Москва: мегаполис? агломерация? мегалополис?
		Над темой номера работали Алла МАХРОВА Татьяна НЕФЕДОВА Андрей ТРЕЙВИШ

Старые и новые идеи переустройства

Функциональное единство Московской агломерации обусловлено не только территориальной сомкнутостью двух её частей – ядра и пригородной зоны, но и существованием устойчивых связей между ними. Общая транспортно-коммуникационная инфраструктура, маятниковые миграционные потоки населения, устойчивые экономические, финансовые, культурно-бытовые, рекреационные связи позволяют рассматривать эту систему как единое целое. Однако налицо специфика подхода властей к этому целому.

Можно условно обозначить две традиции в отношении к росту городов. Первая, западная, когда  растущие города со все усложняющейся структурой сами находят пути взаимодействия между ее элементами. При этом границы города, как правило, фиксированы. Вторая, которую условно можно назвать «восточная», характеризуется отсутствием культуры налаживания связей между муниципальными образованиями. В этих условиях, поскольку горизонтальные связи слабы или отсутствуют, а работают только вертикальные, возникает стремление к централизованному управлению, расширению границ, их «закрытию» и т.п. Московская агломерация тому явный пример.

Прожекты благоустройства Москвы, известные с екатерининской поры, не имели до революции такого размаха, как в советское время. Уже дискуссии 1920-х годов о соцгородах вообще и Москве, в частности, составили целое собрание утопий³¹. Даже урбанисты, сторонники сохранения города, тогда не мыслили его иначе как средний по нынешним меркам – до 80-100 тыс. человек. Радикальность отличала и официальные генпланы. При всех достижениях (метро, высотки, пояс лесопарков) велики были потери культурного наследия (храм Христа Спасителя и др.) и объемы нереализованных замыслов, включая кольцевые и хордовые магистрали, по сей день дефицитные³². Но главное – это попытки сдержать рост Москвы и затем ее соседей паспортным режимом с 1932 г., ограничением промышленного строительства, развития науки и образования с 1950-60-х годов. Это приводило к осаждению мигрантов у границ Москвы, хотя внешние границы столичной области были еще одним барьером. В условиях рынка административных порогов стало меньше, зато выше значение финансовых – ценовых (рис. 10).

Рисунок 10. Схема концентрации «демоэкономических масс» с внешней стороны административных барьеров

Первооснова этих процессов – отрыв от страны по уровню доходов и потребления, качеству учебы, карьеры и социальной защиты, престижу и выгоде от близости верховной власти – не изменилась и сейчас. Правда активная субурбанизация селитебных функций в постсоветский период постепенно меняет и географию экономики, особенно сервисной, и потребления, перераспределяя их в пределах агломерации. Вытеснение из ближнего пояса заводов, научных учреждений и сельскохозяйственных угодий, проигрывающих в конкуренции за землю, еще не означает, что агломерация в целом теряет соответствующие позиции. Напротив, реиндустриализация ее периферии в 2000-х годах по всем признакам была заметнее, чем в столице. Замещение старых функций новыми не ведет к снижению их тесноты и чересполосицы в ближайшем Подмосковье.

Расширение границ Московской агломерации сопровождается усложнением её структуры и функциональных связей, и одновременно с врастанием Москвы в ближнее Подмосковье происходит врастание Московской области в приграничные районы соседних областей.

Взаимоотношение ядра агломерации и ее окружения, периметральное расползание Москвы по основным транспортным лучам (реальная Большая Москва), транспортный и экологический коллапсы давно волнуют общественность. Гламурная издалека, в реальной жизни Москва в ряде районов оказывается непригодной для нормального существования.

Власть, не имея механизмов системного решения проблем всей Московской агломерации,  часто хватается за  «островное» решение отдельных проблем, например Сколково³³. Это проявилось и в решениях о расширении территории Москвы в 2,5 раза на юго-запад по оси Калужского шоссе, возможном преобразовании в столичный федеральный округ и выводе в прилегающие к МКАД западные пригороды федеральных и столичных ведомств.

Отказ от центростремительной планировочной ориентации и попытка перейти к давней, но до сих пор не подкреплявшейся серьезными делами модели направленного развития сами по себе интересны. Однако трудно избавиться от впечатления, что это не столько решение тяжких проблем мегаполиса, сколько попытка бегства элиты от него и от них.

Остается открытым вопрос том, как подобные решения отразятся на развитии всей агломерации. С большой степенью вероятности можно говорить о том, что элитность и престижность  юго-западного сектора, особенно, если туда будут сдвигаться функции федерального, делового и частично общегородского центра, усилится. Очевидно, что наряду с позитивными эффектами будут негативные. Усилится социальная сегрегация в Московской агломерации. Те, кто не смогут проникнуть в элитные сектора, будут концентрироваться вокруг Москвы в других зонах. Это значит, что расползание Большой Москвы по типу масляного пятна и передвижения населения могут  усилиться.

Потеря очередного массива не самых чистых, но все же зеленых лесопарков, наветренных относительно старой Москвы, не очень благоприятно для ее экологии. Плюс возможные проблемы у постоянного и летнего населения ее новых территорий. Известна численность постоянного (четверть миллиона новых москвичей), но не сезонного населения, ведь дачной статистики не существует.

Ясно одно: резкий поворот в развитии Московского региона налицо, а будет ли он успешным или неудачным, реальным либо снова утопичным, устойчивым или эфемерным, принесет всей стране пользу или вред, судить еще рано. Как показывает предшествующий опыт развития столицы, процесс трансформации занимает не менее 20-25 лет, в течение которых могут быть приняты и реализованы новые градостроительные решения, что изменит реальные границы и всю систему функционирования столичной агломерации.

³¹ Тут были проекты «Города на рессорах» А. Лавинского, «Горизонтальных небоскребов» Л. Лисицкого, «Города на опорах» Л. Хидекеля, «Города-линии» А. Лаврова, «Летающего города» Г. Крутикова и летучего же Дворца Советов, способного причаливать к столицам союзных республик, И. Иозефовича (подробнее см. Любовный В.Я., Сдобнов Ю.А. Москва и столичный регион: проблемы регулирования социально-экономического и пространственного развития. – М.: Экон-информ, 2011, с. 110-125 со ссылками на труды историков архитектуры).
³² Московский столичный регион: Территориальная структура и природная среда / Под ред. Г.М. Лаппо и др. – М.: Институт географии АН СССР, 1988 с. 227.
³³ Ударную активизацию научно-технического потенциала региона в инновационном центре Сколково нельзя не приветствовать. Однако идея создания оазиса для репатриации ученых-эмигрантов без поддержки якобы безнадежных старых науко- и технополисов, эксклюзивный «инополис» вместо «иннополиса» в духе завоза мозгов Петром I вряд ли сможет решить масштабную задачу.