Мигранты из постсоветских стран в Италии (результаты эмпирического социолингвистического исследования)

Моника Перотто¹
(Опубликовано в журнале "Диаспоры", 2010, №1, с. 83-100)

Введение

Присутствие русских путешественников отмечалось в Италии ещё с XV в., незначительное миграционное движение фиксируется с начала XX в. Первая волна русской эмиграции была представлена в основном дворянством и интеллигенцией, которые внесли замечательный вклад в распространение русской культуры в нашей стране (это явление достаточно хорошо исследовано итальянскими славистами)².

Сегодня в Италии живет третье поколение первой волны русской эмиграции, но лишь немногие из них продолжают говорить по-русски. В Риме, например, живёт Мария Волконская, одна из последних в роду князей Волконских, которая работает переводчицей и преподавателем русского языка. Она сама признаёт, что для большинства людей её поколения русские корни присутствуют только в семейных воспоминаниях.

В наши дни языковая картина русского присутствия на Западе существенно меняется прежде всего потому, что иными стали условия смены людьми места жительства. Как отмечает Н. Мечковская, «в современном мире расширение и удлинение школьного образования, интенсификация информационных процессов, а также процессы глобализации ведут к интенсификации языковых контактов, что ускоряет смену языков»³.

В Италии и в других странах Европы, в США и в Израиле носители русского языка образуют разношерстную группу, которую Д. Лейтин называет «конгломератом»⁴. Сюда входят люди, использующие русский язык как родной (русские), второй родной (украинцы, белорусы) или как лингва франка (жители различных стран СНГ). Таким образом, их можно по праву считать языковой общиной с точки зрения определения Ч. Фергюсона: «люди, проживающие в границах одного государства и говорящие на одном языке»⁵. Для этого контингента, безусловно, русский язык до сих пор является средством межнационального общения. Понятие «конгломерат» подразумевает изменение культурного и этнического состава миграционного потока. Если в США, например, большинство русскоязычных иммигрантов первых трёх волн XX в. составили русские и украинские евреи⁶, то постсоветские перемещения отличаются многонациональным составом и секулярностью. Эти черты характерны для всех сегментов последней транснациональной диаспоры⁷, включая и недавнюю волну репатриации в Израиль⁸.

Сегодня эти группы отличают раздробленность и индивидуализм, особенно в Италии, где количество русскоговорящих не настолько велико, чтобы они могли добиваться социально-экономического статуса или языковых преференций на основе коллективной мобилизации. Если мы проанализируем «по горизонтали», т.е. в синхронном измерении, последнюю волну русскоязычных мигрантов, то увидим, что они редко образуют активные общины. Исключением, пожалуй, является лишь Израиль, где их массовое присутствие представляет огромную культурную силу, ставшую в ходе последних десятилетий реальным двигателем социальных изменений.

У мигрантов, входящих в русскоязычный «конгломерат», на базе опыта проживания в условиях диаспоры формируется новая идентичность. Д. Лейтин определяет её как «общий знаменатель, характеризующий несколько групп с идентичностью, отличающейся от самосознания членов принимающего общества»⁹. Многоязычная и многоэтничная конфигурация диаспоры знаменует, по мнению американского слависта Д. Ран-кур-Лаферьера, процесс перехода от русской идентичности к русскоязычной¹⁰. К анализу сегодняшней идентичности русскоязычных мигрантов мы и обратимся далее в этой статье.

Методы исследования и характер выборки

Картину состояния русского языка в диаспоре можно рассматривать посредством различных подходов: социодемографического, культурного, лингвистического и социолингвистаческого. Во многих российских работах о языке русского зарубежья (упомяну таких авторов, как Е. Земская, М. Гловинская, Н. Голубева-Монаткина и др.) его изучали преимущественно с точки зрения механизмов лингвистической вариативности, т.е. как особый вариант стандартного языка, развившийся в результате лингвистического вытеснения его носителей. Особое внимание уделяется процессу утраты языка, в то время как все признаки контакта, характеризующие речь мигранта, например, кодовое переключение¹¹, по их мнению, относятся к образованию «макаронического дискурса»¹²

В настоящей работе хотелось бы подвести итоги пятилетнего исследования¹³, проведенного на территории Северной и Центральной Италии среди 100 информантов старше 15 лет (88 женщин и 12 мужчин) последней миграционной волны, постоянно живущих здесь по крайней мере на протяжении последних пяти лет. Исключались из анализа временные, сезонные рабочие и дети иммигрантов. Разбалансированность выборки с точки зрения пола информантов на самом деле отражает реальный гендерный состав прибывающих в страну мигрантов из постсоветских стран (см. табл. 1).

Таблица 1. Национальный и гендерный состав иммигрантов в Италию из стран бывшего СССР (по состоянию на 31 декабря 2008 г.)

Источник: http://www.dossierirnmigrazione.it/schede/pres2009-scheda.pdf.

* Эта численность составляет примерно 4,5 млн человек

Как видно из таблицы, в Италии количество русских и русскоязычных весьма невелико на фоне иммиграции из других стран. Разбросанность их по всей стране и ограниченное количество не позволили нам провести полноценное количественное исследование, поэтому было принято решение применить гибридный подход: сочетание письменного анкетирования на итальянском языке (по методу «снежного кома» с углублённым интервьюированием некоторых информантов — всего 16 человек). В этих интервью каждый мог выразить свои предпочтения, а также своё отношение к проблемам, связанным с сохранением русского языка и культуры. Относительно свободная формулировка вопросов стимулировала участие информантов в опросе, который чаше всего проходил в неформальной обстановке.

Все респонденты являются носителями русского языка, большинство из них (60 человек) этнические русские, остальные же представляли разные национальности (украинцы, белорусы, молдаване, выходцы из Средней Азии или с Кавказа). Один из них не определил свою национальность, а предпочел указать на СССР как страну происхождения.

Их объединяет не только русский язык, но и принадлежность к русской или советской культуре. С итальянским собеседником они чаше всего определяют себя русскими, несмотря на различное происхождение. В некоторых случаях, когда речь идет не об этничности в узком смысле слова, они выбирают данную идентичность по причине удобства, для облегчения коммуникации или ради престижа. Дело в том, что русский народ воспринимается итальянцами в более положительном свете на фоне других славянских групп, потому что он ассоциируется с великими достижениями русской культуры — музыки, искусства и литературы. Другие славянские народы Восточной Европы (украинцы и белорусы, например) или даже молдаване и албанцы, которых итальянцы, чаще всего по незнанию, считают славянами, ассоциируются с бедностью, ненадежностью, бескультурьем.

Наша работа проводилась при содействии разных университетов Италии и Центров русского языка и культуры; правда, надо признать, что русскоязычные не очень активно участвуют в организуемых последними мероприятиях. Поэтому иммигрантов последней «русскоязычной» волны вряд ли можно считать членами определенной общины.

Социодемографические результаты исследования

Анализ выборки показывает, что причина иммиграции в Италию для большинства русскоязычных (и в особенности русских) определялась семейными обстоятельствами (43 человека из 60), в то время как для украинцев (13 из 24) более важны экономические мотивы. В этой связи интересно отметить, что русские женщины, в отличии от украинских, редко эмигрируют в Италию без уверенности в работе и стабильном семейном положении. Они редко занимаются тяжелым трудом по уходу за престарелыми (для этого приезжают прежде всего из Белоруссии и Украины уже не очень молодые женщины, через некоторое время вызывающие к себе детей). В редких случаях молодые люди приезжают наобум, без предварительной подготовки, что объясняется в первую очередь трудностями получения визы¹⁴.

Среди наших респондентов преобладают образованные люди (86% из них имеет высшее образование). Работу имели 71% респондентов. Во многих случаях информанты заняты в отраслях, более или менее соответствующих их специальности. Преобладает смешанный состав семьи (типичная конфигурация: муж итальянец, жена русская, 61 случай); полностью русских или русскоязычных семей только 18; 19 женщин-информанток не имели семьи.

Лингвистические и социолингвистические результаты исследования

Русскоязычные иммигранты из нашей выборки, как правило, двуязычны, но 36 из них говорят на трёх языках, семь человек — на четырёх. Молодёжь, приехавшая в последние годы из республик СНГ, сегодня больше говорит на титульном языке, в то время как в советскую эпоху преобладало русское-национальное двуязычие. Употребление русского и итальянского не отличается распределением по модели диглоссии, потому что не все семьи говорят дома по-русски.

Были получены следующие данные о распределении русского и итальянского языков в разных сферах коммуникации. На русском в семье общались 67% мужчин и 50% женщин; на работе, соответственно, 50 и 42%; с друзьями — 67 и 89%. Что касается итальянского языка, то в семье его использовали 25% мужчин и 67% женщин; на работе, соответственно, 75 и 78%; при общении с друзьями — 92% мужчин и 79% женщин.

Таким образом женщины, по нашим данным, дома больше говорят на итальянском, а с подругами предпочитают общаться по-русски, в то время как у мужчин более сбалансированное поведение, причем в семье они больше говорят по-русски (27% информантов дома говорят на обоих языках). Этот момент, как будет показано дальше, отрицательно влияет на лингвистическое воспитание детей, обычно проводящих больше времени с матерью, чем с отцом.

Несмотря на доминирование итальянского языка почти во всех сферах социальной жизни, всё же для многих информантов русский язык остаётся или становится базой для внедрения в профессиональную среду. Поэтому мы не можем согласиться с утверждением Е. Земской, что русскоязычные четвертой миграционной волны быстро интегрируются и подвержены лингвистической ассимиляции, потому что они не двуязычные и их уровень образования невысокий¹⁵. Отношение к родному языку наших информантов, конечно, отличается от «консервативного» подхода первой волны и характеризуется прагматичностью его использования, но всё же уделяется некоторое внимание культуре речи.

В то же время их прагматичность проявляется в том, что они выбирают именно тот язык, который позволяет общаться наиболее эффективно. Таким образом они ищут компромисс и применяют стратегии «кодового переключения» (ПК) и «смешения» (СК)¹⁶, даже не одобряя их.

Проанализируем, например, ответы на вопрос: «Бывает ли, что Вы смешиваете русский и итальянский?» Ответ «да» был получен от 55% информантов; «иногда» — от 10%; «часто» — от 9; «только в начале проживания в Италии» — от 2; «редко» — от 6%. Наконец, отрицательный ответ дали 18% участников опроса. Я также спрашивала респондентов, нравится ли им смешивать эти языки. Положительно ответили 28% («Мне нравится, это забавно, нормально, естественно, необходимо»); отрицательно — 56% («Мне не нравится, предпочитаю этого не делать. Это — контаминация» и пр.); для 5% это не имеет значения; 1% ответили, что это зависит от контекста; 3% отметили, что стараются ограничивать себя и, наконец, 6% затруднились ответить.

Отвечая на первый вопрос, большинство респондентов признало, что ПК и СК в их речи бывают, несмотря на то, что следующий вопрос, как указано выше, вызвал преимущественно отрицательную реакцию. В употреблении слова «контаминация» сквозит, безусловно какой-то пуризм, подтверждающий присутствие среди иммигрантов консервативного отношения к языку. Внимание к сохранению родного языка проявляется в дискуссиях на разных Интернет-форумах, где разворачиваются горячие дебаты о деградации грамотности, вызванной новым жанром электронного письма. Правда, эту озабоченность разделяют в нашей стране не только иммигранты, но и носители итальянского языка.

Русисты-филологи, изучавшие явление «языкового сдвига» в миграционном контексте, пришли к разным выводам. М. Полинская, на примере «русских» эмигрантов в США, различает язык первого поколения (emigration Russian) от языка второго (American Russian), который она определяет как «язык, находящийся в опасности, как сильно усеченную версию русского»¹⁷. Её пессимистический взгляд получил другую интерпретацию в работе А. Осиповой¹⁸ изучавшей переключение кода как явление эмпатии между говорящими, как разделение общих моделей речи, позволяющих установить что-то вроде моста между двумя языковыми идентичностями.

При наблюдении речевых стратегий информантов не были выявлены регулярные формы интерференции, т.е. отклонения от норм стандартного языка или упрощения языковой системы, вызванные языковым контактом, которые были бы до такой степени распространены, что могли бы стать признаком начала «пиджинизации» языка¹⁹. Наше исследование коснулось только первого поколения иммигрантов или их взрослых детей, приехавших в Италию в достаточно зрелом возрасте. Данный контингент успел полностью усвоить русский язык в родной стране. Надо также учитывать, что некоторое упрощение грамматической системы наблюдается и в языке метрополии, как было уже отмечено М. Гловинской²⁰, не говоря о современном «расслаблении» стандарта в русской речи вообще, об использовании творческой иронии в языке печати и т.п.

Результаты нашего исследования показывают, что в Италии иммигранты по разным причинам — (социолингвистическим, контекстуальным, творческим, психологическим, прибегают к переключению²¹, не образуя тем не менее обще­го кода для общения с русскоязычными в виде социолекта или этнолекта. Здесь есть существенная разница с другим изученным нами миграционным «случаем». Речь идет о районе Брайтон-Бич (Нью-Йорк), где употребление русского и английского языков в форме расширенного переключения и смешения кода сильно заметно на уровне определенных возрастных групп. В этом случае мы наблюдаем особый молодёжный код, в отличии от языка взрослых, которые редко прибегают к переключению или вообще могут говорить только на русском языке²².

При анализе случаев ПК и С К в нашем исследовании я применяла теорию П. Майскена о трёх уровнях смешения: 1) вставление термина (insertion); 2) его лексическая и морфологическая интеграция (congruent iexicalization); 3) полное чередование, переключение (alternation)²³, отмечая, что они в моей выборке дают интересные результаты, если частота и характер употребления ПК и СК соотносятся с доминантным языком говорящего и временем его проживания в Италии. Было установлено, например, что процессу развития двуязычия соответствует, как правило, прогрессивная интеграция элементов итальянского языка в «матрицу» русского, как в приведенных ниже примерах 3 и 4. Несколько примеров:

1. Финансы ему не позволяют, но всё равно каждое утро он ходит в бар пить кофе с CORNETTO [рогалик, круассан]. (При доминантности русского языка и семи лет проживания в Италии происходит только вставление, заимствование итальянских слов без интеграции).
2. Муж моей сестры на стройке работает как MURATORE [строитель]. А ей не хочется, чтобы сын стал, скажем, IGNORANTE [тупой], как он. (При доминантности русского языка и одинаковом периоде проживания в Италии вставляются итальянские слова; несмотря на присутствие русского эквивалента, билингвизм ещё не сбалансированный).
3. Я уже шесть лет работаю в REGOLE [легально]. (При доминантности итальянского языка и 12 лет проживания в Италии уже происходит морфологическая интеграция слов: regola, слово женского рода, воспримается и интегрируется в систему русского языка).
4. Сегодня мы будем готовить PASTU с FUNGAMI [макароны с грибами]. (При доминантности итальянского языка и 12 лет проживания в Италии происходит то же самое, полная адаптация слов).

Что касается проблемы сохранения языка, то мои респонденты не выражали особенного беспокойства по этому поводу. Многие из них стараются поддерживать связи с родиной (но лишь 38% изредка туда приезжают) и контакт с российской реальностью: читают книги, журналы, следят за новостями, смотрят видеофильмы или телепередачи на русском языке. Глобализация мировых СМИ, безусловно, оказывает им большую помощь, защищая от той полной изоляции, от которой страдали мигранты первой волны.

О выживании родного языка особенно беспокоятся члены русской интеллигенции, которая в Италии сегодня представлена очень узким кругом людей. Для них «главная забота — это не столько быть русскоязычным, сколько не стать косноязычным», как выразилась Лора Крейдлина, жена знаменитого сценариста Тонино Гуэрра, друга итальянского режиссера Федерико Феллини. Для неё жить в эмиграции — значит «не вариться больше в собственной каше и дойти постепенно до состояния культурного одурения». Таким образом, поддержание культур­ных контактов, возможности «оживления» русского языка составляет для интеллигенции первичную потребность, незаменимое условие существования.

Языковое воспитание детей и сохранение языка

Более проблематичным оказывается выбор форм передачи русского языка детям. В этой попытке родители чаще всего не находят поддержки со стороны школьной и социальной системы нашей страны, поэтому результаты не всегда впечатляют. Как уже отмечалось выше, главное препятствие развитию двуязычия у детей, особенно у родившихся в Италии — тенденция к использованию итальянского языка со стороны матери или к переключению кода без договоренности родителей о том, какой язык они будут употреблять при общении с детьми. Как отмечают специалисты, раннее двуязычие или моноязычие детей в большой степени определяются домашней стратегией использования языков их родителями²⁴. Это подтверждается и результатами наших исследований. В семьях информантов с детьми (66 человек), если родители говорили с ними только на русском (39 случаев), в 25 случаях дети отвечали на русском, в восьми — на русском и итальянском и в трёх семьях — только на итальянском (трое информантов не дали ответа). Когда родители обращались к детям на обоих языках (17 семей), дети отвечали в 10 случаях тоже на двух языках и в семи случаях — только на итальянском. Наконец, в семьях, где родители обращались к детям только на итальянском (7 случаев), дети, естественно, отвечали на этом же языке.

Эти данные показывают, что дети не всегда правильно реагируют на стимулы родителей, особенно когда они достигают школьного возраста и хотят быть приняты как свои в группу итальянских одноклассников. Поэтому отмечается прогрессивная потеря русского языка в домашней речи в зависимости от выбора языка родителями. Эта тенденция (чем больше проникает итальянский в речь родителей, тем меньше дети стараются говорить на русском) подтверждается также данными исследования Д. Арпенти, русской студентки магистратуры Болонского университета, изучающей преподавание русского языка в субботней школе Вероны. В центре внимания этого исследования — 13 семей (четыре русскоязычные и девять смешанных). В первой группе только в одной семье все её члены постоянно говорят дома по-русски; во второй группе только в трёх семьях действует система «один человек — один язык». Несмотря на заверения родителей, что они не допускают переключения кодов при разговорах с детьми, постоянное наблюдение за их поведением показывает, что в реальности это совсем не так.

При всей значимости роли родителей в языковом воспитании детей, которые не всегда говорят дома по-русски, присутствие в некоторых городах (Милан, Рим, Верона, Гориция) субботних школ также может быть очень важным. Такие школы в Италии предлагают разные программы: от простых игровых встреч по субботам, с легкими уроками по русскому языку, математике и музыке, до полного курса обучения по стандартным российским программам средней школы (например, в Миланской школе №1 им. Пушкина)²⁵. По словам преподавателя школы при консульстве РФ в Риме, дети обычно с удовольствием посещают эти школы, когда они ещё совсем маленькие, и такая возможность рассматривается сквозь призму игровых развлечений. Но уже в школьном возрасте, при растущей нагрузке в итальянской школе, их мотивация суше- ственно слабеет, и если у них не образовался круг русских друзей, родители с большим трудом могут уговорить их продолжать серьёзно изучать русский язык.

Еще недавно итальянская школа была большей частью моноязычной, преподаватели не питали никакого интереса к двуязычным детям. Наоборот, явление двуязычия рассматривалось как причина возможных трудностей у ребенка при освоении итальянского языка. К этому добавлялось нередкое отсутствие у педиатров компетенции в области психолингвистики. В языковом воспитании детей родители в смешанных семьях оставались в большинстве случаев без необходимой профессиональной поддержки, и поэтому не удивляют их растерянность и решение зачастую отказаться от сохранения родного языка при общении с детьми. Они полагали, что смогут таким образом облегчить их интеграцию в школе.

В последние годы отношение к двуязычию в Италии постепенно меняется. Несмотря на то, что она является, за редкими исключениями, defacto моноязычной (если отвлечься от местных говоров и диалектов), некоторые из респондентов выразили намерение следовать в домашней обстановке практике употребления родного языка. Одна информантка рассказала мне, что только после рождения второго ребёнка она осознала всю важность двуязычия и решила быть более строгой в своём языковом поведении и в выборе русского языка для воспитания детей.

Ещё несколько лет назад британский социолингвист С. Ромейн, одна из крупнейших специалистов в области изучения двуязычия, подчеркнула необходимость стимулировать двуязычное воспитания в мультиэтничном обществе: «Двуязычное образование нуждается в новой интерпретации — как программа для всех студентов, а не только для меньшинств, испытывающих трудности социальной адаптации»²⁶.

Несмотря на то внимание, которое специалисты в области двуязычного и межкультурного воспитания детей иммигрантов²⁷ уделяют разработке новых школьных программ, сегодня в Италии, к сожалению, только очень ограниченное количество людей имеет реальную, опирающуюся на законодатель­ство, возможность дать своим детям двуязычное образование²⁸. Речь идёт о языках исторических меньшинств, проживающих на территории Италии очень компактными, иногда крупными общинами²⁹. Языковая политика Италии не предусматривает защиту так называемых иммиграционных языков, и для них не всегда находятся финансовые средства, необходимые для реализации специфических программ. Причём знаменитая Европейская Хартия региональных языков и языков меньшинств, принятая в ноябре 1992 г., была подписана Италией ещё в 1998 г., но так и не была ратифицирована³⁰.

Отсутствие в нашей школе национальных программ развития языков иммигрантов не способствует сохранению родного языка русскоязычных детей, что приводит их к постепенной ассимиляции.

Контуры новой идентичности и социальной интеграции

Одной из задач нашего исследования было изучение составляющих «русской» идентичности информантов. Им был задан вопрос: «В чём проявляется Ваша «русскость» (варианты ответов: язык, культура, менталитет, другое; можно было выбирать более одной опции). В результате 35% выбрали вариант «язык, культура и менталитет», но, если индикаторы рассчитаны отдельно, преобладает «культура» (61%), затем следуют «менталитет» (54%) и «язык» (только 4%). Другие интересные ответы: «национальная гордость», «общие корни» (3%); «советская культура», «Пушкин, великие русские», «отношение к жизни» — 2%; «власть души», «поесть, когда хочется», «русский чай с подругами» — 1%; ответ «ни в чём не проявляется» был получен от 1 % информантов.

Как мы видим, культура и менталитет, традиции и обычаи до сих пор представляют для респондентов ценности очень важные, в то время как язык не всегда является фактором, способствующим сплочённости раздробленной постсоветской общины за рубежом, самое главное для нее — сохранение собственных традиций и обычаев. Потеря же культурной или языковой идентичности вызывается в Италии не внешними (социальными) или внутренними (семейными) факторами.

Так, итальянцы позитивно воспринимают русских (славян): 60% респондентов утверждали, что им приятно чувствовать себя русскими в Италии, потому что итальянцы проявляют к ним скорее любопытство, а не враждебность. Если смотреть на смешанные семьи, итальянские мужчины обычно не склонны противодействовать сохранению родного языка у жены и детей.

Напрашивается вывод, что отношение к собственной идентичности — результат сугубо личного выбора³¹.

Интерес к сохранению идентичности может проявлять себя в поиске контактов с соотечественниками. Реагируя на вопрос: «Стремитесь ли Вы к общению с русскоязычными?», чуть более половины (58%) респондентов ответили утвердительно, добавив, что в основе этого стремления — национальная гордость и уважение к великим личностям русской культуры, а также желание утвердить «власть души над материализмом западного общества». В целом мужчины и люди украинской национальности выказали больше интереса к компании русскоязычных. Поэтому, если обратиться к типологии социальных сетей , окажется, что русские входят в «сети открытого доступа» (looseknit networks)³², украинцы — в более закрытые, а, например, украинские женщины-сиделки составляют своего рода «кластер» (cluster), потому что всё свободное время проводят только со своими землячками. В рамках типологии по другому критерию (с точки зрения социальной интеграции) русские, видимо, входят в эгоцентрированные, а не социоцентрированные сети³³, т.е. удовлетворяющие индивидуальные, а не социальные потребности иммигранта.

Подтверждением данных гипотез служат многочисленные выступления русскоговорящих на форуме Russianltaly³⁴, где участники могут свободным и живым языком выразить свое мнение о разных формах совместной деятельности. В интересной дискуссии по теме «Русская диаспора: настоящее и будущее» большинство опрошенных, отвечая на вопрос: «Хотите ли Вы войти в организацию русских соотечественников в Италии?», сказали, что им было бы достаточно участвовать в неформальной организации для хорошего времяпровождения и душевного общения, но только без денежных взносов.

Становление новой идентичности³⁵ проходит поэтапно: от признания советских корней до усвоения признаков итальянского менталитета и образа жизни. Отвечая на вопрос: «Вы когда-нибудь себя почувствовали хотя бы немного итальянцем/кой?», 60% респондентов признали, что у них иногда проявляются признаки итальянской идентичности; бывает, например, что находясь в России, они скучают по хорошему итальянскому кофе. Это может показаться тривиальным примером; другие же ответы свидетельствуют о желании респондента подтвердить наличие двойной идентичности («я хотела бы представить лучшую сторону этих двух культур») во избежание чувства неполноценности («после 25 лет жизни в Италии менталитет уже не русский; я себя чувствую итальянкой с маленькими дефектами»).

Как уже отмечалось, русские не выражают особого интереса к разным формам самоорганизации, за исключением интеллигенции, которая проявляет повышенное внимание к разным событиям и инициативам с целью поддержания русской культуры и русского языка.

Безусловно, заслуживает внимание ещё один момент, играющий в последние годы особую роль в попытках создания сплоченной общины в рядах русскоязычной иммиграции. Это роль православной церкви — несмотря на трудное экономическое положение она старается возродить ту миссию духовной и культурной поддержки мигранта, которую она выполняла в Италии ещё в XIX в. В то время церковь активно способствовала сплочению русскоязычных обшин, несмотря на непростые отношения с римско-католической церковью. Она объединяла не только паломников и верующих, но и всех людей, нуждающихся в социальной помощи. «Деятельность русского православия за рубежом до революционных событий в России являлась своеобразным выражением византийского принципа "симфонии" между Церковью и государством», утверждает историк М. Талалай³⁶. Активность церкви прекратилась после Октябрьской революции, когда советский режим стал воспринимать её вмешательство как форму защиты эмиграции, как убежище для «врагов народа». Некая враждебность замечалась и в рядах соотечественников: первым эмигрантам атеистического толка (Бакунин, Горький) противопоставлялись консерваторы и глубоко религиозные люди, — их зачастую называли реакционерами. Такого рода идеологическая и культурная «раздвоенность» до сих пор заметна в поведении некоторых русских и частично объясняет их равнодушие по отношению к соотечественникам или недоверие к ним. Видимо, отсутствие интереса к совместным действиям и тенденция к индивидуализму имеют далёкие исторические корни.

В последние годы православие стало главной формой вероисповедания среди иммигрантов в Италии. Посещение церкви тоже типично для этого мультиэтничного контингента. Русскоязычные, особенно украинцы, молдаване, а также румыны, признают важность религиозных праздников, но по разному участвуют в церковных мероприятиях. За редким исключением, русские женщины не посещают церковь и являются менее набожными, нежели украинки; выходя замуж за итальянцев, они часто принимают католическую веру мужа и придерживаются её обрядов. Безусловно, члены первой миграционной волны более активно участвовали в религиозной жизни за рубежом. Тем не менее, православные приходы, несмотря на их большие финансовые проблемы, до сих пор являются местом встречи, духовной поддержки мигрантов; иногда они организуют интересные культурные мероприятия (концерты, экскурсии). Чтобы привлечь итальянцев, в православном храме Флоренции служба иногда ведется на итальянском языке. Русская православная церковь в Риме и Флоренции организует также школы для детей иммигрантов, в которых изучаются язык и религия, и это способствует сохранению духовной и культурной идентичности нового поколения приезжих.

Заключение

В заключение хотелось бы отметить, что судьбу русского языка в Италии трудно прогнозировать, поскольку она зависит как от ряда позитивных факторов (высокий уровень образования говорящих, престиж русского языка и русской культуры, сохранение связей с родиной и пр.), так и негативных. Так, ограниченное число русскоговорящих и их разобщённость; низкий уровень сплочённости, доминирование итальянского языка (часто и в домашней сфере) не позволяют русскому языку стать основным элементом идентичности иммигрантов. Без поддержки сильной общины судьба русского языка в нашей стране будет зависеть исключительно от индивидуального опыта его носителей и их детей.

Проведенные в Италии исследования показывают, что появление так называемого «языкового сдвига» (language shift)³⁷ может способствовать тому, что русский будет утрачен уже во втором поколении русскоязычной иммиграции. И связано это не столько с интересами родителей и их методами воспитания, сколько, скорее всего, с ограниченным доступом детей к языку в семье и в обществе, с отсутствием как политики его защиты в Италии, так и реальных перспектив социального или профессионального продвижения на базе использования русского языка.

¹ Доктор Моника Перотто, научный сотрудник и доцент кафедры русского языка факультета иностранных языков и литератур Болонского университета (Италия).
² См., напр., интересный проект «Russi in Italia» (Русские в Италии), разработанный группой итальянских славистов разных университетов Италии: http://www.russinitalia.it/index.php.
³ Мечковская Н.Б. Чем интересен русский язык в рассеянье? // Russian Linguistics. 2004. № 28, С. 240.
⁴ Laitin D. D. Identity in Formation. The Russian-Speaking Populations in the Near Abroad. L., Cornell University Press, 1998. C. 29-31.
⁵ Ferguson Ch. A., Diglossia 11 Word. 1959. № 4. Цит. По: Fasold R., Introduction to Sociolinguistics. The Sociolinguistics of Society. L., N. Y., 1984. C. 43.
⁶ См.: Simon R. J. In the Golden Land: A Century of Russian and Soviet Jewish Immigration in America. Westport, Praeger, 1997, а также статью «The Silent Embargo Online: Russian Immigration to the United States and its Effects on Foreign Policy»: www.wilsoncenter.org/index.cfm?event_id=116667&fuseaction=events.event_summary.
⁷ Ременник Л. Транснациональные тенденции в жизни русскоязычной общины Израиля // Русское лицо Израиля: черты социального портрета. Под ред. М. Кенигштейна. М.-Иерусалим, 2007.
⁸ Ben Rafael Е. el al. Building a Diaspora: Russian Jews in Israel, Germany and USA. Leiden-Boston, Brill, 2006. C. 24.
⁹ Laitin D. D. Identity in Formation... C. 31.
¹⁰ Rancour-Laferriere D. Russian Nationalism From an Interdisciplinary Perspective. Imagining Russia. Lewiston, N. Y., the Edwin Mellen Press, 2000. C. 79.
¹¹ Под термином «переключение кодов» понимается «переход с определенного языка или формы его существования (кода, субкода) на другой код, обусловленный изменением ролевых отношений между говорящими в процессе коммуникации». См.: Словарь социолингвистических терминов. М., 2006. С. 163.
¹² Термин «макаронический дискурс» употребляется Е.А. Земской и другими русскими лингвистами для определения смешанной речи русских эмигрантов последней волны. См.: Язык русского зарубежья. Обшие процессы и речевые портреты. Отв. ред. Е.А. Земская. М., Вена, 2001. С. 126.
¹³ Perotto М. Lingua е identity dell'emigrazione russofona in Italia. Napoli, Liguori, 2009.
¹⁴ Исключение могут составить студенты, получившие стипендию или грант для обучения в Италии. Вряд ли русский студент приехал бы в Италию учиться за свой счет.
¹⁵ Язык русского зарубежья... С. 43.
¹⁶ Смешение кода — «немотивированный переход билингва в процессе речевого общения от одного языка к другому, причем граница кодов может проходить даже внутри тесно связанного словосочетания... Вид речевой стратегии в ситуации билингвизма, предполагающий хорошее владение обоими языками и высокий уровень компетенции, когда происходит переход с одного языка на другой внутри высказывания». См.: Словарь социолингвистических терминов... С. 196. Второе определение акцентирует языковую компетенцию говорящего билингва, так что говорить о «макароническом дискурсе» кажется не совсем уместным.
¹⁷ Polinsky М. American Russian: An Endangered Language? См.: http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download;jsessionid=47BB459111DF5C7719FF3064EE64306C?doi= 10.1.1.138.1625&rep=rep l&type=pdf.
¹⁸ Осипова A.A. К изучению разговорного русского языка иммигрантов в США // Slavia. Praha, 1999. № 1.
¹⁹ «Процесс формирования пиджина, то есть вида контактного языка, который характеризуется ограниченным набором слов, неустоявшейся грамматикой, минимумом выполняемых им функций, отсутствием этнической базы носителей». См.: Словарь социолингвистических терминов... С. 164.
²⁰ Гловинская М.Я. Общие и специфические процессы в языке метрополии и эмиграции // Язык русского зарубежья...
²¹ Подр. см.: Perotto М. Lingua е identita dell'emigrazione russofona in Italia...
²² Подр. см.: Perotto M., Ambrosi С. Emigrazione e bilinguismo. Realta russofone a confronto // Studi Slavistici VI. Firenze University Press, 2009. Электронная версия: http://www.fupress.net/index.php/ss/article/viewFile/3380/2955.
²³ Muysken P. Bilingual Speech: a Typology of Code Mixing. Cambridge, Cambridge University Press, 2000. P. 3-6.
²⁴ De Houwer A. Environmental Factors in Early Bilingual Development: the Role of Parental Beliefs and Attitudes // Bilingualism and Migration. Ed. by G. Extra, L. Verhoeven. Berlin, N. Y., Mouton de Gruyter, 1999.
²⁵ Симоновская E. Русская школа в дальнем зарубежье в начале XXI века. См.: http://www.scuolarussa.it/documenti%20da%20scaricare/russkaja_shkola_xxi_veka.pdf. В статье даётся информация о наличии русских школ в мире, но в отношении итальянской ситуации упоминаются только две миланские школы, хотя на самом деле в стране существуют и другие.
²⁶ Romaine S. Early Bilingual Development: from Elite to Folk 11 Bilingualism and Migration...
²⁷ См., напр.: Demetrio D. Nel tempo delta pluralita. Educazione interculturale in discussione e ricerca. Firenze, La Nuova Italia, 1997; Demetrio D., Favaro G. Bambini stranieri a scuola. Accoglienza e didattica interculturale nella scuola dell'infanzia e nella scuola elementare. Firenze, La Nuova Italia, 1997; Favaro G. Tante lingue, una storia I I L'intercultura dalla A alia Z. Milano, Franco Angeli Editore, 2004.
²⁸ См.: Le minoranze linguistiche in Italia nella prospettiva dell'educazione bilingue // Annali della Pubblica Istruzione. 2006. № 5—6 (http://www.annaliistruzione.it/riviste/annali/pdf/ANNALI05062006.pdf).
²⁹ Закон 482 от 15.12.1999 определяет языки, считающиеся языками меньшинств на территории Италии: германские языки Южного Тироля (обл. Альто-Адидже); франко и старо-провансальские языки (обл. Пьемонте и Валле Д'Аоста); ладинский, фриульский, словенский и хорватский (обл. Фриули-Венеция Джулия); каталанский и сардинский (обл. Сардиния); албанский и гриканский (грик) в южных областях Молизе и Пулья. Данный закон устанавливает также, какие меры должны быть предприняты для защиты вышеуказанных языков.
³⁰ Le minoranze linguistiche in Italia nella prospettiva dell'educazione bilingue...
³¹ О проблеме мотивации при сохранении (утрате) родного языка пишет Н. Бахтин в: Языки народов Севера в XX в.. Очерки языкового сдвига (СПб., 2001, с. 233—251). Он трактует мотивацию «прагматического удобства» как решение эмигранта (или носителя языка меньшинства) принимать доминантный язык для упрощения своей жизни и жизни детей, а также быстрого социапьного продвижения. В то же время дети выбирают доминантный язык по престижу (мотивация «престижа в глазах своих») в группе друзей или одноклассников или «в глазах чужих», когда они хотят продемонстрировать свою компетенцию в доминантном языке среди членов аут-группы (взрослых, преподавателей и т.д.).
³² Milroy L. Observing and Analysing Natural Language. A Critical Account of Sociolinguistic Method. Oxford, Blackwell, 1987.
³³ Vietti A. Comegli immigrati cambiano l'italiano. L'italianodi peruviane come varieta etnica. Milano, Franco Angeli, 2005.
³⁴ См.: http://www.russianitaly.com.
³⁵ Об этом можно прочитать в: Laitin D. D. Identity in Formation...; Перотто M. Проблемы языка и идентичности у русскоязычных, живущих в Италии // Проблемы изучения и преподавания русского языка и литературы. Под ред. В. Г. Санаева, Е. И. Майоровой. М., 2004.
³⁶ М. Талалай, кандидат исторических наук, живет в Италии и представляет там Институт всеобщей истории РАН; он занимается изучением русского православия в нашей стране. См.: Русское православие в Италии //http://zarubezhje.narod.ru/italy.
³⁷ См. термин «языковой сдвиг» (смена языка) в «Словаре социолингвистических терминов» (с. 276).