Китайская миграция на постсоветском пространстве (опыт сопоставительного анализа на примере России и Казахстана)

Ларин А.Г., Садовская Е.Ю.
(Опубликовано в журнале "Восток" (Oriens), 2014, № 3, с. 107-120)

Изучение китайской миграции в бывшие республики СССР началось почти одновременно с его распадом и образованием на его территории новых суверенных государств. В настоящее время материал, накопленный учеными, несмотря на дефицит статистики и фактологической информации, дает возможность обратиться к сопоставительному анализу миграционных потоков, с тем чтобы постепенно составить общую картину китайской миграции на постсоветском пространстве, поместить феномен миграции в более широкий контекст той или иной страны и обогатить представления об актуальных проблемах, связанных с деятельностью китайских мигрантов.

Наиболее значительными по величине и динамизму и одновременно наиболее изученными являются ветви китайской миграции в Российскую Федерацию и Республику Казахстан (РК). О них и пойдет речь в предлагаемой статье: о различных видах экономической миграции, об их вкладе в экономику двух стран, а также о возникающих при этом вызовах, требующих серьезного внимания со стороны властей и общественности.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МИГРАНТОВ

Численность и состав прибывающих из Китая

В России точный статистический учет международных мигрантов, включая китайских, не налажен, между данными разных ведомств имеются расхождения, подчас значительные. В экспертном сообществе наиболее достоверной оценкой считается 200-400 тыс., максимум 500 тыс. человек^[1]. Достоинство этой оценки состоит в том, что она выведена в результате анализа как сумма оценок количества китайцев в различных городах и регионах страны. В эту оценку мы включаем и незаконных мигрантов, т.е. тех, у кого имеются нарушения трудового законодательства, превысивших срок пребывания в стране и т.д. На Дальнем Востоке, по оценкам российских экспертов, в середине 2000-х гг. ежегодно находилось 65-70 тыс. китайских мигрантов[2]. По данным Ассоциации китайских граждан Владивостока, их число приближалось к 200 тыс.[3].

Численность китайских мигрантов с течением времени увеличивается. По нашим подсчетам, основанным на статистике Пограничной службы Федеральной службы безопасности (ПС ФСБ), за счет разницы между количеством ежегодных въездов и выездов граждан КНР за период 2000-2012 гг. превышение въезда над выездом составило 181,6 тыс. человек. Интенсивность миграционного потока в обе стороны также возрастает. В 2012 г. она достигла максимума: 978998 въездов из КНР в Россию и 978859 выездов в обратном направлении (из стран вне СНГ впереди оказались Польша и Финляндия). Правда, в последние годы нарастание численности мигрантов из КНР замедлилось, что связано, во-первых, с мировым финансово-экономическим кризисом и, во-вторых, с политикой российского правительства, направленной на ограничение участия иностранцев в розничной торговле. Разница между количеством въездов и выездов в 2010, 2011 и 2012 гг. составила соответственно 183, -1413 и 929 человек, тогда как ранее она ежегодно исчислялась десятками тысяч[4].

Численность трудовых мигрантов, зарегистрированных в Федеральной миграционной службе (ФМС) РФ, также увеличивалась на протяжении 1990-2000-х гг. и достигла максимума в 281,7 тыс. человек, или 11,6% от общего числа зарегистрированных мигрантов, в 2008 г.[5]. Однако значительная часть мигрантов уклоняется от регистрации в структурах Федеральной миграционной службы (ФМС).

Поток прибывших из Китая едва ли не целиком состоит из временных трудовых мигрантов. Это подтверждается хотя бы тем, что за 2000-2008 гг. на постоянное место жительства прибыло из КНР всего 2,9 тыс. человек, прирост же мигрантов из России в КНР по данной категории оказался отрицательным – 8,99 тыс. За последующие два года прибыло 1399 человек, выезд по графе ПМЖ не указан[6].

В Казахстане также пока нельзя говорить о точном статистическом учете всех категорий китайских граждан, прибывающих и находящихся в стране, а данные различных ведомств - Министерства внутренних дел, Министерства труда и социальной защиты населения, Агентства РК - по статистике имеют расхождения. И все-таки данные о пересечении границы Пограничной службы Комитета национальной безопасности (ПС КНБ) и данные о регистрации граждан КНР в местных департаментах МВД РК позволяют определить количественные рамки численности китайских граждан в стране.

Так же как в России, численность китайских граждан, въезжающих в Казахстан, с каждым годом увеличивается. Согласно статистике ПС КНБ, число пересечений казахстанско-китайской границы за последние 10 лет возросло в десятки раз. В 2008 г. в РК въехали 191223 гражданина КНР, в 2010 г. – 134,9 тыс., в 2011 г. - уже 161,1 тыс.^[7].

Обращает на себя внимание значительный разрыв между данными ПС КНБ, МВД и Министерства труда РК. Например, в уже упомянутом 2008 г. органы МВД зарегистрировали 46370 граждан КНР, а число официально занятых, по сводкам Министерства труда, составило 10104 человека[8]. По мнению экспертов, эти расхождения объясняются не только законными причинами (прибывшие менее чем на 5 календарных дней имеют право не регистрироваться; далеко не все мигранты приезжают с целью получения работы), но, как и в России, уклонением от регистрации или от ее продления.

Общее число китайских мигрантов в РК, как и в РФ, определяется лишь экспертными оценками. По оценкам китайской стороны, в 2009 г. в Казахстане находилось около 300 тыс. выходцев из Китая, занятых в различных секторах экономики, преимущественно в Алма-Ате, Астане и Актюбинской области[9].

Одна из специфических черт Казахстана состоит в том, что с 1991 г. основным направлением государственной миграционной политики является репатриация в РК этнических казахов (оралманов) из различных стран СНГ и вне СНГ, в том числе из Китая. Всего, по данным Министерства труда и социальной защиты населения РК, на 1 января 2011 г. из Китая прибыло около 81,7 тыс. репатриантов, или 9.9% от общего числа казахов, прибывших в РК[10]. По данным Агентства по статистике, за период 1999-2012 гг. (январь-октябрь) из КНР на постоянное место жительства прибыло 43841 человек, из них: 97,0% - казахи, 1,4% - китайцы, 0,2% - уйгуры и 1,4% - представители других национальностей (корейцы, дунгане, киргизы, узбеки, русские и др.)[11]. Не все казахские переселенцы приняли гражданство РК, многие сохранили гражданство и паспорта КНР. Кстати, оралманы составляют значительную долю граждан, направляющихся в обратном направлении - из Казахстана в Китай, чтобы навестить родственников или решить вопросы бизнеса, который они развивают со своими соплеменниками из приграничного Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР.

Подобно российскому Дальнему Востоку, Казахстан привлекает мигрантов из соседних районов КНР. РФ - почти исключительно из провинции Хэйлунцзян на северо- востоке Китая, Казахстан - из Синьцзяна на северо-западе КНР. Однако миграционный поток СУАР-Казахстан отличается этнографическим многообразием: его состав представлен помимо ханьцев казахами, уйгурами, дунганами, корейцами, узбеками и др., в то время как поток из Китая на Дальний Восток этнически почти однороден: наряду с ханьцами в нем имеется лишь небольшое количество корейцев из Яньбьяньского округа и шэнхэнских бурят. В Казахстане ханьцы преобладают среди некоторых категорий трудовой миграции, например, таких как официально привлекаемая по контрактам рабочая сила, а не-ханьцы - в других видах миграции, например торговой, и при переезде на постоянное место жительства[12].

Отраслевая структура занятости мигрантов

Структуру занятости китайских мигрантов в России можно проиллюстрировать следующей таблицей.

Таблица 1. Структура занятости китайских мигрантов в России, %

Источник: [Зайончковская Ж.А. Россия и Китай: партнерство на рынке труда. URL: http://www.baroming.ru/library/Zaionchkovskaya.ppt#1 (25.06.2011).].

Торговые мигранты из Китая

Преобладающую часть китайских мигрантов изначально, т.е. с момента их появления в РФ, составляли коммерсанты, а среди них подавляющее большинство - участники так называемой народной торговли. Таким термином с довольно расплывчатым значением в Китае именуют “неофициальную” (фэйгуаньфан, буквально “нечиновную”) торговлю. Это массовая торговля товарами народного потребления, которую ведут не компании, созданные властями того или иного уровня, а индивидуальные предприниматели и “народные организации” (иными словами, частные фирмы). По смыслу данный термин близок к российским понятиям “индивидуальное предпринимательство” и “малый и средний бизнес”. Сюда же относятся и “челноки”.

За годы своего существования “народная торговля” Китая с Россией продвинулась далеко вперед. Первоначальный бартерный обмен заменила обычная товарная форма торговли. Тащивших на себе свой товар “челноков” стала заменять сеть посредников, торговцы-одиночки стали сотрудниками коммерческих компаний, возникла мелкооптовая и оптовая торговля. Повысилось качество китайской продукции, стал намного более разнообразным ее ассортимент: прежде это были одежда, обувь, головные уборы; теперь - едва ли не все категории товаров массового спроса: от одежды и обуви до домашних бытовых и сложных электронных приборов, мебели и т.д.

Характерной особенностью китайской торговли стало ее сосредоточение на крупных рынках, откуда поступающие из КНР большими партиями товары развозятся затем и китайскими, и местными коммерсантами в другие города. В Москве таким оптовым торговым центром, крупнейшим в Европе, долгое время служил Черкизовский рынок, обслуживавший едва ли не всю европейскую часть России. После его закрытия в 2009 г. большинство работавших там китайских и вьетнамских торговцев перебрались на другие московские рынки, и это позволило в значительной мере сохранить прежнюю торговую сеть.

Как видно из табл. 1, число торговых мигрантов значительно снизилось к началу 2010-х гг. Это связано с тем, что российское правительство с 2007 г. взяло курс на вытеснение иностранцев из розничной торговли на рынках и одновременно, судя по некоторым признакам, начало проводить политику постепенного сокращения рыночной торговли вообще, заменяя рынки более современными торговыми центрами. Данное обстоятельство побудило власти КНР заняться подготовкой своих коммерсантов в России к переходу на новые формы торговли, с тем чтобы не потерять российского потребителя. Одним из характерных плодов новой торговой политики, ее символом стал крупный деловой центр “Гринвуд”, построенный под Москвой на китайские деньги.

В Казахстане торговлю, осуществляемую индивидуальными и средними предпринимателями, называют “неорганизованной”, и таможенные органы республики не включают ее в статистику внешнеторгового оборота. О ее масштабах косвенно свидетельствует разница между показателями таможенной статистики Казахстана и Министерства коммерции КНР, которое данный вид торговли учитывает. В 2011 г. двусторонний торговый оборот составил, по казахстанским данным, 21,3 млрд долл., а по китайским – 24,9 млрд, и разница составила 3,6 млрд долл.

Так же как и в России, “неорганизованная” торговля в Казахстане прошла свою эволюцию от шоп-туров и поездок отдельных “челноков” в Турцию, Китай, Польшу, другие страны мира и стихийной торговли на рынке до институционализированных форм торговли, когда закупку, транспортировку, доставку товара до склада и магазина осуществляют специализированные посреднические фирмы. Для продажи товаров владелец магазина нанимает других продавцов. Как правило, это уже зарегистрированный в государственных органах предприниматель, а не торговец, покупающий однодневный патент на мелкую торговлю на рынке. В течение двух десятилетий была разработана правовая база торгового бизнеса, изменились его институциональные формы, хотя он представлен и по сей день наряду с фирмами мелкими торговцами на многочисленных оптово-розничных рынках республики.

Феномен больших региональных рынков характерен для всей Центральной Азии. Своеобразные “логистические хабы” сформировались в КНР, в административном центре Синьцзяна г. Урумчи, в Казахстане под Алма-Атой - на “Болашаке” (“Барахолке”) и еще два в Киргизстане: на Дордое в Бишкеке и Карасуу в Оше. Заметим, что Китай и Киргизия являются государствами - членами Всемирной торговой организации, благодаря чему по их территории гарантировано свободное перемещение товаров, капиталов и услуг. Товары из Китая в огромных объемах поступают в Казахстан транзитом через территорию соседнего Киргизстана и напрямую - через контрольно-пропускные пункты (КПП) на границе с Китаем[13]. С указанных рынков товары затем перепродаются крупными оптовиками и мелкими розничными торговцами во всех уголках Центральной Азии и России. По некоторым оценкам, предприниматели из КНР контролируют около половины товарного и финансового оборота оптовых рынков[14]. Сегодня эксперты из Всемирного банка оценивают годовой оборот крупнейших оптово-розничных рынков Центральной Азии миллиардами: бишкекский “Дордой” – 2,8 млрд, алма-атинский “Болашак” – 1,7 млрд долл.[15]

Привлечение китайской рабочей силы

Еще одна значительная категория китайских трудовых мигрантов и в России, и в Казахстане - специалисты и рабочие, приезжающие в организованном порядке по контрактам. Для работы в России их начали привлекать еще в середине 1980-х гг. Данные об их количестве скудны и противоречивы, однако все они свидетельствуют о постепенном, несмотря на определенные конъюнктурные колебания, увеличении их числа. По некоторым китайским данным, по-видимому, неполным, за эти 30 лет до 2007 г. Китай направил в Россию в общей сложности примерно 320 тыс. рабочих, а на конец 2007 г. их трудилось около 31 тыс.[16]

Доля китайцев в общем балансе иностранной рабочей силы особенно заметна в Дальневосточном регионе России, который страдает от сокращения населения и нехватки рабочих рук не только вследствие общенациональной депопуляции, но и из-за миграции местных жителей в более благополучные районы страны. Так, в Приморском крае в 2008 г. из 32575 тыс. иностранных рабочих граждан КНР было 16016 человек, или 49%[17].

Дополнительная ценность импортной рабочей силы для России проистекает из-за дефицита рабочих профессий, возникшего вследствие разрушения системы профессионально-технического образования в годы реформ (кстати, та же проблема с нехваткой квалифицированных рабочих характерна и для Казахстана). Китайская сторона прилагает постоянные усилия, для того чтобы подготовить рабочие кадры для работы за рубежом. Характерно, что каркас здания “Башня Федерации” в Москве возводился с участием китайских строителей, которых заказчики пригласили после тщательного изучения мирового опыта строительства многоэтажных зданий.

Тем не менее большинство китайских рабочих обладают низкой квалификацией, а возводимые ими объекты - как правило, жилые или общественные здания. Одно из немногих исключений - отрезок нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан в Якутии (заметим, однако, что ввиду сложных геологических условий китайских рабочих пришлось доучивать по ходу строительства).

В Казахстане, как и в России, численность привлекаемых по квоте рабочих со временем (если говорить об общей тенденции) возрастала. В 2008 г. число квотированных работников из КНР достигло максимума: 10104 человека, или 22% от всей иностранной рабочей силы[18]. В 2009-2012 гг. из-за экономического кризиса и снижения общего числа иностранных работников сократилось и привлечение китайской рабочей силы. Поскольку в последние годы Казахстан в сотрудничестве с КНР интенсифицировал разработку своих природных ресурсов, в первую очередь нефти и газа, а нехватка высококвалифицированных специалистов в стране ощущается намного сильнее, чем в России, в составе китайской рабочей силы заметное место заняли квалифицированные работники: менеджеры, инженеры, экономисты, врачи. Специалисты и рабочие из КНР работали на строительстве нефтепровода Кумколь-Алашанькоу и Кенкияк-Кумколь, Жанажолского газоперерабатывающего завода, Мойнакской ГЭС и других производственных объектов.

Динамика привлечения китайской рабочей силы в Республику Казахстан в 1999-2011 гг. (человек)

Источник: [Министерство труда и социальной защиты РК, 2013(2). Сведения по ввозу иностранной рабочей силы в Республику Казахстан за 1999-2011 гг. Архивные данные и текущая статистика. 2013 (2)].

По сообщениям СМИ, к 2013 г. в нефтегазовом секторе РК уже осуществлялось около 10 казахстанско-китайских проектов суммарной стоимостью 5 млрд долл., 4 крупных совместных проекта общей стоимостью более 18 млрд долл. осуществляются в области транспортировки энергоресурсов[19]. Еще одно важное отличие Казахстана от России: в РК китайский малый и средний бизнес активно развивался не только в торговле, но и в производстве: появились предприятия по производству и сборке бытовой техники, металлопластиковых изделий, строительных конструкций.

В ходе официального визита председателя КНР Си Цзиньпина в Казахстан в сентябре 2013 г. был подписан 21 контракт на проекты общей суммой более 22 млрд долл. Крупнейший из них - нефтегазовый комплекс, в первую очередь строительство нового нефтеперерабатывающего завода. “Все проекты должны быть реализованы до 2020 г.”, - сказал президент РК Н. Назарбаев[20]. Несомненно, реализация проектов будет сопровождаться не только китайскими инвестициями, но и поставками оборудования из КНР и использованием труда китайских специалистов и рабочих.

Китайские мигранты в сельском хозяйстве России и Казахстана

В сельском хозяйстве России трудится приблизительно в два раза меньше китайских рабочих, чем в строительстве. Они в основном заняты на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, но постепенно добираются и до европейской части России. Согласно китайской статистике, в 2006 г. крестьяне одной только провинции Хэйлунцзян, главного поставщика трудовых ресурсов в Россию, обработали в указанных регионах более 130 тыс. га земли, совершив для этого 35 тыс. выездов в РФ[21]. Специализация китайских крестьян - выращивание овощей, бахчевых культур и сои. Часть сои (в 2008 г. - свыше 400 тыс. т) экспортируется в Китай[22].

Время от времени в печати появляются сообщения о планах российских властей организовать за Уралом крупномасштабное производство продовольствия на экспорт, предоставив для этого китайским крестьянам обширные участки пахотной земли (по всей видимости, в этих случаях речь идет о долгосрочной аренде). Если эти планы будут реализованы, количество китайцев, занятых в российском сельском хозяйстве, заметно возрастет.

Сдача земли в аренду китайским крестьянам практикуется и в Казахстане. Первое упоминание о соглашении по поводу аренды 7 тыс. га земли в Восточно-Казахстанской области сроком на 10 лет относится к 2003 г. По сообщениям, было учреждено совместное предприятие и привлечено около 3 тыс. китайских сельскохозяйственных рабочих. Все проекты, связанные с арендой земли иностранными компаниями, вызывают в Казахстане активный протест, что случилось и на этот раз. Официальные представители Казахстана опровергли наличие такого соглашения, однако не исключено, что подобные переговоры велись, и по этому поводу достигнуты предварительные договоренности. Подробности этого первого проекта доподлинно неизвестны даже профессионалам[23].

Следующий проект аренды земли китайской стороной, о котором объявил президент РК Н. Назарбаев в декабре 2009 г., имел гораздо более масштабный характер: в рамках этого проекта уже в 2010 г. планировалось в экспериментальном порядке выращивать сою на первых 10-15 тыс. га степной земли, а в целом проект охватывал 1 млн га[24]. В экономическом плане такая форма сотрудничества может быть весьма выгодной и для КНР, и для Казахстана в плане обеспечения продовольственной безопасности этих стран. Привлечение китайских инвестиций, учреждение совместных казахстанско-китайских агропредприятий по выращиванию и обработке сельскохозяйственной продукции в перспективе, по всей видимости, получат развитие в РК, подтверждением чему можно считать сообщение о подписании в Астане в сентябре 2013 г. соглашения о сотрудничестве КНР и РК в аграрном секторе[25]. Важно держать этот процесс под контролем, сделать его максимально выгодным для Казахстана. К сожалению, информация по этой чувствительной теме крайне скупа и в Казахстане, и в России.

МИГРАЦИЯ КАК ВЫЗОВ

Проблема конкуренции

Составляют ли китайские мигранты в России конкуренцию нашим соотечественникам? Довольствуются ли они заполнением пустующих рабочих мест или вытесняют россиян, пользуясь своими хорошо известными преимуществами: низкой стоимостью товаров и труда, а равно и качеством труда, т.е. своей добросовестностью и исполнительностью.

Ответить на этот вопрос непросто. В обществе распространены взаимоисключающие точки зрения на последствия использования труда китайских рабочих: одни отмечают “увеличение безработицы среди местного населения”, другие - “восполнение дефицита рабочей силы”. Более распространенной является первая из них. Так, в одном из опросов, проведенных Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), ей было отдано большинство голосов (58%) при вдвое меньшем числе голосов против этой, первой, точки зрения (26%). В Дальневосточном федеральном округе соотношение голосов оказалось почти таким же: соответственно 63 и 31%. Что касается второй точки зрения о роли китайской миграции в восполнении дефицита рабочей силы, то “за” высказались 40% респондентов, “против” - 38% в целом по стране, и в ДФО - 52 и 35% соответственно[26].

Факты показывают, что в борьбе за место “под российским солнцем” китайские мигранты вполне способны брать верх. Например, на Дальнем Востоке дешевизна китайской овощной продукции делает невыгодной - если не убыточной, то менее прибыльной - для оптовиков закупку и транспортировку капусты и других овощей даже из близлежащих к рынкам сельских районов и даже в случае хорошего урожая и низкой себестоимости. В результате местное отечественное овощеводство вытесняется с рынка под давлением китайского при бездействии местных властей, нередко подозреваемых в сговоре с мигрантами.

Другой пример. В 2007 г. для строительства нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан компания “Транснефть” пригласила в качестве субподрядчика китайскую компанию China Petroleum Pipeline. Предпочтение ей перед российскими конкурентами было отдано из-за разницы в цене: как сообщалось в прессе, российские компании прокладывают километр нефтепровода за 18 млн руб., а китайцы - за 14 млн. В Россию начали партиями завозить китайских рабочих числом около двух тысяч. Правительство Якутии, по территории которой, между Тындой и Алданом, должен был проходить отрезок нефтепровода длиной 170 км, попыталось убедить “Транснефть” принять на работу 400 местных безработных строителей (Якутия отличается высоким уровнем безработицы), но получило согласие лишь на 200 человек.

В России существует убеждение, в том числе среди специалистов, что дешевые китайские товары, хлынувшие в страну с начала 1990-х гг., “погубили национальное производство ширпотреба”. С тех пор наступление китайского импорта постоянно расширяется, охватывая различные виды машин и оборудования, которые прежде Россия производила сама. Возникла экономическая зависимость российского Дальнего Востока от продовольственных и промышленных поставок из КНР. Однако помимо конкурентной борьбы в сложившейся ситуации сыграли свою роль и другие факторы, не менее весомые, и претензии нужно обращать в первую очередь не к китайской стороне.

В 1990-х гг. товары, ввозимые из КНР китайскими и российскими “челноками”, способствовали решению проблемы тотального товарного дефицита. И сегодня, как и в 1990-х гг., китайские производители занимают на российском рынке то пространство, которое освобождает им российская сторона.

Безусловное преобладание китайских товаров наблюдается и на рынках Казахстана и других постсоветских республик Центральной Азии. Масштабы поставок из КНР неуклонно растут. В частности, это касается одной из ведущих статей импорта - обуви. В 2012 г. из Синьцзяна в Центральную Азию было поставлено 280 млн пар обуви китайского производства (притом что население пяти стран региона составляет около 64 млн человек) общей стоимостью 2.2 млрд долл. Доля РК составила 150 млн пар - более чем на 10% больше, чем в предшествующем году[27]. Китайские производители внимательно изучают потребительский спрос на центральноазиатском рынке, постоянно меняя фасоны, модели и расцветки. В настоящее время потребности внутреннего рынка Казахстана на 75% покрываются обувью китайского производства, около 20% - турецкого и российского, и небольшая часть приходится на обувь из Европы. Объемы обуви отечественного производства составляют всего 1%, тогда как в советское время потребности казахстанского рынка на 60% покрывались местными производителями[28].

Было бы, однако, упрощением утверждать, что именно поток дешевой китайской обуви привел к упадку обувной промышленности Казахстана. Упадок произошел по многим причинам: из-за отсутствия инвестиций в отрасль, эмиграции специалистов и рабочих, выхода на пенсию старых, опытных кадров, разрушения системы среднего специального образования и вследствие этого нехватки рабочих данной специальности. В Казахстане кожаное сырье и фурнитура дороже, чем в Китае (по иронии значительную часть импорта из Казахстана в Китай составляет невыделанная кожа), стоимость рабочей силы - высокая. Законодательство РК, с одной стороны, благоприятствует развитию малого и среднего бизнеса, с другой - постоянно создает новые административные правила, которые затрудняют его эффективную деятельность. Все это вместе взятое ведет к разрушению местного производства.

Заметим, что экспансия китайской продукции в Казахстане приводит не только к закрытию производств и росту безработицы, но и наряду с этим к созданию новых рабочих мест. На рынке труда формируются бизнес-структуры, занятые транспортировкой и реализацией китайских товаров. В них находят себе место казахстанские предприниматели, продавцы, кассиры, водители грузовиков, охранники и т.д., которые полностью зависят от китайского импорта, от объемов и стабильности поставок и продаж, потому что этим определяется заработок, а значит, и финансовое благополучие их семей.

Таким образом, причины упадка производства в некоторых секторах экономики Казахстана (помимо обувной это и текстильная промышленность), так же как и в случае с Россией, нельзя сводить к последствиям китайской товарной экспансии. В большей мере этот упадок связан с внутренней экономической политикой наших государств, в том числе по отношению к малому и среднему бизнесу.

Китайская “демографическая угроза”

Давно установлено, что китайская “демографическая экспансия” как таковая в России отсутствует. Даже того небольшого набора фактов, который мы привели выше, в разделе о численности мигрантов из КНР, достаточно, чтобы опровергнуть распространенные в российском обществе мифологизированные представления о китайской миграции. Подобные утверждения, а их часто можно обнаружить во многих публикациях средств массовой информации, сводятся к следующим утверждениям: в России находятся “миллионы китайцев”, в том числе “на нелегальном положении”, “в таежных чащобах”; китайцы в большом числе “тайным образом переходят на нашу сторону через государственную границу”; их количество “стремительно увеличивается»[29].

В порядке опровержения этих “мифов” добавим к приведенным выше сведениям о численности мигрантов и темпах ее прироста: российско-китайская граница охраняется и контролируется с обеих сторон, между пограничниками, а равно и между другими органами безопасности двух стран, существует тесное сотрудничество. К тому же власти КНР прямо заинтересованы в том, чтобы не давать лишних поводов для разговоров о “китайской угрозе”.

Здесь проявляется, в частности, то обстоятельство, что оба государства заинтересованы в стратегическом партнерстве. Поэтому трудно представить себе, чтобы Пекин допустил дестабилизацию своих отношений с Москвой ради демографической экспансии на ее территорию, в то время как его политическая воля направлена именно на укрепление двусторонних отношений. Тем не менее стихийное, бесконтрольное развитие трансграничных миграционных процессов, вкупе с возрастающим экономическим присутствием Китая на российском Дальнем Востоке, может привести ко вполне ощутимым для принимающей стороны нежелательным последствиям. В случае с Китаем российское общественное мнение обеспокоено рядом обстоятельств, которые в определенных условиях способны стать предпосылкой для неблагоприятных перемен в экономической и этнодемографической сферах.

Такими предпосылками представляются: во-первых, естественный большой интерес Китая к использованию природных богатств Сибири; во-вторых, не меньший интерес к российскому рынку сбыта товаров массового потребления и продовольствия; в-третьих, огромная комплексная национальная мощь Китая; в-четвертых, составная часть этой мощи - его гигантский демографический потенциал, существующий в условиях дефицита важнейших природных ресурсов и многомиллионной безработицы и образующий резкий контраст с ситуацией на российском Дальнем Востоке, который переживает затяжной экономический кризис и катастрофическую депопуляцию. Все это накладывается на общую атмосферу мигрантофобии, возникшей как реакция на неожиданный наплыв мигрантов в Россию после распада СССР. Свою роль в создании этой атмосферы сыграла и ксенофобия, спровоцированная утратой международных позиций Советского Союза и распространившаяся на мигрантскую массу.

В Казахстане демографическая ситуация не столь драматична, как в России: сокращение численности наблюдается только среди славянской части населения - русских, белорусов, украинцев, а среди казахов и других тюркоязычных этнических групп уровень рождаемости довольно высокий. Проблема Казахстана в другом: в нехватке высококвалифицированных специалистов практически во всех сферах народного хозяйства, вызванной масштабными эмиграционными процессами и “утечкой умов”, оттоком русскоязычного населения, в 1990-е гг. Она покрывается кадрами из КНР лишь отчасти. Однако Казахстан находится в зоне тех же геоэкономических интересов Китая и ощущает близость тех же граней его мощи, что и Россия, и потому в Казахстане также существует озабоченность относительно китайской “демографической экспансии”, которой, по мнению многих в республике, сопровождается экономическое наступление Пекина.

Сказанное справедливо и для других стран Центральной Азии, граничащих с КНР. “Сегодня проблема китайской миграции серьезно ухудшает характер отношений между Китаем и государствами региона”, - отмечает известный казахстанский китаевед К.Л. Сыроежкин[30].

Отношение к мигрантам находит четкое отражение в социологических исследованиях, которые при всех явных и неявных различиях методик позволяют сравнивать ответы на аналогичные вопросы и получать более точное видение проблемы. Так, один из опросов ВЦИОМ (2007 г.) в РФ и опросы 2007 и 2012 гг. в Казахстане[31] показали сопоставимые картины (табл. 2).

Таблица 2. Отношение к китайским мигрантам в России и Казахстане (% от числа ответивших)

Источник: ВЦИОМ: Всероссийский центр изучения общественного мнения. Пресс-выпуск № 773. 20.09.2007. URL: http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/8844.html (22.09.2007); Садовская Е.Ю. Китаю нужно больше знать мир, а миру - больше знать Китай (по результатам мониторингового социологического исследования об отношении к китайским мигрантам в Казахстане, волны 2007 и 2012 гг.) // Казахстан-Спектр. 2013. № 3

Как показывает табл. 2, больше половины респондентов в каждой из двух стран не испытывают к приезжим из КНР неприязни, и этот факт довольно убедительно свидетельствует, что уровень мигрантофобии в отношении китайцев невелик. Что же касается относительно большого количества негативных ответов, то ему не приходится удивляться. Здесь сказываются не только алармистские настроения, рассмотренные выше, но и нежелание иметь по соседству сильных конкурентов, и недовольство участием китайских мигрантов в теневой экономике и присутствием нелегальных мигрантов. В Казахстане особое напряжение вызывает большой разрыв в оплате труда местных и иностранных работников, включая китайских.

Есть и такие респонденты, которым, как показывают наши опросы, не нравится, что “мигранты занимают наше пространство на улицах, в транспорте и т.п.”; кому-то “не по душе их человеческие качества, манера поведения”; еще кому-то мигранты просто “не нравятся, и все тут”. Крайне негативное отношение к китайскому присутствию встречается довольно редко.

Особые эмоции вызывает и у россиян, и у казахстанцев вопрос об использовании мигрантами земли, воспринимаемой как зримое воплощение национального богатства и суверенитета. Краткосрочная аренда сельскохозяйственных угодий китайскими крестьянами и их сезонные приезды уже стали привычным явлением в РФ, и недовольство вызывает не столько факт их присутствия, сколько применение ими запрещенных ядохимикатов, которое не контролируется российской администрацией. Однако там, где речь идет о сдаче земли внаем на длительные сроки, т.е. фактически об ее временном отчуждении и о некоем подобии колонизации, возникает массовый протест.

Так, в 2006 г. руководители Нижегородской области по предложению китайской стороны решили принять у себя крестьян из КНР для выращивания овощей и разведения рыбы, предоставив им в аренду на сорок лет соответствующие сельскохозяйственные угодья. Привлекательность идеи была прямо связана с наличием в области обезлюдевших сельских территорий: за годы реформ население области сократилось до 600 тыс. человек, уменьшившись почти на 100 тыс.

Однако инициатива властей натолкнулась на серьезное сопротивление снизу, начались протестные акции, в прессе появились критические материалы. Группа нижегородцев направила губернатору письмо с просьбой отказаться от плана массового приезда китайцев, отмечая, что это приведет к возникновению конкуренции на рынке труда, повышению межэтнической и социальной напряженности, наконец, к оседанию китайских крестьян на российской земле и последующему росту китайской диаспоры. В унисон с авторами письма высказались несколько депутатов Госдумы и областного Законодательного собрания. В конце концов, администрация области была вынуждена отказаться от привлечения китайских крестьян в регион[32].

Подобным образом в Казахстане попытки использования земель китайскими компаниями вызывают протесты казахской общественности: алармистские публикации в СМИ, митинги у генерального консульства КНР в Алма-Ате, петиции председателю КНР Ху Цзиньтао и т.д.[33]. Известный общественный деятель Булат Абилов на митинге протеста против планов сдачи в аренду Китаю 1 млн га земли обнародовал поистине пугающие числа. Любопытно, что он посчитал, сколько китайцев потребуется для обработки такой площади, какими будут темпы роста их поселения за счет появления потомства, и сделал вывод: “Через 50 лет в Казахстане будет 50 миллионов китайцев, и это будет конец. Необходимо остановить предложенный Назарбаевым план!”[34].

* * *

Постсоветское пространство служит для Китая важнейшим источником природных ресурсов и крупным рынком сбыта товаров массового спроса. Соответственно китайские мигранты трудятся в товаропроводящих сетях, сфере эксплуатации природных богатств (лесное и сельское хозяйство), а также в строительстве. “Колонизация” постсоветских территорий не входит в число стратегических целей Пекина, хотя получение в аренду сельскохозяйственных земель, особенно на долгосрочной (на десятилетия) основе, подчас расценивается в общественном мнении как первый шаг в данном направлении.

Массовое сознание народов, населяющих постсоветское пространство, не приемлет подобных шагов, поскольку люди отрицательно относятся к идее расселения китайских мигрантов. Однако оно терпимо, хотя и без особого энтузиазма, относится к пребыванию мигрантов на временной основе.

В этих условиях можно прогнозировать дальнейшее расширение привлечения мигрантов из КНР на временной основе, особенно в случае реализации новых крупных совместных промышленных и инфраструктурных проектов в РФ и РК. При этом, по мере того как Россия продолжает терять свои квалифицированные кадры, для нее становится все более вероятным вариант Казахстана, уже привлекающего из КНР такие кадры вместе с тысячами работников низкой квалификации, а также бизнесменов. При массовом возрастании количества мигрантов на повестку дня встанут задачи установления более четкого контроля над их деятельностью и формирования толерантного отношения к мигрантам у местного населения.

[1] Насколько нам известно, первым оценил численность китайских мигрантов в России в 200-450 тыс. В.Г. Гельбрас [Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. М.: Муравей, 2001, с. 39-40].
[2] Ларин В.Л. Тихоокеанская Россия в контексте внешней политики и международных отношений в АТР в начале XXI века. Владивосток: Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. 2011, с. 108.
[3] Новости Владивостока. 04.05.2007. URL:http://news.vl.ru/vlad/2007/04/05/kitajtcy/ (04.05.2007).
[4] Численность и миграция населения РФ в 2000-2012 году. Статистический бюллетень / Федеральная служба государственной статистики. М.: Росстат. 2001, … 2013.
[5] Труд и занятость в России. 2009: Статистический сборник / М.: Росстат, 2009, с. 302
[6] Численность и миграция населения в 2009 году, 2010, с. 88-93
[7] Здесь и далее данные Пограничной службы Комитета национальной безопасности РК о пересечении границы и переселении на постоянное место жительства в Казахстан любезно предоставлены Агентством РК по статистике, Астана, март 2013 г.
[8] Министерство труда и социальной защиты РК, 2013(1). Сведения по ввозу иностранной рабочей силы в Республику Казахстан в 2008 г. Архивные данные и текущая статистика. 2013 (1).
[9] Hasakesitan Huaqiao Bao (Kazakhstan Overseas Chinese Newspaper), http://www.xj.xinhuanet.com/2009-04/01/content_16127856.htm (01.04.2010).
[10] Министерство труда и социальной защиты РК, 2011. В Министерстве труда и социальной защиты населения Республики Казахстан состоялось расширенное заседание коллегии, посвященное итогам работы министерства за 2010 год и задачам на 2011 год. Астана. http://www.enbek.gov.kz/node/241138. (01.04.2011).
[11] Этнодемографический ежегодник Казахстана. Агентство по статистике Республики Казахстан. Астана, 2013. [ESTATO74324.pdf]. Дата обращения 30.04.2014.
[12] Садовская Е.Ю. Китайская миграция в Центральной Азии в начале XXI века // Экономическое наступление и миграция из КНР на примере Республики Казахстан: вызовы и возможности. Lambert Academic Publishing, 2012.
[13] Васильева В. Зона для своих. URL: www.report.kg/ussr/1296. 25.07.2010 (02.09.2011). Ведомости.
[14] Иконников А. Место под солнцем. URL: http://www.continent.kz/2007/03/12.htm. (07.04.2010).
[15] ИА CENTRASIA.RU. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1352191980.(06.11.2012).
[16] Жухэ цзяцян Чжун Э лаоу цзо хэ цзо (Как укрепить китайско-российское сотрудничество по трудовым услугам). URL: http://www.crc.mofcom.gov.cn/crweb/crc/info/Article.jsp?a_no=39064&col_no=18U (04.08.2006). Жэньминь жибао.
[17] Приморский край: социально-экономические показатели. Федеральная служба государственной статистики. Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Приморскому краю. Владивосток, 2009. с. 68.
[18] Министерство труда и социальной защиты РК, 2013(1). Сведения по ввозу иностранной рабочей силы в Республику Казахстан в 2008 г. Архивные данные и текущая статистика. 2013 (1).
[19] ИА ИТАР-ТАСС. Казахстан верит в осуществление “китайской мечты” в КНР. http://news.mail.ru/inworld/kazakhstan /politics/12637784/?frommail=1 (07.04.2013).
[20] ИА TENGRINEWS.KZ. Астана и Пекин договорились построить НПЗ на территории Казахстана. URL: http://tengrinews.kz/markets/astana-i-pekin-dogovorilis-postroit-npz-na-territorii-kazahstana-241242/ (07.09.2013)
[21] Жухэ цзяцян Чжун Э лаоу цзо хэ цзо (Как укрепить китайско-российское сотрудничество по трудовым услугам). URL: http://www.crc.mofcom.gov.cn/crweb/crc/info/Article.jsp?a_no=39064&col_no=18U (04.08.2006). Жэньминь жибао.
[22] Низкая стоимость аренды земли и высокая урожайность привлекают китайских крестьян в Россию. URL: http://www.idk.ru/news/34986 (04.07.2009).
[23] Политика КНР на современном этапе: реалии и перспективы / Казахстанский институт стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан. Алматы, 2005. с. 66
[24] Pannier B. Prospect Of Chinese Farmers Brings Controversy To Kazakh Soil. URL: http://www.rferl.org/content/ProspectOfChineseFarmersBringsControversyToKazakhSoil71906896.html (22.01.2010).
[25] Сатпаев Д. Долго ли съесть казахский торт китайскими палочками? URL: http://forbes.kz/process/expertise/dolgo_li_syest_kazahskiy_tort_kitayskimi_palochkami (11.09.2013).
[26] ВЦИОМ: Всероссийский центр изучения общественного мнения. Пресс-выпуск № 773. 20.09.2007. URL: http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/8844.html (22.09.2007).
[27] ИА Синьхуа. В 2012 году через КПП Синьцзяна поставлено в Центральную Азию 280 млн пар обуви китайского производства. URL: http://russian.ts.cn/xinjiang/content/2013-01/28/content_7730410.htm (05.03.2013)
[28] Мыскина А. Голый энтузиазм легкой промышленности // Караван, 29.08.2008.
Независимая газета.
Низкая стоимость аренды земли и высокая урожайность привлекают китайских крестьян в Россию. URL: http://www.idk.ru/news/34986 (04.07.2009).
[29] Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность. М.: Восточная книга, 2009, с. 318-340
[30] Сыроежкин К. Л. Присутствие Китая в Центральной Азии: интересы, достижения, проблемы // Китай на постсоветском пространстве. Сб. докладов. Российский институт стратегических исследований. М.: РИСИ, 2012, с. 70
[31] Садовская Е.Ю. Китаю нужно больше знать мир, а миру - больше знать Китай (по результатам мониторингового социологического исследования об отношении к китайским мигрантам в Казахстане, волны 2007 и 2012 гг.) // Казахстан-Спектр. 2013. № 3.
[32] НТА-ПРИВОЛЖЬЕ. Нижегородское правительство намерено привлечь китайцев на работу в сельхозпредприятия региона URL: http://www.nta-nn.ra/news/item/?ID=100352 (9.10.2007).
[33] Мавлоний Д. Мимоходное заявление Назарбаева привело активистов к китайскому консульству URL: http://rus.azattyq.org/content/Kazakh_lands_rent_to_China_/1901588.html (22.01.2010).
[34] Pannier B. Prospect Of Chinese Farmers Brings Controversy To Kazakh Soil. URL: http://www.rferl.org/content/ProspectOfChineseFarmersBringsControversyToKazakhSoil71906896.html (22.01.2010).