Женщины-мигранты из зарубежных стран в России

Дмитрий Полетаев
(Опубликовано в журнале "Вестник Евразии" №1 2005, с. 18-31)

После пика вынужденной миграции в Россию в начале 1990-х состав миграционных потоков изменился. Теперь это в основном трудовые мигранты. Соответственно женщины, приезжающие в Россию сегодня, отличаются от приезжавших несколько лет назад. Причем нужно иметь в виду, что и сама структура потоков женщин — трудовых мигрантов также меняется. Ушли в прошлое «челноки», занимавшиеся перевозкой товаров; обретают новое качество те сферы занятости, которые постепенно становятся в России по большей степени мигрантскими и привлекают иностранок.

В России наиболее притягательные для жителей СНГ условия для заработков, и, хотя из-за нерациональной миграционной политики женские мигрантские потоки из стран ближнего зарубежья постепенно начинают менять направление своего движения в сторону европейских стран (особенно яркий пример тому — Республика Молдова), все-таки общее советское прошлое, прозрачность границ и другие факторы пока позволяют России сохранять приоритетное положение при выборе женщинами — потенциальными мигрантами страны въезда.

Увеличение масштабов женской трудовой миграции связано по преимуществу с глобальными экономическими изменениями. В большинстве развитых стран в последние десятилетия динамично растет сектор услуг, а именно в этом секторе, как правило, бывает больше востребован труд иностранок. Несомненно, что тенденция к расширению в России ниш занятости иностранок будет усиливаться. Это будет обусловлено как ростом ранее слабо развитых сфер услуг, так и, будем надеяться, рационализацией миграционной политики. Ибо велика вероятность, что под давлением демографического кризиса правительственные структуры через пять — семь лет будут вынуждены привлекать иностранную рабочую силу из-за нехватки местной.

Выводы автора опираются на результаты трех социологических исследований, проведенных в 1999, 2002 и 2003 годах. Благодаря этому есть возможность сравнить, как со временем менялось — если менялось — положение женщин, приехавших в Россию из других стран, а также рассмотреть разные аспекты их пребывания в нашей стране, поскольку каждое из исследований имело свою специфическую направленность. Необходимо отметить, что в статье речь в основном пойдет о мигрантках из стран СНГ, образующих основную массу нелегальных женщин-мигрантов. Что касается приезжавших из стран дальнего зарубежья, то по оценке автора, основывающейся на мнениях экспертов, которые привлекались в ходе опросов, их доля составляет от 10% до 30% от общего числа мигрировавших в Россию.

Коротко об опросах

Анкетный опрос 1999 года был проведен автором среди нелегальных трудовых мигрантов-иностранцев в Москве — одном из главных центров использования нелегальной иностранной рабочей силы. На анкету, в которой был 31 вопрос, ответили 100 человек, половина из них — женщины. Пожалуй, то был первый в своем роде опрос, в котором предметом изучения стали мигранты-ино­странцы с нелегальным статусом¹.

Исследованием 2002 года были охвачены уже 815 нелегальных мигрантов из пяти региональных центров России — Санкт-Петербурга, Саратова, Улан-Удэ, Хабаровска и Владивостока, а также из Ставрополья — и 60 экспертов (по 10 в каждом регионе) из администраций регионов, миграционных служб и научных организаций, занимающихся миграционными проблемами. Оно проводилось в рамках большого проекта Московской исследовательской программы Международной организации по миграции (MOM) и позволило всесторонне оценить условия жизни нелегально пребывающих и/или работающих в России иностранцев. Анкета для мигрантов была уже в четыре раза больше (128 вопросов), чем в 1999 году. Для сравнения результатов в статье использованы данные, полученные только в европейской части России. Это 322 анкеты, из них 115 — с ответами женщин.

Третье исследование было проведено Международной организацией труда (МОТ) с целью изучения принудительного труда мигрантов в России². По анкете, включавшей 97 вопросов, были опрошены 442 мигранта: 158 в Москве, 140 в Омске, 144 на Ставрополье. Использовалась целевая выборка, направленная на сканирование ситуации с занятостью мигрантов в тех секторах экономики, где наиболее распространены элементы принудительного труда. В каждом из трех регионов были взяты глубинные интервью у мигрантов, либо попавших в ситуации полностью принудительного труда, либо испытывающих на себе элементы эксплуатации, характерные для таких ситуаций. Были привлечены материалы 41 экспертного полуструктурированного интервью. Их дали работники ведомств и служб, в чью компетенцию входят вопросы труда, занятости, миграции, неформальной экономики, криминальной трудовой эксплуатации, торговли людьми и сопряженные с перечисленными проблемы; а также представители профсоюзов, неправительственных организаций, занимающихся вопросами, близкими к теме проекта, и ученые.

Положение женщин-мигрантов в России в пятилетней ретроспективе

Начнем с первых по времени из имеющихся у автора социологических данных о мигрантках. Согласно исследованию 1999 года, на заработки в Россию выезжали в основном молодые женщины: около половины из них были моложе 25 лет, 85% — моложе 35 лет. Мужчины были распределены по возрастным группам более равномерно. По видимому, главная причина в том, что женщины среднего возраста менее мобильны, так как воспитывают детей и ведут домашнее хозяйство. Кроме того, иностранцы-нелегалы заняты в России, как правило, на тяжелых и неквалифицированных работах, а физические нагрузки и социальную неустроенность легче выдер­живают молодые женщины.

Среди опрошенных женщин состоящих в браке было немного больше, чем среди мужчин (соответственно 42% и 33%), так что неправомерно было бы утверждать, что один из полов заметно отличается от другого по семейному статусу. В целом примерно две трети обследованных не имели спутника жизни. Такая же ситуация и с наличием детей до 16 лет. Всего в выборке детей имели 49 96: у женщин — 42%, у мужчин — 55%. У большинства имевших детей были один (53%) или два (25%) ребенка.

Если говорить о странах выезда, то в 1999 году среди иностранок из ближнего зарубежья больше всего было гражданок Украины. Да и в целом преобладали женщины из «славянских» государств — той же Украины и Белоруссии — и из Молдовы. Из бывших союзных азиатских и закавказских республик женщин тогда было намного меньше. Например, таджички и туркменки почти не встречались.

Уровень образования у женщин-мигрантов был немного ниже, чем у мужчин; но и у тех, и у других работа в России недостаточно соответствовала или совсем не соответствовала их образовательному уровню. И среди первых, и среди вторых на более или менее квалифицированной работе в среднем было занято не больше 15%. Если говорить только о женщинах, то их слабая представленность на работе, требующей специальной подготовки, объясняется в том числе и их молодым возрастом: они либо не успели приобрести профессиональные навыки, либо вообще не имели такой возможности по каким-либо причинам (например, из-за низкого социального статуса на родине). Кроме того, женщин на нелегальные заработки в чужую страну, как правило, выталкивают более острые кризисные жизненные обстоятельства, чем мужчин. Они едут в надежде заработать хоть что-нибудь и согласны на первую попавшуюся работу. Показательно, что в значительной части интервью работодателя они называли «хозяин»: «Как хозяин скажет...», «что хозяин оговаривал...».

В 1999 году в России почти отсутствовали или были представлены очень слабо некоторые сферы нелегального женского труда, пользующиеся высоким спросом на черном рынке занятости в развитых странах, например работа няней или домработницей³. По профессии были в основном заняты продавщицы и строители-отделочницы, причем последние занимались главным образом ремонтом квартир. Совсем не имели профессиональной подготовки 22% женщин; что касается остальных, то наиболее часто встречались профессии учителя, продавца, строителя, а также специальности, распространенные в легкой промышленности или экономического профиля (экономисты, бухгалтеры).

Сферы женской занятости выделялись довольно четко. Около половины опрошенных женщин были заняты в торговле, довольно много — на стройках и в небольших (от двух до пяти человек) независимых бригадах по ремонту квартир (бригада могла быть целиком женская, либо в ней работали одна-две женщины; отмечены и случаи семейных бригад). Распространенное занятие — проституция. Следует заметить, что за последнее десятилетие из страны, поставляющей женщин для секс-услуг на мировые рынки, Россия превратилась в принимающий центр⁴. Основная масса проституток-иностранок работает в больших городах. В ходе исследования были отмечены случаи предоставления секс-услуг женщинами, ранее работавшими в торговле, где уровень оплаты труда оказался не соответствующим их ожиданиям. Не всегда за этим следовал полный переход к проституции, но при определенных обстоятельствах, например, в случае потери основной работы или ощутимого снижения приносимых доходов, это происходило. Как показал опрос, становящиеся проститутками едут в Россию с намерением получить образование и работу, оказать родным финансовую помощь — но при этом совсем не обязательно, что торговлю собственным телом они с самого начала рассматривают как возможный источник заработка. Зачастую у них есть неудачный опыт официального трудоустройства в России.

Без чьей-либо помощи работу нашли примерно 16% опрошенных женщин, за деньги устроились еще примерно 8%. Помощь в трудоустройстве оказывали чаще всего не родственники, а знакомые — граждане России (18%) и граждане стран выезда (27%).

Средний срок нелегальной работы опрошенных составлял менее 2 лет. Подавляющее большинство женщин-мигрантов, как, впрочем, и мужчин, даже не пыталось устроиться на работу с помощью формальных каналов трудоустройства (соответственно 80% и около 60%). В этой связи можно говорить о крайней необходимости активной работы рекрутинговых фирм по привлечению иностранной рабочей силы на легальной основе с упрощенной процедурой найма. Другим эффективным шагом могла бы стать легализация нелегальных мигрантов. Необходимость ее давно назрела, но практические шаги в этой области были сделаны только в сентябре 2004 года, когда начала свою деятельность рабочая группа Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в РФ по проведению Миграционной амнистии⁵.

Все заработанные деньги женщины либо проживали сами, либо отправляли на родину близким. Доля последних составляла 38%, из них 70% обеспечивали своих родственников на родине наполовину, а 12% даже полностью их содержали. Поездки с целью навестить родных время от времени совершали около трети женщин.

Женщины-мигранты обнаружили в 1999 году несколько большую привязанность к родной стране, чем мужчины: домой хотели уехать 53%, остаться в России — 36%, тогда как среди мужчин это две равные группы по 40%. Те, кому все равно где жить — на родине или в России, составили 13% среди мужчин и 2% среди женщин. Вообще не задумывались о будущем только 4% женщин. Таким образом, можно говорить о том, что в 1999 году большинство женщин-иностранок не стремились натурализоваться в России; нелегальный труд был для них лишь возможностью заработать, а не первым шагом к переезду на постоянное жительство.

2002 год: старое и новое в женской миграции в Россию

Исследование 2002 года показало, что большинство различий между статусом и жизненными условиями женщин и мужчин мигрантов сохранилось, а отчасти различия эти стали даже более сильными. Так, примерно сохранилось разделение по женским возрастным группам с небольшим «провалом» по группе женщин среднего возраста и с их немного возрастающей численностью в категории «старше 45 лет». Несколько — но не слишком значительно — выросла доля замужних женщин: более ²/₅ вместо прежней '/₃. Как и в 1999 году, мигрантки в подавляющем большинстве имели одного ребенка или двух (соответственно 60 и 30%). При том, что в среднем уровень образования мигранток подрос, до 32% поднялась и доля занятых на работах, требовавших квалификации. Тех же, у кого занятость примерно соответствует их основной специальности, стало около 15%. Видимо, начали играть свою роль мигрантские сетевые связи, так что теперь переезд чаще совершается после предварительного выяснения перспектив занятости через знакомых соотечественников. Удельный вес таким образом устроившихся мигранток увеличился с 30 до 44%; налицо тенденция к подъему уровня использования их профессиональных знаний по месту въезда. По-прежнему в официальные структуры по трудостройству обращалось очень мало мигранток — не более 7% от общего количества опрошенных. Наряду с этим выросла численность тех, кто приехал и устроился самостоятельно, без посредников: с 22 до 31%.

Благодаря увеличению числа вопросов в анкете 2002 года можно составить более полное представление о структуре занятости в сфере услуг. Всего в ней было занято до 90% иностранок. Самый крупный отряд из них (42%) опять образовывали занятые в торговле; по 8% приходилось на долю занятых в сферах образования/науки и финансов/бизнеса; уборка помещений, работа няней, домработницей и т.п. служили источником дохода еще для 32% женщин. К квалифицированному, то есть требующему профессионального обучения, свой труд отнесли только 20% охваченных исследованием мигранток, остальные охарактеризовали его как требующий средней (владение некоторыми специальными навыками или хотя бы опыт соответствующей работы — 52%) либо вообще низкой (28%) квалификации. Не стоит обольщаться тем, что только 17% назвали свои условия труда плохими, тогда как столько же посчитали эти условия хорошими, а большинство в 66% — «нормальными»; скорее всего, оценки эти свидетельствуют не столько о реальных условиях занятости, сколько о готовности работать в тех условиях, какие есть (и получать за это чаще всего низкую заработную плату).

Исследование проводилось среди наемных работников и самозанятых в мелком бизнесе, поэтому криминальные занятия, с которыми иногда связывают нелегальную миграцию, не могли стать предметом рассмотрения в этой статье. Хотя около трети женщин работали вообще без выходных, а четверть — с одним выходным, средняя заработная плата у женщин-иностранок была невысокой и ниже, чем у мужчин: 125 и 188 долларов США соответственно. Тех, кто признался, что в процессе работы подвергался принуждению к секс-услугам, оказалось 7%.

Интересно, что по сравнению с 1999 годом к 2002 году упала значимость для бюджета родных денежных переводов женщин-мигрантов на родину. Правда, среди отсылавших переводы доля тех, кто этими переводами полностью содержит родню, даже слегка выросла (13% против 12); а вот доля обеспечивающих родственников наполовину сократилась почти вдвое (с 70 до 38 %).

Уровень толерантности принимающего общества лучше всего оценивать по мнению тех, кто непосредственно сталкивается с проявлениями ксенофобии. Что в этом смысле показал опрос 2002 года? По возрастающей пятибалльной шкале по 20% мигранток оценила отношение к себе местного населения на «пять» и на «три», 6% выставили принимающему обществу «двойку», а еще около 7% — вообще «единицу», остальные 47% выбрали «четверку». Другими словами, 2/3 мигранток считают, что россияне относятся к ним хорошо. Такое восприятие отношения принимающего общества, несомненно, отразилось и в планах на будущее: 46% мигранток хотели бы получить российское гражданство и остаться в России и еще 11% рассчитывали на получение постоянного вида на жительство. Остаться в России на срок более года, а затем вернуться в свою страну предполагала четверть опрошенных, 13% намеревались вернуться домой менее чем через год, около 4% оказались транзитными мигрантками. Преобладание настроя на «оседание» в России коррелирует с тем, что 53% мигранток посоветовали бы соотечественникам приезжать в Россию, тогда как твердое «нет» на этот вопрос дали только 14% (около трети не смогли определить свою позицию). В своих планах на ближайшее будущее 37% женщин-мигрантов настроены никак не менять положения, в котором они находятся сейчас. В планах остальных — получить разрешение на постоянное проживание или гражданство (30%), оформить временную регистрацию, вид на жительство (21%), получить разрешение на работу (8%).

Как видим, несмотря на все сложности пребывания в России, более 2/3 женщин-мигрантов определенно связывают с жизнью в России свое будущее — как минимум в краткосрочной перспективе.

Это не может не благоприятствовать их натурализации при проведении соответствующей миграционной политики.

Принудительный труд женщин-мигрантов в России

Присутствие мигрантов и их постоянная занятость в экономике не только изменили структуру и формы экономических отношений в нашей стране, но и сформировали новые типы социальных отношений. Работодатели, постоянно использующие низкооплачиваемый труд мигрантов, строят свой бизнес с ориентацией на стабильность данной ситуации. Российское общество, привлекая мигрантов из года в год, постоянно использует те преимущества, которые создает дешевый мигрантский труд: возможность выживать в условиях плохого инвестиционного климата и более эффективно использовать имеющиеся внутренние ресурсы. Использование труда женщин-мигрантов в домашнем хозяйстве, при уходе за детьми, пожилыми, больными в семьях высвобождает женщин среднего класса развитых стран для работы в более высокооплачиваемых сферах, способствует развитию более прогрессивной структуры рынка труда⁶. Поэтому можно говорить, что дешевый труд иностранок улучшает возможности для формирования среднего класса в России.

Среди факторов, дающих преимущество мигрантам при найме на работу у российских работодателей, важную роль играет их согласие на неформальную занятость, что нередко подразумевает и согласие на сверхэксплуатацию. По данным опроса 2003 года, мигранты работают в среднем 11 часов в день и по 6 дней в неделю. Но иногда рабочий день длится по 16 и даже 18 часов. Условия труда у мигрантов как правило тяжелые; нормальными их на этот раз признали только 10—13% опрошенных.

В качестве наглядной иллюстрации можно привести пример с подпольной швейной мастерской, работницы которой были опрошены в ходе исследования МОТ. При пошиве одежды заняты семь женщин из бывших среднеазиатских республик. Работают они в подвальном помещении, приспособленном под рабочее, живут здесь же. Вентиляции нет, душ отсутствует (вместо него — тазики). В маленькой комнатке, размером с кладовку, есть раковина, где они и умываются, и стирают белье, и моют посуду. Готовят и едят в одной из комнат, там же, где спят, вторая комната — для работы, третья — склад. В город хозяин их выпускает только два раза в месяц, остальное время они проводят в подвале. Девушки периодически сменяются приезжающими из Средней Азии соотечественницами.

При неразвитости в России гражданского общества и государственной системы контроля нелегальный труд попадает под полный контроль работодателей. Создались все условия для появления крайних форм принуждения при осуществлении неформальных трудовых отношений. Как показало исследование МОТ, в России широко распространен принудительный труд мигранток, причем в самых антигуманных формах; есть все основания говорить даже о рабском труде. Исследование, предпринятое как пилотный мониторинг, выявило, что нарушения трудовых и общечеловеческих прав иностранок носят массовый, системный характер. Давление и насилие имеют место еще при переезде и найме, хотя наличие случаев намеренного введения в заблуждение с помощью неверной информации уже на самом начальном этапе признали лишь около 5% опрошенных. Об обмане непосредственно при найме сказали 7%, о психологическом давлении — 3%. Показательно, что большое число опрошенных затруднились дать ответы на указанные вопросы; причина, скорее всего, в том, что у них занижен уровень оценки допустимого нарушения трудовых и личностных прав, а насилие и обман действительно широко распространены.

В ходе работы чаще всего мигрантки сталкиваются: с принуждением работать без оплаты сверх положенного времени (указали 62%); с повышенной интенсивностью труда (44%); с длительными задержками заработной платы (39%); с принуждением выполнять работу, на которую не давалось согласия (38%). Принуждение работать без оплаты и в урочное время, принуждение к секс-услугам, психологическое насилие, угрозы, шантаж, ограничение свободы перемещения — вплоть до полного или частичного содержания взаперти — называли от '/₅ до '/₄ опрошенных. Некоторые формы эксплуатации в процессе работы стали массовым явлением и уже не воспринимаются женщинами как нечто неприемлемое или незаконное.

При опросе в Москве был описан случай, который, к сожалению, нельзя назвать единичным. Одна девушка рассказала, как ее обманом вывезли в Россию, где обещали работу продавца. Вместо этого она попала в рабство: хозяин заставлял ее не только продавать товары, но и выполнять всю работу в магазине — разгрузку, уборку и т.д. А потом добавилась секс-эксплуатация: хозяин отдавал ее «на употребление» сначала своим друзьям, а потом и сторонним лицам. Практиковалась также сдача девушки «в аренду» на полевые работы. В один из таких выездов на работу в поле ей удалось сбежать из-под охраны, но милицейский «газик», к которому она выбежала на дороге, отвез ее обратно к хозяину — тот имел хорошие связи и с сельской администрацией, и с милицией. Рабовладелец жестоко избил ее и продолжал эксплуатировать по-прежнему, уже регулярно применяя избиения. Девушке все же удалось бежать во время пьяной оргии хозяина, а водитель-«дальнобойщик» подвез ее до ближайшего города. Потом она «на перекладных» добралась в Москву, где и работает теперь на рынке. Домой возвращаться бо­ится, так как ее бывший хозяин знает, где она жила.

О подобных ситуациях с различными вариациями респондентки рассказывали и в других регионах и во время других опросов, которые проводил автор. Но данный сюжет выделяется особенной жестокостью эксплуатации и обращения.

Сексуальная эксплуатация женщин-мигрантов чаще всего практикуется в столичном регионе: в три раза чаще, чем в Омске, и в два раза чаще, чем на Ставрополье (соответственно 30% упоминаний в ответах против 15 и 11%). Почти все опрошенные женщины, занятые в сфере развлечений, говорили о принуждении в той или иной степени к секс-услугам. Среди работавших в торговле аналогичные ответы дали 30% опрошенных в Москве и 20% — в целом по трем регионам опроса. Иными словами, секс-эксплуатация мигранток широко практикуется отнюдь не в одной только сфере развлечений и околосексуальной занятости, с ней мигранткам приходится сталкиваться практически во всех секторах рынка труда.

В соответствии с определением Конвенции ООН «О правах трудящихся-мигрантов» почти все упомянутые формы нарушений могут рассматриваться как элементы принудительного труда⁷. Они встроены в повседневные трудовые отношения, стали неотъемлемой частью труда иностранок. По данным опроса, более чем в 20% случаев (в 23% в Москве и на Ставрополье, в 17% в Омске) паспорт хранится у работодателя, что само по себе противозаконно и облегчает для работодателя незаконную эксплуатацию работника и контроль над ним. Только 37% полагали, что они могут свободно уйти от работодателя. При этом 12% имеют долг (в Москве — 18%), около 10% подвергались угрозам депортации и насилия.

Долговая кабала, принуждение к секс-услугам, физическое и психологическое принуждение к труду, ограничение свободы характеризуются также и как элементы торговли людьми. Важно, что все эти формы эксплуатации выявились при случайной выборке на этапе выборочного опроса в заданных экономических секторах. Тем самым дополнительно подтверждается распространенность элементов принудительного труда и торговли людьми в занятости женщин-мигрантов.

Не менее важно понимать, что «легкие» формы принудительного труда иностранок в России, при которых женщина под давлением социальных и иных обстоятельств, например из-за невозможности найти другую работу, тоже оказывается не полностью свободной, не менее опасны, чем тяжелые рабские. И в первую очередь они опасны тем, что на их фоне уже и бесспорно принудительный труд мигранток начинает восприниматься как нечто почти или даже вполне нормальное. А такое восприятие — необходимое условие для его превращения из маргинального явления в явление массовое и привычное.

* * *

За 14 лет перемен российское государство так и не выработало определенной позиции по отношению к мигрантам, которые за последнее время стали играть на рынке рабочей силы в РФ значимую роль. Отсутствие четкой законодательной регламентации и прагматичной государственной миграционной политики привели к формированию крупных теневых секторов рынка труда, которые успешно функционируют в неправовом поле и усиливают коррупцию в государственных структурах. В теневой экономике, где не соблюдаются минимальные трудовые стандарты, труд женщин, который даже при легальной их занятости всегда находится под пристальным вниманием международных правозащитных организаций, стал объектом беззастенчивой наживы. Несомненно, что усилия в области легализации труда мигрантов в России, и в частности женского труда, не просто выведут из тени налогооблагаемую базу, формируемую нелегальной занятостью, но и повысят статус России, как государства, заботящегося о здоровье и безопасности трудящихся. И это в конечном итоге обеспечит России долгосрочные выгоды в виде притока инвестиций и демографических ресурсов.

Нелегальный женский труд эксплуатируется во всем мире, но это печальное обстоятельство не может служить оправданием для бездействия.

Исследования, материалы которых были использованы при написания этой статьи, не были специально посвящены изучению женской миграции. Поэтому за их рамками остались такие важные вопросы, как репродуктивное поведение женщин-мигранток, их связь с криминальной экономикой, проблемы реадаптации при возвращении в страну выезда и адаптации в России — при «оседании», как коммуникация женщин внутри мигрантских сообществ (например, таджикского, вьетнамского, китайского).

Изучение женской миграции в Россию пока находится на начальной стадии. Однако сама она настолько значительна, что уже целые секторы российского рынка труда формируются под ее влиянием. Игнорирование этого очевидного факта при выработке российской миграционной политики оборачивается очевидными экономическими потерями. Например, вполне можно говорить о серьезных просчетах при планировании развития сферы услуг. Именно в силу этих утилитарных причин рационализация российской миграционной политики представляется делом не отдаленной, а ближайшей перспективы.

¹ См.: Полетаев Д. В. Нелегальная иностранная рабочая сила в России. Канд. дисс. М., 2001.
² См. Принудительный труд в современной России. Нерегулируемая миграция и торговля людьми / Международная организация труда. М., 2004.
³ Подробнее см.: Стокер П. Работа иностранцев: Обзор международной миграции рабочей силы. М., Academia, 1996.
⁴ Об этом см. Тюрюканова Е., Малышева М. Женщина. Миграция. Государ­ство. М., Academia, 2001.
⁵ Экспертный совет при Уполномоченном по правам человека в РФ был создан в июне 2004 года и начал свою работу в сентябре того же года по инициативе ряда общественных и властных структур, в частности Федеральной миграционной службы (ФМС) МВД РФ и Форума переселенческих организаций. В его работе участвуют представители ФМС, аппарата Уполномоченного по правам человека, МИДа, Федеральной службы по труду и занятости, Комитета по делам СНГ и связям с соотечественниками Госдумы РФ, Министерства юстиции РФ, Международной организации по миграции, Международной организации труда, Форума переселенческих организаций, правозащитной организации «Восход», Благотворительного фонда Каритас, Координационного совета помощи беженцам и вынужденным переселенцам, Института труда, Института этнологии и антропологии РАН, Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, ВНИИ внешнеэкономических связей Министерства экономического развития и торговли РФ. Цель создания Совета — подготовка концепции по проведению миграционной амнистии (легализации) недокументированных мигрантов в России.
⁶ За справедливый подход к трудящимся-мигрантам в глобальной экономи­ке. VI Доклад Международной конференции труда. 92-я сессия, 2004 год. Женева, 2004. С. 61-65.
⁷ Там же. С. 175-214.