Город и сельское хозяйство

Т.Г. Нефедова
(Полностью опубликовано в книге: Нефедова Т.Г. Сельская Россия на перепутье: Географические очерки. М.: Новое издательство, 2003. с. 290-304)

См. также разделы: «Тема номера» и «Читайте книги и журналы»

Что значит город для сельской местности

Где производят агропродукцию?

Влияние городов на сельскую местность в России велико. Даже огромно. Везде, за исключением разве только самых южных районов. В Нечерноземье продуктивность крупных предприятий падает по мере удаления от регионального центра. Даже фермерам трудно выжить в глубинке. Но если есть люди, то сельское хозяйство живо. Просто оно другое, основанное на полунатуральном индивидуальном хозяйстве.

Как меняются общие объемы производства и вклад разных производителей (преемников колхозов, фермеров и населения) по оси "центр-периферия"? В разных районах пространственная организация сельскохозяйственного производства может немного отличаться, но, как уже говорилось, главный "разлом" лежит между Севером (Нечерноземьем) и Югом¹. Поэтому, чтобы не утомлять читателя многочисленными картинками по отдельным районам, покажу сводные результаты по этим двум макротерриториям.

На рисунке 1 показано распределение площадей административных районов в разных зонах соседства в Нечерноземье. Меньше всего территория пригородных зон (около 5% общей площади субъектов РФ). По мере увеличения радиуса, возрастает и площадь зон. Самые обширные по территории - зоны соседей третьего и четвертого порядков. Зоны следующих порядков начинают "съедаться" сложной конфигурацией границ регионов, и к седьмому-восьмому уровню сходят почти на нет. На Юге картина почти такая же.

Рисунок 1. Распределение площадей административных районов по зонам соседства при удалении от региональных столиц в северной нечерноземной полосе России

Как же распределяется по этим зонам производство важнейших продуктов? Валовые объемы зерновых культур почти повторяют распределение площадей, только пик производства в Нечерноземье сдвинут к третьей зоне. Кроме того, явно повышена роль соседей первого порядка (10%) и соседей второго порядка, дающих около 1/4 всего сбора зерновых (рисунок 2).

Рисунок 2. Распределение производства зерновых культур по зонам соседства в Нечерноземье

Совсем иная картина при распределении производства овощей, мяса и молока (рисунок 3). В Нечерноземье большая часть колхозных овощей производится в первой зоне. А общее производство максимально во второй зоне, где особенно велик вклад частных производителей (фермеров и индивидуальных хозяйств). Значимость пригородов и полупригородов (зона 2) выше в сравнении с занимаемой ими территорией и в производстве молока и мяса. Валовое производство коллективных предприятий максимально в зоне соседей второго порядка. К границам регионов общественное производство сходит почти на нет. Уменьшается и производство частников. В производстве мяса оно становится доминирующим, начиная с третьей зоны соседства. А в производстве молока коллективные предприятия лидируют вплоть до пятой зоны.

Рисунок 3. Производство овощей (А) и мяса (Б) коллективными предприятиями (КП), хозяйствами населения (ХН) и фермерами (Ф) в зонах соседства при удалении от региональных столиц в северной половине Европейской России

Если попытаться снять различия, связанные с размерами занимаемой зонами территорий и посмотреть удельное производство с одного квадратного километра территории, то окажется, что наибольшая нагрузка в Нечерноземье ложится все-таки на пригороды (рисунок 4). Второй важный перелом кривых - между соседями второго и третьего порядка. А дальше общие объемы производства с одного квадратного километра уменьшаются постепенно.

Рисунок 4. Производство основных сельскохозяйственных продуктов на 1 кв. км территории по зонам соседства в северной половине Европейской России

В Южной половине роль пригородов также повышена, но не так сильно, как в Нечерноземье, и, в основном, для коллективных предприятий. А общие объемы производства, формируемые главным образом частными производителями, явно сдвинуты к соседям третьего порядка (рисунок 5).

Рисунок 5. Производство овощей (А) и мяса (Б) коллективными предприятиями (КП), хозяйствами населения (ХН) и фермерами (Ф) в зонах соседства при удалении от региональных столиц в южной половине Европейской России

Центрально-периферийные различия проявляются не только в пределах отдельных регионов. Крупнейшие города, особенно такие, как Москва и Петербург, не только расширяют зоны своего пригорода, но и влияют на ближайшие районы соседних областей. Если провести профиль от Москвы до окраин Московской области, а потом через любую соседнюю, например, Рязанскую на юго-востоке, то изменение масштабов производства, соотношения разных производителей и его продуктивности по мере удаления от столицы России становится особенно явным. Надои молока от одной коровы хотя и уменьшаются к окраинам Московской области, но и там они не намного меньше, чем в Рязанском пригороде. Зато они в 2-3 раза выше, чем на рязанской восточной окраине. Урожайность зерновых тоже падает, хотя Рязанская область южнее Московской.

Доля хозяйств населения с удалением от Москвы, наоборот, растет. Молока и мяса на одного сельского жителя в рязанской глубинке производится в 7-8 раз больше, чем в ближнем Подмосковье. В общем, что бы мы ни рассматривали - средние характеристики по множеству регионов или отдельные примеры, в Нечерноземье налицо сжатие всего агропроизводства к пригородам. При общем падении производства по мере удаления от главных городов, меняется вклад разных производителей: освободившиеся от крупнотоварного производства ниши заполняются продукцией индивидуальных производителей.

Квазитюненовский ландшафт

Почему же товарное производство в Нечерноземных районах сжимается к городам? Концентрация вокруг них высокопродуктивных и часто более доходных производств так называемого «пригородного профиля» (таких, как овощеводство, садоводство, свиноводство, птицеводство), конечно, повышает интенсивность и эффективность сельского хозяйства. Но дело не только в этом.

Закономерности влияния города на окружающую местность отражает знаменитая схема И.Г. Тюнена (1926), где интенсивность сельского хозяйства определяется расстоянием от города на окружающей его условно однородной равнине. Кратко напомню основные элементы модели Тюнена.

По Тюнену, в 1-м поясе вольного хозяйства применяется производимый в городе (!) навоз, а значит, земля может использоваться наиболее интенсивно, без севооборотов. Границу этого пояса диктует соотношение затрат на транспортировку навоза из города и на производство его в хозяйстве. А специализация связана с транспортабельностью продуктов и с интенсивностью самого производства, поскольку земли у города дороги. По существу этот пояс и концентрирует хозяйства типично пригородной специализации.

2-й пояс занят в схеме Тюнена пригородными лесами, необходимыми для снабжения горожан топливом и строительными материалами.

3-й, 4-й и 5-й пояса - зерновое хозяйство со снижающейся интенсивностью производства, включая затраты на единицу площади и урожайность. Такое снижение по мере удаления от города Тюнен также доказывает, исходя из меняющейся ренты и затрат на перевозку зерна.
6-й и 7-й пояса специализируются на скотоводстве, интенсивность которого также падает в наиболее удаленных от города зонах.

За полтора-два века техника и экономика сильно изменились. Кроме того, социализм опосредовал законы рынка административным фактором. Однако, по меткому замечанию Б. Жихаревича², "аналогом" навоза стал научно-производственный потенциал городов, распространение которого - важный признак пригородного сельского хозяйства.

На явное падение его интенсивности по мере удаления от города одним из первых обратил внимание Г.В. Иоффе. В 1984 году он опубликовал карты объема валовой продукции на 100 га угодий. На них видны типичные пояса Тюнена с перепадом агропродуктивности в 7-8 раз между ближайшими пригородами Москвы, Ярославля и т.п. и удаленными районами. Расчеты, проведенные в конце 1980-х годов, показали, что продукция с единицы угодий в Московской области на 65% зависела от положения относительно центра и лишь на 7% - от естественного плодородия земель³.

С тех пор прошло почти 20 лет, и половина этого срока уже не связана с плановой экономикой. А перепады между ближними и дальними районами Подмосковья по выходу валовой продукции коллективных предприятий на единицу угодий только выросли - с 7-10 раз до 10-20 (к 2000 году). Примерно то же самое произошло и в других регионах Нечерноземья.

Со временем стягивание крупных предприятий к городу теряло смысл, заложенный в модель Тюнена. Новые скорости доставки и техника охлаждения скоропортящейся продукции, расширив зоны ее сбора до сотен километров, не могут давать тех градиентов интенсивности землепользования, какие имеются в действительности. Сейчас не столько удаленность сама по себе, сколько состояние хозяйств определяет возможности сбыта продукции, получения кредитов и инвестиций, создания стабильной экономической среды. А сильных хозяйств у нас обычно тем больше, чем район ближе к городу-центру.

В развитых странах, начиная примерно с 1960-х годов, центрально-периферийные различия вообще и в сельском хозяйстве в частности размывались не только в связи с развитием транспорта и технологий, но в связи с выравниванием нормы прибыли и доходов, а также из-за субурбанизации, вытеснявшей агропроизводство из пригородов. В России эти различия сохранились и за годы кризиса даже усилились. Здесь вступают в действие другие факторы. Разделим их на общеэкономические и географически дифференцированные.

Главный общий фактор - это природа нашего социализма, падкого на расширение, в том числе за счет маргинальных малопродуктивных земель. Дефицит продовольствия и самообеспечение регионов тоже порождали не соответствующую природным и трудовым ресурсам специализацию. Именно многолетняя поддержка убыточных хозяйств, вся масса которых в рыночных условиях не могла бы существовать, создала пространственные контрасты агропроизводства, сильно расширяя тюненовскую зону экстенсивного дальнего хозяйства. В то же время система выравнивала экономическое положение предприятий и районов. Вот почему прекращение господдержки усилило градиенты. Но как же сложились пригородные зоны интенсивного хозяйства?

Общероссийская унифицирующая политика не могла и не может везде давать одинаковые результаты, потому что само пространство, на котором она реализуется, сильно отличается от однородной равнины Тюнена. Влияние городов на сельское хозяйство, как правило, не прямое, а опосредованное, во-первых, населением через трудовые ресурсы, социальную среду и, во-вторых, обустройством местности - через ее инфраструктуру.

1. Депопуляция сельской местности, перепады плотности ее населения и занятых в агросекторе, сопровождавшиеся экономической и социальной деградацией сельской местности, - один из важнейших географических факторов центрально-периферийной дифференциации российского сельского хозяйства. В период бурной урбанизации удаленные районы теряли гораздо больше людей, чем пригороды. Хозяйственный механизм и само производство в глубинке не менялись, поэтому сокращение работников вело к его коллапсу. В западных странах, где те же процессы проходили раньше, уменьшение занятых в сельском хозяйстве сопровождалось его адаптацией к новым условиям, сокращением посевных площадей, изменением специализации, опережающим по сравнению с промышленностью ростом производительности труда. У нас же плотность населения и занятых в коллективном агросекторе, во многом определяя его продуктивность и жизнесопособность, усиливала различия между пригородом и периферией. Причем речь идет не только о количестве, но и о качестве трудовых ресурсов. Ведь из глубинки в города и пригороды уезжали молодые, трудолюбивые, предприимчивые люди.

2. Лучшая инфраструктурная обустроенность пригородов и запущенность глубинки только углубляли контрасты. В России близость города почти всегда означала лучшую обеспеченность самыми элементарными товарами и услугами, газификацию жилья, наличие водопровода, канализации и т.п. В пригородах, кроме того, шире сфера приложения труда, возможность совмещения выгод городской и сельской жизни. Сама сеть расселения и коммуникаций, сходящихся к городу, дает неустранимые преимущества пригородным территориям, где расстояния между магистралями гораздо меньше, чем в глубинке, особенно такой обширной и разреженной, как в России. Все это важно не только для коллективных предприятий и фермеров, но и для индивидуальных хозяйств, недаром их товарность в пригородах возрастает. Глубинку же отличают не только депопуляция, запущенность, малодоступность, но и безденежье, и замкнутость связей, и социальная апатия.

Государственная политика могла декларировать все что угодно, но совсем не учитывать все эти особенности она не могла. Власти, с одной стороны, постоянно поддерживали дотациями периферийные, безнадежно убыточные хозяйства, закрепляя их иждивенчество и тем самым только усиливая их отставание. С другой стороны, они видели, что решать задачи обеспечения городов продовольствием, повышения эффективности агропроизводства легче все-таки в пригородах. И поневоле стягивали основные фонды, новые технологии и т.п. туда, где они давали отдачу. Ну а резкое снижение общего объема инвестиций в 1990-х выявило остаточный эффект их концентрации в предыдущие годы. Все это лишь усилило роль пригородных территорий.

Не могла не сказаться и долговременная монополия городских пищевых предприятий: они перехватывали основные потоки сельхозпродукции в областях, стягивая их опять же к центру. Это также давало преимущества ближайшим к городу колхозам и совхозам. В постсоветское время именно от пищевых предприятий и их объединений шли инвестиции в сельское хозяйство, главным образом в наиболее сильные предприятия, т.е. опять-таки преимущественно в пригородные.

Конечно, многое зависит от руководителей предприятий. Есть отдельные «звезды» и в глубинке, но в данном случае речь идет о правиле, а не об исключениях. Да и хороший менеджмент более характерен для пригородов хотя бы как результат того же отрицательного отбора кадров в глубинке. Перечисленная выше совокупность условий давала и дает преимущества пригородным хозяйствам. Сколько ни пытались «ставить» на нечерноземную глубинку, ничего не получалось.

Таким образом, современный экономический ландшафт России, особенно в Нечерноземье, сильно различается у крупных центров и на периферии. Все эти различия во многом связаны с географическими факторами, внешними для сельского хозяйства, - размещением населения и обустройством территории. В итоге пространственный рисунок интенсивности сельского хозяйства оказался весьма похожим на модель Тюнена. И не потому, что эта модель универсальна, что аграрная деятельность устроена таким образом всегда и везде. А потому, что так устроено пространство России, где для сельской местности и для многих видов деятельности все большее значение приобретает сеть городов.

Какие города нужны сельской России?

Город и сельское хозяйство

О том, как город влияет на состояние сельской местности и хозяйства, сказано уже немало. Изменение ряда их признаков отмечается при удалении районов от региональных столиц, но не других больших городов (более 100 тысяч жителей). Между тем, они тоже влияют на показатели окружающих их районов. Например, в Нечерноземье у соседей столиц второго порядка средний надой у коллективных хозяйств в 2000 году составил 2573 кг, но в тех районах этой зоны, где есть большие города, он поднимался до 3038 кг. В четвертой зоне соседства при среднем надое в 2104 кг рядом с большими городами он достигал 2453 кг, в шестой зоне - соответственно 1890 и 2331 кг.

Иначе говоря, большие города нарушают общую тенденцию падения надоев от главного центра к периферии, улучшая показатели округи. Способность формировать вокруг себя зоны особой пригородной специализации, повышенной интенсивности и продуктивности любой деятельности, в том числе сельскохозяйственной, вообще зависит от размера города и географических условий.

В Нечерноземье урожайность и надои в общественном секторе тем выше, чем крупнее центр. Но до известного предела - примерно в 500 тысяч человек. Максимальный скачок продуктивности отмечен близ городов с 250-500 тысяч жителей, города со стотысячным населением тоже вызывают заметную прибавку. При этом зависимость показателей от размера города явно возросла, т.е. оба порога (100 и 250 тысяч жителей) стали круче. Меньшие города по мере роста их людности дают плавное и незначительное увеличение продуктивности, без отчетливых порогов. Можно считать, что в Нечерноземье для формирования сельского пригорода с повышенной продуктивностью коллективного хозяйства необходимо наличие именно большого города людностью от 100 тысяч жителей. Более мощному пригородному хозяйству нужен город с населением 250-500 тысяч человек. Последний рубеж соответствует «типовому» размеру региональных столиц.

Средние и малые города в Нечерноземье хотя и не формируют выраженной пригородной зоны, тоже порой оказывают влияние на сельское хозяйство. Например, в Рязанской области Касимовский и Сасовский районы вокруг вторых по значимости городов области с населением в 34-36 тысяч жителей все-таки выглядят по урожайности зерновых чуть лучше, чем их даже более южные соседи. Районообразующая роль местных центров во многом связана с тем, что им, хотя и в меньше степени, чем пригородам, удавалось удержать сельское население вокруг себя, сохранив тем самым и более здоровую и демографически полноценную сельскую среду.

На юге сеть небольших центров с 20-50 тысяч жителей имеет гораздо большее значение. Из крупнейших городов, пожалуй, только 500-тысячные способствуют явной прибавке продуктивности, а города-миллионеры влияют на сельское хозяйство даже негативно - видимо, из-за конкуренции других отраслей и занятий. Это говорит о принципиально иной организации территории в южной части страны по сравнению с Нечерноземьем. Почти сплошному аграрному освоению Юга больше отвечают не столько крупные города, сколько равномерная сеть малых местных центров. Этот принцип организации становится все более и более важным при движении к юго-западу и в России наиболее ярко выражен на равнинном Северном Кавказе.

Сколько нужно городов для успешного сельского хозяйства?

Нельзя ли рассчитать, сколько городов «нужно» для того, чтобы в России не было безнадежной глубинки? Прямое влияние города на общественное хозяйство в Нечерноземье сильнее всего сказывается на районах - соседях 1-го порядка и чуть меньше - 2-го. Фермеры лучше всего себя чувствуют в районах 2-го и 3-го порядков. Если думать о сохранении коллективного сектора, то среднюю удаленность соседей второго порядка, 65 км, можно признать предельной. Это означает, что расстояние между парой больших соседних городов не должно превышать 130 км, а площадь зоны влияния такого города на сельское окружение колеблется (в зависимости от конфигурации этой зоны) между 14 и 17 тысяч кв. км.

Среднее расчетное (теоретически ожидаемое при равномерном размещении, без учета реальной скученности) расстояние между городами, получаемое через показатель их плотности, в России равно 323 км. Это немногим больше условных же межгородских расстояний между большими городами всего СССР - 287 км⁴. Дальнейшие несложные расчеты показывают, что на 5/6 площади всей России сельское хозяйство не обеспечено влиянием городов. Но в большей части страны его и нет или оно носит очаговый характер. В освоенной же зоне Европейской России больших городов недостает лишь на 1/3 территории. Правда, этот расчетный результат обеспечивают в основном южные регионы и Московская область. В последней городов избыток (по выбранному критерию). А на равнинном Северном Кавказе их как раз столько, сколько нужно. Другое дело, что в реальности они и там размещены неравномерно. Например, сгущение городов в агломерации кавказских минеральных вод «оголяет» обширные северные и восточные районы Ставропольского края.

Таблица 1. Реальное и "потребное" число больших городов (более 100 тысяч жителей)

В Нечерноземье, где большие города особенно нужны сельскому хозяйству, их влиянием обеспечена примерно 1/2 территории. В Центральном районе - чуть больше, 2/3, но, главным образом, за счет старопромышленной городской зоны к востоку и югу от Московской области. Как бы то ни было, в Центре «не хватает» всего-то десяти больших городов. На Северо-Западе - всего пяти. На востоке Европейской России - чуть больше. Во всей основной сельскохозяйственной зоне Европейской России (без ее Севера) для успешного общественного агропроизводства «недостает» 64 больших городов с, как минимум, 6-7 миллионами горожан.

Впрочем, возникает вопрос: так ли уж идилличны отношения города с селом и сельским хозяйством, разве между ними нет соперничества и конфликтов?

Сельское хозяйство пригородов и дачники

Уменьшение продуктивности вблизи очень крупных городов говорит о том, что крупнейшие центры могут и противодействовать развитию пригородного сельского хозяйства, вытеснять его за счет конкуренции со стороны других отраслей, видов деятельности и стилей жизни, их спроса на все ресурсы, включая земельные. Особую роль при этом играют дачники, которых тем большим, чем крупнее город.

Наша особая дачная субурбанизация порождает земельный конфликт горожан с агросектором вокруг крупнейших городов - один из самых распространенных в России. В пригородах ее крупных центров велики и спрос горожан на второе жилье, и «теневая» рыночная цена любой земли, независимо от того, была разрешена ее продажа или официально запрещена. Здесь же расположены самые лучшие и мощные агропредприятия. Значит, рекреационные интересы горожан входят в противоречие со стратегическими интересами продовольственного обеспечения городов и даже всей страны. Ведь дефицит отечественного продовольствия сохраняется и при падении производства усиливается. А потому усиливается и объективная значимость лучших по положению земель.

Таким образом, общеотраслевые факторы развития сельского хозяйства входят в противоречие с территориальными⁵. Так, судя с местных позиций, можно считать, что крупные животноводческие комплексы вблизи городов не нужны. Но многолетний опыт показал, что в глубинке они работать не могут, а уничтожать немногие рентабельные предприятия, реально кормящие города, - рискованная стратегия.

Проблемы пригородных зон в обширном подмосковном пригороде проявляются наиболее ярко. Здесь главная зона коллективного животноводства - это соседи Москвы 2-го и 3-го порядков, расположенные в 20-60 км от столицы, т.е. в радиусе, наиболее удобном для рекреации. При этом роль этих поясов за последние годы увеличилась.

Таблица 2. Участие зон разной удаленности от Москвы в поголовье скота и производстве животноводческой продукции в коллективных предприятиях, 1990 и 2000, %

Источники: Основные показатели хозяйственно-финансовой деятельности сельскохозяйственных предприятий на 2000 год. М.: Мособлстат, 2001; Социально-экономическое положение городов и районов Московской области, 2000 год: Статистический сборник. М.: Московский областной комитет государственной статистики, 2001.

В растениеводстве роль 2-й зоны несколько меньше. Производство зерна в Подмосковье тяготеет к удаленным районам. В овощной продукции дальняя зона (за счет южных районов в пойме Оки) также очень важна. Однако именно в этих двух поясах соседей 2-го и 3-го порядка, где расположено наиболее мощное сельское хозяйство, сосредоточена и большая часть садов, огородов и дач москвичей и «подмосквичей» (таблица 3).

Таблица 3. Распределение садов, дач и огородов по зонам удаленности от Москвы, %

В ближайших к Москве районах преобладает коттеджная застройка. На западе, севере и востоке сельскохозяйственные земли сократились за 1990-е годы наполовину.

Природопользование в пригородах крупных центров

Одной из функций российских пригородов является, как ни странно, сохранение лесов. Вспомним, что в схеме Тюнена 2-я зона - лесная. В годы, когда работал Тюнен, она была нужна для снабжения города дровами, теперь же играет экологическую и рекреационную роль. Вся Московская область вообще-то лесистее, чем многие ее соседи. Пригородные леса тем важнее, чем крупнее и старше город и чем менее облесена (более лесодефицитна) окружающая территория. Примером служит Центрально-Черноземный район, где на фоне преобладающей распашки немалые массивы лесов сохранились именно рядом с крупными городами, так сказать, под их защитой⁶.

Помимо дачных агро-рекреационных массивов, пригороды часто сосредоточивают и традиционную "индустрию отдыха". До 1990 года рекреационное значение Подмосковья было очень велико и связано как с потребностями самой Москвы в соответствующих учреждениях, так и ее притягательностью: в подмосковные дома отдыха и санатории ехали не только москвичи, но и люди со всей страны, не только ради собственно отдыха и лечения, но и ради регулярного посещения столицы. В результате в Подмосковье была создана самая плотная в России рекреационная сеть. По общей вместимости учреждений она составляет почти 1/4 общероссийской, превосходя многие популярные курорты Северного Кавказа⁷. Правда, в нынешних условиях многие дома отдыха, пионерские лагеря и т.п. либо не работают вовсе, либо используются не по назначению.

Пригородное лесное и заповедное хозяйства также реально существуют, как и пригородное сельское, и рекреационное. Например, анализ дислокации 150 заповедников бывшего СССР показал, что 73 из них удалены от ближайшего большого города менее чем на 60 км, т.е. находятся в зоне потенциальной или реальной городской агломерации⁸.

Общая закономерность роста интенсивности землепользования при приближении к городу остается справедливой: увеличивается плотность населения, активность всякой деятельности. На этой центростремительной, отмеченной Тюненом закономерности основан ряд схем функционального зонирования, включая схему поляризованного ландшафта Б.Б. Родомана⁹. Однако реальная жизнь вносит сюда асимметрию, деформируя классические «кольца» и «звезды» теоретической географии. Эта асимметрия - не индивидуальные отклонения, а скорее общее правило пригородного землепользования. Она хорошо видна в тех городских ареалах, которые совмещают разные функции: курортную и портовую, административную и промышленную, а также там, где городские агломерации имеют специализированные промышленные города-спутники. В этих случаях формируются четкие функциональные крылья пригородного землепользования. Например, с чистым подветренным западным крылом и с индустриальным, более грязным восточным, наветренным.

Все это говорит о том, что города, особенно крупные, обычно тяготеющие к местам стыка разных природных ландшафтов, в процессе их использования не сглаживают природное разнообразие, но усиливают его. Такое разнообразие природно-антропогенного окружения необходимо городу для удовлетворения его многочисленных потребностей. Оно повышает демографическую и хозяйственную емкость территории. Емкость эта, как известно, связана с устойчивостью природных систем, которая в пригородах в общем повышена¹⁰. Например, устойчивость ландшафтов пригородных территорий с их парками, огородами, прудами, садами, т.е. разнообразных по структуре и генезису территорий, теперь выше, чем она была раньше, когда на их месте господствовали поля.

На сельское хозяйство все это влияет противоречиво. В одной стороны, оно находится под мощным прессом других видов природопользования. С другой стороны, именно этот пресс заставляет его по возможности интенсифицироваться, не отставая от других видов деятельности.

Таким образом, пригороды, особенно крупнейших городов, - это зона концентрации не только дачно-рекреационной деятельности, но и общественного сельского хозяйства, о чем часто забывают при разработке схем развития таких территорий. Это важные историко-культурые и даже природоохранные зоны - городам нужны "легкие" в виде национальных парков, лесов и т.п. В последние годы в пригородах стали особенно активно развиваться складские, транспортные, торговые и прочие функции, ориентированные на города. Их бум связан с меньшими налогами и ценами на землю в пригородных территориях по сравнению с городами, а также с возможностью избежать городские транспортные проблемы¹¹. Все это делает пригороды зонами сложнейших конфликтов и противоречий, зонами особыми, переходными, с очень активной экономической средой, включая и развитый земельный рынок.

Главным географическим фактором дифференциации сельскохозяйственной деятельности оказывается тип заселения и освоения пространства. В России его отличает редкая сеть городов, способных оказывать цивилизующее воздействие на сельское окружение. На юге агросектор больше опирается на благоприятные природные предпосылки и нерастраченный трудовой потенциал. В промышленном Нечерноземье города, как насосы, выкачивали сельское население обширных территорий. Но их мало, чтобы везде создать плотную экономическую среду. Там, где выше плотность городов и где они крупнее, больше и ареалы относительного благополучия общественного сельского хозяйства, лучше его средние показатели. Недаром результаты сельского хозяйства по регионам России коррелируют с плотностью их городского населения даже больше, чем с плотностью сельского.

Сельское хозяйство Нечерноземья развивалось как бы в разреженном социальном пространстве¹². До 1990 года на 75% территории этой зоны сокращалась численность как сельского, так и всего населения: рост городов не перекрывал убыли в селах. В то же время вокруг городов наблюдался и ускоренный экономический рост. В результате росли центрально-периферийные градиенты плотности населения и продуктивности сельского хозяйства.

С распадом единого поля сельского расселения распадалось и единое межгородское экономическое пространство. Все четче выявлялись депрессивные и развивающиеся ареалы, а развивались они по расходящимся траекториям, что создало в России очень сильные региональные контрасты. Таким образом, социально-демографические различия вместе с расселением, которым посвящена следующая глава, во многом определяют типы сельской местности и результаты сельского хозяйства.

1 - Напомню, что к Северной Нечерноземной половине Европейской России относились Северо-Западный, Центральный, Волго-Вятский районы, Пермская, Свердловская области, Татарстан и Башкортостан. Субъекты РФ, входящие в Северный экономический район, в данном случае не рассматривались, кроме Вологодской области. Южная половина Европейской России включала регионы Центрально-Черноземного, Северо-Кавказского и Поволжского районов, а также Курганскую, Оренбургскую и Челябинскую области.
2 - Жихаревич Б.С. Агропромышленный комплекс крупного города. Л.: Наука, 1991: 25
3 - Иоффе Г.В. Изучение географии сельского хозяйства в зоне влияния крупнейшего города // Известия Ан СССР. Сер. Геогр. 1984. №1: 69
4 - Кудрявцев О.К. Расселение и планировочная структура крупных городов-агломераций. М.: Стройиздат, 1985: 68
5 - Иоффе Г.В., Нефедова Т.Г. Центр и периферия в сельском хозяйстве российских регионов. // Проблемы прогнозирования. 2001 №6
6 - Независимо от назначения лесных и иных угодий в разные исторические периоды, людские поселения диверсифицируют фоновый природный ландшафт, как бы компенсируя его крайности. На севере они окружают их лугами и пастбищами, заставляя отступить тайгу, на юге - лесами и садами среди степей.
7 - Атлас рекреационных ресурсов Подмосковья. Ч.1: Культурное наследие. М.: Российская академия естественных наук; Российская международная академия туризма, 1998: 10.
8 - Нефедова Т.Г., Трейвиш А.И. Некоторые особенности природопользования в пригородных и агломерационных зонах // Проблемы изучения городских агломераций. М.: Институт географии АН СССР, 1998
9 - Родоман Б.Б. Поляризация ландшафта как средство сохранения биосферы и рекреационных ресурсов // Ресурсы, среда, расселения. М.: Наука, 1974
10 - Владимиров В.В., Микулина Е.М., Яргина З.Н. Город и ландшафт. М.: Мысль, 1986; Географическое обоснование экологических экспертиз / Под редакцией Т.В. Звонковой. М.: МГУ, 1985
11 - Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен / Под ред. Т. Нефедовой, П. Поляна, А. Трейвиша. М.: О.Г.И., 2001: 374-400.
12 - Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Районы старого освоения на этапе интенсификации экономики // Географические проблемы интенсификации хозяйства в староосвоенных районах. М.: Институт географии АН СССР, 1988; Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. М.: Наука, 1991: 70