Преступление и наказание в России
		Виктор ЛУНЕЕВ

Была ли ликвидирована преступность при социализме?

По более полным данным о преступности в Москве можно судить, что тенденции ее роста усилились в смутное (предреволюционное и революционное) время. За 1914-1918 годы преступность в первопрестольной в пересчете на население возросла в 3,3 раза, в том числе убийства - в 11 раз, вооруженные грабежи - в 307, простые грабежи - в 9, кражи - в 3,4, мошенничество - в 3,9, присвоения и растраты - в 1,6 раза. А если принять всю преступность в Москве в 1918 году за 100%, то в 1919 году она составила 124%, в 1920 году - 147, в 1921 году - 153%⁵. Другими сведениями о преступности в РСФСР и иных республиках, которые образовывались на территории России за 1917-1921 гг., автор не располагает. Да и целостной страны-то в те годы не было. Более двух третей территории находилось в огне гражданской войны.

С 1922 года имеются более или менее сопоставимые данные о числе осужденных (рис. 2).

Рисунок 2. Общее число осужденных в СССР и РСФСР в 1922-1960 годах, тысяч

Примечания. График нуждается в пояснениях. Не владея едиными статистическими рядами численности населения и осужденных за 1922-1960 годы, автор составил их на основе различных источников, а также расчетов и оценок. Общая численность населения, используемая для расчета коэффициента судимости, получена из многих источников и расчетным путем. Сведения о судимости за 1922-1935 годы приводятся в таблице не только по СССР, но и по РСФСР. Это сделано по следующим основаниям. Судебная статистика осужденных в СССР была введена в 1922 году. Собираемые сведения были неполными. В 1922 году они собирались по 49 районам (областям и краям), в 1923 году к ним прибавилось 17 районов, а в 1925 году - еще пять районов. В РСФСР учет судимости начал опробоваться с 1918 году и был несколько полнее. Кроме того, отсутствие сведений о судимости в СССР за 1930-1934 годы в определенной мере восполняется данными по РСФСР. Сведения по РСФСР тоже не полны. Число осужденных в 1922-1935 годах приводится без данных по автономным республикам, а их было в те годы восемь (Башкирская, Горская, Дагестанская, Киргизская (Казахская), Крымская, Татарская, Туркестанская, Якутская).

Приведенные на графике данные не включают в себя осужденных за "политические" (контрреволюционные), "трудовые" (нарушения трудовой дисциплины) деяния и преступления военнослужащих (воинские и общеуголовные). Контрреволюционная преступность всегда учитывалась особо, была сугубо ведомственной и строго засекреченной. Более того, основную массу политических осужденных нельзя приравнивать к уголовным преступникам. Они, как правило, были жертвами злоупотребления властей, а не преступниками. Нарушения правил трудовой дисциплины были уголовно наказуемыми в 1940-1956 годах. Их включение в общую статистику судимости нарушило бы элементарную сопоставимость данных. Поэтому они также анализируются отдельно. Судимость военнослужащих выходит за пределы общих судов. Воинские и общеуголовные преступления военнослужащих до сих пор не включаются в общую статистику преступности и судимости. И такое положение, к сожалению, не только в нашей стране. Поэтому тенденции преступности в Вооруженных Силах рассматриваются самостоятельно. В военное и послевоенное время преступления (общеуголовные и воинские), совершенные в НКВД и на транспорте, расследовались и рассматривались соответствующими военными прокуратурами и военными трибуналами. Это также необходимо учитывать. Преступность во время Великой Отечественной войны была специфичной и не сопоставимой с преступностью и военнослужащих, и граждан в мирное время. Поэтому она исследуется еще и отдельно.

Сознавая недостатки и особенности данных, представленных на рис. 2, следует иметь в виду, что они лишь приблизительно отражают реальные криминологические тенденции. Население в СССР за анализируемое драматическое тридцатилетие возросло более чем в 1,5 раза (156%), а общее число осужденных сократилось в 2 раза (до 47,4%). Коэффициент судимости также снизился почти в 2 раза (до 55,4%). А если взять за базу коэффициент судимости по РСФСР за 1992 год, то сокращение судимости превысит пятикратное значение (до 17,7%).

Не углубляясь в суть проблемы и условно принимая тенденции судимости за тенденции преступности, можно сделать единственный вывод: социалистический режим за эти годы продемонстрировал свою сущностную способность успешно бороться с "пережиточной" преступностью. И этот вывод вроде бы подкреплялся статистически. Скажу больше: анализируя судимость за уголовные преступления в отрыве от "политических", "трудовых", "военных" осужденных и административно репрессированных, в отрыве от тенденций тотального контроля за поведением и деятельностью людей, можно назвать сокращение судимости по уголовным делам объективным статистическим фактом. Советский народ, жестко схваченный в ежовые рукавицы, посаженный в лагеря и беспощадно уничтожаемый, действительно все меньше и меньше совершал уголовных деяний.

Исходя из логически стройной теории "чистого" социализма, якобы последовательно и закономерно освобождающегося от различных форм социальной патологии, в том числе преступности, вышеназванные тенденции рассматривались лишь в позитивном плане. Здесь очень кстати оказалось и ленинское высказывание об "отмирании" эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, с устранением коренных социальных причин, эксплуатации, нужды и нищеты масс⁶. А если учесть, что и марксистско-ленинская философия, и политическая экономия, и надуманный эклектичный научный коммунизм неустанно вещали о ликвидации в нашей стране эксплуатации, нужды и нищеты, то вопрос о социальной базе преступности, а следовательно, и о ней самой решался почти автоматически. Не случайно искоренение преступности стало программной задачей КПСС⁷.

В этих условиях основными закономерностями развития преступности в нашей стране считались (о чем, к сожалению, писал и автор) ее постепенное сокращение, снижение общественной опасности совершаемых преступлений, последовательное изжитие многих видов преступного поведения и других опасных форм преступной деятельности⁸. Расхождения таких выводов с криминологическими реалиями послевоенного времени объяснялись противоречивостью тенденций преступности, ее волнообразным течением, временными обострениями социальных противоречий и т.д. Тезис же о стратегически закономерном сокращении преступности оставался до последних лет власти КПСС неколебимым, хотя никаких объективных данных в постсталинский период для таких выводов, как мы увидим ниже, не было.

5 - Московская общеуголовная преступность в период военного коммунизма // Преступник и преступность. М, 1928. с. 365-373.
6 - Ленин В.И. ПСС. Т. 33. С. 91.
7 - Программа КПСС. М., 1961. С. 106.
8 - См.: Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. С. 190-213; Лунеев В.В. Криминология. Причины, предупреждение и методы изучения преступлений в Вооруженных Силах СССР. Учебник. С. 55; Курс советской криминологии. Предмет. Методология. Преступность и ее причины. Преступник. М., 1989. С. 183-197.