Региональные аспекты гендерного равенства

Н.В. Зубаревич
(Опубликовано в докладе "Гендерное равенство и расширение прав и возможностей женщин в России в контексте целей развития тысячелетия". 2005. с. 36-39)

Россия - страна многонациональная, имеющая очень большую территорию и поэтому отличающаяся существенной дифференциацией регионального разнообразия социально-экономических процессов. Говоря о проблемах гендерного равенства нельзя не затронуть вопрос о том, каковы региональные различия в положении мужчин и женщин¹. Отметим наиболее существенные из них.

Региональные различия в продолжительности жизни огромны, в 2003 году они составляли 16-19 лет: для мужчин от 49 до 68 лет, для женщин - от 60 до 76 лет, в обоих случаях полярными регионами являются Тува и Дагестан (сверхвысокие показатели Ингушетии давно ставятся под сомнение демографами из-за низкого качества учета, поэтому более корректно исключить их из анализа).

Самая низкая продолжительность жизни мужчин (56 лет и менее) характерна для двух зон:

1. областей Европейского Центра и Северо-Запада с максимальной депопуляцией и деградацией населения (Владимирская, Ивановская, Смоленская, Тверская, Тульская, Новгородская, Псковская области);
   
2. регионов юга Сибири и Дальнего Востока с преобладанием тяжелого физического труда или крайне слаборазвитых (республики Алтай, Тыва, Иркутская, Читинская области, Еврейская автономная область и некоторые автономные округа).

В этих регионах, помимо худших условий жизни, максимально воздействие поведенческих факторов (алкоголизма) и низкого уровня образования населения. Последний фактор является особенно значимым для Нечерноземья с постаревшим населением и для юга Сибири, население которого менее образованно, чем северяне - мигранты прошлых десятилетий.

Для женщин зоны минимальной ожидаемой продолжительности жизни те же: юг Сибири и Дальнего Востока (Тыва - 60 лет, Кемеровская, Иркутская, Читинская, Амурская области, Еврейская АО - 68-69 лет), ряд областей Европейского Центра с максимальной депопуляцией и почти весь Северо-Запад (Псковская, Ивановская, Костромская, Смоленская, Тверская области - 69-70 лет). В некоторых регионах Европейского Центра продолжительность жизни мужчин и женщин различается на 15 лет, это области с более низким уровнем доходов, образования и существенными межполовыми различиями в распространенности алкоголизма.
За последние 10-15 лет пространственные различия отчасти изменились. В советское время ожидаемая продолжительность жизни снижалась в направлении с юго-запада на северо-восток из-за воздействия неблагоприятных климатических условий. Этот так называемый северо-восточный градиент в переходный период стал менее выраженным, за исключением зоны максимальных значений на Северном Кавказе. Для других регионов страны усилилась дифференцирующая роль социально-экономических факторов - уровня жизни и качества населения.

Территориальные различия занятости в основном сохраняют черты, унаследованные от советского периода, что говорит о высокой устойчивости воздействия базовых факторов, формирующих разную экономическую активность. Наибольшие различия в экономической активности женщин, как и в предыдущие десятилетия, характерны для двух типов регионов:

1. республик Северного Кавказа с традиционалистскими семейными установками и более высокой рождаемостью, привязывающей женщин к дому; в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии уровень их экономической активности (в возрастах 15-72 года) не превышает 50%;
   
2. регионов Крайнего Севера с сохранившейся с советских времен максимальной занятостью женщин (более 67%) и более молодой возрастной структурой населения.

Мужчины преобладают среди занятых в 3/4 регионов, особенно сильный дисбаланс имеют Европейский Север и восточные регионы - нефтегазовые округа Тюменской области, Томская, Кемеровская области и весь Дальний Восток (44-46% женщин среди занятых). Эта диспропорция связана с тяжелыми условиями труда и структурой экономики - преобладанием "мужских" добывающих отраслей. Для аграрного Юга характерна несколько пониженная доля женщин среди занятых, что связано с большими нагрузками в личном подсобном хозяйстве или, как в Дагестане и Ингушетии (46-47%), с избыточным предложением мужской рабочей силы и выдавливанием женщин с рынка труда.

Гендерное равенство характерно для структуры занятости в депопулирующих областях Центра и Северо-Запада, где возрастная структура определяет численное преобладание женщин в старших возрастах, в том числе и среди занятых. Заметный дисбаланс в пользу женщин (52%) имеют только некоторые слаборазвитые регионы (Республика Тыва, Агинский, Бурятский и Коми-Пермяцкий автономные округа) со специфическими гендерными ролями: в связи с распространенностью асоциальных явлений и высокой мужской безработицей женщины становятся лидерами на низкоконкурентном рынке труда и основными "кормильцами" семей. Подобная гендерная специфика в сфере занятости выражена в этих регионах более явно из-за преобладания титульного населения, но аналогичные процессы характерны и для титульного населения Республики Алтай. Особенно явная феминизация занятости по тем же причинам сложилась в районах проживания коренных малочисленных народов Севера. Не только в республиках и автономных округах Сибири, но и в сельской местности Центральной России женщины все чаще становятся главами семей, заменяя деградирующих мужчин. Такой пример гендерного "равенства" трудно назвать позитивным.

Реальные гендерные особенности безработицы весьма далеки от стереотипных представлений о "женском лице безработицы", основанных на статистике зарегистрированной безработицы. Обследования Госкомстата РФ по методологии МОТ (в них учитываются не только зарегистрированные, но и незарегистрированные фактические безработные) показали, что доля женщин среди безработных меньше половины (45-48% в 1992-2003 годах) и близка к их доле в экономически активном населении.

Преобладание женщин среди зарегистрированных безработных (63-72%) объясняется тем, что женщинам труднее использовать активные стратегии поиска работы, они чаще обращаются за помощью в государственные органы занятости, чтобы получить содействие в трудоустройстве или мизерные пособия по безработице. Ситуация с женской зарегистрированной безработицей меняется в зависимости от состояния региональных рынков труда. В регионах с низкой безработицей доля женщин среди зарегистрированных безработных может превышать 80%. При ухудшении экономической ситуации в регионе и возрастании напряженности на рынке труда доля женщин среди зарегистрированных безработных снижается.

Анализ региональных данных уровня общей безработицы (по методологии МОТ) за 2000-2003 годы показывает, что в 60-80% регионов мужская безработица была выше женской. Как уже отмечалось, женщины при поиске работы менее требовательны к характеру труда и уровню его оплаты. Гендерные различия в безработице на региональном уровне не всегда имеют очевидное объяснение, т.к. на них влияет множество разных факторов. Но все же некоторые региональные особенности можно выделить.

Равный или более высокий уровень безработицы женщин по сравнению с мужчинами имеют регионы разного типа:

1. Наиболее благополучные субъекты РФ с минимальной безработицей (федеральные города, Белгородская, Московская, Самарская области). В них, несмотря на лучшую ситуацию на рынке труда, конкурентоспособность женщин по сравнению с мужчинами ниже, особенно женщин, не имеющих профессионального образования и немолодых.
   
2. Крупнейшие аграрные регионы российского юга с лучшими климатическими условиями (Краснодарский, Алтайский края и Ростовская область) и большинство республик Северного Кавказа. Этот факт можно объяснить избранной женщинами стратегией выживания: при достаточно напряженной ситуации на рынке труда и высокой конкуренции за рабочие места женщины вынуждены выживать за счет личного подсобного хозяйства, но не теряют надежды найти оплачиваемую работу и не переходят в категорию экономически неактивных.
   
3. Северные и восточные регионы, где доминируют ресурсодобывающие отрасли промышленности с преимущественно мужской занятостью (автономные округа Тюменской области, Архангельская, Мурманская, Кемеровская, Иркутская, Магаданская, Сахалинская области, республики Коми, Якутия и др.). При этом, однако, влияние отраслевой структуры экономики на гендерные показатели безработицы заметно не во всех ресурсодобывающих регионах.

Почти все области Европейского Центра и Северо-Запада отличаются низкой и пониженной долей женщин среди безработных, что показывает наибольшую адаптивность женщин и распространенность стратегии снижения притязаний в обжитой и более плотно заселенной части страны.

Обзор исследований доходов и заработной платы позволяет выделить четыре фактора гендерных различий в заработках, объясняющие региональные диспропорции:

• отраслевая структура занятости;
  
• экономическое развитие и уровень доходов населения;
  
• уровень образования населения;
  
• возрастная структура.

Суммарное воздействие этих факторов таково: в наиболее постаревших регионах с сократившейся занятостью в промышленности, а также в слаборазвитых и аграрных регионах с пониженным образовательным уровнем населения различия в заработках женщин и мужчин сглаживаются; в регионах с преобладанием добывающих отраслей влияние факторов отраслевой и более молодой возрастной структуры, более высокого уровня доходов и образования увеличивает гендерные диспропорции.

Анализ статистики заработной платы мужчин и женщин за 2002-2003 годы в основном подтверждает сделанные предположения (табл. 31).

Табл. 31. Типы регионов по уровню гендерных диспропорций заработной платы

Особо следует выделить столицу, в которой благодаря опережающей модернизации гендерных ролей высокий уровень образования начинает работать как фактор сокращения неравенства в доходах, поэтому диспропорции в заработках (71%) меньше средних. Пример Москвы, где более 42% занятых имеют высшее образование, показывает эффективность образования как механизма выравнивания статусов, хотя этот механизм пока и не работает в стране в целом. В депрессивных, аграрных и, особенно, слаборазвитых регионах с низкими доходами населения заработная плата женщин близка к мужской, однако это - равенство в бедности.

Региональная дифференциация соотношения пенсий мужчин и женщин не всегда объяснима. Можно выделить два фактора, увеличивающих дифференциацию, - "южно-аграрный" и "этнический". В южной зоне с минимальным уровнем пенсий (регионы Северного Кавказа, Черноземья, юга Поволжья), а также почти во всех республиках Волго-Вятского региона, в Татарстане, Башкортостане и Республике Алтай уровень пенсий женщин не достигает 90% пенсий мужчин. В большинстве регионов Центра, Северо-Запада и особенно на Крайнем Севере и Дальнем Востоке эффект выравнивания выражен сильнее. Но эти факторы не в полной мере объясняют региональные различия: например, полярные формы неравенства имеют Читинская область (78%) и Республика Тыва (129%). Вероятно, в последней сказывается обусловленный социальной деградацией эффект пониженной занятости мужчин, получающих впоследствии минимальную пенсию.

***

Проведенный анализ позволяет утверждать, что в региональном измерении проблемы гендерного равенства проявляются далеко не так однозначно, как они видятся в целом по стране. В регионах России нет неравенства женщин в сфере образования, очевидны вертикальная профессиональная дискриминация и барьеры для участия в политике, но остальные компоненты гендерных различий складываются в весьма противоречивую картину. Обобщая, можно выделить следующие особенности:

1. Для российского Нечерноземья вне крупнейших агломераций (Центр и Северо-Запад) это максимальные различия в продолжительности жизни при низкой ожидаемой продолжительности жизни мужчин, близкая к гендерному равенству занятость и минимальная доля женщин среди безработных, менее выраженные различия в заработках и выравнивание пенсий. Можно сказать, что общая бедность и пониженная конкурентоспособность мужчин стали причиной "вынужденного" выравнивания на рынке труда и в сфере распределения.
   
2. Для сырьевых регионов нового освоения характерна пониженная или минимальная (на юге Восточной Сибири) ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин, высокая экономическая активность женщин на Крайнем Севере, устойчивое мужское доминирование в структуре занятости при различном, но часто равном соотношении женщин и мужчин среди безработных, самые высокие различия в заработках и выравнивание пенсий, особенно на Дальнем Востоке. Эта картина в основном воспроизводит диспропорции советского периода, усилившиеся (неравенство заработков) и перешедшие в открытую форму (уязвимость женщин на рынке труда при "мужской" структуре занятости).
   
3. В краях и областях аграрного юга России (русские регионы аграрного юга) сохранились более высокие показатели долголетия обоих полов, пониженная занятость женщин, обусловленная моделью выживания с помощью личного подсобного хозяйства, равные доли женщин и мужчин среди безработных, сглаженные диспропорции в заработках (из-за их низких размеров) и выравнивание размеров пенсий женщин и мужчин. Натурализация форм выживания привела к смягчению гендерных диспропорций по большинству компонентов, но это выравнивание основано на физическом труде, низком образовательном потенциале и поэтому неперспективно.
   
4. Республики Северного Кавказа и Калмыкия отличаются от аграрных русских регионов минимальной экономической активностью женщин, вытесняемых с рынка труда вследствие избыточного предложения рабочей силы, самым значительным выравниванием легальных заработков и пенсий (при их минимальном уровне). С учетом масштабов неформальной занятости и получаемых от нее доходов, в основном мужчинами, а также традиционалистских социокультурных изменений, можно говорить об усилившейся патриархализации гендерных ролей.
   
5. Для наименее развитых автономных округов и республик Сибири гендерное неравенство становится перевернутым: сверхнизкая ожидаемая продолжительность жизни и массовая алкоголизация мужчин приводят к преобладанию женской занятости, преимущественной мужской безработице и полному выравниванию доходов и пенсий. В крайних формах (Тува, Коми-Пермяцкий АО, округа Дальнего Востока) это дополняется преимущественно внебрачной рождаемостью (54-69%), что дает основание определить ситуацию как "матриархат" переходного периода в условиях крайней бедности.
   
6. Очень показательно сопоставление двух ведущих центров - федеральных городов. Москва заметно опережает Санкт-Петербург и по продолжительности жизни мужчин, и по уровню экономической активности женщин; в ней ниже уровень женской безработицы, примерно равная доля женщин и мужчин среди безработных, слабее выражены гендерные различия в заработках, в шесть раз выше доля женщин среди депутатов законодательных органов власти. Высокий человеческий потенциал населения Москвы и концентрация в ней экономических преимуществ способствуют сокращению гендерных различий в доходах, структуре занятости, долголетии и здоровье. Более высокий уровень жизни и более развитая социальная инфраструктура позволяют работающим женщинам сочетать семейные и профессиональные функции. Но, судя по всему, столица до сих пор остается единственным субъектом РФ, где сокращение гендерного неравенства происходит на основе роста, а не деградации человеческого потенциала.

В переходный период тенденции гендерного развития в регионах менялись. В начале 1990-х годов повсеместной реакцией на резкое изменение экономических условий было усиление диспропорций, но с конца 1990-х тенденции диверсифицировались под воздействием разнонаправленных процессов: традиционализации, деградации и инновационных социальных изменений. При этом широко распространенное мнение об усилении гендерного неравенства некорректно для всех регионов России: сглаживание неравенства заметно и в деградирующих территориях, и в наиболее успешно модернизирующихся в период экономического роста. Еще один вывод достаточно очевиден: территориальное и гендерное неравенство взаимосвязаны, и без учета специфики развития регионов невозможен содержательный анализ гендерных проблем.

1 - Подробнее см.: Зубаревич Н..В. Социальное неравенство в регионах России: гендерный анализ // Гендерное неравенство в современной России сквозь призму статистики. М.: Едиториал УРСС, 2004. с. 229-25