Электоральный ландшафт России Часть 2	Над темой номера работали
		Николай ПЕТРОВ	Алексей ТИТКОВ

География электорального протеста

Усиление электорального протеста и расширение его географической базы - важная черта думских выборов 2003 года. На наш взгляд, и конформизм избирателей в форме высокого процента принявших участие в выборах и поддержавших "Единую Россию", и нонконформизм с неявкой на выборы и протестным голосованием, представляют собой проявления управляемой демократии.

В результате мы имеем вторую "зазеркальную" часть электорального ландшафта, которую составляют 44,4% абсентеистов - не ходящих на выборы, и 4,7% голосующих против всех. Наконец, значительная часть из 12,5 миллиона избирателей (20,5%), поддержавших ЛДПР и "Родину", голосовали за них как за "антисистемные" протестные силы. Эти "блуждающие" протестные голоса ранее доставались ЛДПР (22%) в 1993 году, КПРФ в 1995 году, на президентских выборах 1996 года (в первом туре) - В. Жириновскому и А. Лебедю (20%).

Электоральные базы ЛДПР и "Родины", скорее, не пересекаются, а взаимно дополняют друг друга. С одной стороны, это проявляется в социально-демографическом измерении: доля голосовавших за "Родину" обнаруживает значительную корреляцию с долей пожилого населения старше трудоспособного возраста, доля поддержавших ЛДПР - с удельным весом молодежи в структуре населения региона. С другой стороны - в географическом: "Родина" на выборах 2003 года была партией скорее "столичной", партией крупных городов, а ЛДПР, как и на предыдущих голосованиях, поучила поддержку прежде всего в малых и средних городах.

Можно говорить, таким образом, о трех основных формах электорального протеста: достаточно стабильной позитивной, проявляющейся в голосовании за протестные силы; и постоянно растущих пассивной (абсентеизм) и негативной (голосование "против всех").

Как показывает таблица типов электорального поведения (табл. 2), повышенный негативизм характерен прежде всего для наиболее демократичных регионов. На уровне отдельных регионов картина сложнее, тем не менее, негативизм как наиболее осмысленная и усложненная форма электорального протеста прослеживается и там. К традиционным регионам, представленным обеими столицами с окружением, Уралом, Дальним Востоком, некоторыми северными регионами, добавился ряд республик (Коми, Марий Эл), к черноземным областям "красного пояса" - Тульская и Ивановская области.

Феномен электорального протеста в разных его формах становится одним из наиболее важных и интересных сюжетов электоральной географии России. По важности он уже не уступает, если не превосходит, привычное изучение политико-идеологических предпочтений избирателей.

* * *

Что нового к нашим знаниям об электоральном ландшафте прибавили выборы 2003 года? Начнем с того, что в очередной раз продемонстрирована примечательная устойчивость электорального ландшафта России, который при всех происшедших сдвигах сохранил значительную преемственность с картиной, наблюдавшейся в 1999-2000 годах и на предшествовавших голосованиях. Значительная стабильность пространственного рисунка электоральных предпочтений, его регулярное воспроизведение из голосования в голосование свидетельствуют о том, что в основе пространственной дифференциации поведения на выборах лежат существенно более устойчивые факторы, чем просто политическая конъюнктура в регионе и даже с этими выборами связан ряд качественных и количественных скачков, которые, однако, можно охарактеризовать скорее как ускоренную эволюцию, чем как революцию. Усиление элементов управляемости привело к резкому снижению конкурентности и, как следствие, к значительному росту протестного электорального поведения в разных его формах. В основных рассмотренных типах регионов по электоральному поведению при сохранении общих пропорций между партией власти и так называемыми "идеологическими партиями" (КПРФ, ЛДПР, "Яблоко", СПС), внутри последних снизилась доля либеральных партий и повысилась доля ЛДПР, а в "твердых реформаторских" регионах еще и повысилась доля левых. Еще более контрастно по сравнению с остальной страной стали выглядеть "регионы с управляемым электоратом", где на фоне роста уровня участия в голосовании резко повысились результаты партии власти и упали результаты левых. Любопытно, однако, что число "управляемых" регионов при этом заметно сократилось.

Усиление контроля Центра над региональными политическими элитами привело не к повышению результата партии власти, а фактически к его воспроизведению на уровне 1999 года. При этом, однако, с устранением раскола внутри партии власти, характерного для 1999 года, практически полностью исчезла и географическая вариация. Единственное исключение - регионы с управляемым электоратом, где результат у партии власти вдвое выше, чем в остальных регионах. Феномен так называемых региональных партий власти, еще недавно характерный для ряда регионов, практически исчез: Республика Алтай, возглавляемая М. Лапшиным, тогда - лидером Аграрной партии России, - едва ли не единственное исключение.

Роль региональных политических элит как самостоятельного, а в недавнем еще прошлом едва ли не доминирующего игрока на выборах, заметно уменьшилась. Свидетельством тому служат и сокращение числа регионов с "управляемым электоратом", и увеличение однородности электорального пространства, проявляющееся в конвергенции электоральных районов и укрупнении электоральных плит. Можно предположить, что на первую роль в качестве фактора дифференциации электорального поведения выходит массовая политическая культура. Пока трудно сказать, однако, насколько общий широтный характер макрорегиональной дифференциации электорального ландшафта остается вторичным по отношению к дифференциации по основанию "город - село".

Что касается пространственной базы партий, то при двойном (в сравнении с выборами 1999 года) падении уровня поддержки КПРФ и почти двойном росте голосов за ЛДПР она и в том, и в другом случае остается весьма стабильной. Это отражает, по-видимому, изменения на федеральном уровне, относительно равномерно сказывающиеся в регионах. Весьма контрастно выглядят, с одной стороны, пространственные базы "Яблока", СПС и отчасти "Родины", избиратели которых сосредоточены главным образом в крупных регионах, и, с другой стороны, "Единой России", ЛДПР и КПРФ, где избиратели размещены гораздо более равномерно по территории страны.

Важно отметить, что электорально-географические закономерности больше не являются секретом для посвященных. Внимание к ним, понимание их тонкостей, растут: сошлемся здесь на башкирский опыт успешной, для региональных властей, перенарезки территориальных округов, о чем говорилось выше. Конечно, элементы джерримендеринга на отечественных выборах отмечались и раньше⁸, однако впервые они выглядят столь осознанными и целенаправленными, что, в определенном смысле, свидетельствует о росте политической культуры общероссийских и региональных властей.

8 - Сошлемся на "рябомандру" (по аналогии с "джерримандрой") 1995 г., названную нами так в честь бывшего главы Центризбиркома Н. Рябова [Петров Н. Голосования 1989-1997 гг.: общие закономерности // Политический альманах России 1997. М.: Московский Центр Карнеги. 1998. Т. 1: Выборы и политическое развитие, с. 194], на часто применяющуюся сельскую "присадку" к городским округам, на многократно отмеченные случаи завышенного представительства сельской местности на выборах разного уровня.