"Неформалы" в российской экономике1

Над темой номера работали Владимир ГИМПЕЛЬСОН2 Анна ЗУДИНА3

Неформальная экономика и неформальная занятость: два подхода к определению

За 40 лет активного изучения явления, которое мы сегодня называем «неформальной» экономикой, исследователи не пришли к консенсусу ни в определениях, ни в характеристиках его природы. И хотя перечисление видов деятельности, осуществляемых вне формальных институциональных рамок (мелкая торговля, оказание услуг частным образом, примитивное сельское хозяйство и т.п.), или особенностей такой деятельности (отсутствие трудовых договоров и социальной защиты, неуплата налогов и взносов в социальные фонды и т.п.) не вызывает особых сложностей, подобные списки, как правило, не получаются исчерпывающими. Они лишь подчеркивают неоднородность обсуждаемого явления, которое плохо укладывается под любую возводимую над ним терминологическую «крышу». Исследователи, пожалуй, едины в одном: они не включают в неформальную экономику криминальную деятельность (незаконную торговлю оружием и наркотиками, проституцию, рэкет), которая обычно рассматривается отдельно.

Существует множество определений неформального сектора и неформальной занятости, строящихся на разных концептуальных основаниях и плохо сочетающихся друг с другом. Авторы, использующие данные термины, могут обозначать ими разные виды деятельности, в результате чего получаемые статистические оценки зачастую слабо сопоставимы. Эмпирические исследования также разнородны, очень часто основаны на описательно-повествовательной информации, либо используют статистические данные невысокого качества. Всё это затрудняет обобщение и строгое сопоставление полученных результатов.

В то же время можно говорить о том, что большинство предлагаемых определений укладываются в два основных подхода – производственный и легалистский.

Производственный подход. Британский социолог и антрополог К. Харт, впервые употребивший термин «неформальный сектор», понимал под ним примитивную и разнообразную самозанятость, типичную для обитателей городских трущоб в развивающихся странах. Представители исследованных им рынков труда являлись городскими бедняками, вчерашними мигрантами из сел, неквалифицированными работниками, находящими в низкопроизводительной самозанятости основной (а часто единственный) источник средств к существованию⁴. Самозанятость для них служила единственной альтернативой полной безработице, поскольку формальный рынок труда им ничего не мог предложить, а системы помощи безработным в этих странах не существует. Харт указывал на неоднородность рабочих мест, с точки зрения их характеристик, а также на концентрацию неформальных мест занятости в отдельном сегменте рынка труда, где формальное регулирование либо отсутствует, либо действует со значительными изъятиями.

Подход Харта был подхвачен многочисленными исследователями и, что особенно важно, был принят на вооружение международными экономическими организациями (МОТ, ВБ, ОЭСР). Они не только начали использовать эту концепцию в разнообразных политических инициативах, связанных с  борьбой с бедностью в развивающихся странах, но и разработали подходы к статистическому измерению неформальности, приспосабливая их к действующей статистической практике.

В развитие этой парадигмы 15-я Международная конференция статистиков труда в 1993 г. определила неформальный сектор как «совокупность единиц, занятых производством товаров и услуг с основной целью обеспечить работу и доход для тех, кто связан с этими единицами. Эти единицы характеризуются низким уровнем организации, низкой капиталоемкостью и небольшими размерами. Трудовые отношения – если они существуют – базируются преимущественно на привлечении случайных работников, родственных и личных связях, а не на договорных началах, дающих формальные гарантии»⁵. МОТ закрепила данное определение в своей резолюции об измерении занятости в неформальном секторе в 2000 г., указав на то, что предприятия неформального сектора представляют собой частные неинкорпорированные предприятия, владельцами которых являются индивиды или домашние хозяйства, не имеющие статуса юридического лица, и не разделяющие собственные финансовые ресурсы и финансовые ресурсы микропредприятий.

Поскольку такой подход связан с характеристиками предприятий и рабочих мест, то впоследствии он стал называться производственным (productivity-based)⁶.

Производственный подход предполагает, что неформальный сектор жестко отделен от формального, в него попадают вынужденно; работа в нем чаще всего - малооплачиваемая и социально-незащищенная; иногда её считают де-факто превращенной формой безработицы (особенно при отсутствии пособий или их небольшом размере); труд технологически примитивен, а сами работники, как правило, не имеют ни образования, ни квалификации. Доходы неформалов заметно уступают доходам тех, кто трудится в формальном секторе, а налоги, как правило, не уплачиваются. Среди неформальных работников много мигрантов из села, которые переехали в города в поисках лучшей жизни и застряли среди городских низов. Они стоят в очереди на вход в формальный сектор, который, однако, по разным причинам не создает достаточного числа рабочих мест. Другими словами, неформальный сектор представляет собой устойчивый сегмент «плохих» рабочих мест в отличие от формального, где предположительно сосредоточены «хорошие» рабочие места, но доступные не всем.

Первая «ревизия» этой системы представлений была предложена в одной из работ Г. Филдса, в которой неформальный сектор рассматривается как внутренне неоднородный и двухярусный (two-tiered)⁷. «Высококачественный сегмент» неформального сектора (upper-tier jobs) зачастую представлен самозанятыми работниками, которые вполне осознанно и добровольно стремятся войти в него, так как такой тип занятости для них сопряжен с  получением вполне определенных выгод различного характера – к примеру, возможности самостоятельно регулировать рабочий ритм. Доступ сюда ограничен. «Низкокачественные» рабочие места, в свою очередь, заполняются по остаточному принципу теми, кто не смог попасть ни в сегмент формальной занятости, ни в «высококачественный» сегмент неформальной занятости.

Дальнейшее переосмысление природы неформальности связано с исследованиями У. Мэлони (W.Maloney) и его коллег. Опираясь на целый ряд эмпирических исследований, проведенных в Латинской Америке, он оспаривает тезисы, лежащие в основе традиционного подхода. Неформальные рабочие места не обязательно являются худшими по качеству, работники могут перемещаться на них добровольно, межсекторная разница в заработной плате несущественна, жесткие перегородки отсутствуют, а в целом этот сектор, скорее, напоминает микропредпринимательский сектор развитых стран⁸. Соответственно, самозанятые работники и владельцы малых фирм вовсе не стремятся в формальный сектор, их вполне устраивает текущий статус занятости. Даже законодательная защита рабочих мест в формальном секторе не является достаточным стимулом для перехода в него, так как работники могут относительно выше ценить иные характеристики, как например, независимость и рост заработка.⁹ Принадлежность работников к неформальному сектору, таким образом, свидетельствует лишь о том, что с учетом своих индивидуальных характеристик они не обязательно смогли бы добиться аналогичного уровня благосостояния в формальном секторе.

Накопление эмпирического материала о характеристиках неформальных рабочих мест показало, что простая дихотомическая классификация по принципу «формальное-неформальное» чрезмерно упрощает ситуацию. Скорее, речь должна идти о континууме рабочих мест, внутри которого соотношение формального и неформального может меняться и включать разные наборы характеристик. В этом случае традиционное производственное определение перестает «работать». Есть и другие аргументы в пользу его уточнения. Согласно производственному определению, неформальность коррелирует с размером предприятия (бизнеса). Получается, что увеличение удельного веса микропредприятий в экономике автоматически раздувает неформальный сектор вне зависимости от того, зарегистрированы ли эти предприятия, платят ли они налоги и т.п.

Легалистский подход. Альтернативный подход, получивший название легалистского или правового (legalistic), в ряде случаев может оказаться более предпочтительным.¹⁰ В его рамках неформальная занятость определяется с точки зрения того, в какой мере фирмы или индивидуумы следуют установленным формальным правилам и законодательным нормам¹¹. Другими словами, классификация рабочих мест (на формальные или неформальные) зависит от степени их подчинения действующему режиму регулирования¹². Здесь мы можем говорить о непрерывном континууме состояний, ограниченных полной формальностью с одной стороны, и полной неформальностью, с другой. Легалистское определение, однако, ставит свои вопросы, на которые не всегда есть ответы. Например, работники могут оказаться формальными в одной области регулирования, но при этом неформальными в другой. Они могут платить социальные взносы в систему социального обеспечения, но не пользоваться социальными гарантиями защиты занятости. Либо и участие в системе социального обеспечения, и доступ к её плодам могут быть урезанными (как, например, в малом бизнесе) по сравнению с тем, что характеризует полностью формальных работников крупных компаний. По-видимому, для точной идентификации степени неформальности работника внутри формальных предприятий необходима комплексная картина его трудовой деятельности, но это порождает серьезные измерительные проблемы, поскольку многие аспекты регулирования и правоприменения остаются невидимыми для исследователя (а зачастую и для самого работника).

Понятно, что неформальные – по легалистскому определению - рабочие места могут быть и на зарегистрированных предприятиях, если те не полностью соблюдают действующие правила по отношению к своим работникам.¹³ С другой стороны, рабочие места на микропредприятиях, полностью соблюдающих требования со стороны законодательства и регулятора, кажутся вполне формальными. В этом случае основная проблема неформальности заключается не столько в существовании межсекторных барьеров, сегментирующих рынок труда, сколько в слабости механизмов инфорсмента, не способных обеспечить равное и полное соблюдение режима регулирования по отношению ко всем работникам даже внутри корпоративного сектора.

¹ Данная работа выполнена в рамках проекта «Неформальность на российском рынке труда», финансируемого Программой фундаментальных исследований НИУ ВШЭ. Мы также отмечаем поддержку со стороны Фонда Макартуров (Грант №09-93035-000-GSS от 25 марта 2009). Авторы признательны за замечания и комментарии А.Р. Бессуднову, Р.И. Капелюшникову, С.Ю. Рощину. Полную версию работы см.: Гимпельсон В.Е., Зудина А.А. «Неформалы» в российской экономике: сколько их и кто они? Препринт WP3/2011/06Серия WP3. Серия: Проблемы рынка труд и Гимпельсон В.Е., Зудина А.А. «Неформалы» в российской экономике: сколько их и кто они?// Вопросы экономики, 2011. № 10.
² Гимпельсон Владимир Ефимович - Директор ЦеТИ НИУ ВШЭ
³ Зудина Анна Алексеевна – аспирант, младший научный сотрудник ЦеТИ НИУ ВШЭ
⁴ Hart K. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana// The Journal of Modern African Studies. 1973. Vo. 11. No. 1. PP. 61-89
⁵ Современные международные рекомендации по статистике труда. М.: Статинформ, 1994
⁶ Hussmanns R.Defining and measuring informal employment. International Labour Office working paper: Geneva, 2004.
⁷ Fields G.S. Labour Market Modeling and the Urban Informal Sector: Theory and Evidence. In David Turnham, Bernard Salomé, and Antoine Schwarz, eds., The Informal Sector Revisited. 1990. (Paris: Development Centre of the Organization for Economic Co-Operation and Development).
⁸ Maloney W.F. Informality Revisited// World Development. 2004. Vol. 32, No. 7, pp. 1159–1178.
⁹ Причиной отказа от участия в формальном секторе может быть отсутствие доверия к институтам формальной занятости (к примеру, в развивающихся странах). Например, люди могут опасаться того, что пенсии и пособия в будущем не будут выплачены им в оговоренном объеме из-за возможного кризиса финансовой системы или неплатежеспособности государства. Если качество услуг здравоохранения воспринимается как крайне низкое, то возникает вопрос о целесообразности отчисления средств на страхование здоровья. Наличие в домохозяйстве хотя бы одного члена, который находится в сегменте формальной занятости и уже обладает соответствующими привилегиями в виде пенсий, страхования и пособий, также может послужить стимулом к переходу в неформальную занятость для других членов домохозяйства.  
¹⁰ Это определение также иногда называют «социально-защитным» (social protection definition), поскольку соблюдение законов связано с обеспечением социальной защиты работников [Merrick, 1976; Employment, Incomes and Equality, 1972].
¹¹ Saavedra J., Chong A. Structural reform, institutions and earnings: Evidence from the formal and informal sectors in urban Peru. Journal of Development Studies. 1999. 35(4). PP.95-116
¹² Kanbur, R. Conceptualising Informality: Regulation and Enforcement. IZA Discussion Paper No. 4186. May 2009
¹³ Дополнительная проблема возникает в случае малых предприятий, которые могут иметь упрощенный или облегченный режим регулирования. Но в итоге они не обеспечивают своим работникам «стандартного» (по сравнению с работниками крупных предприятий) уровня социальной защищенности.