|
Для цитирования: Андреев Е.М., Захаров
С.В. Микроперепись - 2015 ставит под сомнение результативность мер
по стимулированию рождаемости //Демоскоп Weekly. 2017. № 7011-712.
URL: http://demoscope.ru/weekly/
2017/0711/tema01.php
|
|
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
| Микроперепись
- 2015 ставит под сомнение результативность мер по стимулированию
рождаемости |
 |
|
|
Над темой номера работали
|
 |
 |
|
Евгений
АНДРЕЕВ
|
Сергей
ЗАХАРОВ
|
|
Как повлияла пронаталистская демографическая политика
на уровень рождаемости у различных народов
Остановимся более подробно на сравнении результатов
последних трех опросов женщин отдельных возрастных групп в разрезе
национальностей, проведенных в рамках переписей 2002 и 2010 годов
и Микропереписи 2015 года, чтобы поставить вопрос о возможном воздействии
мер государственной демографической политики, проводимой после 2006
года и направленной на стимулирование рождаемости.
На рис. 6 представлены относительные изменения числа
рожденных детей у женщин 45-49 лет. Подтверждается наш вывод, сделанный
выше, о сохранении тенденции к снижению рождаемости от поколения
к поколению, характерный для всех народов, проживающих в России.
За исключением таджиков, семейная миграция которых в Россию усилилась,
все этносы продемонстрировали в 2015 году более низкую рождаемость
не только в сравнении с 2002 годом, но и в сравнении с 2010 годом
(у казашек и татарок декларируемая рождаемость в 2015 году осталась
на уровне 2010 года).
Рисунок 6. Относительные изменения среднего
числа рожденных детей у женщин отдельных национальностей в возрасте
45-49 лет за период между опросами 2002 и 2010 годов, между опросами
2010 и 2015 годов, а также за период между опросами 2002 и 2015
годов.
Примечание: Национальности указаны в порядке убывания
числа рожденных детей для рассматриваемой возрастной группы по
данным опроса 2015 года.
По мере снижения возраста женщин все отчетливее прослеживается
увеличение показателей накопленной рождаемости в 2015 году по сравнению
с предшествующими двумя опросами (рис. 7-9). Причем тенденция к
росту практически не связана с современным уровнем рождаемости,
характерным для той или иной национальности (на рисунках национальности
указаны в порядке убывания среднего числа рожденных детей по результатам
опроса в 2015 года). Так, относительные изменения числа рожденных
детей для женщин русской национальности в последнее десятилетие
близки к средним значениям для всех других национальностей, в том
числе и тех, которые отличаются существенно более высоким, чем у
русских, уровнем рождаемости. Такой характер изменений наталкивает
на мысль, что именно однонаправленные и единые по своему содержанию
и календарю введения в действие меры демографической политики вызвали
данный эффект. У 30-34-летних женщин эффект сильнее, чем у 35-39-летних,
а у последних сильнее, чем у 40-44 летних. В возрастной группе 30-34
года у целого ряда народов (но не у всех, и русские, в частности,
к ним не относятся!) среднее число рожденных детей по опросу 2015
года стало даже выше, чем в 2002 году.
Следует также отметить, хотя и не значительное, но увеличение
между опросами 2015 и 2010 межэтнической дифференциации по декларированному
числу рожденных детей у женщин моложе 45 лет. Причем, чем моложе
женщины, тем относительная вариация показателей у разных народов
увеличилась сильнее, что можно интерпретировать как неодинаковую
по силе реакцию на пронаталистские меры политики, которую проявили
различные российские регионы и народы, населяющие их. Увеличение
региональной дифференциации рождаемости в последнее десятилетие,
особенно сильное в сельских ареалах, уже отмечалось нами ранее[8].
Похожую ситуацию некоторого роста межэтнических различий в рождаемости
Россия уже переживала в 1980-х годах, также в ситуации усиления
государственной политики по отношению к семье (см. рис. 5). Не исключено,
что нынешняя демографическая политика, по крайней мере, на время,
опять притормозила унификацию уровня и возрастного профиля рождаемости
у российского населения.
Означают ли отмеченные выше факты, что можно ожидать
повышение показателей итоговой рождаемости у поколений сегодняшних
тридцатилетних женщин, к тому времени, когда они выйдут из детородного
возраста (т.е. достигнут 50 лет), по сравнению с предшествующими
поколениями? Только в этом случае можно было бы говорить о переломе
исторической тенденции снижения рождаемости у народов России и,
в частности, о положительных результатах проводимой демографической
политики.
Рисунок 7. Относительные изменения среднего
числа рожденных детей у женщин отдельных национальностей в возрасте
40-44 года за период между опросами 2002 и 2010 годов, между опросами
2010 и 2015 годов, а также за период между опросами 2002 и 2015
годов
Примечание: Национальности указаны в порядке убывания
числа рожденных детей для рассматриваемой возрастной группы по
данным опроса 2015 года.
Рисунок 8. Относительные изменения среднего
числа рожденных детей у женщин отдельных национальностей в возрасте
35-39 лет за период между опросами 2002 и 2010 годов, между опросами
2010 и 2015 годов, а также за период между опросами 2002 и 2015
годов
Примечание: Национальности указаны в порядке убывания
числа рожденных детей для рассматриваемой возрастной группы по
данным опроса 2015 года.
Рисунок 9. Относительные изменения среднего
числа рожденных детей у женщин отдельных национальностей в возрасте
30-34 года за период между опросами 2002 и 2010 годов, между опросами
2010 и 2015 годов, а также за период между опросами 2002 и 2015
годов
Примечание: Национальности указаны в порядке убывания
числа рожденных детей для рассматриваемой возрастной группы по
данным опроса 2015 года.
Сегодня мы не готовы дать утвердительного ответа на
эти принципиальные вопросы. Пока мы лишь можем отметить очевидные
и достаточно синхронные, но не одинаковые по величине сдвиги в календаре
рождений у большинства народов России в сторону их большей концентрации
у тридцатилетних. Не исключено, что по мере того, как представительницы
этих поколений будут переживать четвертый десяток лет своей жизни,
у многих из них будет наблюдаться компенсаторный спад в детородной
активности как следствие повышенной рождаемости в предыдущих возрастах.
В этой связи заметим, что, как показывают результаты рассматриваемых
нами опросов, когорты, которым было 30-35 лет в момент старта государственных
программ по стимулированию рождаемости (2006-2007 годы) не продемонстрировали
значимого повышения накопленной рождаемости в сорокалетнем возрасте
(т.е. по сути, к моменту завершения их репродуктивной карьеры) у
подавляющего большинства народов России. В то же время вполне возможно,
что у некоторых народов демографическая политика, действительно,
усилила у молодежи стимулы к появлению детей, особенно у этнических
групп, в которых еще остаются идеалы и наглядные примеры больших
семей, а социальная идентификация взрослого мужчины и женщины сохраняет
традиционное смещение в сторону создания многочисленного потомства.
Возможно также, что результаты этих изменений еще раскроются по
мере взросления этих поколений в росте показателей их итоговой рождаемости.
В результате вопрос о демографической результативности пронаталистской
политики в России остается открытым не только для населения в целом,
но и для отдельных этносов, проживающих в России. Будем надеется,
что результаты очередного опроса населения о числе рожденных детей,
который стоит в программе переписи населения 2020 г, поможет с большей
уверенностью судить о направленности тенденций в рождаемости у отдельных
народов и населения страны в целом.
[8] Население России
2012 /Отв. ред. А.Г.Вишневский. М.: Изд. дом ВШЭ, 2014: 158-173.
|
