Гендерные аспекты влияния реформ 90-х годов в России на положение бедных городских домохозяйств

Тихонова Н.Е.
(Опубликовано в: Гендерное равенство в России: законодательство, политика, практика. Материалы научно-экспертного семинара. Москва, 26 февраля 2003 года. Сайт центра гендерных исследований, адрес: http://www.gender.ru/russian/public/lunjakova/2003/gender/14.shtml)

В последние годы широкое распространение в кругах специалистов получили идеи об усилении дискриминации женщин в результате проводившихся в России в 90-е годы реформ, о "женском лице" бедности в современном российском обществе, об остроте ситуации с женской безработицей и т.п. И все это, безусловно, действительно присутствует в современном российском обществе и очень болезненно переживается женщинами.

В то же время, хотя семья не менее важная часть жизни женщин, чем ее работа, в российской социологии пока очень редко встречаются исследования, связанные с последствиями реформ 90-х годов для семейных ролей и положения женщин. К числу тех редких проектов последних лет, где положение женщин в семье находилось в центре внимания, относится в первую очередь знаменитый Таганрогский проект, где специально анализировались семейные роли женщин и проблемы гендерной асимметрии в семьях в целом¹, а также некоторые другие исследования социологов ИСЭПН РАН, прежде всего — Н. Римашевской, М. Арутюнян, М. Малышевой, Л. Прокофьевой и др². Из числа работ специалистов других научных центров можно назвать в этом ряду исследования С. Барсуковой, О. Здравомысловой и некоторых других российских социологов³. При этом проблема особенностей положения, поведения и семейных ролей женщин из бедных домохозяйств, за исключением проблем домашнего труда, и в вышеупомянутых исследованиях затрагивалась, что называется, лишь "по касательной", поскольку посвящены они были все-таки в первую очередь анализу гендерных аспектов семейных ролей у населения в целом.

В то же время, судя по данным, полученным нами в ходе предшествующих исследований городской бедности, положение женщин из бедных городских домохозяйств заметно хуже, чем у женщин из более благополучных слоев населения, с одной стороны, и чем у мужчин в полных бедных домохозяйствах — с другой⁴. Вот почему я решила специально проанализировать именно эту тему⁵.

Эмпирической основой тех выводов, которые излагаются в настоящей статье, являются данные двух общероссийских опросов⁶. Кроме того, при анализе гендерных аспектов городской бедности мною использовались материалы панельного исследования "Бедность и социальная эксклюзия в России: региональные, этнонациональные и социокультурные аспекты", проходившего в 1999-2000 годах в Москве, Воронеже и Владикавказе с выборкой в 105 домохозяйств из бедных слоев населения этих городов, а также двух раундов качественных гендерных интервью, проведенных с частью домохозяйств, входивших в панель. Первый раунд проходил в 2000 году в Москве, Воронеже и Владикавказе и включал интервьюирование 58 членов 32 домохозяйств из Москвы, Воронежа и Владикавказа, входивших в общую панельную выборку. Второй раунд проводился в 2002 году в Москве и Воронеже и включал интервьюирование 56 членов 25 домохозяйств из той же панели. Результаты этих интервью способствовали более глубокому пониманию процессов, зафиксированных в общероссийских исследованиях, и именно они, в первую очередь, помогли в формулировании тех выводов, которые приводятся в статье.

Итак, прежде всего при анализе имевшихся данных обращало на себя внимание, что при характеристике последствий реформ и женщины в целом, и, особенно, женщины из бедных городских домохозяйств, выделяли негативные последствия реформ для их семейных ролей, прежде всего связанных с воспитанием детей, даже чаще, чем негативные последствия реформ в других сферах (таблица 1).

Таблица 1. Доля женщин, считающих, что их возможности за последние 10 лет в соответствующих сферах деятельности ухудшились, в различных слоях городского населения⁷, в %

	Бедные	Среднеобеспеченные	Высокообеспе-ченные
Получить желаемое образование	71,5	62,6	44,7
Найти работу	85,3	76,6	67,7
Устроить личную жизнь	60,7	49,9	43,1
Растить и воспитывать детей	90,4	82,3	78,9
Занять руководящую должность	52,9	45,9	35,8
Реализовать себя в бизнесе, политике, общественной деятельности	36,6	24,0	20,3
Следить за своей внешностью и здоровьем	51,1	33,8	18,7
Вести домашнее хозяйство	55,3	41,7	22,0
Уберечься от насилия	75,7	69,9	57,7

Как видно из таблицы 1, с точки зрения самих женщин последствия реформ проявились для них наряду с такими широко известными негативными явлениями как ухудшение их позиций на рынке труда, рост насилия и т.п., также в усложнении выполнения ими их традиционных функций — матери и хозяйки.

Детальный анализ того, что же стоит за этими общими цифрами на материалах качественных интервью показал, что они не случайны. Не имея возможности в силу ограниченности объема статьи приводить лежащий в основе основных выводов исследования материал⁸, ниже я постараюсь очень кратко охарактеризовать те негативные последствия реформ 90-х годов для женщин из бедных городских домохозяйств, которые удалось выявить в процессе исследования.

Итак, в числе основных среди этих негативных последствий были следующие:

1. опережающие темпы усиления дискриминации женщин из бедных слоев населения по отношению к женщинам из других слоев населения во всех сферах жизни, включая не только позиции на рынке труда и доступ к образованию, но даже воспитание детей, ведение домашнего хозяйства, выполнение своих репродуктивных функций, заметная и по данным таблицы 1. Чрезвычайно тревожно также закрепление этой дискриминации в практике деятельности государственных органов — только 28,2% респонденток из бедных городских домохозяйств при опросе "Женщина новой России…" отметили, что в официальных органах власти они ощущают такое же отношение к себе как к мужчинам, при том что среди женщин из высокообеспеченных слоев этот показатель составлял 54,5%;
2. изменение гендерного распределения функций в области материального обеспечения семьи. Эта тенденция имеет место с начала 90-х годов и связана со структурным кризисом экономики, при котором проблемы с работой у мужчин (в гораздо большей степени связанных с переживающим трудности промышленным производством, прежде всего ВПК) компенсируются усилением экономической активности женщин. В двух третях бедных городских семей функции основного или равного кормильца выполняет сегодня в России женщина, причем и в полных бедных семьях женщины являются основными или равными кормильцами примерно в половине семей в отличие более благополучных слоев населения, где этот показатель заметно ниже. Подобное принятие на себя женщинами в ряде бедных семей не свойственной им ранее функции основного или равного кормильца является вынужденным и служит ярким индикатором снижения уровня жизни семьи, требующим активизации усилий женщин для его поддержания.

Заметный вклад в переход в домохозяйствах функции кормильца семьи к женщине вносят наряду с низкой зарплатой, безработицей, инвалидностью мужей также их алкоголизм или наркомания. Во всяком случае, судя по данным исследования, в двух третях полных семей, где основным кормильцем выступала женщина, имели место конфликты из-за алкоголизма или наркомании мужа, и еще в части семей проблема алкоголизма мужей тревожила опрошенных женщин, хотя и не являлась причиной ссор. Кроме того, в семьях, где имелась эта проблема, женщины почти вдвое чаще, чем мужчины, занимались приработками. Существенно при этом то, что если женщина в семье с мужем-алкоголиком принимает на себя функцию не только кормильца, но и главы семьи, т.е. начинает принимать решения по распоряжению имеющимися ресурсами, то деградация домохозяйства останавливается.

3. изменение распределения власти и ответственности в семье. Как показало исследование, наиболее типичной моделью распоряжения общесемейными деньгами в настоящее время для России является модель внутрисемейного менеджмента, при которой все серьезные решения принимаются в семье совместно, а решения по повседневным тратам - женщиной. Причем в первое время после брака деньгами чаще распоряжается мужчина, а после рождения детей функция "распорядителя финансов", как правило, переходит к женщине. Вариант же, когда доминирует экономический подход и основной кормилец любого пола пытается жестко диктовать свою волю в повседневной жизни семьи, является в России скорее исключением, чем правилом. В этих условиях тот переход функций основного кормильца к женщине, о котором говорилось выше, в подавляющем большинстве случаев означает для нее лишь возрастание нагрузок и ответственности без адекватного роста прав и власти.

Кроме того, любое нарушение ставшего господствующей и на практике, и в сознании населения социальной нормой равенства с мужчиной в распоряжении семейными средствами воспринимается женщинами, если оно имеет место, исключительно болезненно. В этой связи очень существенно, что доля женщин из полных семей, не удовлетворенных распределением обязанностей по распоряжению семейными деньгами, в бедных городских семьях выше, чем в других слоях населения, а конфликты на этой почве встречаются в их семьях втрое чаще, чем в семьях, где женщины удовлетворены процессом распоряжения семейными деньгами.

4. изменение распределения лишений и различных форм депривации между членами семьи. Как показало исследование, именно женщины чаще склонны ограничивать собственные потребности, когда речь идет о нуждах других членов семьи, хотя на словах нужды детей являются непререкаемым приоритетом коллективных расходов для обоих супругов. В этом смысле исследование в очередной раз подтвердило тот факт, что даже когда женщина самостоятельно принимает повседневные решения, на что потратить имеющиеся деньги, кому и что купить, это вовсе не защищает ее от собственной депривации. Обязанность женщин следить за тем, чтобы в "доме все было", приводит к тому, что женщина обычно отказывает в самом необходимом себе самой.

5. большая депривированность женщин по сравнению с их мужьями и другими членами семьи, большая семейная, а зачастую и производственная, нагрузка, вынужденный отказ от значимых потребностей, понимание невыгодности своего положения на рынке труда и невозможности изменения этой ситуации, ощущение абсолютной социальной незащищенности способствуют ухудшению психологического состояния женщин, что отмечалось в ходе исследования как самими женщинами, так и мужчинами. Более того, у них начинали появляться в интервью жалобы на то, что постоянное самоограничение означает для них уже не просто отказ от тех или иных действий, но и полностью от определенных потребностей, на то, что из-за необходимости жертвовать своими интересами во имя интересов семьи они перестают ощущать себя женщинами и т.п. При этом, хотя тяжелое психологическое состояние женщин из бедных семей во многом объясняется именно гендерной неравномерностью распределения груза бедности, эта неравномерность сама по себе в силу определенных усвоенных ими социокультурных моделей гендерного поведения не вызывала у них протеста, а большая депривированность женщины воспринималась россиянками из бедных семей как само собой разумеющийся и естественный факт.

Таким образом, подтвердилась основная гипотеза исследования о том, что сам образ жизни бедных семей дополнительно порождает сегодня в России те формы нарушения прав женщин и такие формы их депривации, которые не характерны ни для женщин из более благополучных семей, ни для мужчин из бедных семей. Это связано с тем, что все основные негативные результаты реформ 90-х годов для женщин из бедных городских семей — опережающее ухудшение их положения на рынке труда с одновременным переходом к большинству из них функций основного или равного кормильца в семьях, усложнение выполнения ими из-за необходимости обеспечивать семьи материально их семейных ролей, колоссальный рост в силу всего этого психологических и физических перегрузок и т.д. — привели к резкому и опережающему ухудшению положения именно этой части женщин как в семье, так и вне ее.

В результате именно для женщин из бедных городских домохозяйств характерно состояние социальной аномии и постоянного стресса, жизнь "на пределе" их психологических возможностей, чего не наблюдается как доминирующей тенденции у женщин из других слоев населения. У мужчин же из бедных городских домохозяйств синдром социальной аномии хотя и присутствует, но в меньшей степени. Все это приводит к доминированию у женщин из бедных городских семей негативных оценок своей жизни (см. таблицу 2).

Таблица 2. Оценка женщинами из бедных городских семей своего положения, в %

	Хорошо	Удовлетворительно	Плохо
Материально обеспечены	1,8	46,8	51,4
Питаются	14,4	68,5	17,1
Одеваются	5,7	62,8	31,5
Состояние здоровья	19,8	61,3	18,9
Жилищные условия	21,6	51,4	27
Отношения в семье	44,4	47,1	8,4
Возможность проведения досуга	13,8	44,1	42
Возможность отдыха в период отпуска	9,9	30,6	59,5
Возможность общения с друзьями	40,8	48,3	10,8
Возможность реализовать себя в профессии	18,9	44,1	36,9
Возможность получения образования и знаний, которое необходимо	11,1	42,9	45,9
Положение, статус в обществе	16,5	63,7	19,8
Жизнь в целом складывается	14,4	68,8	16,8

Как видно из таблицы 2, соотношение тех женщин из бедных городских семей, кто оценивал свою жизнь как хорошую, и тех, как плохую, составляло 14:17. Для сравнения отмечу, что у среднеобеспеченных женщин это соотношение было 27:9, а у высокообеспеченных — 48:4.

Более того, как показал межгенерационный анализ и анализ динамики положения наиболее бедной части городского населения, дискриминация женщин из бедных слоев городского населения по отношению к другим группам общества будет и дальше нарастать опережающими темпами. Серьезность этой проблемы, затрагивающей миллионы россиянок, пока, к сожалению, недооценивается ни органами, отвечающими за реализацию государственной социальной политики, ни женскими организациями, что способствует дальнейшему усугублению уже сложившихся негативных тенденций.

Выше были перечислены те основные научные результаты исследования, которые в большей или меньшей степени были связаны с исходными гипотезами, лежавшими в его основе. Результаты предпринятого исследования оказались, однако, заметно шире как первоначальных планов, так и выдвинутых в начале исследования гипотез. Так, в ходе исследования были получены, в частности, данные о негативных гендерных последствиях реформ 90-х годов в России не только для женщин, но и для мужчин. Среди этих последствий респонденты обоего пола отмечали рост психологической нагрузки на мужчин из-за падения их заработков, их большую склонность к депрессиям, инфарктам, самоубийствам и т.п. из-за невозможности занять в новых условиях достойное место и успешно выполнять свою функцию "кормильца". Многие, причем как мужчины, так и женщины, указывали при этом на сложность для мужчин адаптации к новым условиям, их меньшую, чем у женщин, гибкость, мобильность, способность изменить привычные характер и содержание труда, сменить специальность. Словом, как было сказано одним из респондентов, "хотя возможностей у мужчин больше во всех сферах, он оказался психологически не готов... У женщин ситуация противоположная: возможностей меньше, а приспособляемость оказалась выше, чем у "сильного" пола".

Исследование позволило также выделить несколько основных типов женщин, различающихся своими жизненными устремлениями и оценить влияние принадлежности к этим типам на динамику благосостояния семьи в пореформенной России. В целом, как показало исследование, российские женщины, в том числе и женщины из бедных слоев населения, имеют очень широкий спектр жизненных устремлений (таблица 3).

Таблица 3. Чего удалось, а чего не удалось добиться женщинам из бедных городских семей, в %

Сфера достижения успехов	Уже добились	Не добились, но считают, что это им по силам	Хотели бы, но вряд ли смогут добиться	В их жизненных планах этого не было
Воспитать хороших детей	28,2	60,0	6,7	5,2
Добиться уважения окружающих	52,9	32,1	8,9	6,1
Иметь надежных друзей	68,0	20,7	9,5	1,8
Честно прожить свою жизнь	48,9	38,2	9,8	3,1
Получить хорошее образование	23,9	30,0	38,5	7,6
Получить престижную работу	6,4	32,2	53,8	7,6
Заниматься любимым делом	25,2	35,9	35,9	3,0
Иметь интересную работу	23,0	43,9	30,6	2,4
Иметь собственный бизнес	2,4	11,3	34,8	51,5
Сделать карьеру (профессиональную, политическую, общественную)	2,1	26,6	27,3	44,5
Побывать в разных странах мира	2,8	12,9	65,0	19,3
Попасть в определенный круг людей	15,9	20,5	17,7	45,9
Создать счастливую семью	32,4	43,0	20,3	4,2
Встретить настоящую любовь	42,2	31,0	20,7	6,1
Иметь свою отдельную квартиру	38,2	23,6	37,3	0,9
Жить не хуже других	17,0	50,9	29,1	3,0

При факторном анализе жизненных целей российских женщин оказалось, что эти цели группируются определенным образом (в таблице 3 они были сгруппированы мной в соответствии с тем, как они распределились при факторном анализе⁹) и характеризуют разные типы женщин, которым в соответствии со спецификой их целей мной были даны условные названия — домашние женщины, труженицы, карьеристки и отчаявшиеся.

Первый из этих типов — "домашние женщины" — ориентирован на воспитание хороших детей, приобретение надежных друзей, честно прожитую жизнь, уважение окружающих. Второй тип, сохраняя в качестве своих жизненных целей эти же цели, плюс к ним ориентирован также на интересную и престижную работу, возможность заниматься любимым делом, хорошее образование, что и позволило назвать представительниц этого типа "труженицами". Третий тип — "карьеристки" — имеет самый широкий спектр жизненных устремлений. Он включает тех женщин, которые плюс к жизненным целям двух предыдущих типов либо уже имеют, либо уверены, что им по силам иметь собственный бизнес, сделать карьеру, побывать в разных странах мира, попасть в определенный круг людей. Наконец, четвертый тип — "отчаявшиеся" — включает в себя женщин, которые по своим стремлениям очень близки к "домашним женщинам", но считают, что не смогут реализовать в своей жизни характерные для этой модели цели. Очень близки они к "домашним женщинам" и по своим социально-демографическим и профессиональным характеристикам, что позволяет рассматривать их фактически как одну группу, хотя и с разной степенью успешности реализующую свою жизненную программу.

Численно эти типы распределены среди женщин из бедных слоев городского населения следующим образом: "карьеристки" — 11,7%, "труженицы" — 36,6%, "домашние женщины" — 40,6%, "отчаявшиеся" — 11,1%. Для сравнения отмечу, что, например, в высокодоходных слоях населения "карьеристки" составляют 38,2%, "труженицы" — 39,0%, "домашние женщины" — 17,9%, а "отчаявшиеся" — 4,9%. Особенно драматично выглядит эта разница, если учесть, что ориентация только на семью загоняет сегодня в России женщин в своего рода порочный круг. В принципе, эта ориентация соответствует нормальной и широко распространенной и в Америке, и в Европе модели семей, где женщина является просто домохозяйкой. Однако в России за 70 лет советской власти с ее пропагандой всеобщей занятости и гендерного равенства не учитывается легитимность желания части женщин "сидеть дома". Реализуемая социальная политика не предусматривает семейные пособия, а размер детских пособий явно недостаточен для компенсации заработка второго супруга. Поэтому такие семьи с неизбежностью имеют гораздо больше шансов скатиться в бедность, чем остальные.

Таким образом, получается парадоксальная картина — с одной стороны, ориентация части женщин на патриархальную модель отношений в семье и на интересы семьи как однозначно доминирующие приводит к дискриминации женщин на рынке труда как неэффективных работников и, в конечном счете, бьет по интересам и женщин, и их семей. С другой стороны, ориентация женщин на эгалитарную модель отношений и совмещение интересов семьи и работы обеспечивает их семьях более высокий уровень благосостояния, но означает для самих женщин колоссальные перегрузки и ведет к дополнительным стрессам. В итоге либо одним, либо другим путем, но женщины оказываются в положении проигравших. Однако хуже приходится все-таки тем из них, кто ориентирован на патриархальную, а не эгалитарную модель семейных отношений.

В этой связи важно подчеркнуть, что, как показало исследование, важнейшим фактором, определявшим как тип ценностных ориентаций женщин, так и успешность их жизненных стратегий является уровень их образования. В группах со средним общим или средним специальным образованием большинство (а в случае с неполным средним — подавляющее большинство) составляют "домашние женщины". Зато как только женщина имеет хотя бы незаконченное высшее образование, так вероятность достижения всех ее жизненных целей, включая даже создание счастливой семьи, заметно возрастает.

Таким образом, высшее образование выступает для женщин не только важнейшей предпосылкой успешной самореализации в профессиональной сфере или условием карьерного роста, но фактически становится для них пропуском в другую жизнь, другую социальную среду, где отношения между мужчиной и женщиной, мужем и женой имеют несколько иной характер, а возможность иметь многогранную и счастливую жизнь резко возрастает. Не удивительно, что безотносительно к тому, как будет впоследствии оплачиваться их труд, российские женщины активно стремятся к получению высшего образования, а невозможность его получения рассматривают как одну из важнейших форм собственной дискриминации. И нельзя еще раз не вспомнить в этой связи приведенные в таблицах 1 и 2 данные о том, что доступ к образованию как важнейшему каналу интеграции в наибольшей степени стал в результате реформ затруднен именно для женщин из бедных семей, а следовательно, в отличие от остальных, они заведомо лишены этого пропуска в другую, во всех отношениях более благополучную жизнь.

В заключение подчеркну, что, судя по результатам проведенного исследования, главное в проблеме основных негативных последствий реформ для женщин из бедных городских семей заключается отнюдь не в том, что в каких-то сферах, например, при приеме на работу, чаще стало нарушаться формальное равенство мужчины и женщины, хотя это действительно имеет место и роль этих форм нарушений прав женщин нельзя недооценивать. Ключевым моментом для понимания сути дискриминации женщин, обострившейся именно в результате реформ 90-х годов, и в первую очередь бьющей по женщинам из бедных семей, выступает сложный, внутренне взаимосвязанный комплекс проблем. В условиях обострения конкуренции на рынке труда женщина встречается с заведомо подозрительным отношением к себе как работнику, ощущает постоянную и разнообразную по формам дискриминацию в сфере труда, прежде всего — в связи с ее семейными ролями, наличием или перспективой наличия несовершеннолетних детей. Отказаться в этих условиях от работы она, во-первых, не хочет, так как работа даже в бедных слоях населения, где доступ к интересной работе в наибольшей степени затруднен, входит в базовые ценности половины женщин, а с другой — не может, так как без ее зарплаты большинство семей просто не выжило бы. Но, с другой стороны, отказаться от того, чтобы иметь детей, она тоже не может и не хочет.

В результате, найдя работу, многие россиянки вынуждены выполнять свои производственные роли, стараясь вообще не претендовать или минимально претендовать на облегчение своей производственной нагрузки ради решения каких-то семейных проблем, даже если по закону они имеют на это право. Преодолевая (там, где удается это сделать) дискриминацию в производственной сфере, они делают это в ущерб интересам семьи, что воспринимается и переживается ими очень болезненно. Дополнительно усложняет для них ситуацию ухудшение за последние годы работы дошкольных и внешкольных детских учреждений, отказ многих школ от воспитательных функций и т.п.

Во многом именно поэтому очень сильны страхи россиянок, связанные с судьбой детей, которым они не имеют возможности уделить то внимание, которое им хотелось бы. Не случайно, характеризуя негативные последствия реформ 90-х годов для женщин, свыше 90% женщин из бедных городских семей говорили о том, что за последние 10 лет растить и воспитывать детей им стало труднее, а среди тех, кто уже имел детей, этот показатель составлял практически 100%. Это самый высокий показатель при характеристике ими того, как усложнилась за годы реформ их жизнь. Он заметно выше, чем даже оценка ситуации с нахождением работы и получением желаемого образования, не говоря уж про все остальные сферы жизни российских женщин.

Таким образом, основной негативный результат реформ для российских женщин, в первую очередь — женщин из бедных городских домохозяйств, судя по данным исследования, связан не с отдельными видами дискриминации, а с невозможностью для них эффективно совмещать обе свои главные социальные роли — семейную и производственную, необходимостью приносить в жертву работе интересы семьи или же, отказываясь от чрезмерной работы, ощущать постоянную нехватку денег для удовлетворения даже самых насущных потребностей семьи, прежде всего детей. Эта дилемма буквально разламывает психику российских женщин из бедных слоев населения, порождает у них состояние постоянного стресса и вины перед детьми. Конечно, совмещать эти роли женщинам и в советский период было очень непросто, однако в сегодняшней России ситуация в этой области еще более усложнилась, а в бедных семьях приобрела просто фатальный характер.

И все же нельзя утверждать, что последствия реформ даже для женщин из бедных семей имеют только негативный характер. Скорее негативное в целом влияние реформ 90-х годов на ситуацию в российских семьях было неоднозначным и внутренне противоречивым. Приведя к массовому обеднению населения и усилив нагрузку на женщин и их фактическую дискриминацию в обществе, с одной стороны, с другой они послужили своего рода "пусковым механизмом" для запуска новых, очень сложных процессов, протекающих на микроуровне, внутри семьи, по перераспределению внутрисемейных ролей и стимулированию эгалитаристских ценностей и моделей поведения.

Важным самостоятельным направлением исследования являлась также проверка на эмпирических данных иногда выдвигаемых специалистами гипотез о том, что в России за счет феминизации бедности и роста численности неполных женских семей начинает формироваться российский аналог американского андеркласса. Для проверки такого рода суждений мной была использована гипотеза о том, что женщины из бедных городских семей используют для реализации жизненно важных для них интересов специфические модели интеграции и стратегии поведения, отличающиеся от используемых мужчинами.

Гипотеза о наличии специфических гендерных стратегий выживания действительно частично подтвердилась именно применительно к неполным семьям. Только около трети их (при половине семей по выборке в целом) не получали никакой помощи от социальных сетей. Причем помощь, которую они получали со стороны социальных сетей была для них более значимой, чем для остальных, и примерно в два раза чаще, чем в среднем, оказывалась деньгами, а не продуктами, вещами или услугами. При этом такие характерные для населения в целом источники доходов как регулярные доходы от приработков и заработок на случайной работе в этой группе являлись чрезвычайно редким исключением. Видимо, выполнение всех семейных ролей в одиночку превращало женщин из этих семей в неэффективных работников, что сказывалось и на возможности получения ими дополнительных доходов от занятости. Однако примерно треть бедных неполных городских семей с несовершеннолетними детьми никакой поддержки со стороны социальных сетей вообще не имела. При этом даже в неполных женских семьях значимость этих особенностей была все же меньшей, чем значимость общих черт поведения для бедных семей всех типов.

Особенно важно подчеркнуть, что маргинальные стратегии поведения, включая растрату накопленных ранее ресурсов, встречались в неполных женских семьях из бедных слоев городского населения не чаще, чем в любых других типах семей, и ни о какой опережающей маргинализации этой группы или формировании из бедных городских семей, даже неполных женских семей с несовершеннолетними детьми, российского аналога андеркласса в США говорить пока не приходится. Главенство женщины в семье, включая экономическое равенство, является в ней скорее гарантией семейного благополучия, чем повышает риск деградации семьи.

¹ Женщина, мужчина, семья в России: последняя треть ХХ века. Проект Таганрог / Под ред. Н.М. Римашевской. М.: ИСЭПН, 2001г., 320 с.
² См., напр., Римашевская Н., Ванной Д., Малышева М. и др. Разделение труда в семье и принятие решений // Окно в русскую частную жизнь. Супружеские пары в 1996г. М.: Academia, 1999. C.113-153; Прокофьева Л.М. Различия в уровне жизни разных демографических типов семей с детьми // Бедность: взгляд ученых на проблему. М.: ИСЭПН РАН, 1994.
³ См. например, Барсукова С.Ю, Радаев В.В. Легенда о гендере. Принципы распределения труда между супругами в современной городской семье // "Мир России", 2000, № 4, с.65-102; Здравомыслова О.М., Арутюнян М.Ю. Российская семья на европейском фоне. М.: Эдиториал УРСС, 1998.
⁴ Частично соответствующие данные изложены в: Давыдова Н., Тихонова Н. Гендерные аспекты бедности и социальной эксклюзии в современной России // Женщина новой России: Какая она? Как живет? К чему стремится? / Под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М.: РОССПЭН, 2002 г.
⁵ Исследование осуществлено при поддержке Фонда Дж.Д. и К.T. Макартуров (специальный грант № 01-68450-000 для реализации проекта "Влияние экономических реформ на положение, стратегии выживания и семейные роли женщин из бедных городских семей").
⁶ Речь идет об исследованиях "Новая Россия: десять лет реформ глазами россиян" (октябрь 2001 г.) и "Женщина новой России: Какая она? Как живет? К чему стремится?" (январь 2002 г.). Первый опрос проводился в октябре 2001 г. Общее число респондентов — 1743 человека. Городское население — 1291 человек. Число женщин-горожанок — 691 человек, в т.ч. 305 женщин из бедных городских домохозяйств, т.е. таких домохозяйств, уровень среднемесячных душевых доходов в которых был ниже медианного для данного региона. Опрос в исследовании "Женщина новой России: какая она? Как живет? К чему стремится?" проводился по квотной выборке с равным представительством возрастных когорт 17-20 лет, 21-25 лет, 26-30 лет, 31-40 лет и 41-50 лет с общей выборкой 1406 женщин. Подмассив женщин-горожанок, по которому приводятся дальше все цифры, составлял в нем 997 человек. Подмассив женщин из бедных городских семей — 333 человека. Подробное изложение методики и результатов этого исследования дано в монографии "Женщина новой России. Какая она? Как живет? К чему стремится?"/ под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. М. 2002, ИКСИ РАН, РНИСиНП, РОССПЭН.
⁷ В таблице использованы данные исследования "Женщина новой России…". Под среднеобеспеченными в ней имеются в виду те, кто имел от одного до двух медианных доходов для своего региона, а под высокообеспеченными те, кто имел душевые доходы, не менее чем вдвое превышавшие наиболее типичный для данного региона уровень среднедушевых доходов.
⁸ В полном объеме он представлен в разделе "Влияние экономических реформ на положение, стратегии выживания и семейные роли женщин из бедных городских семей", состоящем из 2 глав, в моей монографии: Н.Е. Тихонова. Феномен городской бедности в современной России. М., 2003.
⁹ Все цели четко распределились на три группы факторов, каждая из которых включала ровно 4 цели, и последние четыре цели, приведенные в таблице, не вошли ни в одну из выделившихся групп, будучи каждая значимой и общей почти для всех женщин.