора-кадета откликнулся известный немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн[10]. Его рецензия была напечатана под заглавием «Советская Россия как исторический эксперимент»[11]. Написанное в этой рецензии убеждает, что книга Кулишера заслуживает того, чтобы быть переведенной на русский язык, что сделает ее доступной для читателей той страны, события в которой в ней анализируются.

Бернштейн в своей рецензии писал: «Эта книга представляет собой самое острое, что было до сих пор написано о большевиках с фактической стороны, одновременно и самое объективное в анализе становления советского государства». При этом он отмечал: «Объективность автора не заходит так далеко, чтобы снять с большевиков вину за ту нищету, в которую впала Россия при их режиме; он беспощадно доказывает их ответственность. Но в его описании многие ужасные факты, произошедшие в России начиная с ноября 1917 года, представлены не как плоды деятельности по достижению поставленных целей, а как неизбежная необходимость, вызванная возникшими обстоятельствами без воли или даже против воли, казалось бы, всемогущего руководства.».

Обложка книги А.М. Кулишера «Сущность советского государства» (1921)

Бернштейн считал, что книга Кулишера «более, чем какая-либо другая известная [ему] по этой теме, соответствует требованиям исторической науки». Являясь прекрасным знатоком научного наследия основоположников марксизма, он отмечает, несомненно, очень положительное обстоятельство для аудитории, к которой обращается: «Читателю-социалисту непроизвольно приходит на ум при ее чтении сравнение с блестящим трудом Карла Маркса о 18-м брюмера Луи Бонапарта».

«Обладая большими знаниями в социологии и истории, – писал Бернштейн, – [Кулишер] срывает мистический покров с образа, который называется Советской Россией, и показывает читателю крупными штрихами обнаженную правду происходящего разрушения и разложения огромной империи, которая удерживает свое существование как государственное единство исключительно военной силой.».

Стоит отметить, что Кулишер в дальнейшем напечатал в газете «Последние новости» два обширных материала о Бернштейне[12]. Когда же германский социал-демократ умер, Кулишер закончил некролог такими словами: «От всех друзей свободы и мира, – от друзей русской свободы, в первую очередь, Бернштейн заслужил низкий поклон»[13]. Думаю, автор этих слов, когда их писал, не мог не вспомнить рецензию Бернштейна на свою книгу. Но написанное Кулишером, несомненно, отражало позицию газеты, которой руководил Милюков, зорко следивший за ее политической линией.

Книга Кулишера была очень серьезным социально-экономическим анализом того, что автор определил в ее названии как «Сущность советского государства». Тут он был, вероятно, пионером в раскрытии темы, ведь только в следующем году смогут открыто сказать свое слово высланные из советской России другие выдающие обществоведы – Б. Д. Бруцкус, С.Н. Прокопович и П.А. Сорокин. Потому понятно участие Кулишера в прениях на первом докладе Сорокина в Берлине после его высылки в 1922 году[14]. Однако известная попытка Кулишера найти издателя перевода книги на английский язык не увенчалась успехом[15].

В 1923 году выдающиеся представители послереволюционной интеллектуальной эмиграции создают в Берлине Русский научный институт. Кулишер вошел в состав ученого совета этого института, а также советов его двух отделений – правового и экономического[16]. Но берлинский институт в дальнейшем не стал постоянным местом его работы. В том же году Кулишер переезжает в Париж и начинает работать в наиболее авторитетной газете русской эмиграции – «Последние новости». Поэтому понятно, что языком его следующей обширной публикации, посвященной Гражданской войне в России, становится французский.

Статья в парижской газете «Последние новости» о Гражданской войне как вооруженной миграции

В 1924 году во французском журнале появляется обширная статья Кулишера «Теория движения народов и гражданская война в России»[17]. В ней излагается миграционная концепция его отца, Михаила Игнатьевича[18], сформулированная в неоконченной рукописи, которая перешла после кончины автора к сыну. На основе этой концепции в статье дается оригинальная трактовка катаклизмов в России, вызванных Первой мировой войной. Немецкое наступление и последующие события, как отмечает Кулишер, вначале привели к центростремительному движению огромных человеческих масс с фронта. События Гражданской войны он трактует как обратное военное движение, по сути, вооруженную миграцию этих масс из центра по направлению к периферии (на юг и восток) в борьбе за ресурсы районов-производителей. Эта работа только недавно переведена на русский язык[19].

Последующие поиски материалов, принадлежащих Кулишеру, позволили мне найти статью, в которой сам автор излагает содержание своей франкоязычной публикации. Статья «Разрушение и восстановление России» была напечатана в двух августовских номерах газеты «Последние Новости» в 1925 году[20]. Она остается пока единственной известной мне публикацией Кулишера на русском языке, достаточно подробно рассказывающей о событиях Гражданской войны. Вот, несколько отрывков из нее, раскрывающих основные тезисы автора:

«Если в первых “коммунистических” мероприятиях еще можно, при желании, найти какую-то идею имущественного “поравнения”, – то система “военного коммунизма”, созданная во второй половине 1918 и 1919 гг. представляла собою просто систему государства, в буквальном смысле жившего войною и для войны. <...> Подобные системы централизованного военно-натурального хозяйства прекрасно известны в истории (в особенности – поздняя римская империя). По существу они могут быть только временными.».

Часть статьи А.М. Кулишера в парижской газете «Последние новости» (1925)

Излагая свое понимание Гражданской войны как миграции населения, Кулишер отмечал:

«[Н]аселение центра, обреченного на голод и холод, вскоре лишенное уже и возможности уплатить за хлеб, даже если бы сообщения были восстановлены, ввиду окончательного разрушения промышленности, – только и могло двинуться в поход, чтобы разорвать сжимавшее его железное кольцо. Именно в этот момент большевики приступают к организации большой дисциплинированной армии, которая, – вероятно, к их собственному удивлению, – сразу проявляет большой наступательный порыв. При допросах пленных красноармейцев и на восточном, и на южном фронтах, стереотипный ответ заключался в том, что они шли за хлебом.».

Кулишер весьма критически оценивает противников большевиков:

«[Б]елое движение оставалось делом небольшой кучки идеалистов, – или лишенных своего социального места представителей интересов политической и социальной реставрации и реституции, – или, наконец, авантюристов и профессионалов гражданской войны того же типа, к которому принадлежали профессиональные “коммунисты”, с той разницей, что последние организовывали поход голодных масс центра на хлебные области и сами принимали в нем участие в первых рядах и с великим “революционным энтузиазмом”, т.е. сами кормились и наживались в первую очередь; напротив, их “братья по духу” в белом лагере в сущности никуда не желали идти, а просто грабили те области, в которых находились, окончательно толкая население к враждебному “нейтралитету”.».

Напротив, Кулишер отмечает перемены, способствовавшие победе большевиков в ходе Гражданской войны, которая закончилась «собиранием» России:

«Красногвардеец, грабивший лично для себя, сменился красноармейцем, шедшим за хлебом для своего города, углем и нефтью для своей фабрики, а потом и просто русским солдатом, сражавшимся за восстановление единства русской территории, – хотя бы необходимость государственного единства русских областей и национальностей называлась “III интернационалом”. Тут небольшое зерно истины в рассуждениях сменовеховцев, не заметивших, однако, что это обращение коммунистического завоевания в восстановление российского государства произошло помимо и против воли самих большевиков, ставивших красной армии совершенно иные, “мировые” задачи то на западе, то на востоке, – задачи все потерпевшие полное крушение. Только страх за собственную жизнь и власть, угрожаемую Колчаком, Деникиным и Врангелем, заставил советское правительство каждый раз отрываться от “планетарных” предприятий, ради того, что оказалось, в результате, “собиранием” России, – собиранием, в котором нет ни грана “заслуги” большевиков и вся заслуга принадлежит стихийному государственному чувству русского народа».

Взгляд хорошо информированного свидетеля на перемены в системе образования,
вызванные приходом к власти большевиков

Важным дополнением к общим работам Кулишера о Гражданской войне является его статья «Советская власть и высшая школа», опубликованная в 1922 году в берлинском журнале «Молодая Россия», который был изданием Культурно-просветительной секции Русского студенческого союза в Германии[21]. Эта статья рассматривает не только изменения в жизни высшей школы после установления власти большевиков. В ней Кулишер дает объемную картину положения во всей сфере просвещения. В этом ему, несомненно, помог личный опыт. С 1918 года он был приват-доцентом Петроградского университета. Одновременно читал лекции в одном из многих возникших в послереволюционное время учреждений внеуниверситетского образования – Школе журналистов[22]. Летом 1920 года, вынужденный покинуть Петроград, перебрался в Киев, где его брат Евгений[23] преподавал в местном университете, а значит, мог наблюдать события в столице советской Украины.

Начало статьи А.М. Кулишера в берлинском журнале «Молодая Россия» (1922)

Кулишер начинает статью с важного замечания об ограниченности возможностей численного измерения результатов в области образования, особенно для высшей школы:

«[В]ообще, возможность бесспорного количественного измерения, статистического обследования и т.п. здесь [в области просвещения], по самому существу дела, поставлена в весьма узкие рамки, – тем более узкие, чем выше мы поднимаемся в иерархии образования. Количество грамотных, количество лиц, оканчивающих элементарную школу, список предметов в ней преподаваемых, – это еще может дать некоторые бесспорные данные о постановке дела элементарного образования в данной стране. Но число лиц, числящихся “студентами” в учреждении, именуемом “университетом”, названия тех предметов, по которым кем-то будут читаться лекции, – все это не даст абсолютно никакого представления, о положении высшего образования. Тут все не в количестве, а в качестве: дело не в том, сколько слушателей, а в том, как и при каких условиях они занимаются; не в том, что должно читаться, а в том кто и как читает. В этой области всего труднее настоящее творчество, настоящее прокладывание новых путей. Но зато всего легче строить потемкинские деревни, всего легче орудовать трескучей фразой и забористыми названиями. Здесь всего труднее и опаснее экспериментировать; зато всего легче придумывать эксперименты.».

Кулишер признает, что «цель осуществления высшего и благороднейшего лозунга социализма: сделать духовную культуру, – и всю культуру, – достоянием всей массы народной, – такая цель до известной степени действительно была в советской политике. <...> В длинном списке грехов советской власти не было до последнего времени одного: скупости. Живя денежным станком, правительство швыряло деньги на что угодно: и на всевозможные “футуристические” нелепости, и на “реформы”, имеющие единственной целью увеличение штатов, и на действительные культурные начинания. Объективным результатом всего этого [стало] чрезвычайное умножение учебных заведений, – в том числе именуемых “высшими”.». Однако, как отмечает Кулишер, их уровень не был высоким:

«На деле подавляющее большинство этих губернских и уездных ”университетов”, рабоче-крестьянских факультетов и т.п., конечно, не были университетами в собственном смысле слова; они не могли быть ими и по уровню слушателей, нуждающихся еще в усвоении знаний, даваемых средней, а то и низшей школой, – не могли быть ими и по отсутствию элементарных технических приспособлений, лабораторий и т.п., наконец, и по составу преподавателей, которых приходилось брать с бору и с сосенки, изредка “припрягая” какого-нибудь выписанного на гастроли за усиленный паек или соблазненного “собственным огородом” “всамделишнего” профессора. Но рекламой было название этих университетов, выраставших, как грибы, по всем углам и закоулкам безграмотной страны. Сами по себе это были учреждения, гораздо более скромного, но полезного типа, – служащие, конечно, не для подлинной научной работы, [а] для распространения некоторых научных знаний в популярной форме: то, что обычно именуется общеобразовательными курсами или народными университетами. Кулишер пишет и «о прямо невероятном количестве лекций, читаемых в советской России». Однако, как отмечает он, «[п]отребность в этих лекциях отчасти вызывается невозможностью приобрести знания нормальным путем чтения».

Кулишер так резюмировал свои размышления об образовании в годы Гражданской войны: «В советской высшей школе, по существу, шла борьба двух тенденций. Первая – идейные “экспериментирования” Наркомпроса под лозунгом приобщения массы к науке, – тенденция, выразившаяся в неудачном декрете о “свободной высшей школе” и давшая некоторый объективный плод в развитии популярно-научных курсов. Другая тенденция – несознаваемая самими советскими деятелями, но неизбежно создаваемая общими экономическими и политическими условиями советского режима, – вела в прямо обратную сторону. Победить неизбежно должна была вторая.». Действительно, «преобладани[е] технически-прикладного момента в организации высшей школы», о котором писал Кулишер, сохранилось вплоть до исчезновения СССР.

Но это, конечно, не все, к чему привело установление господства большевиков: «После десятков лет борьбы за автономию высшей школы, за освобождение студенчества от полицейских стеснений и придирок произошло возвращение к казарменной дисциплине, неслыханной со времен Николая I. Посещение студентами лекций, выполнение ими обязательных занятий и, само-собой разумеется, их политическая благонадежность, – все это строжайшим образом контролируется коммунистическими “тройками”, заменившими упраздненные за “контрреволюционность” выборные советы старост.».

Властям в годы Гражданской войны постоянно мерещилась «белогвардейщина» в университетах. Известно, что в сентябре 1919 года, Кулишер был арестован в числе большой группы петроградской оппозиционной интеллигенции, однако выпущен на свободу[24]. В следующем году он избежал нового ареста только благодаря бегству из Петрограда, когда на квартире его уже ждала засада чекистов[25]. Понимание обстоятельств, приведших к этому, дает рассказ Кулишера в конце его статьи, который хорошо передает колорит эпохи:

«Зимой 1920 года к группе преподавателей Петроградского университета, в том числе и к пишущему эти строки, обратились представители одного уездного “наробраза”; они учредили у себя народный университет и просили приехать прочесть несколько лекций. Предложения были самые заманчивые:

– Пожалуйста, профессор! Очень интересуются. А мы Вам и кофейку, и молочка, и сахарку, и щей с мясом. Ну, что Вы могли бы нам прочесть?

– Ну, например, о государственном строе разных иностранных держав. Только, знаете, тема-то щекотливая. Как бы чего не вышло?

– Что Вы, что Вы? Ведь мы уважаем науку. Ведь Вы будете излагать объективно!

Поехали. Действительно, получили и, щи и кофе с молочком. На второй день каждому из лекторов был торжественно преподнесен заяц.

Зал холодный и темный. Но публики набралась масса: видно, изголодались по слову, непохожему на речи, произносимые начальствующими лицами на парадах, почему-то именуемых “митингами”. Гимназисты, учителя, красноармейцы, бабы с грудными ребятами. Я излагал “объективно”. А на другой день по городу прошел “сенсационный слух”, пущенный приезжим профессором – о том, что в Англии никак нельзя расстреливать людей без суда[26]. Вечером, этот “вопрос” был поставлен на обсуждение местной “комфракции”. А на третий день ... неизбежное заключение: донос и Чека.».

Кулишер, когда писал о Гражданской войне, как и другие авторы, уделял немалое внимание тем лишениям, которые несла эта война населению, воцарившейся в стране разрухе и, конечно, ужасному голоду, который явился следствием первых трех лет господства большевиков. Но главным в его публикациях о событиях тех лет была попытка разобраться в их причинах и движущих силах. В этом он продемонстрировал оригинальный подход. События Гражданской войны им трактуются как вооруженная миграция. Кулишер задолго до современных исследователей показал роль конфликта между центром и периферией в этой войне. При этом он неизменно в своих работах отмечал пагубность для страны подавления свобод большевиками, в частности, в области образования. Его наследие актуально для понимания этого периода русской истории.

В своем сегодняшнем номере ДЕМОСКОП публикует перевод рецензии Эдуарда Бернштейна на книгу Кулишера о Гражданской войне и тексты двух его статей, посвященных этому трагическому периоду истории России.

Марк Тольц,
Иерусалим

[1] В доступе к оригиналам этих публикаций и поиске материалов, необходимых для их комментирования, решающую помощь оказали Леонид Межибовский, Павел Трибунский, Владимир Хазан и Шауль Штампфер, заслуживающие самой искренней благодарности.
[2] А.Л. Сущность большевизма (Доклад проф. Кулишера) // Руль (Берлин). 1921. 18 августа. С. 4.
[3] Там же.
[4] См., например: X. Коммунистическое дворянство. Доклад А.М. Кулишера в РДО // Последние новости (Париж). 1926. 12 апреля. С. 2.
[5] Историческая наука российской эмиграции 20-30-х гг. XX века (Хроника) / Сост. С.А. Александров. М.: АИРО–XX, 1998. С. 15.
[6] Протоколы заграничных групп конституционно-демократической партии. Т. 5. Июнь-декабрь 1921 г. М.: РОССПЭН, 1997. С. 248.
[7] Кулишер А. Всемирная провокация // Голос России (Берлин). 1921. 30 сентября; Кулишер А. Подготовка войны // Там же. 1921. 18 октября; Кулишер А. Поход на карманы рабочих // Там же. 1921. 21 октября; Кулишер А. Шаги рока. I. // Там же. 1921. 30 октября; Кулишер А. Шаги рока. II. // Там же. 1921. 2 ноября; Кулишер А. Капитуляция // Там же. 1921. 3 ноября; Кулишер А. Экономические завоевания // Там же. 1921. 8 ноября; Кулишер А. Вмешательство. II // Там же. 1921. 24 ноября [первая часть статьи не была обнаружена в доступных номерах газеты]; Кулишер А. Л.А. Сев // Там же. 1921. 16 декабря; Кулишер А. Советские мелодии. I. // Там же. 1921. 22 декабря; Кулишер А. Советские мелодии. II // Там же. 1921. 24 декабря; Разложение армии. I // Там же. 1921. 25 декабря; Кулишер А. Юбилей // Там же. 1921. 29 декабря; Кулишер А. Разложение армии. II // Там же. 1922. 1 января; Кулишер А. Финансовая конференция // Там же. 1922. 5 января.
[8] Kulischer A.M. Das Wesen des Sowjetstaates. Berlin: Verlag für Politik und Wirtschaft, 1921.
[9] См., например: [Anzeigen] // Weltwirtschaftliches Archiv. 1924. Bd. 20. S. 114; Hurwicz E. Die Literatur über den Bolschewismus (1918 - 1925) // Osteuropa. 1925. Bd. 1. H. 3. S. 154.
[10] О нем см., например: Овчаренко Н.Е. Две жизни Эдуарда Бернштейна // Новая и новейшая история. 1994. № 3. С. 195-226; № 4-5. С. 208-241.
[11] Bernstein E. Sowjet-Rußland als Experiment der Geschichte // Die Glocke. 1922. № 7. S. 180-187. Далее все цитаты из этой рецензии приводятся в переводе Ларисы Найдич.
[12] Кулишер А. Эдуард Бернштейн (Письмо из Германии) // Последние Новости (Париж). 1925. 17 января. С. 2; Юниус [Кулишер А.М.]. Эдуард Бернштейн // Там же. 1932. 27 декабря. С. 2.
[13] Юниус [Кулишер А.М.]. Эдуард Бернштейн.
[14] См.: «Очистим Россию надолго...» Репрессии против инакомыслящих. Конец 1921 - начало 1923 г. Документы. М.: Материк, 2008. С. 365-367, 598-600.
[15] О такой попытке см. в: Письмо М.В. Брайкевича Д. В. Соскису. 17 августа 1922 года // The Parliamentary Archives. STH/DS/3. Box 4: Bundles 39-40 and David Soskice Russian Correspondence, 1892-1934, folder «David Soskice Russian Correspondence, 1892-1934».
[16] См.: Русский Берлин // Ред.-сост. В.В. Сорокина. М.: Издательство Московского университета. 2003. С. 284-288.
[17] Koulicher, A. La théorie des mouvements des peuples et la guerre civile en Russie // Revue internationale de sociologie. 1924. Vol. 32. P. 492-507.
[18] О нем см.: Тольц М. Забытый энциклопедист: Михаил Игнатьевич Кулишер (1847-1919) // Еврейская Старина. №2. URL: https://berkovich-zametki.com/2015/Starina/Nomer2/Tolc1.php.
[19] Кулишер А.М. Теория движения народов и гражданская война в России / Перевод с французского И. Пересады с предисловием и комментариями М. Тольца // Демографическое обозрение. 2014. №3: 158-173. URL: https://doi.org/10.17323/demreview.v2i4.1767
[20] Кулишер А. Разрушение и восстановление России // Последние Новости (Париж). 1925. 4 августа. С. 2-3; 5 августа. С. 2-3.
[21] Кулишер А.М. Советская власть и высшая школа // Молодая Россия. 1922. Вып. 1. С. 36-44.
[22] Недлин Л.Я. Из истории журналистского образования в России: первая Школа журнализма в Советской России (Петроград, 1918 г.) // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2016. № 1. С. 78-79.
[23] О нем см.: Тольц М. Автор термина "перемещенные лица": Евгений Михайлович Кулишер (1881-1956) // Демоскоп Weekly. 2015. № 655-656. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2015/0655/nauka05.php; Тольц М. Новые страницы биографии Евгения Кулишера // Там же. 2017. № 733-734. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/2017/0733/nauka04.php
[24] См.: Сорокина М.Ю. Круги жизни Николая Мартиновича – ученого, дипломата, эмигранта // Репрессированные этнографы: Вып. 2 / Сост. и отв. ред. Д.Д. Тумаркин. М.: Вост. лит., 2003, С. 357.
[25] Кулишер А. Постоянное // Последние новости (Париж). 1927. 6 ноября. С. 3.
[26]Кулишер после окончания университета два года стажировался в Оксфорде под руководством известного русско-британского историка и правоведа П.Г. Виноградова. После этого «он вернулся в Россию с заслуженной репутацией лучшего знатока английского конституционного права» (Гурвич Г.Д. Памяти профессора А.М. Кулишера // Новый журнал. 1942. № 2. С. 374).