"Высшая мера наказания"

Как и в годы революции и гражданской войны, наиболее очевидной формой смертоубийственных репрессий в «мирные» 1930-е годы стала смертная казнь, причем в таких масштабах, что даже расстрельный террор послереволюционных лет на их фоне кажется вполне умеренным. Десять лет спустя после окончания гражданской войны власть вдруг обнаружила сотни тысяч заслуживающих смертной казни «врагов народа» даже в своих собственных рядах. В то же время она чрезвычайно расширила использование расстрела как элемента массовых обезличенных репрессий («по разнарядке) и просто рядовой меры наказания.

В августе 1932 года, в преддверии наступающего голода, был принят печально знаменитый закон «о трех колосках», который затем «получает все более и более расширительное толкование. Он становится стандартной мерой наказания для сельских жителей. Нарушения, которые еще два три года назад могли повлечь за собой штраф, теперь караются расстрелом или 10 годами тюремного заключения»³

Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. с невинным названием «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» в категорической форме требовало «применять в качестве меры судебной репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте»… «за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества» …высшую меру социальной защиты расстрел с конфискацией всего имущества, с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества» и запрещало применять амнистию к преступникам, осужденным по таким делам. А дабы местные власти не считали какие-либо нарушения слишком незначительными, чтобы за них расстреливать, верховная власть все время давала дополнительные разъяснения. «В целях борьбы с хищением свеклы во время копки и сбора… в отношении лиц, расхищающих свеклу, применять постановление Центрального Исполнительного комитета и Совета народных комиссаров Союза ССР от 7 августа 1932 г.» (Постановление СНК СССР от 17 сентября 1932 г.). «Применять к лицам, уличенным в саботаже сельскохозяйственных работ, краже семян во вредительском преуменьшении норм высева, вредительской работе по пахоте и севу, ведущей к порче полей и снижению урожая, в умышленной поломке тракторов и машин, в уничтожении лошадей, - как к расхитителям  колхозной собственности постановление от 7 августа 1932 года» (Постановления ЦИК СССР от 30 января 1933 г.).

Действовал ли этот указ на самом деле? Еще как! Только в РСФСР по нему было осуждено в 1932-1939 годах 183 тысячи человек, в том числе, только в 1933 – 103,4 тысячи⁴.

В периоды обострения репрессий центральная власть выдавала просто «квоты» на расстрел. Так, в конце июля 1937 года был издан приказ НКВД (№00447 от 30 июля) «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов»⁵, который представлял собой разнарядку по всем административным районам страны на арест, в том числе и с последующим расстрелом, заранее определенного (в круглых цифрах: 2000, 4000 и т.п.) числа людей. Всего следовало арестовать 259450 человек и чуть не каждый четвертого из них (72950 человек) надлежало расстрелять. На составление списков тех, кто подлежал расстрелу или заключению, отводилось пять дней⁶. Приказ давал право местным руководителям запрашивать разрешение Центра на составление дополнительных списков, но не возбранялось и уменьшать их. «С конца августа Политбюро было буквально завалено просьбами о повышении квот. С 28 августа по 15 декабря 1937 года оно утвердило различные предложения по дополнительному увеличению квот в общем на 22500 человек на расстрел и на 16800 на заключение в лагеря»⁷. Однако местные власти все никак не могли успокоиться, просили новых квот и получали их. Так, в последний день 1938 года Политбюро соблаговолило разрешить казнь еще 48000 человек. «Операция, которая должна была длиться четыре месяца, растянулась более чем на год и коснулась 200000 человек сверх тех квот, которые были оговорены вначале»⁸.

Сколько же всего людей было казнено с конца 1920-х до 1954 года? Официально признано, что «в 1930-1953 годы по обвинению в контрреволюционных, государственных преступлениях судебными и всякого рода несудебными органами вынесены приговоры и постановления в отношении 3778234 человек, из них 786098 человек расстреляно»⁹. Эти цифры достаточно близки к данным о вынесенных приговорах: всего за 1930-1953 гг. осуждено  по делам ОГПУ-НКВД-МВД 3851443 человек, в том числе 776082  приговорено к высшей мере наказания (а за 1923-1953 гг. – 799473)¹⁰ и заметно больше другой, тоже найденной в архивах оценки - 642980 расстрелянных за период с 1921 по февраль 1954 г. Она содержится в Справке, представленной Н. Хрущеву за подписью генерального прокурора, министров внутренних дел и юстиции в феврале 1954 года. Отношение исследователей к этой Справке разное. В. Земсков почтительно называет ее «официальным государственным документом»¹¹. Антонов-Овсеенко же без всякой почтительности утверждает, что «в начале 1954-го, когда лубянские летописцы сочиняли эту докладную, партийные верхи еще не отошли от сталинского гипноза»¹². Общее число осужденных – в этой справке (3777380) и в сообщении КГБ (3778234) практически совпадает, но только в первом случае относится к 1921-1953, а во втором – к 1930-1953 гг. Такие «мелкие» расхождения в официальных данных встречаются на каждом шагу.

Можно ли верить этим цифрам? Не занижены ли они? Конечно, и 643 тысячи расстрелянных это немало, тем более 786 или 800 тысяч – примерно вдвое больше боевых потерь США во Второй мировой войне. Не исключено, однако, что эти цифры сильно преуменьшают число казненных. При всем уважении к архивам, нельзя не видеть, что архивные данные странно противоречивы, да к тому же пока далеко не все архивы доступны исследователям.

Но ведь есть и иные источники информации, в частности, находимые время от времени тайные захоронения расстрелянных. Известно, например, захоронение в Куропатах возле Минска, где, как полагают, с 1937 по 1941 год было расстреляно огромное количество людей¹³. В справке, приведенной в «Ленинградском мартирологе», сообщается, что «с 1922 по июль 1937 г. в Петрограде-Ленинграде были расстреляны 2248 человек… С августа 1937 г. масштабы расстрелов резко увеличились. Тогда было создано Левашовское кладбище. «Судя по актам о приведении приговоров в исполнение здесь погребены 46771 человек, из них 40485 человек расстреляны по политическим мотивам»¹⁴.

Даже несколько таких справок способны заставить усомниться в достоверности цифры в 786 тысяч расстрелянных по всему СССР за 1930-1953 годы, скорее всего, она сильно преуменьшена. Расстреливали ведь не только в Ленинграде и Минске. Кроме того, из воспоминаний узников ГУЛАГА известно, что лагерное начальство порой практиковало расстрелы или другие способы уничтожения заключенных – иногда просто для острастки – без всякого суда и следствия, и все такие случаи, конечно, не попадали ни в какую статистику казней. «Об этих расстрелах - какой правовед, какой уголовный историк приведет нам проверенную статистику? Где тот спецхран, куда бы нам проникнуть и вычитать цифры?» - писал Солженицын¹⁵. Пока этот вопрос остается без ответа.

³ Максудов С. Потери населения СССР. Benson, Vermont: Chalidze Рublications, 1989, с.293.
⁴ Попов В.П. Государственный террор в советской России, 1923–1953 гг. (источники и их интерпретация) // Отечественные архивы. 1992, № 2, с. 26.
⁵ Он был подготовлен во исполнение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 года, в котором органам НКВД предлагалось «взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки».
⁶ ГУЛАГ (Главное управление лагерей), 1918–1960. Документы. М., 2000, с. 96-104.
⁷ Верт Н. Государство против своего народа: Насилие, репрессии и террор в Советском Союзе // Куртуа С., Верт Н., Панне Ж.-Л. и др. Черная книга коммунизма: Преступления, террор, репрессии. М., 1999, с. 191.
⁸ Там же.
⁹ В Комитете государственной безопасности СССР.
¹⁰ Попов В.П. Цит. соч., с. 28. Источник этих данных – справка МВД СССР, направленная Г. Маленкову и Н. Хрущеву 5 января 1954 года.
¹¹ Земсков В.Н. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991. № 6,с. 13.
¹² Антонов-Овсеенко А. Враги народа. М., 1996, с. 4.
¹³ В 1988 году в Белоруссии появилась публикация, в которой говорилось об обнаружении в урочище Куропаты на окраине Минска тайного захоронения, где якобы находились останки более 200 тыс. расстрелянных. Была создана правительственная комиссия, которая пришла к выводу, что в 1937 - 1941 годах в лесном массиве Куропаты органами НКВД производились массовые расстрелы советских граждан. Подводя итоги проведенного расследования, представители генеральной прокуратуры БССР сообщили, что в Куропатах «покоится не менее 30 тысяч граждан», и в 1989 г. правительство БССР приняло постановление «Об увековечивании памяти жертв массовых репрессий 1937-1941 годов в лесном массиве Куропаты». Позднее проводилось еще несколько расследований с неясными результатами, было поставлено под сомнение число захороненных (называлась цифра 7 тысяч), и одновременно в разных изданиях стала усиленно разрабатываться версия, согласно которой, на самом деле, в Куропатах были обнаружены жертвы немецких расстрелов времен войны. Напомним, однако, что в 1942-1945 гг. в СССР действовала Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, имевшая свои отделения в каждой республике и в каждой области. Она расследовала все факты таких злодеяний по горячим следам, сразу после освобождения оккупированных территорий, скрупулезно собирала сведения, основанные на опросах свидетелей, допросах пленных, эксгумации захоронений и т.д. Могла ли она не заметить место массовых НЕМЕЦКИХ расстрелов на окраине Минска, даже если расстрелянных было «всего» 7 тысяч? Если бы это действительно было так, можно было бы полностью перечеркнуть все результаты работы этой комиссии.
¹⁴ Ленинградский мартиролог, 1937–1938. СПб., 1995, с. 49-50.
¹⁵ Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. Ч. 1, гл. 11.