Демографические тревоги прошлого и настоящего

Над темой номера работал Сергей ИВАНОВ

Последствия низкой рождаемости и поиски решения проблемы

Хотя причины низкой рождаемости намного чаще, чем раньше, упоминаются в западной прессе, основное внимание все же уделяется ее последствиям. В этом вроде бы ничего нового нет: и в отдаленном, и в сранительно близком прошлом заботы вызывало главным образом то, к чему ведет низкая рождаемость, а не то, что ее порождает. Вместе с тем обращает на себя внимание то, что в западных странах акценты смещаются с внешних, геополитических обстоятельств на внутренние проблемы, и значительно расширяется спектр обсуждаемых эффектов. Показателен также рост числа публикаций, рассматривающих детерминанты и последствия низкой рождаемости не только раздельно, но и сцепленно, т.е. в ракурсе системных вазимосвязей. Этот подход особенно распространен, когда внимание концентрируется на социально-культурном контексте репродуктивного поведения, что нередко делает возможным сбалансированное раскрытие темы. Особенностью нынешних популярных дискуссий является также вполне адекватное рассмотрение большинства последствий низкой рождаемости через призму старения населения.

Повсеместно наибольшее внимание привлекает триада «экономический рост – трудовые ресурсы – пенсионная система» (табл. 3, рис. 2), причем всегда подчеркивается негативное воздействие низкой рождаемости на эти компоненты экономической системы. Редкие статьи обращают внимание на то, что малодетность может ускорять экономический рост или снижать уровень безработицы. Часто упоминается неизбежное сжатие рынка, необходимость увеличения налогов и социальных выплат. Вымирание многочисленных поколений бэби-бума приведет к тому, что ко времени, когда будет погашена нынешняя ипотечная задолженность, цены на жилье упадут. Немало статей уделяет внимание воздействию низкой рождаемости на физическую и социальную инфраструктуры, акцентируя внимание на таких негативных сторонах, как сокращение числа школ и усугубление трудностей планирования школьного образования. Так, немецкая и итальянская пресса сообщает, что в ряде городов уволены тысячи учителей; система водоснабжения нуждается в дорогостоящей перестройке, потому что снижение водопотребления сопровождается накоплением опасной для здоровья стоячей воды.

Таблица 3. Распределение последствий низкой рождаемости, упомянутых в популярной прессе шести стран, в процентах

Примечание: в материале могло быть упомянуто более одной причины

Источник: Kohler, Hans-Peter and Laura Stark (2000). The Public Perception and Discussion of Falling Birth Rates: The Recent Debate Over Low Fertility in the Popular Press. Max Plank Institute for Demographic Research. WP 2000-009 (http://www.demogr.mpg.de).

Рисунок 2. Распределение последствий низкой рождаемости, упомянутых в популярной прессе шести стран, в процентах

Примечание: в материале могло быть упомянуто более одной причины

Источник: Kohler, Hans-Peter and Laura Stark (2000). The Public Perception and Discussion of Falling Birth Rates: The Recent Debate Over Low Fertility in the Popular Press. Max Plank Institute for Demographic Research. WP 2000-009 (http://www.demogr.mpg.de).

Патриотические аргументы в риторике по вопросам рождаемости хотя и отошли на второй план в большинстве западных стран, их влияние, если судить по частоте соответствующих публикаций, весьма значительно. Исключение составляют Германия и Япония, где демографическая аргументация занимала важное место в милитаристских доктринах; общественный климат и государственное строительство в послевоенный период затабуировали рассмотрение демографических вопросов в такой плоскости.

В патриотическом дискурсе акцент переместился с военно-стратегических на экономические и культурные аспекты «здоровья нации» и демографического веса страны и региона. Во Франции тревога по поводу подрыва количественной силы и демографической жизнеспособности нации в значительной мере уступила место удовлетворенности национальным уровнем рождаемости – существенно более высоким, чем в соседних странах. Однако интерес к широким социальным и геополитическим аспектам малодетности во Франции не угас. География патриотической тематики расширилась, включив Австралию, Великобританию и Новую Зеландию. В этом плане можно интерпретировать отсылки к «сокращению энергетики народа», «похоладанию общественного климата», подрыву устойчивости культурной и психологической среды в результате падения рождаемости. Так, в Великобритании встречаются высказывания, что снижение рождаемости может быть и благом для планеты, но оно, несомненно, беда для нации. В Австралии нередки утверждения, что результатами низкой рождаемости стали дряхлеющее общество, вступившее на путь окончательного упадка, растущее давление со стороны соседних стран и потеря международного влияния. Папа Римский Иоанн-Павел II в выступлении перед итальянским парламентом в ноябре 2002 года сказал, что кризис рождаемости в Италии представляет собой серьезную опасность для будущего страны. В европейских изданиях нередко высказывается опасение, что демографические тенденции подрывают конкурентоспособность континента, особенно по отношению к США, где высокая рождаемость поддерживает демографический рост, молодость и жизнеспособность нации.

В России демографические страсти особенно сильно накалились и почти всегда связаны с геополитическим и военным аспектами проблемы. Выражения типа «вымирание нации», «уничтожение генофонда» и т.п. стали расхожими клише. Нередко можно слышать или читать заявления, что сокращение населения является прямой угрозой национальной безопасности или, ещё страшнее, - самому сохранению России как государства. Как отмечалось в проекте «Основ государственной политики Российской Федерации по военному строительству на период до 2010 года», низкая рождаемость настолько подсечет обороноспособность страны, что «будет негативно влиять на вопросы военного строительства до конца первой трети ХХI века»¹⁸.

Некоторые статьи в западной прессе отмечают долговременные и не столь очевидные последствия снижения рождаемости для семейных и других социальных структур. Например, иногда внимание авторов привлекает предположение, что уменьшение размеров семьи, редкость братьев и сестер, исчезновение нитей косвенного родства приведут к распространению еще более индивидуалистического и атомизированного образа жизни. По мнению некоторых авторов, новые социальные определения возрастных групп приведут к возникновению общества, коренным образом отличающегося от нынешнего.

Итак, низкая рождаемость в развитых странах за последнее десятилетие стала широко обсуждаемой проблемой, нередко выходящей на первые полосы ведущих газет. Более того, в последние годы эта долгосрочная проблема стала подаваться в сенсационном ключе. Краткий обзор обсуждения в современной прессе проблематики низкой рождаемости в развитых странах позволяет прийти к выводу, что общественному мнению по-прежнему более интересны последствия, чем детерминанты демографических процессов. Вместе с тем, когда причины малодетности обсуждаются, то, как правило, такое обсуждение включает, в отличие от прошлого периода, элементы многостороннего, комплексного подхода; (за иключением отдельных стран – главным образом России), редко встречаются попытки найти одного «виновного». Когда речь идет о последствиях, то акцент на военно-стратегические аспекты численности национального населения и его соотношения с сопредельными странами явно, опять-таки за исключением России, сместился на разнообразные экономические и социальные последствия изменения его возрастной структуры. Вместе с тем уже начавшееся в ряде стран и неминуемо предстоящее другим странам снижение численности населения – в результате низкой рождаемости, что хорошо понятно широкой публике — вновь выводит проблему депопуляции в разряд видного элемента общественного дискурса.

Вопрос о том, что следует предпринять для решения проблем, порождаемых малодетностью, широко обсуждается в печати. Хотя далеко не все статьи рассматривают возможные решения проблемы, примерно в половине проанализированных Колером и Старк материалов этот вопрос поднимается. Характерно, что в последнее время нередко обсуждаются не только лежащие на поверхности средства прямого воздействия на рождаемость, но и, с одной стороны, весьма тонкие, «фоновые» параметры репродуктивного поведения, а с другой, - приспособительные мероприятия. Сама постановка вопроса в массовой печати, как правило, предполагает, что у проблемы есть решение, т.е. можно либо поднять рождаемость, либо эффективно приспособиться к ее нынешнему низкому уровню.

Наибольшие надежды возлагаются на хорошо знакомую по коллективному и индивидуальному опыту, и по обильной информации, политику государства, направленную на создание благоприятных условий для деторождения и семейной жизни. При этом для западных обществ характерно очень осторожное отношение к самой идее воздействия государства на репродуктивное поведение. Оно считается полностью относящимся к сфере прав индивида и семьи, а государство не имеет права вторгаться в эту сферу, но обязано способстововать реализации репруктивных остановок, если его о том попросят. Поэтому словосочетание «демографическая политика» встречается крайне редко (используется понятие «семейная политика»), равно как и примеры постановки количественных целей. Такая позиция сочетается с отношением к низкой рождаемости как с серьезной общественной проблеме. Следует отметить, что граждане западных стран в целом неплохо осведомлены о демографической ситуации, чему способствует система образования и корректное освещение этих вопросов в средствах массовой информации. Во Франции, к примеру, ежегодный официальный доклад о демографическом положении в стране освещается на первых страницах национальных газет. В результате очень многие люди понимают, скажем, разницу между числом рождений и уровнем рождаемости. К сожалению, в России это понимание чуждо как общественному мнению, так и правительственным органам, непосредственно ответственным за государственные программы в этой области.

Интересно, что демографическая политика реже всего упоминается во французской и швейцарской прессе – т.е. именно в тех странах, где она имеет особенно продолжительную историю. Объяснением этого может быть тривиальность этого ракурса проблемы: для средств массовой информации не типично останавливаться на хорошо известных консенсусных вопросах. Наряду с демографической политикой все чаще речь идет о мерах воздействия на культурную среду, формирующую низкую рождаемость. По этому вопросу высказываются полярные точки зрения, причем авторы зачастую излагают только один близкий им вариант. На одной стороне стоят защитники традиционных ценностей, призывающие укреплять формы семьи, основанные на роли мужчины-добытчика и женщины-хранительницы очага. На другой стороне находятся адепты либеральной модернизации, считающие, что следует добиваться равноправия различных форм семейных союзов и равенства женщин и мужчин во всех, в том числе семейной, областях. Характерно, что во всех американских статьях, включающих проблематику воздействия на рождаемость, высказывается модернистская точка зрения, в то время как во всех итальянских – традиционналистская. Известно, что рождаемость в США – максимальна для развитых стран, а в Италии рекордно низка. Видимо, это соотношение не случайно.

Парадоксально, что в то время как нигде, кроме Франции, не считается, что использование контрацепции оказывает влияние на уровень рождаемости, иногда высказывается точка зрения, что для повышения рождаемости надо бы ограничить доступ к соответствующим услугам, причем как раз во французской прессе не найти подобных рекомендаций. Эта точка зрения встречается в статьях, опубликованных в австралийской, австрийской, английской и новозеландской прессе. В российской прессе также нередко раздаются призывы ограничить контрацептивную практику.

И, наконец, эффективной мерой подъема рождаемости нередко объявляется ревитализация экономики, которая поможет поднять моральный дух и облегчить воспитание детей. Особенно часто такая точка зрения высказывается в странах, испытывающих особенно экономический спад, – Германии, Японии и России.

К сожалению, не удалось найти обзора прессы по демографической проблематике, составленного аналогично анализу Колера и Старк и охватывающего 2000-ые годы. Представляется обоснованным предположение, что озабоченность депопуляцией «кристаллизовалась», по меньшей мере, в некоторых странах с особенно низкой рождаемостью, что означает ее отрыв от экономического цикла. Однако проверить это предположение непросто из-за глобального затяжного экономического кризиса конца 2000-х-начала 2010-х годов.  

В той мере, в какой последствия низкой рождаемости представляются важными, а демографическая политика – далеко не такой результативной, как хотелось бы, имеет смысл озадачиться вопросом, а нельзя ли как-то по-другому решать проблему суженного воспроизводства трудовых ресурсов. Мало того, какой бы ни была демографическая политика сейчас, ее «трудовой эффект» скажется не ранее чем через 15 лет. Следовательно, к нежелательным тенденциям в естественном воспроизводстве населения следует адаптироваться. Меры приспособительной политики могут включать рост  иммиграции; большее вовлечение в экономику неиспользуемых трудовых ресурсов (женщин, молодежи, пожилых); интенсификацию использования труда (удлинение рабочей недели, повышение пенсионного возраста, пенсионные реформы); повышение производительности труда. Экономическая ценность и общественная приемлемость повышения производительности труда бесспорны, поскольку оно осуществляется в основном путем технологического прогресса, который ущемляет мало чьи интересы. Проблема, однако, в том, что реальный (а подчас даже нафантазированный) рост производительности труда мало где компенсирует сокращение трудовых ресурсов. Остальные из перечисленных выше мер объединяет не только то, что все они дадут значительный компенсационный эффект, но и их непопулярность. В демократических обществах законопроекты по этим вопросам наталкиваются на сопротивление избирателей и профсоюзов. Авторитарные государства в состоянии навязать обществу многие решения, в том числе и в трудовой области, но ценой нарастания социальной напряженности. Кроме того, авторитарным обществам плохо удается технологическое развитие.

Большую волну откликов в прессе и оживленных дискуссий подняла работа Отдела народонаселения ООН по замещающей миграции¹⁹. Наибольшую реакцию вызвали расчеты, показывающие, что неизбежно сократится и постареет население крупнейших стран, если рождаемость и миграция останутся на прежнем уровне и, с другой стороны, какие грандиозные числа мигрантов необходимы, чтобы компенсировать низкую рождаемость. Сотни статей по этому поводу, опубликованные в западной прессе, подхлестнули и без того острую дискуссию по проблемам международной миграции. Наряду с серьезным изложением различных точек зрения в ряде статей, многие популярные издания придали характер сенсационности в общем-то очевидным расчетам, акцентировав внимание на иммиграции как необходимом и вместе с тем нереальном (по требуемым масштабам) способе избежать старения. Между тем упомянутое в первоисточнике альтернативное решение – увеличение пенсионного возраста – часто игнорировалось потому, что такой рецепт менее драматичен и вместе с тем крайне непривлекателен. Следут иметь в виду, что нынешние аргументы в пользу увеличения пенсионного возраста обусловливается  несбалансированностью пенсионных систем (из-за старения населения), а  не грозящим дефицитом трудовых ресурсов.

Однако в странах Запада волна газетных дискуссий по докладу ООН прошла и мало что оставила за собой. Это произошло не потому, что миграция или депопуляция утратили актуальность. Актуальности эти темы не утратили, но стало политически некорректным рассматривать их во взаимосвязи. Иммиграция стала болевой точкой большинства европейских обществ, причем ослаб акцент на  вопросе о конкуренции на рынке труда, якобы противоречащей интересам низкооплачиваемых граждан. В последнее время бурные дискуссии разворачиваются между либерализмом, отстаивающим интересы  иммигрантов с позиций универсальных прав человека и демократических ценностей, и (условно) консервативной идеологией, заявляющей о провале интеграционной политики, губительном конфликте цивилизаций и необходимости оградить страну от вторжения чужих и чуждых людей. В России это направление развивается в особо радикальных формах, часто оказывающихся агрессивной ксенофобией, замешанной на сплаве привычки к тоталитаризму, пренебрежения законами собственной страны и настороженного отношения к согражданам, относящимся к другому этносу и культуре.

В принципе, возможно начать приспосабливаться к депопуляционным и структурно-возрастным последствиям низкой рождаемости для воспроизводства трудовых ресурсов. В среднесрочной перспективе нет альтернативы адаптации. В долгосрочном плане адаптация может оказаться более экономически эффективной, чем демографическая политика. Следует помнить, что ничем не компенсированная убыль населения в трудоспособном возрасте не может не привести к замедлению экономического роста, а в перспективе – к сжатию национальной экономики. Эти соображения, однако, пока крайне редко можно слышать в парламентах и средства массовой информации. Тому есть две причины. С одной стороны, сокращение трудовых ресурсов началось лишь в последнем десятилетии в нескольких странах (Германия, Италия, Россия, Япония) и понемногу. С другой стороны, как меры воздействия на репродуктивное поведение, так и меры адаптации к его последствиям крайне сложны и политически остры. Вместе с тем можно предположить, что демографический аргумент будет крепнуть, окажет серьезное воздействие на расстановку политических сил, а потому и будет в полной мере учтен при разработке социально-экономического курса.

Итак, широкое обсуждение проблем народонаселения и в особенности рождаемости имеет давнюю историю. Обоснованные опасения чередовались с неоправданными фобиями и всплесками фаталистического алармизма. Однако, общие элементы, присущие политическому дискурсу в этой области, не должны заслонять особенные черты восприятия общественным сознанием массовой малодетности и бездетности. Две принципиально новых характеристики этого восприятия заключаются в значительном расширении спектра осознаваемых проблем и в повышении уровня просвещенности, информированности, о причинно-следственных связях. Хотя адекватность отражения обьективных процессов разнится, комментарии экспертов часто создают достаточно верную картину. Различия в идентификации детерминант низкой рождаемости, порождаемых ею проблем и путей их разрешения нередко отражают главным образом ракурс рассмотрения вопроса. Из этого, однако, не следует, что в дискурсе царит стройный консенсус. Наоборот, существуют глубокие разногласия по некоторым важным вопросам, в особенности по ранжированию причин низкой рождаемости и потенциалу специально направленных на ее повышение мер. Противоречия в массовом восприятии являются как отражением недостаточной научной проработки этих вопросов, так и продуктом осознанного, а нередко и случайного фильтрования информации.

¹⁸ http://old.nasledie.ru/vlact/5_3/article.php?art=7
¹⁹ United Nations (2000).  Replacement Migration: Is it a Solution to Declining and Ageing Populations? (ST/ESA/SER.A/206)